Она надеялась, что узнает от Дмитрия что-то действительно важное, что-то, что поможет ей раскрыть загадку нескольких убийств и, возможно, предотвратить остальные.
– Нет, ее убили в собственном доме, – ответил агент.
– Как – прямо в квартире? – продолжала расспросы Надежда. – Она сама впустила к себе убийцу?
– Нет, он подстерегал ее в подъезде… в темноте… то есть, наверное, не ее… наверное, он караулил кого угодно, но Татьяне просто не повезло…
«Вот и нет, – подумала Надежда Николаевна, – как раз ее-то он и караулил!»
– Ну вот, в этом портфеле – все дела, которые я принял от Ермаковой, – перешел Дмитрий к делу. – Как, вы говорите, ваша фамилия?
– Я еще ничего не говорила, но вообще-то моя фамилия Лебедева.
– Лебедева? – переспросил Дмитрий и принялся перебирать содержимое портфеля. – Вот у нее все договоры по алфавиту: Айвазов, Вассерман, Любегин, Мережко, Огурцова… еще Прокопчук… что-то я не нахожу здесь вашей фамилии!
Надежду Николаевну это нисколько не удивило. Напротив, она была бы очень удивлена, если бы Дмитрий нашел ее среди клиентов покойной Татьяны Ермаковой. Тем не менее она изобразила удивление и недовольство:
– Как же так? Ищите как следует! Там непременно должны быть мои бумаги! Татьяна говорила, что уже подобрала мне несколько интересных вариантов!
– Прямо не знаю… у меня никогда ничего не пропадает… – Дмитрий ужасно расстроился и, выложив все бумаги на стол, принялся их перебирать. Надежда Николаевна проглядывала их вместе с ним, якобы помогая отыскать свою фамилию среди клиентов, в действительности же стараясь что-то найти среди бумаг покойной Татьяны. Правда, эти поиски напоминали ей народную сказку «Пойди туда, не знаю куда, и найди то, не знаю что». Потому что записи были не очень понятные непосвященному человеку, а самое главное – она не представляла, что хочет найти в этих бумагах, какую зацепку.
Наконец Дмитрий разочарованно отложил бумаги и поднял взгляд на клиентку:
– Нет, я ничего не нашел! Но вы не расстраивайтесь, я обязательно подберу вам хороший вариант. Вы только подробно изложите мне свои пожелания!
– Ну, сейчас у нас с мужем трехкомнатная квартира, – начала Надежда Николаевна. – Но дело в том, что моя дочь со своим мужем живет в другом городе. А если она вернется, ей, разумеется, потребуется отдельное жилье. Так вот, я хотела заранее позаботиться об этом и разменять нашу трехкомнатную квартиру на две… желательно, конечно, на однокомнатную и двухкомнатную, но не знаю, получится ли такой вариант.
– Хорошо, – Дмитрий сделал в своем блокноте какие-то пометки. – Ничего невозможного нет, главное – конкретные условия. Какая у вас квартира? Какой район, какой этаж, площадь, расстояние до метро? Все это имеет значение. Ну и, конечно, скажите, на что вы рассчитываете в результате обмена…
Надежда принялась подробно описывать ту квартиру, где они жили с мужем, с ужасом думая, как отреагировал бы Сан Саныч, если бы застал ее за этим занятием. Квартира была вообще-то не ее, а мужа. И дочь ее была совершенно ни при чем. Но с этими квартирами она уже так завралась, что боялась теперь лишь одного: как бы чего не перепутать.
Однако Дима был неопытный и бестолковый, да тут, кстати, еще телефон у него звонил, и он все время с кем-то договаривался, что-то записывал на клочках бумаги, кому-то долго и непонятно объяснял, как проехать по нужному адресу. При разговоре он все время ерошил свободной рукой свои рыжие волосы и дергал себя за уши, так что в конце они пламенели не хуже пионерского галстука. Надежда полностью заморочила ему голову и ушла, договорившись, что будет звонить.
Надежда Николаевна вышла из дверей агентства и огляделась.
Слева от входа она увидела знак, запрещающий стоянку всем, кроме сотрудников «Простора». Под этим знаком стояло несколько машин – штук пять иномарок и простенькая серая «девятка». На другой стороне улицы стоял «бумер» Стаса. Надежда перешла улицу и села рядом со своим грозным союзником.
– Нам нужна его папка! – выпалила она в ответ на невысказанный вопрос Стаса.
– Папка? Какая папка? Что вы вообще узнали?
– У него… у этого Димы, с которым я разговаривала, есть папочка с именами всех клиентов – своих собственных и полученных в наследство от Татьяны. Я более чем уверена, что один из этих клиентов – тот, кого мы ищем.
