— Что же, теперь, по крайней мере, стало окончательно понятно, что антропоморфные куклы себя не оправдывают, — негромко произнес Ярга, наблюдая за гибелью своего первого войска. — В дальнейшем они будут использоваться только как вспомогательная сила.
Человский облик для големов Ярга выбрал в целях конспирации: куклы охраняли базу, в том числе внешний периметр, и легко представить реакцию случайно оказавшихся поблизости челов, если бы они увидели не привычных сторожей, а зубастых, покрытых бронированными пластинами тварей.
— Технический отдел!
— Да, — немедленно отозвался начальник программистов базы.
— Вы готовы к эвакуации?
— Да.
Ярга активизировал приготовленный для челов портал, проследил, чтобы они ушли, слегка пожал плечами, в последний раз оглядев кабинет, поднялся из-за стола… И замер — дверь кабинета распахнулась.
— Мля, гугель недоделанный, ты скоро?
— Сейчас, сейчас…
— Что сейчас, дубина? — Копыто прислушался. — Тама тихо стало, значит, кто-то кого-то порубил на винегрет, понял? А тот, кто порубил того, пошел искать, кого еще грохнуть. Самое время ноги делать, советник хренов, что бы ты без меня делал…
Храбрость, неожиданно проявленная уйбуем, объяснялась просто: выстрелы и взрывы отзвучали и стихли, а дверью никто не заинтересовался. Кто именно победил: защитники или напавшие на базу — не важно, важно то, что они отправились побеждать дальше. И Копыто срочно желал применить любимый военный маневр Красных Шапок — стремительное отступление.
— Хорошо, что у них тут спутниковый канал и скорость приличная, — пробормотал Сиракуза, напряженно глядя в монитор. — Возможно, и правда успеем…
— Что успеем?
— Информацию скачать.
— А куда мы должны успеть?
— Пока база не взорвалась.
— Мля!! — Миллионер бросился к спасительной двери.
— Мне некогда!
Появившийся в дверях черный был челом. Обычным челом — Ярга не почувствовал никаких способностей, не уловил дыхания магической энергии, а потому решил избавиться от глупого бойца самым простым способом. Слетевшая с пальцев «Эльфийская стрела» ударила чела точно в сердце и… прошла насквозь, оставив в комбинезоне обожженную дыру.
Замешательство Ярги длилось тысячную долю мгновения, но странному челу хватило, чтобы сократить разделявшее их расстояние и ударить мечом. Времени хватило, однако цели он не достиг — Ярга ушел от удара, и острая как бритва катана разрезала пиджак и лямку собранной навом сумки.
— Китано?!
Чел не ответил, бросился в следующую атаку, заставив Яргу отступить. В дверях возник еще один черный, мгновение на оценку обстановки, а затем — длинная очередь по наву.
Черт и еще раз — черт!
Ярга едва уклонился от пуль, голой рукой заблокировал удар мечом — кость с трудом пережила общение со сталью, — заорал и швырнул в первого черного кресло. Тут же бросился на пол, скрываясь от второй, куда более прицельной очереди, перевернул стол, в следующее мгновение отправил в автоматчика системный блок, отскочил от взмаха катаны…
Сколько это будет продолжаться? До тех пор, пока они не победят. Без магии против двоих не устоять, даже если заблокировать автомат, придется иметь дело с двумя мечами, а на клинки Китано магия не действует так же, как и на их владельцев…
И Ярга понял, что должен бежать.
Не гордо уходить с тонущего корабля, как планировалось несколько минут назад, а стремительно спасаться от двух человских бойцов, обладающих полным иммунитетом к его главному оружию.
Гордость? Придется ненадолго попрощаться, сейчас речь идет о жизни…
Черный мечник пропустил удар в голову, в руках второго расплавился автомат, боец немедленно выхватил катану, но рядом с Яргой уже заплясал вихрь портала.
— Увидимся, — прохрипел нав. — Обещаю — увидимся!
И исчез.
Бойцы разочарованно переглянулись и одновременно выругались.
Красиво взорвать подземный бункер у Ярги не получилось. Да и что может быть красивого в действии, которое происходит внутри скалы? Вырывающиеся из ворот клубы дыма и пыли? Оседающая порода? Дрожащая под ногами земля? На что любоваться-то?
Тем не менее те, кому удалось вырваться на поверхность, зрелище пропускать не стали. Усталые, опустошенные, они стояли и молча смотрели на гибель базы. На вырывающиеся из ворот клубы дыма и пыли, на оседающую породу.
И лишь после того, как перестала дрожать под ногами земля, а скала приобрела новые очертания, Катарина повернулась к Первому:
— Спасибо, Тори.
— Не за что, Лариса, — спокойно ответил японец, назвав девушку ее настоящим именем.
Вакагасира одного из кланов якудза, высший иерарх таинственной Школы Китано и хранитель Черной Книги, самый сильный человский маг в мире. Антагонисты, объединившиеся против общего врага.
