Глава четвертая
Первые впечатления
Когда они ехали по городу, Марина почти не смотрела по сторонам. Картина была знакомая и без вдумчивого изучения: причудливое смешение современных зданий и старинных домов, убогие окраины и лощеный центр, так же обстояло дело и с машинами на улицах — от развалюх до почти новеньких блистающих лимузинов. Несколько раз попадались плакаты с президентом — седовласый и уверенный, благообразный и энергичный, он взирал орлом, осененный синезеленым знаменем с золотым силуэтом медведя. Словом, ничего интересного. В пределах средней нормы…
А вот и здание компании «Центр». Пятнадцатиэтажный куб из синего стекла смотрелся на уровне мировых стандартов, как и подобало солидной фирме, владевшей чуть ли не всей этой независимой и суверенной республикой. В штабквартиру нефтяной империи темноволосую наследницу российского престола пропустили без малейшего сопротивления. Ее фамилия моментально отыскалась в списке, любезная до приторности девица вручила ей бэджик гостя и подробно объяснила дорогу, так, что не ошибся бы и дебил. Внутри обнаружился маленький кусочек идеальной страны — безукоризненная чистота, по коридорам с исполненными значимости лицами проворно перемещаются служащие, каждый занят своим делом, никто не лентяйничает, никто не тратит времени зря… Умилиться впору…
Как принято сплошь и рядом, служба безопасности компании стыдливо укрывалась за табличкой «Исследовательский центр», следуя установленным в незапамятные времена канонам. Тарас Бородин то ли не считал себя значимой фигурой, то ли попросту маркировался. У него не было ни приемной, ни, секретарши, одна только белоснежная дощечка с двумя лампочками у притолоки. Поскольку из двух горела зеленая, Марина повернула ручку и вошла.
Кабинет оказался небольшим, отнюдь не предназначенным для многолюдных совещаний. Несколько кресел, стол с необходимым набором деловой электроники и сам господин Бородин, совершенно такой, как на снимке. В полном соответствии с основополагающим догматом неоэтики о равенстве полов он и не подумал встать, сидел, посматривая на Марину не дружески и не враждебно — выжидательно, с непроницаемым лицом.
Она непринужденно уселась напротив и без улыбки сказала:
— Меня зовут Наталья Романова. Вам должны были коечто сообщить насчет меня, если только это сообщение не затерялось в канцелярских джунглях.
— Это шутка, я понял и оценил, — сказал Бородин невозмутимо. — Ну, как же, как же…Правительственный агент с Севера. Позвольте проявить казенное гостеприимство? Прохладительные, алкоголь, чтото еще?
Марина молчала, разглядывая его столь же невозмутимо. Совершенно закрытый субъект — как рыцарские доспехи с опущенным забралом. В холодных серых глазах — ни тени интереса к высоко открытым короткой юбкой скрещенным ножкам. Вообще никакого человеческого интереса. Ноль эмоций. Если это отработанная маска, то она давнымдавно приросла к коже.
— Нет, спасибо, ничего не нужно, — сказала она. — Значит, вы и есть всемогущий Бородин?
— Простите?
— Ну, не скромничайте, я наслышана о вас и о вашей фирме, — сказала Марина, глядя продуманным вызовом. — Вы здесь — нечто вроде восточного султана, чувствуете себя полным владыкой и высокомерно третируете наших правительственных агентов.
— Интересно, кто это поливает меня грязью? Могу вас заверить, наша фирма всегда была лояльна к любым правительствам вопреки иным безответственным утверждениям. Простите, это ваша обычная тактика — начинать с пересказа сплетен?
— Ну что вы! — сказала Марина. — Простоя чувствую себя несколько неуверенно, это мое первое самостоятельное задание, и я никак не могу найти верный тон…
Она старательно изобразила застенчивую улыбку, сыграла ее в целой гамме чувств — кокетство, просьба подыграть, пойти навстречу, предложение держаться не столь официально…
Все ухищрения оказались напрасны. Человек за столом попрежнему разглядывал ее с холодным интересом энтомолога. Быть может, это была именно тактика — обдать ледяным холодом, заставить нервничать и совершать ошибки… То же самое, что она проделывала с Петром.
— Вы расследуете исчезновение Тимофея Сабашникова?
— Да, — кивнула Марина. — В том, что это именно исчезновение, никто не сомневается… Или вы другого мнения?
— Нет. Я тоже полагаю, что он исчез, и это, безусловно, вызвано неким внешним воздействием.
— У вас есть какието соображения?