На лице Стаса появилось сомнение, и Надежда Николаевна продолжила:
– Мы с вами уже выяснили, что следы убийцы ведут в это агентство. Вряд ли он сотрудник «Простора» – сотрудники работают здесь подолгу, и его встреча с Татьяной не была бы неожиданностью. Другое дело – клиент: он обратился в агентство, увидел Татьяну Ермакову и… то ли она его узнала, то ли он ее узнал – короче, именно с этой случайной встречи началась цепь преступлений… В общем, нам нужен список клиентов покойной Татьяны, а он находится в папке у Дмитрия Копейкина. Я попыталась заглянуть в его бумаги, но на ходу не разобралась в них. Нужно время, чтобы в них покопаться. И вот что я предлагаю.
Надежда устроилась поудобнее и изложила план операции:
– Дима сейчас поедет на встречу с очередным клиентом. Он при мне договорился с ним по телефону. Риелтор без машины – это недоразумение, машина при его профессии просто необходима, так что я уверена: одна из тех машин под запрещающим знаком – его. Мы дождемся, когда он выйдет из офиса и сядет в машину. Папку он наверняка положит рядом с собой на сиденье. Я подойду к нему и отвлеку каким-нибудь вопросом, а вы в это время обойдете его машину с другой стороны и вытащите его папку… ну, знаете, как это делают мошенники-барсеточники!
– Классно! – восхитился Стас и с новым интересом посмотрел на Надежду: – Ну, у вас просто талант к таким делам! Можно подумать, вы этим постоянно занимаетесь!
– Вы так считаете? – Надежда смущенно зарделась.
– Вы ваще кто по жизни?
– Была инженером… говорят, неплохим, а сейчас дома сижу, хозяйством занимаюсь…
– Нет, вы точно не своим делом заняты! Если бы занимались подставами и разводками – большие деньги могли бы зарабатывать!
– Хорошо, что вас не слышит мой муж! – вздохнула Надежда и вдруг схватила Стаса за плечо: – Вот он!
Действительно, из дверей агентства вышел Дмитрий. Он задержался на пороге, поправил рукой растрепанные рыжеватые волосы и направился к невзрачной серой «девятке». Неизменную матерчатую папочку он прижимал к себе локтем.
– Идем! – скомандовала Надежда, выскакивая из «бумера». – Значит, запомнили – я отвлекаю его разговорами, а вы скрытно, незаметно подбираетесь к «девятке» с другой стороны, хватаете папку и удираете. Скрытно! Поняли?
– Чего тут не понять? – Стас довольно ухмыльнулся и припустил вперед.
– Не так быстро! – зашипела вслед ему Надежда, пытаясь не отстать. – Ведь сначала он должен сесть в машину! И я должна подойти первой, чтобы отвлечь его разговорами…
Однако Стас не слушал ее. Он перешел улицу и направился наперерез Дмитрию.
– Стой, мужик! – окликнул он незадачливого риелтора.
Дмитрий удивленно обернулся:
– Вы меня?
– Тебя, тебя! – И с этими словами Стас заехал ему пудовым кулаком в нос.
Дмитрий негромко охнул и осел на тротуар.
– Что вы делаете? – воскликнула Надежда, нагоняя Стаса. – Разве так можно?
– Нам эта папка нужна? – Стас протянул Надежде пухлую матерчатую папочку.
– Он хоть жив? – взволнованно воскликнула Надежда, наклонившись над поверженным Дмитрием, который лежал на асфальте, не подавая признаков жизни.
– Да что ему сделается? – усмехнулся Стас. – Всего-то по носу получил! Парень молодой, здоровый… через пять минут очухается. А вот нам удирать надо, пока еще кто-нибудь из конторы не вышел! Сами же говорили – хватаем папку и удираем! – Он подхватил Надежду под локоть и потащил ее к «бумеру».
– Что вы за человек! – ворчала Надежда, перебегая дорогу. – Я же сказала – подкрадываетесь скрытно и хватаете папку, пока я отвлекаю его разговорами, а вы – сразу в морду!
– У каждого свои методы! – отмахнулся Стас, ловко прыгая на переднее сиденье «бумера». – Все, базарить будем потом, сейчас быстро уматываем!
– Нехорошо как получилось! – вздохнула Надежда, усаживаясь рядом с ним и захлопывая дверцу. – Бросили молодого человека… ему, может, помощь нужно оказать…
– Как-то само получилось, – виноватым голосом признался Стас. – Вроде хотел все сделать, как вы предлагали, – подкрасться и все такое, а как подошел к нему, прямо руки зачесались… захотелось дать в морду, и дело с концом…
Надежда Николаевна оглянулась и успела увидеть, как Дмитрий сел на тротуаре и завертел головой. В следующую секунду «бумер» завернул за угол.