— Я могу рассчитывать на вас в дальнейшем?
— Ярга ушел, — скупо заметил Тори.
Девушка промолчала, не собираясь подтверждать очевидное.
— Китано будет помогать до тех пор, пока Ярга жив.
* * *— Мы прибыли примерно через полчаса после взрыва, — негромко произнес Сантьяга. — Мне позвонил Копыто…
— Ни за что не поверю, что они с Сиракузой ждали вас на развалинах, — хихикнул Схинки.
— Они улепетывали со всей возможной скоростью, — с улыбкой кивнул комиссар. — Даже позвонить не сразу сообразили.
— Я так и думал.
— Но дело свое они сделали.
Это замечание Схинки оставил без комментариев.
— Мы приехали, — ровно продолжил Сантьяга. — И увидели, что среди обломков копошатся местные, весьма удивленные челы…
— Катарина… точнее Лариса, навела морок, — сообщил Схинки. — Поэтому челы меня не заметили.
— Я знаю. — Нав небрежно пошевелил пальцами, давая понять, что эта подробность лишняя. — Мы тщательно осмотрели развалины, но ничего не нашли. Все самое интересное и ценное Ярга уничтожил.
— Вы имеете в виду лабораторию?
— Именно.
— Зато вы получили архив моего господина. Много Сиракуза с вас содрал?
— Достаточно. — Судя по тону, в этот раз традиционная навская бережливость дала сбой, и хитроумный Ваня получил столько, сколько попросил.
— Теперь у него есть имя в Тайном Городе.
— А у меня — сеть ваших помощников. Паутина, которую Ярга сплел на Земле.
— Первая паутина, — хмыкнул Схинки. — Мой господин не остановится.
— Я знаю. — Сантьяга внимательно посмотрел на собеседника. — Однако настолько сильного удара Ярга не ожидал, так?
— Так, — вынужденно согласился Схинки. — Не могу сказать, что наши планы расстроены, но на несколько месяцев назад вы нас отбросили.
— А скоро, я надеюсь, отбросим еще дальше, на несколько тысяч лет назад. Запрем Яргу в какую-нибудь надежную дыру.
— Уже пробовали, — напомнил Схинки.
Сантьяга помолчал, а после, признавая правоту собеседника, тихо произнес:
— В таком случае — убьем его.
— Своего первого князя?
Тишина.
— Не лгите себе, комиссар, вам не устоять. Ярга победил асуров, а уж от вас он даже пепла не оставит. Дайте только время.
— Не дадим.
— Это образно. — Схинки зло усмехнулся. — Да и как вы планируете воевать? Вы ведь не знаете, кому можете доверять. Вы не знаете, кто стоит рядом! О чем думают помощники, на которых вы привыкли полагаться! Вдруг кто-то из них побывал у моего господина?
— Так вот в чем дело… — прищурился нав.
— С этого момента, комиссар, вы не можете быть уверены даже в себе! — громко заявил Схинки. — Кто знает, возможно, вы услышали Слово Князя, отключились и получили новую личность? И то, во что вы верите, — лишь подсаженные моим господином воспоминания. Улыбайтесь, комиссар, пока есть возможность. Но я бы на вашем месте перегрыз себе вены.
— Вы не на моем месте.
— Поэтому я просто остановлю себе сердце. Прощайте!
Секунда — вздох, следующая секунда — вздоха нет. Голова безвольно упала на грудь, из руки выскользнул и покатился по полу стакан, оставляя за собой лужицу виски.
— Какая интересная техника…
Сантьяга посмотрел на обмякшего в кресле орангутана, покачал головой и громко позвал:
— Ортега!
Через несколько мгновений в кабинет вошел помощник.
— Да?
— Схинки нас покинул. — Сантьяга поднялся на ноги. — Тело необходимо исследовать с особой тщательностью.
— Я понял.
— Но сначала…
В этой комнате сознательно оставили большое зеркало, несмотря на то, что можно было обойтись видеокамерами и магическим слежением. Зеркало не позволяло узнику забыть, что за ним наблюдают, заставляло проявлять эмоции.
Сломанная мебель. Размазанная по полу еда. Надписи на стене: «Я ненавижу Темный Двор!», «Я ненавижу Сантьягу!». Надписи сделаны кровью. И еще одна фраза, на зеркале, выполненная так, чтобы читалась снаружи: «Ярга вернулся!»
Сломанная мебель. Размазанная по полу еда. Надписи на стене: «Я ненавижу Темный Двор!», «Я ненавижу Сантьягу!». Надписи сделаны кровью. И еще одна фраза, на зеркале, выполненная так, чтобы читалась снаружи: «Ярга вернулся!»