— Ни малейших, простите. Видите ли, Наталья… Мы, разумеется, лояльны к вашему правительству и готовы при необходимости оказать любое содействие, но в этом мире каждый занимается своим делом. Мы не можем выполнять за ваше правительство его работу, у нас хватает своих забот. То, чем занимался Сабашников, не имеет к нам никакого отношения…
— А вы знаете, чем он занимался?
— Конечно, — сказал Бородин. — Он ведь встречался со мной и просил коекаких консультаций. Насколько я ориентируюсь, его послали собрать досье на члена Думы Кравченко, известного в некоторых кругах под кличкой Цезарь. Это пересекалось с областью наших интересов. И я, естественно, поделился всей информацией о здешних делах, какой располагал. Насколько я могу судить, господина Сабашникова это вполне устроило, и больше мы не встречались.
— Что его интересовало?
— Связи Кравченко, сделки, деятельность легальная и скрытая от общественности… Полный набор. Если хотите, я пришлю вам копии на дискетах. У вас есть ноутбук?
— Разумеется.
— Где вы остановились?
— В «Жемчужине Сибири». Номер тристашесть. Через час я там буду.
— Вот и прекрасно! Все материалы вам доставит ктонибудь из моих людей. Чтонибудь еще? — и он мельком, но демонстративно — выразительно посмотрел на часы.
— Нет, пожалуй, — сказала Марина, понятливо вставая. — Простите, что отняла у вас время…
— Всегда к услугам правительства Северной державы! Если понадобится чтото еще, обращайтесь без церемоний. Вот моя визитка. Всего наилучшего, госпожа Романова.
Оказавшись в коридоре, Марина вздохнула: полное впечатление, что ее взяли за шиворот и выкинули за дверь, как нашкодившего щенка. Но придраться совершенно не к чему: Бородин был предельно вежлив и лоялен, всецело готов к дальнейшему сотрудничеству, а то, что он лаконичен и неулыбчив — его личное дело. Ни единой щелочки в броне.
Ну и ладно… Она простонапросто хотела лицезреть этого субъекта в живую. Первоначальное впечатление подтвердилось полностью — такой будет шагать к своей очередной цели, перешагивая с невозмутимым видом через любые препятствия, независимо от того, бревна это или трупы. В конце концов, именно таким и должен быть начальник службы безопасности крупной компании, оперирующей «на варварских землях». Нефтяной бизнес Армию Спасения напоминает мало.
Но остается открытым одинединственный вопрос: чем этот субъект привлек внимание Тимофея Сабашникова? Настолько, что Тим стал незамедлительно выяснять о нем все возможное?.
Когда Петр отъезжал от исполинского куба из синего стекла, Марина старательно наблюдала в зеркала заднего вида, но не отметила ничего подозрительного. Слежки за ней пока что не было. Но это ни о чем не говорило…
— В гостиницу?
— Нет, — сказала она. — На квартиру, которую снимал Тимофей. Вы ведь знаете, где это?
— Конечно. Я ее сам подыскал.
— Тем лучше. Может, вы знаете и ту девуш.ку, с которой он встречался?
— Женю?
— Вот именно.
— Да, он нас както знакомил, мы случайно столкнулись в ресторане. Я живу неподалеку от той квартиры, что ему нашел, обедаю по устоявшейся привычке в одном и том же ресторанчике…
— И что она собой представляет? О ней не было никаких данных, только фото. Судя поснимку, она мне не показалась девочкой из бедняцких кварталов на окраине.
— Угадали. Золотая молодежь. Папочка — местный бизнесмен, самым активным образом сотрудничает с «Центром». Дочка живет в свое удовольствие. Вы, я так понимаю, захотите с ней встретиться?
— Естественно. Она — самый близкий человек к Тимо4юю. 1де ее можно отыскать?
— Я вам потом дам список заведений высокого полета. Я обычно бываю в местах гораздо скромнее, так что вы уж управляйтесь одна, вам будет легче.
— Потому что у меня ноги от ушей?
— Потому что у вас наглость бьет из ушей, — сказал Петр, пугаясь собственной откровенности. — У вас на лице написано, что вы страстно жаждете взлететь как можно выше, и ради этого проломите любую стену лбом!
— Ну, а что прикажете делать? — усмехнулась Марина. — Сидеть двадцать лет на одном месте, как тот гном на газоне?
— Это камешек в мой огород?
— Да что вы, Петр! Это жизненная философия, только и всего…
— В конце концов, каждому свое. Между прочим, согласно науке, чем выше взлетаешь, тем холоднее и меньше кислорода.
— Зато вид открывается великолепный.
— Это камешек в мой огород?
