– Давай проверим вместе. Это будет быстрее.
– Нет-нет! Если тебя схватят или, не дай бог, убьют – всё потеряет смысл!
– Но если схватят или убьют тебя… – начал мутант.
– Если убьют – ничего страшного, для меня всё просто закончится. А если захватят… Что ж, постараюсь устроить так, чтобы меня всё равно убили. Но давай верить в лучшее – я ждал этого часа столько лет не для того, чтобы всё рухнуло в шаге от исполнения мечты. Только не думай, что это громкие слова, – это я еще говорю слишком тихо. – Подземный Доктор улыбнулся и легонько подтолкнул Глеба: – Иди, не теряй времени. Но будь осторожен – засада может быть и там.
Мутант кивнул и направился через зал к входу в дальний короткий туннель. По сторонам он старался не смотреть – только под ноги, слишком уж вокруг было жутко. Но еще страшнее стало, когда боковым зрением он уловил некое шевеление. Глеб почувствовал, как на теле взъерошилась шерсть. Он медленно поднял голову и посмотрел туда, куда смотреть очень не хотелось. Все-таки сделав это, он выдохнул: показалось. Шевелиться возле ведущего к владениям Святой туннеля было некому.
Мутант, осторожно и беззвучно шагая, отправился дальше.
Засады ни на пути к келье донора, ни в ней самой не оказалось. Кстати, Глеб поймал себя на том, что тоже, как и отец, стал называть про себя юношу донором, а не по имени. Так он будто оправдывался: умереть придется не совсем человеку, ведь это была всего лишь заготовка, оболочка для человека, которым, кстати, станет он сам. А сознание донора… Что ж, ему придется погаснуть. Отец был прав: уж лучше совсем ничего, чем жить в мерзкой шкуре. И всё же… Так думал отец. Так стал думать он сам. Но никто не спрашивал Вовку, как же лучше ему? Правда, вряд ли он бы понял вопрос, так что узнать его мнение всё равно бы не получилось.
Вовка встретил его такой лучистой улыбкой, что Глеб готов был провалиться сквозь землю, а еще лучше – сдохнуть прямо сейчас.
– Геб! – сказал юноша. – Геб тут!
«Он даже запомнил мое имя! – мысленно ахнул мутант. – Нет-нет-нет! Я не смогу! Нужно упросить отца, чтобы он оставил жить сознание этого мальчика, пусть даже в нечеловеческой шкуре! Подумаешь, обещал ее Нюре! Это просто смешно».
И тут Глеб понял, что нужно делать. Нюра! Ну конечно же Нюра! Было видно, что та привязалась к Вовке, поэтому нужно поставить девчонку перед выбором: или его шкура, или жизнь мальчишки. Ведь вопрос и на самом деле стоял именно так.
Мутант взял Вовку за руку и повел его к выходу. Отца нигде не было видно, поэтому Глеб направился в помещение, где они оставили Нюру.
Девочка сразу же подняла голову и, как обычно, прожгла мутанта полным ненависти взглядом. Затем увидела Вовку и, сев в ванне, заулыбалась, вытянув к юноше руки:
– Иди сюда, Вовка! Я соскучилась.
– Я тосе! – подбежав к Нюре, обнял тот ее за мокрые плечи.
Что ж, момент был – лучше некуда. И Глеб поспешил им воспользоваться:
– Нюра, тебе нравится Вовка?
– Уйди, урод!
– Да я-то уйду… Только видишь ли, в чем дело… Совсем скоро у тебя будет моя шкура. Она тебе и в самом деле сильно нужна?
– Шибче всего на свете! – выдохнула девочка с таким вожделением, что Глеб содрогнулся.
– Больше, чем Вовка?..
– Што больше?.. – насупилась Нюра, прижав к себе парня.
– Шкура тебе нужна больше, чем Вовка? – терпеливо повторил мутант.
– Пошто спрашиваешь-то? – еще сильней нахмурилась девочка. – Ты шальной, што ли? Мне и то, и другое нужно́.
