Сколько же времени уйдет на осуществление этого плана? Три месяца? Полгода? А может быть, больше?
Даже после того, как они разберутся с поднятым грузом, потребуется немало времени, чтобы разобраться со всем этим наследством. За это время ситуация может измениться. Уж не на это ли рассчитывает штандартенфюрер СС?
Капитан подошел к самому краю, в зеленой глубине мелькнула темно-серая спина форели. Вот кто стоит на страже сокровищ.
– Вы когда-нибудь собирались доставать свои сокровища?
– В ближайшие годы нет. – Откровенно усмехнувшись, добавил: – Но вряд ли оно может испортиться от долгого пребывания в воде.
– Сколько в озере ящиков?
На лице промелькнула некоторая растерянность. А может, это ему только показалось?
– Где-то около ста ящиков. Сами понимаете, вместе с Копьем судьбы мы в озере спрятали еще и другие сокровища рейха.
Все грамотно придумано. Можно провозиться с полгода, рассчитывая, что в каждом следующем ящике можно встретить Копье судьбы, но в действительности его может не оказаться там вовсе.
– Что же это за сокровища?
Озеро со всех сторон обступили кустарники ивы, свешиваясь к гладкой поверхности гибкими длинными ветвями, они как будто бы не могли насмотреться на собственное отражение.
– Признаюсь, что меня не особенно это интересовало. Знаю, что в одном из ящиков помещалась корона Карла Великого, в другом ящике – меч Фридриха Барбароссы.
– А вы выходили из машины, когда сбрасывались ящики?
Взор капитана встретил недоуменный взгляд, но вопрос был задан, и полагалось отвечать. Кто знает, какие мысли бродят в голове у этого молодого капитана?
– Разумеется, – все тем же спокойным голосом отвечал штандартенфюрер СС. – Я стоял вон у того камня, – ткнул он пальцем в гранитный уступчик, где из разверзшейся трещины, высасывая соки из серого многовекового камня, тянулась к небу чахлая пихта с изогнутым змееобразным стволом. – Если попытаетесь, то вы можете даже отыскать несколько окурков от сигарет. Думаю, что они никуда не делись. Вам назвать их марку?
Уолтер Хорн понимающе кивнул.
– Понятно… А где в это время стоял Остер Геррет? – безмятежно спросил капитан, буквально впившись в Шмайсснера взглядом.
Прозвучавший вопрос застал того врасплох. На какое-то мгновение безмятежная маска смялась в злую улыбку, оставив на заточенных скулах штандартенфюрера СС красные пятна. Но уже в следующую секунду его лицо приняло должную озабоченность, как если бы он пытался что-то вспомнить.
– Право, я даже не знаю, а был ли он? – отвечал Шмайсснер.
– Уверяю вас, господин штандартенфюрер, он был.
– Да, действительно… Вот только не могу вспомнить, где же он в это время находился. Народу все-таки было немало. Всех и не упомнишь!
– Да, действительно народу было много, – согласился капитан. – Вот только Остер Геррет нам сообщил, что в озере нет ничего, кроме старого хлама!
– Что вы имеете в виду?
– А то, что поездка к озеру на грузовиках была всего лишь отвлекающим маневром от места, где действительно находится Копье судьбы. А в озеро покидали ящики с камнями. И об этом вам было известно как никому другому. Что вы на это скажете, господин Шмайсснер?
– Я вам могу сказать только одно, что это явная ложь! А вы не допускаете варианта, что Остер Геррет специально вас дезинформирует?
– Все может быть, – задумчиво проговорил капитан. – Впрочем, у нас еще будет время, чтобы проверить это.
Глава 25 ОЧНАЯ СТАВКА
1945 год, 5 мая
Приладив огромные черные наушники к ушам, сержант принялся колдовать над бобинами. Ловкие пальцы уверенно вправляли магнитную ленту на ось, заставляя ее натягиваться. Удовлетворенно хмыкнув, он нажал на кнопку «Запись» и придирчиво стал наблюдать за движением ленты.
– Ты готов? – поторопил Уолтер Хорн связиста.
– Да, сэр, – выключил сержант магнитофон. – Все в порядке.
– Предупреждаю, каждое слово должно быть записано, ничего не должно пропасть, так что будь начеку.
– Есть, сэр!
– Ты должен понять, какая на тебе лежит ответственность. Разговор представляет собой государственную важность. Потом мы с тобой расшифруем каждое слово и представим подробнейший отчет генералу Паттону.
– Да, сэр, – охотно кивнул сержант.