— Да что вы, Петр! Это жизненная философия, только и всего…
— В конце концов, каждому свое. Между прочим, согласно науке, чем выше взлетаешь, тем холоднее и меньше кислорода.
— Зато вид открывается великолепный.
— Я же говорю, каждому свое… Вот этот дом. Постойте! У нас ведь нет ключа от квартиры, а подъезд снабжен кодовым замком, это благополучный квартал.
— Петр… — досадливо поморщилась Марина. — Вы хотите сказать, что разучились управляться с подобными вещами? С ерундой вроде кодовых замков и отсутствующих ключей?
Он обиженно вздернул подбородок, но ответил честно:
— Не помню, когда мне вообще приходилось делать такие вещи. Мне идти с вами?
— Нет, подождите в машине, — отрезала Марина.
Похоже, он обрадовался. Дом был не особенно роскошный, но и не убогий — пристанище здешнего среднего класса. Возле подъезда никого не оказалось, и Марина, остановившись перед запертой дверью со стандартным домофоном, достала свой мобильный телефон. Он выглядел довольно старомодным, изрядных габаритов. Но это потому, что в него вбили немало полезных устройств, не имевших ничего общего с безобидной мобильной связью.
Код замка она сняла буквально через пятнадцать секунд. Он высветился на дисплее, так что оставалось только нажать нужные кнопки, войти и аккуратно захлопнуть за собой дверь. Широкая чистая лестница, полное отсутствие плебейских запашков, свойственных пролетарским окраинам.
Третий этаж. Два замка на двери — электронный и механический. Первый Марина в два счета расколола с помощью мобильника, а со вторым пришлось повозиться чуточку дольше. В ее косметичке лежало несколько необходимых приспособлений из закаленной стали, способных справиться с замками и посложнее. Самое смешное, что для любого мужчины эти штуки выглядели совершенно безобидными. Среди мужиков мало найдется знакомых с назначением всех без исключения загадочных штучек, покоящихся в женских косметичках.
Она повернула начищенную ручку золотистого цвета, и дверь бесшумно открылась наружу. Марина вошла в просторную прихожую и сходу направилась в гостиную, нисколько не боясь, что сзади вынырнет хмурый незнакомец в надвинутой на глаза шляпе и отоварит ее по затылку чемнибудь тяжелым. Если ктото и шарил в квартире Тимофея, у него было достаточно времени, несколько дней. Так что теперь нет никакого риска столкнуться с конкурентами. Впрочем, это не означало, что она расслабилась — была готова к нападению, на всякий случай…
Но никого, кроме нее, в квартире не оказалось. Установив это путем беглого осмотра, Марина чуточку расслабилась и приступила к методичному обыску: по часовой стрелке, начиная от входа.
Квартирка была небольшая — спальня и гостиная, не считая всего прочего — и напоминала скорее брзликий, скучный, стандартный номер в гостинице. Необходимый минимум мебели, телевизор, телефон и совсем немного вещей Тима. Безукоризненный порядок, словно здесь убирала вышколенная горничная. Ничего удивительного. Тимофей относился к подобным случайным пристанищам именно как к гостиничным номерам, ни разу не попытавшись создать подобие пресловутого «домашнего уюта». Если бы он ушел отсюда не несколько дней назад, а полчаса, квартира была бы именно в таком состоянии.
Ни единой мелочи, даже самой пустяковой, крохотной, говорившей бы о присутствии женщины… Похоже, с этой своей Женей он встречался гдето в другом месте. Вообще никаких безделиц, свидетельствовавших о человеческой индивидуальности. В этом опятьтаки весь Тимофей. Безликий набор вещей путешествующего в одиночку мужчины, о чьей профессии, привычках и национальной принадлежности ни за что не смог бы догадаться ктото вторгшийся сюда украдкой, как она сейчас.
Ноутбука нет: Бумажника тоже. Нет ни документов, ни денег. Между прочим, и прослушка в квартире не стоит. Марина временами поглядывала на дисплей своего мобильника, но там ни разу не высветились значки, говорившие бы о том, что квартира прослушивается или просматривается. А впрочем… Аппаратура тут могла быть раньше. У того, кто ее гипотетически поставил, хватило бы времени, чтобы снять все и унести с собой.
Она обыскала все помещения поверхностно. А потом пошла по новой, но на сей раз проверяла все места, где можно устроить тайник, спрятать чтото крохотное.