– А то и другое, увы, никак не получится. Если Доктор отдаст тебе шкуру, Вовки не станет. Совсем не станет.
– Пошто?.. – пробормотала Нюра. – Пошто не станет?.. – На глаза девочки навернулись крупные, с горошины, слезы. – Ты врешь! Ты гад, ты урод! Ты всегда тока врешь мне!
– Я не вру. Сейчас – точно не вру. – Не веришь мне, спроси у Доктора.
Стоило ему это сказать, как в комнату вошел Подземный Доктор. На нем был надетый задом наперед красно-зеленый, покрытый жуткими бурыми пятнами костюм клоуна. На голове плотно сидела забрызганная каплями того же бурого цвета зеленая шапочка, на шее висела хирургическая маска.
– Бери донора и пойдем, – сказал Доктор. – Пора начинать.
Из ванны выпрыгнула Нюра и, оттащив Вовку к стене, крепко прижала его к себе.
– Не дам! – выкрикнула она.
– Это еще что за фокусы? – уставился на нее Подземный Доктор. Затем быстро перевел взгляд на Глеба: – Ты что, рассказал ей?!.
– Технологию – нет, только суть, – твердо ответил мутант. – Сказал, что если она получит мою шкуру, то Вовки не станет.
– Правда?.. – вытаращилась Нюрка на Доктора, будто в ожидании приговора. Да так оно, собственно, и было. Только приговаривали не ее.
– Правда, – буркнул Доктор. Похоже, ему и впрямь было наплевать на всё и на всех.
– Я так не хочу… – прошептала, словно потеряв голос, девочка. – Тогда мне не надо шкуру…
– Ты слышал? – посмотрел на отца Глеб. – Теперь ты свободен от обещания. Или делай две операции, или не делай вообще никакой. Это мое последнее слово.
– А ты сказал Нюре, каким будет результат? – дернул отец одними углами рта.
– Нет.
– Так скажи. Пусть девчонка порадуется.
– Ты, оказывается, очень жесток. Кажется, я начинаю понимать мамочку…
– Замолчи! – взвизгнул Доктор так, что Нюра и Вовка заплакали. – Не смей никогда… никогда больше!.. Слышишь?!. Мой сын так не может… не должен!
– Да я к тебе в сыновья и не набивался, – скрипнул зубами мутант. – Продолжай упиваться своей неразделенной любовью. Надоело мне твое представление, клоун. Я домой пошел.
– А как же шку-у-ура?.. – сквозь плач провыла девочка.
Видимо, всё же непросто ей было расстаться с мечтой. Нюра, что и говорить, была слишком маленькой, чтобы понимать, что такое настоящий выбор, а точнее сказать – компромисс. Она не только не знала этого слова, но и не желала принимать то, что оно значило. Ей нужен был Вовка, она привязалась к нему, жалела, и уж, конечно, ни в коем случае не хотела, чтобы он умер. Но в то же время она так сильно мечтала о шкуре ненавистного ей урода, что расстаться вот так запросто с этой мечтой тоже не могла. Хоть девочка и сказала, что ей не нужна шкура, если из-за этого не станет Вовки, подспудно она всё равно хотела и того, и другого.
Мутант попытался ее утешить:
– Не плачь, Нюра. Вовка лучше, чем шкура. Его любить можно. А шкура – только пыль собирать.
Глеб развернулся, чтобы уйти. Он понял вдруг, что выход-то – единственный и правильный – вот он, лежит перед ним на виду: нужно просто вернуться к Сашке и прямо спросить у нее, нужен ли он ей такой. И если да, то какая разница, какой он снаружи, – останется лишь заняться собой изнутри. Ну а если нет… Что ж, от его шкуры Нюра ведь всё равно не откажется.
Но тут он услышал четкий, размеренный голос отца. Впрочем, нет, не отца – просто Голос. Тот, который знал всё. Тот, которому нельзя было перечить. Тот, подчиняться которому было сладостным счастьем.
– Иди за мной, – сказал Голос.
И Глеб пошел.
