Бытует мнение, будто профессионалы потому так преданы хоккею, что это их хлеб, что у них – контракт. Не проявит хоккеист самоотверженности в игре – контракт может быть аннулирован. Такие вот ходят суждения о профессионалах.
Согласен, текст условий контракта, по-видимому, предусматривает и соответствующее отношение спортсмена к своим обязанностям, особенно во время тренировок и матчей. Он, этот контракт, наверняка подтягивает спортсмена, заставляет его должным образом держать себя, готовить к матчам и тренировкам. Но убежден, дело тут не только в страхе быть уволенным или лишиться части денежного вознаграждения. Близко знакомясь, откровенно беседуя со многими истинными профессионалами, не раз убеждался в том, что эти парни слеплены из особого материала, что в них гармонично сочетаются и мастерство, и любовь к хоккею, и его знание, и тот боевой игровой характер, что рождает беспощадность по отношению к самому себе.
Смотришь матчи канадских профессионалов, и кажется, что нет мужества выше. Но такое наше суждение – плод нахлынувших эмоций. А если успокоиться, кое-что вспомнить, порассуждать, все взвесить на весах?
Если кто полагает, что мужество – предмет «одноразового пользования», тот, конечно же, ошибается. Но именно так подчас понимает мужество молодой человек. Он смело вступил в конфликт, помог товарищу отстоять правое дело. Или защитил девушку от хулиганов. Все это замечательно, достойно всяческой похвалы. Но есть не только мужество поступка, а мужество каждодневного труда, причем мужество осознанное. О нем и пойдет, читатель, наш разговор.
В году триста шестьдесят пять дней. Почти все это время, за вычетом короткого отпуска, игрок хоккейной команды тренируется плюс участвует в матчах всесоюзного чемпионата, в международных официальных, а также в разного рода товарищеских встречах. Если выразить эту его «хоккейную занятость» в часах, то среднегодовая цифра набежит к тысяче.
У нас, в команде ЦСКА, в трудное для нас время, когда наш хоккей готовился к дуэли с канадскими профессионалами и требовалось ввести в основной состав команды большую группу молодежи, годовой «объем работы» в течение нескольких сезонов доходил до тысячи двухсот часов. Это, конечно, многовато. Было тяжело справляться с работой и тренерам, и хоккеистам. Но высокие цели, стоящие перед нами, необычные задачи, заманчивая перспектива сразиться с профессионалами поднимали настроение у всех нас.
И я бы назвал это спортивным подвигом. Подвигом нелегкого повседневного труда. Как шахтеры, спускаясь надолго под землю, возвращаются на поверхность чумазые и счастливые, с чувством исполненного долга, так и мы с утра облачались в спортивную амуницию и начинали «вкалывать».
Мы, тренеры, лучше игроков знали, что так много тренироваться необходимо и полезно. Хоккеисты верили тренерам. Уже хотя бы потому, что каждый день убеждались: объемные занятия даются нелегко. Такие вот сложные тренировки особенно закаляют мужество игроков. Как сталь закаляется в огне, так мастерство и воля игроков крепнут в процессе сложных, объемных, целенаправленных и, конечно, интересных тренировок. Пусть простит меня читатель за то, что автор столь назойлив подчас в утверждении своей веры в волшебную силу тренировки. Но именно так понимаю хоккей и жизнь в хоккее.
Итак, мужество и стойкость канадских профессионалов имеют своим истоком принадлежность спортсменов, хоккейных клубов к доходному и притягательному для зрителей делу. У нас иные условия, другой подход. И главное в нем – учебно-тренировочный процесс при активном и ответственном участии игроков, сознающих свою ответственность за спортивные результаты команды, свою «боевую готовность».
Подходы разные. Но какой из них дает наиболее сильный эффект? Попробуем разобрать «систему доказательств».
Верю в учебно-тренировочный процесс. Он – и основа, и ускоритель роста мастерства спортсменов. Верю в коллективное усердие игроков, в лидеров команды, вожаков, тех, кто сам, демонстрируя образцы спортивной доблести и уменья, показывает пример, увлекает за собой остальных. Верю в тренеров, умеющих организовать эту работу, способных передать свой житейский опыт, хоккейные знания спортсменам. Верю в мощь и творческую силу коллектива.