Для очистки совести, ради заведенного порядка, она начала с тех мест, которые опытный человек для тайников никогда не использует, потому что они известны опятьтаки маломальски серьезному специалисту: оборотная сторона картин, красивая банка с чаем на кухне, белье в шкафу, переплеты книг, заглянула под кровать, под столы, тумбочки, кресла… Как и следовало ожидать, ничего там не отыскалось. Вообще, по ее глубокому убеждению, эта квартира — не более чем «парадная витрина». Очень уж она неудобная. В доме нет черного хода, соседнее здание расположено чересчур близко, оттуда при желании можно нацелить хоть сотню направленных микрофонов и проникающих сквозь прозрачные преграды телекамер. Заниматься в такой квартире делом — все равно что встречаться с агентурой в стеклянном доме на главной городской площади. гдето в этом городе просто обязано существовать настоящее укрытие, рабочая штабквартира, гораздо более подходящая и для устройства тайников, и для встреч с нужными людьми, и для того, чтобы уходить оттуда при необходимости окольными путями. Не кто иной, как Тимофей Сабашников, и учил Марину именно так обустраивать логово.
Логично предположить, что ключ — в прямом и переносном смысле слова — окажется здесь. Вовсе не обязательно, но вполне вероятно.
Она вышла в гостиную, задумчиво посмотрела на аккуратные занавески, синие с белым узором. Нет, отпадает. Окна гостиной выходят на соседнее здание, любые манипуляции могут привлечь внимание тех, кто там обосновался ради слежки и просто случайных зевак…
Вернулась в спальню. Окно выходило во двор, где располагался большой универсальный магазин — заведение явно недешевое и процветающее. Видно было через высокие, во всю стену, окна, как внутри, у стеллажей, двигаются люди.
Вот это уже гораздо интереснее. Магазин, судя по вывеске, работает круглосуточно. А значит, там, в торговых залах, никто не сумеет вольготно расположиться с подслушивающей и подсматривающей аппаратурой на глазах у продавцов и покупателей. Зная сталь Тимофея…
Марина сбросила туфли, придвинула стул и проворно на него взобралась. Стала старательно ощупывать верх занавески, там, где она, прикрепленная к блестящей хромированной гардине, свисала объемными складками.
И очень скоро нащупала чтото твердое. Осторожно раздвинула складки. Увидела небольшой блестящий ключ, приколотый английской булавкой за кольцо, на котором болтался круглый пластиковый брелок. Расстегнула булавку, спрыгнула со стула и осмотрела свою добычу.
Не особенно сложный ключик. На кольце — белый пластиковый кругляш размером с серебряный доллар. На одной стороне — черные цифры «211», на другой — вычурные буквы: «Бунгало Ашота».
Она удовлетворенно улыбнулась. Если это не ключ от гостиничного номера, то она — дурочка, ничего не понимающая в жизни. Правда, найденный ключик с тем же успехом мог оказаться и путем в капкан, как раз и поставленный на любопытного пришельца. Но тут уж ничего не поделаешь, придется рисковать…
Больше она ничего не отыскала, как ни старалась. А потому, тщательно протерев носовым платком все места, где могли остаться ее пальчики, вышла из квартиры и, постукивая каблучками, сбежала по лестнице.
Петр терпеливо ждал ее в машине, целый и невредимый. Завел мотор, нетерпеливо спросил:
— Нашли чтонибудь?
— Ни черта, — сказала она с невозмутимым лицом. — Поехали в гостиницу. Оставите меня там и можете отправляться по своим делам. Но вот что… Мне нужна машина. Обычная, чтобы она не выделялась ни размерами, ни наворотами. Никаких спортивных тачек, это хорошо только в кино. Обычная, надежная машина, не привлекающая внимания на улицах и достаточно мощная. Уж такието вещи вы должны уметь… Револьвер — в машину. Оставите ее на стоянке у гостиницы, позвоните мне. Ключи — под коврик. Это мне необходимо через час. Я пока что поработаю в одиночку, если вы мне понадобитесь, свяжусь… Все понятно?
— Что тут непонятного… — пробурчал Петр….Молодой человек спортивного склада,
одетый безукоризненно и явно бравший в пример Тараса Бородина, поднялся с бежевого кожаного дивана, едва Марина вошла в вестибюль. Подошел, вежливо раскланялся: — Госпожа Романова? Вам просили передать вот это…
И протянул небольшой белый конверт, в котором на ощупь легко угадывалась дискета.
— Вольно, — сказала Марина. — На словах чтонибудь велено передать?
— Господин Бородин просил напомнить, что он всегда к вашим услугам, — бесстрастно произнес молодой супермен, коротко поклонился и отошел, прежде чем Марина озорства ради успела сунуть ему чаевые.