Глава 26 «День открытых дверей»
Святая была вне себя. Будь проклят Раев! Этот чертов Дед снова сунулся, куда не следует, и всё испортил! Геннадий сбежал, и где он сейчас – неизвестно, вот что самое страшное. Ведь если он знает, где сейчас Глеб, то направится именно в Палему, не такой он человек, чтобы отступаться от своих планов, уж в этом она уверена на все сто процентов… Тогда нужно срочно посылать туда Тюльканова. Правда, ходят слухи, что Подземного Доктора всё же удалось захватить морозовцам. Верится с трудом, хотя если это действительно так, то проблема перестает быть таковой. Но в этом случае Раев свое получит. Уж она ему рога-то пообломает, чтоб знал бородатый паршивец, как ей дорогу перебегать! Его счастье, что морозовцы храмовников не поубивали, не покалечили – пара-тройка раненых не в счет. Иначе он бы не только рогами, башкой своей шишковатой заплатил. А сейчас нужно срочно вызывать старого идиота и устроить ему такую взбучку, чтобы он впредь и Святую, и ее людей за десять километров обходил. И пусть только попробует скрыть, если Геннадий и впрямь у него!
Святая решала, кому поручить деликатную роль гонца к Деду Морозу, как в дверь постучали и вошедший охранник доложил о прибытии невестки.
– Что?.. – не закончив свои размышления, свирепо глянула она на храмовника. – Какая невестка? Ты выпил, что ли?.. А ну, подойди!
Бледный охранник с выпученными глазами направился к ней, и до Святой наконец-то дошло.
– Стой! – приказала она. – Ты говоришь об Александре? Она что, здесь?..
– Я здесь, здесь! – не дождавшись приглашения, вбежала в кабинет Саша.
– Что случилось? – взмахом руки отсылая прочь охранника, шагнула к ней Святая. – Где Глеб?!
– Я потому и пришла, – выдохнула запыхавшаяся Саша. – Глеба везут в подземелья Подземного Доктора!
– Стой! – приказала она. – Ты говоришь об Александре? Она что, здесь?..
– Я здесь, здесь! – не дождавшись приглашения, вбежала в кабинет Саша.
– Что случилось? – взмахом руки отсылая прочь охранника, шагнула к ней Святая. – Где Глеб?!
– Я потому и пришла, – выдохнула запыхавшаяся Саша. – Глеба везут в подземелья Подземного Доктора!
– Кто везет? И почему вы не вместе?
– Так получилось. Это долго рассказывать! Главное, что Глеб жив и здоров. Но он почему-то захотел, чтобы его отвезли к Доктору.
– Сам?! – пошатнулась Святая. – Он сам этого захотел? Ты точно знаешь?
– Ну… Он мне не лично такое сказал, но всё говорит за это. Но вы не расстраивайтесь, Подземного Доктора нет в подземельях. Там такое творится! Кровь, трупы!.. Вы не знаете, что там случилось?
– Погоди, не трещи, – допустила невольную грубость храмовница. – Кто везет Глеба? На чем? Ему угрожает опасность?
– Везет один «дикий» мутант. В нашей лодке. Они ее захватили. И Глеба с Тимом тоже. Сейчас там этот мутант с автоматом, мальчик с девочкой и Глеб с Тимом. Так что всё в порядке. Правда… Глеб с Тимом связаны.
– И ты мне рассказываешь, что Глеб сам захотел ехать?! – вскипела предводительница храмовников. – Связать себя тоже он попросил?..
– Ну зачем вы так… – На Сашиных глазах выступили слезы. – Я ведь тоже очень за него переживаю. И я хотела остаться с ним, но Глеб сам нас прогнал, упросил этих «диких», чтобы нас отпустили…
– «Нас»? Кого это – «нас»?
– Меня с Пистолетцем. Вы ведь разрешили ему вернуться, вот он с нами и поехал. А нас захватили.
– Денисов… жив?.. – странным голосом спросила Святая, однако Саша ничего не заметила и продолжала «трещать»:
– Конечно, он жив! Он остался там, в подземелье Доктора, ждать Глеба…
– Постой! Если Глеба везут в нашей лодке, на чем же добрались вы, да еще и быстрее?