– Ну, что там, в этой папке? – осведомился Стас, проехав несколько кварталов и остановив машину в тихом переулке.
Надежда расстегнула «молнию» и вытряхнула на колени содержимое папочки.
– Вот все, что перешло к этому рыжему от покойной Татьяны, – сказала она. – Аккуратная была девушка, все клиенты по алфавиту – Айвазов, Вассерман, Любегин, Мережко, Огурцова и Прокопчук. Адреса есть и телефоны.
– Ох, и муторное это дело – клиентов по списку объезжать, – вздохнул Стас, – но ради того, чтобы найти убийцу тети, я на все согласен. Как раз сегодня время есть, кто там ближе всех живет?
– Стой, стой! – всполошилась Надежда. – Глуши мотор! Куда это ты собрался?
– К этим людям. Приеду, погляжу на каждого: который внешне под описание подходит – с тем и будет отдельный разговор, – Стас потряс внушительным кулаком. – А которые не подходят – значит, пардон, ошиблись адресом! Вот Огурцову уже сейчас можно исключить, она женщина!
– Угу, – насмешливо заметила Надежда, – так и будешь ездить по городу? Да тебя и на порог не пустят, я бы, во всяком случае, такому и дверь не открыла.
– А я скажу, что пришел квартиру смотреть!
– Вот если бы еще с агентом, а так – ни за что! И потом, придешь ты, а там бабушка сидит – божий одуванчик, а вся семья на работе, и убийца тоже. И тоже придумал – Огурцову исключить! А может, для нее хахаль квартиру покупает? Или муж, или брат… Да вот еще тут написано Прокопчук Елена Дмитриевна – тоже женщина, с ней как быть?
– А вы что предлагаете? – насупился Стас.
– Не гнать лошадей, а подумать, – наставительно сказала Надежда Николаевна, шурша листочками. – Мы вот что сделаем. У тебя своя квартира есть?
– А что же я, по-вашему, на помойке живу? – обиделся Стас. – Есть у меня квартира двухкомнатная, купил в прошлом году, недавно ремонт закончил.
– Ладненько, – удовлетворенно сказала Надежда, – значит, вот, к примеру, Вассерман.
– Знакомая фамилия! – оживился Стас. – Где-то я вот недавно ее слышал.
– Не отвлекайся, – посоветовала Надежда. – У него трехкомнатная квартира, он хочет ее продать и купить две в разных районах – двухкомнатную и однокомнатную. Стало быть, я звоню этому Вассерману и чужим голосом говорю, что я теперь работаю вместо Татьяны Ермаковой и что я нашла ему вариант – двухкомнатную квартиру, пускай приезжает поглядеть. Или Огурцова – однокомнатную продает, хочет двухкомнатную, тоже подходит. Или Мережко – хотят менять месторасположение. Как раз твой район подходит. Дошло?
– А почему чужим голосом?
– Потому что потом я встречаю их вместе с тобой в твоей квартире и пытаюсь разговорить! Это в собственной квартире человек напряжен и следит, как бы чего у него не украли, а в чужой чувствует себя вполне свободно!
– Ладно, уговорили, – кивнул Стас, – только под видом кого вы у меня будете?
– Ну, пускай я буду твоя тетка, – предложила Надежда Николаевна с сомнением.
– Хоть вы на нее и не похожи, – помрачнел Стас, – однако согласен, только начнем прямо сейчас, а то я завтра работаю.
Они стали звонить, но приехать сразу же согласился только Вассерман, да еще Елена Дмитриевна Прокопчук поломалась немного для вида, но сказала, что будет часа через два. У Огурцовой телефон не отвечал, у Айвазова тоже, Мережко сказал, что жена нездорова, а он без нее ничего смотреть не будет. А Любегину нужна была однокомнатная, так что пока вопрос с ним остался открытым.
Квартира Стаса потрясала неподготовленного человека. Причем как театр начинается с вешалки, так эта квартира начиналась с входной двери. Дверь была обита мягкой светло-бежевой кожей, по которой шло золотое тиснение – по всей поверхности чередовались золотые карточные масти: крести, пики, бубны и черви. Кроме того, как будто этого было недостаточно, на двери красовалась ручка из золоченой бронзы в форме томно выгнувшейся грудастой русалки.
– Классно, да? – гордо проговорил Стас, остановившись перед дверью и давая возможность гостье оценить ее по достоинству.
– Боже мой! – ахнула Надежда. – Как ты за такую ручку берешься! Мне было бы как-то неудобно…
– Вы еще не знаете, сколько она стоит! – проговорил Стас, отпирая дверь и впуская Надежду Николаевну в свое жилище. – Одно жалко, – добавил он со вздохом, – эта ручка без звукового сопровождения!