Капитан повторялся: об ответственности он говорил уже в третий раз, столько же было сказано и о том, что каждое слово должно быть зафиксировано, вот только прежде ничего не упоминалось о генерале Паттоне, а это уже накладывало дополнительную ответственность. Сейчас прозвучали не просто банальные слова о долге и службе, которые он слышал ежедневно, причем от разных лиц и разного служебного положения, теперь в речь вплелась фигура боевого генерала, который мог сурово покарать за всякого рода головотяпство.
Наушники невольно сделались тесноватыми, теперь они напоминали клещи, которые грозили раздавить ему голову. Следовало ослабить их натиск. Сняв с головы наушники, связной положил их рядом с магнитофоном на стол.
Волнение капитана невольно передалось ему, он почувствовал, как вспотели ладони, оставив на бобинах влажный след. Вытащив из стола ветошь, сержант аккуратно протер пластиковую поверхность.
Новым было и то, что последующую запись придется тщательно проанализировать, что само по себе представляло весьма трудную работу: следовало учитывать интонации речи, голоса говоривших, а также много всего такого, что входит в атрибут расшифровки.
– Приведи арестованных, – приказал капитан капралу, стоящему у дверей.
– Есть, сэр, – охотно отозвался тот, шагнув за дверь.
Через несколько минут в сопровождении конвоя в комнату для допросов привели штандартенфюрера СС Шмайсснера. Уныло осмотревшись, он изобразил нечто похожее на улыбку, заприметив капитана, и выжидающе застыл в дверях.
– Присаживайтесь на свободное место, господин Шмайсснер, – сухо произнес капитан, указав на стул.
Поблагодарив едва заметным кивком, штандартенфюрер СС, слегка попридержав полы шинели, шагнул к стулу. На капитана невольно накатило раздражение: даже в плену эсэсовец держался так, словно хотел сделать одолжение всей американской армии.
Минуту спустя двое бойцов ввели в комнату Остера Геррета. В какой-то миг на губах оберштурмбанфюрера промелькнуло изумление, когда он увидел Шмайсснера. Но ему потребовалось всего-то несколько мгновений, чтобы справиться с эмоциями: холодная учтивость взяла вверх, губы плавно изогнулись в приветственной улыбке и застыли вновь.
– Присаживайтесь, – указал капитан на стул, стоящий по другую сторону стены.
Едва кивнув, оберштурмбаннфюрер сел. Вот теперь они могли смотреть друг на друга не таясь, отмечая перемены во внешности, произошедшие за последние несколько дней. По тому, как торжествующие подрагивали их губы, следовало сделать вывод, что перемены были изрядные.
– Господин Шмайсснер, вам знаком господин, сидящий напротив? – спросил капитан после некоторой паузы.
– Это оберштурмбаннфюрер Истребительного соединения войск СС Остер Геррет.
– Прекрасно. А вы, господин Геррет, знакомы с человеком, сидящим напротив?
– Разумеется, – вяло отвечал оберштурмбаннфюрер. – Это господин штандартенфюрер СС Шмайсснер.
– Господин Шмайсснер, откуда вы знаете господина Геррета?
– Мне приходилось с ним встречаться по долгу службы. Одно время мы даже служили в одном подразделении, и он был под моим началом. Потом командование развело нас в разные соединения.
– Что это было за подразделение?
Правая щека штандартенфюрера болезненно дрогнула, он понимал, что сказал лишнее, во всяком случае то, чего от него не требовали. Отмолчаться уже не удастся, капитан Уолтер Хорн пытливо всматривался в его лицо, требуя ответа. Очки на его глазах злорадно поблескивали крохотными озерцами.
– Это соединение «Юг», дислоцировавшееся в Австрии.
– Значит, основная ваше работа – это карательные функции?
– Карательные функции слишком громко сказано. Мы зачищали территории от нежелательных элементов.
– Вы согласны с господином Шмайсснером? – капитан перевел взгляд на Остера Геррета.
Стекла очков, собрав свет от настольной лампы, недобро вспыхнули.
– Так оно и было, – лениво согласился Остер Геррет. – Он был моим начальником.
– Господин Шмайсснер, почему именно вам доверили спрятать Копье судьбы?
– Командование мне доверяет.
– Вы по-прежнему утверждаете, что Копье судьбы находится на дне озера Целль?
– Мы с вами уже были там, господин капитан. Кажется, вы сумели убедиться в том, что ящики лежат на дне этого озера. И они тяжелые! Вместе с копьем были сброшены и другие ценности рейха. Вы же сами видели, что на скальной поверхности остались следы от сброшенных ящиков.
– Все это я видел, – нехотя согласился капитан. – Меня только беспокоит мысль, что вместо сокровищ рейха ящики могут быть набиты обыкновенными камнями. Как вам такой расклад?
– Так оно и было, – лениво согласился Остер Геррет. – Он был моим начальником.
– Господин Шмайсснер, почему именно вам доверили спрятать Копье судьбы?