– Нас принес Стёпик… Ну, это такой большой крылатый змей, вроде птеродактиля. Он бы и Глеба взял, но сказал, что троих не унесет, тем более Глеб…
– Стоп! – вскинула руку храмовница. – Кто сказал? Птеродактиль?
– Ну да, Стёпик. Он, в принципе, хороший, только не очень воспитанный. Дурная компания, знаете ли…
– Саша… – внимательно, с прищуром, посмотрела на девушку Святая. – Ты здорова?
– Абсолютно, – кивнула Саша. – Правда…
– Что? Договаривай! Тебя заразила лихорадкой кикимора?
– Нет, не кикимора…
– А кто?.. – на всякий случай отступила на шаг храмовница.
– Да нет, меня никто не заражал лихорадкой, – отмахнулась девушка. – Только мне кажется, что я немножко беременная. Но это же не болезнь, правда?
– Что?!. – вновь подалась к ней Святая. – Ты беременная? Но ведь прошло совсем мало времени, чтобы знать точно…
– Вот и Пистолетец то же самое сказал.
– Денисов?! А он-то тут при чем?! А ну-ка, выкладывай всё!..
– Да что вы такое подумали-то? – вспыхнула Саша. – Ужас какой! Просто я с ним поделилась сомнениями, вот он и сказал то же, что и вы.
– Ну-ка, сядь! – приказала храмовница и, дождавшись, пока девушка опустится на скамью, достала из маленького резного шкафчика бутылку с прозрачной жидкостью. Наполнив ею фужер примерно на четверть, Святая поднесла его Саше: – На, выпей!
– Это что, спирт?.. – скривилась, понюхав содержимое, девушка.
– Нет, «Шато Латур» урожая девяносто шестого года.
– Откуда?!.
– Из Бордо, разумеется. Слушай, похоже, ты и правда беременная. Раньше ты казалась мне куда умнее. Разумеется, это спирт! Разведенный, не бойся. Пей!
– Вообще-то я никогда не пила ничего такого…
– Вот заодно и попробуешь.
– Но ведь если я беременная, то, наверное, нельзя? – засомневалась Саша.
– Если немножко, то можно.
– Немножко беременная?..
– Пей!!! – не на шутку взъярилась Святая.
Саша с испугу мгновенно осушила фужер. Ее лицо приняло такое выражение, будто ее приговорили к расстрелу – причем к немедленному. Глаза в ужасе распахнулись, из них брызнули слезы. Рот принялся судорожно, но безуспешно ловить воздух. Девушка замахала руками, словно пыталась взлететь, – наверное, чтобы скорее убраться из этого жуткого места. Но вот она шумно выдохнула, вдохнула, еще раз, еще – и задышала ровнее. Руки опустились, из глаз ушел ужас, хотя и продолжали течь слезы. Саша смахнула их ладонями и просипела:
– Лучше бы меня съел Стёпик…
Но вот ее дыхание полностью восстановилось. Девушка стремительно стала краснеть и заулыбалась.
– Не ругайтесь, пожалуйста. Вы ведь такая хорошая, я знаю. Я и Глебу всё время об этом говорю. Вы только кажетесь вредной, а в душе… Я его Славиком назвала. Правда, хорошее имя?
– О боже! – схватилась за голову храмовница.
И тут снова раздался стук в дверь, и в кабинет вошел охранник.
– Теперь кто? – простонала Святая. – Надеюсь, не Славик?..
– Нет, Толик. Прошу прощения, Анатолий Денисов. Правда, он не один…
– Со Стёпиком?..
– Н-нет… – неуверенно замялся охранник. – А должен?..
– Не знаю. Пусть заходят все. Или залетают – как им удобней.
В кабинет зашли двое храмовников, толкая перед собой связанного Денисова.
– Пистолетец! – бросилась к нему Саша. – Она мне не верит! Скажи ей, скажи!.. Ой… А почему ты связан?.. А ну, немедленно развяжите его! – стала дубасить она кулачками мужчин. – Вы знаете, кто я такая? Я – невестка самой Святой! Я ей всё про вас расскажу!