Конечно, есть у канадских клубов свои плюсы в подготовке спортсменов. Прежде всего, в самоподготовке спортсменов к сложным жизненным испытаниям, к игре в хоккей. Сам за себя в ответе – это звучит звонко, красиво. Но я – тренер-практик, и для меня важен прежде всего результат. Какой подход разумней, рациональней? Такой, где если не всепоглощающим, то все же главным стимулом является доллар? Или наш – построенный на коллективном сознании, всестороннем воспитании, где основой является чувство ответственности игрока за себя, за товарищей, за команду? При нашем подходе постоянно действует контроль над спортсменом со стороны не только тренеров, но и товарищей по клубу, тех, кто многое вложил в спортсмена в ходе занятий, трудился рядом с ним.
Когда наблюдаешь матчи советских спортсменов с канадскими профессионалами, то вовсе нелегко отдать кому-либо из соперников предпочтение в мужестве и стойкости. Хотя и не ускользает от глаз разная расцветка этого мужества, его характер. Канадские игроки любят проявлять свои достоинства в этакой ухарской, а при попустительстве судей – и в драчливой манере. У них порой как бы вскипает кровь, они перестают себя контролировать и сдерживать. И в эти мгновения становятся очень опасны для любого соперника.
Наши игроки проявляют свое мужество, как правило, в более сдержанной форме. Наши тренеры ищут тактические, психологические ключи к сопернику в пределах законов игры. И поступают совершенно верно.
Пройдет время, и команды, я верю в это, будут соревноваться на хоккейном поле строго в рамках правил. Призвание спорта – служить людям, нести им искусство игры, воспитывать у зрителей и спортсменов доброжелательность и честность. Наконец, радовать публику не только мастерством, умением спортсменов, но и рыцарством, благородством, игрой не только мускулов и воли, но и ума. Жестокостью, пусть даже приносящей победу, многого не добьешься. Вряд ли грубая команда надолго завоюет зрительские симпатии. Скорей наоборот, публика от нее отвернется.
Клуб «Филадельфия Флайерс» – самая, пожалуй, жестокая команда в НХЛ. Соперники ее побаиваются, но мало кто искренне уважает, хотя в составе этого клуба играл в свое время знаменитый Бобби Кларк. Константин Локтев, бывший одно время тренером ЦСКА, рассказывал мне, как однажды, пригласив московских армейцев в гости к себе, филадельфийцы встретили приезжих спортсменов на своем льду. Навязали откровенный кулачный бой. Наш воспитанный тренер увел хоккеистов в раздевалку, потребовав прекратить хулиганство. Что же? Кое-кому из зрителей и журналистов такая реакция тренера не понравилась – они посчитали такое решение чуть ли не трусостью. Им хотелось драки с непременным условием, чтобы верх в ней взяли канадские спортсмены. Они потеряли голову, позабыв, что для кулачных боев существует боксерский ринг.
Не скрою, что и я отчитал своего молодого коллегу и друга, много лет выступавшего в рядах нашей армейской команды и сборной СССР, за неверное, на мой взгляд, решение. Во имя справедливости, замечу, что моя критика Локтева имела все основания: ведь он, тогдашний тренер ЦСКА, будучи игроком, был очевидцем многих моих решений в подобных ситуациях.
Возможно, команда Филадельфии состоит из супердрачунов, об этом мне говорили многие канадские тренеры. Один из них даже спрашивал совета: «Что делать, как быть моей команде?» Я и тогда говорил, и сейчас говорю: надо давать острастку!
Конечно, надо знать, когда выбрать для этого подходящий момент, ситуацию, иметь под рукой «комплект» игроков, психологически подготовленных, способных умело выполнить наказ тренера. А что прикажете делать, если соперник, зная твою, тренер, воспитанность, сдержанность, вместо нормального хоккея постоянно провоцирует твою команду на драку? Это – то же самое, что приглашать отдыхать в пороховой погреб.
А может ли жестокий, драчливый хоккей стимулировать воспитание истинного мужества? Пожалуй… Не по этой ли, куда более краткой, чем та, которую выбрали мы, дороге пошло воспитание мужества у хоккеистов-профессионалов?
В нашем хоккее мужество крепко замешано на умении, мастерстве спортсмена. И, конечно, скреплено его высокой дисциплиной, игровой культурой. Путь к такому мужеству длиннее, он лежит в основе всего (начиная с ребячьих команд) учебно-тренировочного процесса. И с моей точки зрения, этот путь – единственно верный. Он воспитывает у хоккеистов стойкость и мужество не только для спортивных поединков, но и для долгой жизни после хоккея. А в нее он должен вступить человеком честным и сильным, добрым и справедливым.