– Командование мне доверяет.
– Вы по-прежнему утверждаете, что Копье судьбы находится на дне озера Целль?
– Мы с вами уже были там, господин капитан. Кажется, вы сумели убедиться в том, что ящики лежат на дне этого озера. И они тяжелые! Вместе с копьем были сброшены и другие ценности рейха. Вы же сами видели, что на скальной поверхности остались следы от сброшенных ящиков.
– Все это я видел, – нехотя согласился капитан. – Меня только беспокоит мысль, что вместо сокровищ рейха ящики могут быть набиты обыкновенными камнями. Как вам такой расклад?
Спина штандартенфюрера неожиданно сгорбилась, как если бы ему на плечи водрузили тяжелую ношу. Лицо перекосилось от непомерной тяжести. Однако ему потребовалось всего лишь мгновение, чтобы стряхнуть с плеч навалившийся груз.
Сержант, сидевший в углу комнаты, с интересом смотрел на крутящуюся магнитную ленту, фиксировавшую каждое оброненное слово.
Расправив плечи, Шмайсснер отвечал:
– Что вам мешает проверить то, о чем я говорил.
– Ну да, конечно… Только господин Геррет утверждает, что Копье судьбы находится совершенно в другом месте. Это так, господин Геррет?
– Именно так, господин капитан, – отвечал Остер. – В озеро Целль были сброшены обыкновенные ящики. В действительности Копье судьбы лежит… – оберштурмбаннфюрер Геррет запнулся.
– Так где оно может лежать, господин Геррет? – настаивал капитан.
– Вы еще не сказали, сдержите ли свое обещание?
– Если вы поможете найти Копье судьбы, то вы получите гарантию безопасности. Это слово генерала Паттона.
– Оно находится… в подвале Дрезденской галереи.
Капитан глянул на штандартенфюрера СС Шмайсснера. Стекла очков зловеще блеснули. От прежнего арийского великолепия осталась только неряшливая оболочка в виде шинели. Сдулся господин штандартенфюрер!
Неожиданно Шмайсснер вскочил и, выкрикнув какое-то проклятие, набросился на Остера Геррета. Крепкими пальцами он сумел дотянуться до его горла и, подмяв под себя, попытался повалить на пол.
Дюжий капрал, стоявший подле двери, с проворностью кошки подскочил к сцепившимся и ударил прикладом карабина Шмайсснера в спину. Тот, охнув, нелепо взмахнул руками и упал на колени. Не давая штандартенфюреру опомниться, он стволом карабина надавил ему на горло.
– Лежать!
Из глотки Шмайсснера вырвался хрип.
– Уведите их, – торжествующе распорядился капитан.
Теперь Хорн позволил себе расслабиться. Откинувшись на спинку кресла, он извлек из коробки толстую сигару и закурил. Собственно, сигары капитан курил крайне редко, и непременно в тех случаях, когда ему особенно везло, как бы отмечая желанную победу. Сегодня был тот самый случай.
Табачный дым медленно и широко расползался по комнате, забирался в самые дальние углы. Через минуту в комнате ему сделается тесно. Поднявшись, капитан распахнул форточку. Дым, будто бы радуясь скорому освобождению, вытянулся в длинную серую ленту и, плавно извиваясь, устремился вон. Выбравшись за пределы помещения, он мгновенно растворился в весеннем воздухе.
Стоять у окна было приятно. А прохладный воздух пьянил не хуже крепкой сигареты. Однако ощущение радости было неполным, и он никак не мог понять, что же ему мешало.
Из задумчивости капитана вывел звонкий щелчок. Это связист выключил магнитофон.
– Что ты об этом думаешь, Ричард? – повернулся капитан к сержанту.
Сняв наушники, тот бережно упаковывал их в коробку. Захлопнул магнитофон.
– В Дрездене русские, сэр, – сдержанно ответил связист.
– Вот это меня и смущает, сержант.
* * *Чем больше он думал о прошедшей очной ставке, тем сильнее его одолевало беспокойство. А что, если произошедшее всего-то плохо поставленный спектакль, предназначенный для одного-единственного зрителя, для капитана Уолтера Хорна? А само Копье судьбы запрятано где-нибудь вдали от людских глаз, в противоположном конце Германии?
Беспристрастным свидетелем оставалась магнитофонная лента, способная подмечать малейшие изменения в голосе. Помучавшись сомнениями, Хорн решил вновь прослушать запись. Первый раз он не обнаружил в ней ничего нового, но когда стал вслушиваться во второй раз, то обнаружил, что интонации у Шмайсснера были слегка напряжены, они как будто бы выбрировали в воздухе натянутыми струнами. В то время как голос Остера Геррета был заметно раскрепощен.