Храмовники, неловко уворачиваясь от ударов, с испугом переводили взгляд с девушки на свою предводительницу. Та развела руками:
– Вы слышали, что вам приказала невестка самой Святой? Почему не выполняете?
– Ой, вы тоже здесь?.. – оглянулась на нее Саша. Девушку заметно покачивало.
– Нет, я тебе просто привиделась.
– Жаль… Потому что Глебушку нужно спасать…
Саша качнулась так сильно, что непременно упала бы, если бы Пистолетец, которого как раз успели развязать, не подхватил ее на руки.
– Что с ней? – с тревогой спросил он у Святой. – Она ранена?..
– Ага. В голову. Причем во всю. Что вы там сделали с девочкой?
Денисов принялся лихорадочно осматривать голову Саши. И тут девушка выдала такую руладу мощнейшего храпа, что Пистолетец едва не разжал руки.
– Неси ее сюда! – подошла к стене и открыла потайную дверь Святая. – Положи на кровать и срочно назад. Надеюсь, ты-то хоть не беременный и расскажешь мне что-то менее похожее на сказку?
Пока Денисов занимался Сашей, предводительница храмовников решила наконец уделить внимание приведшим его мужчинам.
– Что там? – бросила она на них пронзительный взгляд.
– Тихо, – ответил один.
– Всё под контролем, – добавил второй.
– Сколько там еще наших?
– Трое. Носов, Кусиманский и…
– Я не спрашивала, кто там. Я спросила сколько.
– Так вот же – трое.
– Надеюсь, не пляшут там джигу?
– Чего?.. – переглянулись храмовники.
– Тихо сидят? Не спугнут тех, кто может прийти?
– Что вы! Затихарились как мышки.
– Ладно, – негромко, будто самой себе, проговорила Святая. – Значит, Глебу ничто не угрожает; с одним мутантом, в случае чего, они справятся, можно не спешить… – Она вновь подняла глаза на храмовников: – Выйдите и ждите дальнейших указаний.
Когда мужчины покинули кабинет, Святая кивнула закончившему с Сашей Денисову:
– Рассказывай.
Но Пистолетец ничего рассказать не успел. Вновь появился охранник и доложил:
– Дед Мороз просит вашей аудиенции.
– А вот и Славик… – хмыкнула предводительница храмовников. – Впрочем, этот как раз кстати, – и сказала охраннику: – Пусть войдет.
Едва растерянный, смущенный, с бегающими глазками Дед Мороз в закрывающей уродливую лысину красной шапкеступил на порог, Святая ринулась к нему с видом разъяренной тигрицы.
– Явился?! Спешишь получить объявление войны?!
– Войны?.. – заморгал Дед Мороз. – Зачем войны?
– Чтобы подергать за твою козлиную бороду и вырвать ее раз и навсегда. Вместе со всеми твоими уродами!
– Зачем так-то… Уродство – не вина, это лишь…
– Не вина?! – подскочила Святая еще ближе к Деду и вытянула руки, словно и впрямь собралась вцепиться в бороду. – И срывать мои планы – не вина? А убивать и калечить моих людей – тоже не вина? Может, по-твоему, это доблесть и благо? Ты ко мне, часом, не за наградой явился?
– Не за наградой, – склонил голову Дед Мороз. – Я как раз повиниться пришел.
– Боже мой, какое благородство! – заломила руки храмовница. – Он пришел повиниться! Я сейчас не выдержу и запла́чу.
– Да, повиниться, – поднял глаза Дед. – Каюсь, грешен. Прости. Только ведь не по умыслу вышло-то так! Откуда мне было знать, что ты тоже к Доктору этому сунешься? А людей твоих мои бойцы не убивали. Им четкий приказ был: храмовников не трогать ни при каких обстоятельствах. И мне доложили, что с твоей стороны от наших рук убитых не было. Может, кого зацепили, обороняясь, – ну, тут уж как получилось… Только греха на моих парнях нет.