Наш подход к воспитанию мужества у спортсмена представляется мне более отвечающим задаче всестороннего воспитания личности. Мне очень нравится, как понятие «мужество» определено в «Толковом словаре русского языка»: «Спокойная храбрость, присутствие духа в беде, опасности, душевная стойкость и смелость». Сказано красиво и убедительно. Этих ориентиров и следует придерживаться нашей молодежи.
В последние годы не только за океаном, в профессиональном хоккее, но и у нас (а также почти во всех «хоккейных» странах) обострилась проблема грубости в хоккее. Не в меньшей, пожалуй, мере, чем за океаном. Хочу высказать свое мнение об этой проблеме.
Просто от критики грязного, жесткого «хоккея» игра не станет более мирной и корректной. Принимаются дисциплинарные меры к тем хоккеистам, кто умышленно нарушает правила, их наказывают штрафами – денежными, дисциплинарными, а эффект по-прежнему незначительный. В чем тут дело, почему грубость не утихает? Хоккей в самой сути своей несет зародыш «буйства», что ли. Давайте с этой точки зрения разберем отдельные тактические приемы игры.
Вот игрок, находясь в обороне, старается остановить атакующего соперника, не позволяя ему обвести себя. Он выставляет в сторону соперника плечо или заднюю часть бедра. А в момент контакта с соперником совершает и встречные движения: толчок или удар получаются двойной силы. Примерно так же поступит защитник у борта. В обоих случаях преследуется одна лишь цель – лишить соперника устойчивости, ориентировки. Но может быть, доставить ему еще и неприятные ощущения, причинить боль, чтобы в следующий раз подумал, прежде чем ввязываться в единоборство.
Известно, что команда побеждает за счет класса, за счет того, что суммой хоккейных компонентов (атлетизм, мастерство, тактические построения и т. д.) своей игры превосходит соперника, создавая ему много неудобств. Возьмем контакты, что поощряются в хоккее. Да-да, поощряются, так как во многом усложняют действия соперника в атаке.
Попробуйте хотя бы на миг позабыть об этом сильном средстве обороны. Действуя против Уэйна Гретцки, Марио Лемье или наших Владимира Крутова, Игоря Ларионова, играя против них без силовых приемов, по-джентльменски, защитник, команда тут же поплатятся. Но это еще не все.
Контакты в хоккее с широким спектром силовых единоборств – это еще и дополнительный интерес к хоккею зрителей. Не думаю, правда, что даже в такой стране, как Канада, где о хоккейном зрителе пекутся так же, как в опере, где его боготворят, именно забота о нем была первопричиной введения в игру правил силового единоборства. По-видимому, когда разрабатывались правила игры, узаконив силовые единоборства, их создатели думали поначалу лишь как-то уравнять шансы атаки и обороны. Ну, а затем, вкусив прелесть столкновений, их воздействие на настрой не только спортсменов, но и зрителей, организаторы матчей стали всячески поощрять контакты в хоккее.
Отмени в современном хоккее силовые единоборства – и стадионы опустеют. Зритель лишится важного компонента любимого зрелища. Это все равно что гурману подать блюдо без перца. Взрослые, мальчишки (и даже девчонки) не увидят этих захватывающих столкновений, поражающих и искусством, и дерзостью, и своего рода рыцарством, ведь большинство игроков ведут единоборство открыто, смело и честно.
Конечно, к сожалению, не все так трактовали и трактуют силовые единоборства в хоккее. Не случайно во многих профессиональных командах готовятся игроки (появились такие и у нас), которые чуть ли не главным своим игровым козырем считают драку.
Считаю, что в наше цивилизованное время любую преднамеренную грубость в спорте следует объявлять вне закона. Но, заявив столь категорично, сознаю, что осуществить это далеко не просто.
Физические столкновения, противоборство мускулов и ловкости можно наблюдать и в боксе, и в борьбе. Но там нет очень важного, существенного – игры с предметом, шайбой. Вот почему силовое единоборство в хоккее не является самоцелью. Главное – завладеть шайбой, и на это направлены все усилия игрока. Силовое единоборство в хоккее – это не демонстрация грубой силы, а умение проявлять ловкость и находчивость и, в известной степени, хитрость и расчет.
Конечно, в хоккее сталкиваются не только тела, но и характеры.
У меня в команде всегда были такие умелые игроки, которые не отказывались от контакта с соперником, а сами никогда не фолили. Это были бесценные игроки. К ним относились, например, Владимир Викулов и Валерий Харламов. В каждом матче они дарили команде, кроме всего прочего, четыре-шесть минут времени, когда наши звенья получали возможность играть в большинстве.