«– Именно так, господин капитан, – отвечал Остер Геррет. – В озере Целль были сброшены обыкновенные ящики».
Голос Остера Геррета звучал с откровенным злорадством. Вот только для кого предназначались такие интонации?
Капитан вновь надавил на кнопку магнитофона:
«– В озере Целль были сброшены обыкновенные ящики».
А в этом случае он просто убеждал. Тоже ничего настораживающего, обыкновенный диалог, какой может случиться на очной ставке. Капитан немного перемотал ленту вперед и, нажав на кнопку, воспроизвел запись, максимально прибавив звук, и тут он отчетливо услышал:
«– Держись!»
Прозвучавшее слово ошеломило, он даже не сразу поверил в услышанное. А ведь именно в этот момент Шмайсснер сжимал горло Остеру Геррету.
А может, все-таки послышалось?
Перемотав ленту назад, капитан зло вдавил кнопку включения. Лампа вспыхнула красным светом, и бобины пришли в движение.
«– Держись», – вновь услышал он негромкое.
Теперь ему показалось, что в голосе Шмайсснера прозвучали ободряющие интонации. «Значит, все-таки разыграли спектакль, – сделал невеселый вывод капитан. – Копье находится в совершенно ином месте».
Не исключено, что в плен к русским тоже попали люди, которым доподлинно известно, где именно лежит Копье судьбы, а значит, с его поисками нужно поторопиться.
Глава 26 НЕСЕРЬЕЗНЫЙ КАПИТАН
1945 год, 27 апреля
Глядя на его веснушчатую добродушную физиономию, трудно было поверить, что за плечами этого паренька с капитанскими погонами не один десяток выходов за линию фронта. В его внешности не было ничего героического: даже роста он был далеко не гренадерского, в плечах обыкновенный, во всяком случае, не шире других, но вот зато пронырливости ему не занимать. Да и послужной список этого мальца заставлял говорить о нем с уважительными интонациями. Подобный героизм не часто встречается даже на фронте. Порой казалось, что он играет в прятки со смертью, постоянно ее обставляя. Во всяком случае, пока он выигрывал всухую. О его умении добывать языков по дивизии ходили легенды. И дело здесь даже не в том, что парень прилично знал немецкий язык, больше сказывались его способности мимикрировать в ту местность, где он находился.
Так что не было ничего удивительного в том, что столь щекотливую операцию командование поручило именно ему. Смысл предстоящего дела заключался в том, что неделю назад в плен 16-й армии попал немецкий офицер, который после обстоятельного допроса офицерами СМЕРШа вдруг признался в том, что знает, где находится Копье судьбы, то самое, ради которого Гитлер присоединил к Германии Австрию. Информацию тотчас передали в штаб фронта, а там было принято решение немедленно собрать группу для поиска Копья судьбы. Следовало торопиться, – в это время американцы также занимались поисками Священного копья, а в управление СМЕРШа поступала информация, что в Европу потянулись разного рода эксперты, скрупулезно фильтровавшие сокровища рейха. Ничего удивительного в этом не было, все происходило по сценарию, очерченному войнами прошлых исторических эпох, – победителю доставалось все! Так было во время взятия Рима германскими племенами, так случилось при взятии Константинополя отрядами рыцарей, то же самое происходило сейчас и в Германии. И попадись американцам Копье Лонгина, они вряд ли откажутся от такого лакомого куска.
Начальник военной разведки армии Алексеев смотрел на тщедушного разведчика и никак не мог поверить в его фронтовую пронырливость. Ну, хоть ты тресни! Не было в парне боевитости. Стараясь убедить себя в обратном, он даже полистал его личное дело, особо остановился на наградных листах. И вновь перевел взгляд на паренька, смиренно сидевшего на плетеном стуле. Ну никак увиденный образ не вязался с тем, что было написано о нем в личном деле. Однако начальник разведки дивизии клятвенно уверял, что лучшей кандидатуры не сыскать по всему фронту. Приходилось соглашаться.
Наконец, приняв решение, он заговорил громко и четко, ставя задачу.
– Вот что, Саторпин, под Нюрнбергской крепостью немцами спрятаны сокровища рейха. Главным из них является Священное копье, которым владели многие короли Европы. У кого находится это копье, у того находится власть. Вот оттого всю жизнь за него и воевали… Так было во все времена. – Полковник сделал значимую паузу, рассчитывая прочесть в лице капитана нечто, похожее на интерес, или хотя бы увидеть какое-то оживление. Но паренек взирал на генерала с видом деревенского простака и, похоже, был весьма далек от истории. А может, оно и к лучшему? – Американцы за копьем устроили настоящую охоту, так что мы не должны отстать в этой погоне. Ты меня понимаешь, капитан?