– Без чего? – Надежда решила, что ослышалась.
– Да Васек, друган мой, достал такую же, но со встроенным звуком. У него, когда за ручку берешься, она верещит – «Ой, щекотно!» Вот это класс!
Войдя в прихожую, Надежда невольно попятилась: ей показалось, что пол в квартире залит водой. Только внимательно приглядевшись, она поняла, что на самом деле пол, как и потолок, выложен зеркальной плиткой.
– Как вы по этому ходите? – недоуменно спросила она Стаса.
– Молча, – отозвался тот, запирая дверь. – Молча и в тапочках.
Надежда Николаевна покачала головой, нашла подходящие тапочки и переобулась.
В течение следующих десяти минут Стас с гордостью демонстрировал ей свои апартаменты, не забывая сообщать, что сколько стоило.
Предметом его особенной гордости были: розовая джакузи с подсветкой и встроенным фонтаном; позолоченные краны со вставками из кристаллов «Сваровски»; холодильник с зеркальными дверями, такой огромный, что в него вполне могла бы поместиться лошадь вместе с всадником; потолочные светильники, то и дело менявшие цвет освещения; шторы на окнах, по которым разноцветным шелком были вышиты сцены из фильма «От заката до рассвета».
Заметив к концу экскурсии, что Надежда не проявляет должного восторга, Стас искренне расстроился и решил, что его гостья хотя и неглупая тетка, но от природы лишена чувства прекрасного.
Как последний штрих, он предложил Надежде Николаевне кофе, на что та охотно согласилась. Однако ее ожидал очередной сюрприз, когда черная с золотом кофеварка (кофемашина, поправил ее Стас) мелодичным женским голосом осведомилась:
– Эспрессо? Капучино? Латте?
– Капучино, только с шоколадной крошкой, а не с корицей, – машинально попросила Надежда и только после этого удивленно уставилась на говорящую кофеварку.
– Классно, да? – На этот раз Стас был доволен произведенным эффектом.
– У нас осталось полчаса, – спохватилась Надежда, взглянув на часы. – Скоро придет первый клиент… кто там у нас? Вассерман!
– И все-таки где же я слышал эту фамилию? – Стас наморщил лоб и поскреб в затылке.
– Не будем уточнять. – Надежда взяла приготовленную по ее заказу чашку капучино и удовлетворенно улыбнулась: – А кофе она готовит хорошо!
– Фуфла не держим, – и гордый Стас заказал себе двойной эспрессо с коньяком.
– Только я тебя умоляю, – проговорила Надежда, смакуя ароматную пенку, – никаких твоих кавалерийских наскоков!
– Никаких – чего? – переспросил Стас.
– Ну, без мордобоя и без грубостей! Не повторяй историю с Димой Копейкиным! Действовать нужно деликатно, вежливо, обдуманно… а не то ты спугнешь нашего клиента!
– Хорошо, тетя Надя, – Стас послушно кивнул. – Я постараюсь…
Ровно в тринадцать ноль-ноль в дверь позвонили.
Как и следовало ожидать, звонок в этой квартире был не простой – под потолком камерный оркестр исполнил начало «Маленькой ночной серенады» Моцарта.
Стас направился к двери, но Надежда Николаевна опередила его и прильнула к дверному глазку.
Ей показалось, что на площадке перед дверью стоит Альберт Эйнштейн.
Стас открыл многочисленные запоры, и на пороге появился маленький старичок, удивительно похожий на одуванчик – седые пушистые волосы обрамляли круглую розовую лысину, густые усы гордо топорщились. На Эйнштейна он был не так похож, как в глазок, но некоторое сходство все же имелось.
– Здравствуйте, – старичок шаркнул маленькой ножкой. – Я по поводу квартиры. Вассерман, – и он протянул Надежде маленькую ручку. – Вассерман, – и он повернулся к Стасу. – Только не надо, пожалуйста, никаких этих неуместных вопросов – я тому Вассерману не родственник. И даже не однофамилец.
– Какому – тому? – переспросил Стас.
– Стасик, я тебя умоляю! – прервала его Надежда и повернулась к гостю. – У вас, простите, трехкомнатная?
– И не извиняйтесь, – Вассерман пожал плечами, – я за нее ответственности не несу. Я в ней только живу.
– С детьми? – уточнила Надежда Николаевна.
– Разве это дети? – Старичок вздохнул. – Это практически посторонние люди! Когда я с ними съезжался в одна тысяча девятьсот восьмидесятом году, я таки думал, что на старости лет будет кому подать мне стакан воды. Ну вот, я состарился! Так остается только радоваться, что я совсем не хочу пить! А если бы вдруг захотел – мне пришлось бы рассчитывать только на свои собственные силы!