Не знаю, читатель, сумел ли я убедить вас в том, что силовое единоборство – это украшение хоккея и что оно должно существовать и развиваться. Другой вопрос: в каком направлении должно идти совершенствование контактов и силовых столкновений? Если бы можно было нам, всем тренерам, договориться, поставить свои подписи под соглашением, согласно которому грубость и злость, стремление дать острастку сопернику – все это торжественно объявлялось бы вне закона, осуждалось не формально, а искренне! Это было бы действительно завоеванием и накладывало бы обязательства на тренеров всех категорий, особенно профессиональных. К этому, верю, хоккей придет. Но на чем основана эта моя уверенность? На соображениях не только человеческого характера, но и, скажем так, характера тактического.
Дорого стало обходиться командам удаление игроков. Кто внимательно следит за канадским хоккеем, должен подметить, насколько родоначальники игры стали в последние годы вести себя корректнее в матчах с европейскими хоккеистами, особенно в официальных встречах. Я даже видел не раз, как тренеры высказывали свое возмущение грубым поведением того или иного хоккеиста в ходе матча, что прежде наблюдать не приходилось.
Верю и в улучшение человеческих отношений, укрепление доверия, спортивной солидарности между хоккеистами различных команд. Сама жизнь, повышение культуры, интеллекта спортсменов должны благотворно влиять на характер игры, и в частности силовых единоборств. И здесь многое, очень многое зависит от нас, тренеров.
Если мы, тренеры, силовое единоборство начнем рассматривать как технические приемы хоккея и будем помогать игрокам постоянно их совершенствовать, добиваясь их верного – в пределах правил – исполнения, тогда, лишь тогда будут в выигрыше игрок, команда и хоккей в целом. У хоккеистов обогатится арсенал технических средств борьбы. В команде будет создана обстановка высокой дисциплинированности и сознательности. А сам хоккей без грубости, без драк станет зрелищем с участием настоящих спортивных рыцарей.
Все это будет благотворно влиять на многомиллионную армию хоккейных болельщиков. Тогда хоккеист, позволивший себе не то что пуститься в рукопашную, но даже ударивший соперника у борта локтем, применивший подножку, будет выглядеть белой вороной. Вот тогда прекратится на трибунах протестующий, негодующий свист!
Глава VI Любовь на всю жизнь
Повидал я немало людей, счастливых тем, что посвятили свою жизнь профессии тренера.
Борис Аркадьев, всегда спокойный, задумчивый, постоянно как бы стремящийся побыть наедине с собой, преображался, как только разговор заходил о футболе – предмете его бескрайней любви. А на футбольных тренировках, общаясь с игроками, прикасаясь к мячу, он становился совсем другим – энергичным, готовым к шуткам, а главное – к большой работе. Он был удивительным выдумщиком. Рядом с ним лодыри становились тружениками, каждый тянулся стать умельцем в футболе.
Александр Гомельский не только прекрасно знал, но и до того любил свой баскетбол, что в разговоре о нем не давал отвлечься на другую тему, упорно доказывая мне, что эта игра куда интереснее и популярнее, чем хоккей. Я видел его тренировки – глаз оторвать невозможно. Среди игроков-гигантов он казался карликом, лилипутом, а они, склонив головы, почтительно слушают его указания, боясь пропустить хотя бы слово, уважительно их выполняли и огорчались, услышав тренерский окрик.
Он много, очень много знал и каждый день дарил эти знания, свой тренерский опыт игрокам. Он был абсолютно предан баскетболу – нет таких сил, что могли бы отнять у него эту игру. Он по праву гордился своей профессией. Своей победой на Олимпиаде в Сеуле наш баскетбол во многом обязан Гомельскому. Сам тренер заявил в печати, что шел к этой победе сорок лет. Я давно знал Александра Яковлевича и подтверждаю, что это именно так.
Скотти Боумэн не раз приводил «Монреаль Канадиенс» к хоккейной вершине – победам в розыгрыше Кубка Стэнли. Мне доводилось видеть его в период громких успехов. Какую гордость, уверенность излучал он! Ими было окрашено каждое его слово. Во время хоккейных сражений он выглядел полководцем. Внешне спокойный, он в эти минуты был отрешен от всего земного, всеми клетками души и тела принадлежа одному лишь хоккею. А какие на льду он творил чудеса! Мне даже казалось, что пришел он в хоккей, пройдя школу дрессуры львов или тигров. Хоккеисты были у него как шелковые, повинуясь каждому его слову. Он щедро отдавал им свои знания, умело тренировал игроков, требуя от них взамен лишь одного – точного выполнения тренерских замыслов, ведущих к желанному успеху.