Устроившая все это Лая тихо плакала, съежившись в дальнем углу. Изредка обращала заплаканные глаза к зеркалу и тоскливо бормотала:
— Я не помню, что со мной было… Я ничего не помню… Комиссар! Выпустите меня…
Голос, едва слышный голос, искренний. «Ласвегасы» давали девяностопроцентную вероятность того, что Лая говорит правду, однако освобождать пленницу комиссар не торопился.
— Я ничего не помню… Пусть сюда придет мой папа…
Одинокая, несчастная, сильно напуганная девушка.
— Комиссар!
Едва Сантьяга вошел в примыкающую к камере комнату, рядом с ним сразу же оказался Манан Турчи. Обычно подвижный, энергичный, сейчас он выглядел совершенно потерянным. И даже легкая полнота, всегда добавлявшая шасу жизнерадостности, казалась нездоровой, отечной. Его жена, хрупкая пожилая шаса, не нашла сил подняться со стула, лишь смотрела на нава такими же заплаканными, как у дочери, глазами.
В дом Турчи пришла беда.
— Комиссар, нам сказали, что Лая пыталась убить Тархана… Но это невозможно! — Голос Манана дрогнул. — Когда мы приехали, она нас не узнала. Кричала, что отец погиб на ее глазах, а мать умерла…
— Лая пережила шок, — негромко и очень мягко произнес Сантьяга.
— А теперь? Теперь все в порядке?
Голос из камеры:
— Комиссар, прошу, отпустите меня! Комиссар, я ничего не помню…
Тратасара застонала. У Манана скривились губы.
— Мы должны убедиться, что психическое состояние Лаи вернулось в норму.
— В камере?
— Нет, я пришел за тем, чтобы освободить вашу дочь, Манан. — Сантьяга положил руку на плечо шаса. — Мы проведем кое-какие тесты, а после…
Лаю нельзя отпускать, но и держать в Цитадели дольше, чем это необходимо, тоже нельзя. Манан не поймет.
А по городу поползут слухи…
— Сегодня ваша дочь будет ночевать дома, — твердо закончил нав. — Несколько тестов, разговор со мной и… — Он выдал ободряющую улыбку. — Уверен, все будет в порядке, Манан, Лая поедет домой.
— Спасибо!
Тратасара промолчала. Отвернулась. Злится. Не может простить, что комиссар отправил ее дочь на опасное задание. Тратасара точно знает, кто виноват в ее слезах.
Простит? Нет.
Комиссар вздохнул, молча кивнул Манану и вновь перевел взгляд на камеру. На Лаю. На девушку, которую он отправил на опасное задание. На своего агента.
Рассказ Схинки представлял собой причудливую смесь правды и лжи, но даже Сантьяга, сидящий рядом с орангутаном и использующий все свое умение, отличал ложь только потому, что точно знал, где именно Схинки врет. Во всем остальном орангутан был безупречен. Либо искренне верил в рассказ, либо был великим обманщиком.
Манан не нанимал Грима, он даже не знал о предстоящей встрече с Ларисой, которую считал обычной человской ведьмой. Как, впрочем, и все остальные. «Ласвегасы» перехватили послание «Катарины», и Лая отправилась в Лондон — появление вместо самого контрабандиста его дочери-колдуньи не должно было вызвать никаких подозрений. Грим же просто увязался за любимой. Не мог оставить. Увязался и погиб. А Лая…
— Комиссар! Черт возьми, со мной все в порядке!
Она начала злиться. Значит, скоро впадет в истерику, а Сантьяга не хотел, чтобы родители видели Лаю в таком состоянии.
Свою скромную, улыбчивую Лаю, которая никогда в жизни не занималась магическим хулиганством и любила обычного чела.
Ортега, повинуясь кивку комиссара, пошел открывать камеру.
— Куда вы посылали мою дочь? — тихо спросил Манан.
— Я не могу вам ответить.
— Что она там увидела?
Вот что имел в виду Схинки, вот чего добивался Ярга — заставить противника потерять уверенность, напугать. Что произошло с Лаей? Глубокий гипноз, действие которого уже прекратилось, или ее личность безвозвратно изменена? Она в норме или искусно притворяется? Ей можно доверять? Сколько еще жителей Тайного Города, любящих путешествовать по миру, прошли через руки Ярги? Кого он переделал? Или это блеф? Или не блеф? Не потому ли Схинки столь равнодушно среагировал на потерю информации о сети сторонников? Первая паутина порвалась, но есть вторая?
Манан и Тратасара бросились к вышедшей из камеры дочери, однако девушка смотрела не на них, а на Сантьягу:
— Я помню только то, как нас взяли. Я даже не знаю, где Грим.
Глаза не лгут. Голос не лжет. Однако еще несколько часов назад она была убеждена, что нелюбимый отец погиб на ее глазах, а мать умерла…
— Мы поговорим чуть позже, — кивнул нав. — Я очень рад, что вы вернулись.
А что еще он мог сказать?
Щедрая компенсация от Темного Двора, лучший уход и… самое плотное наблюдение. До тех пор, пока они не доберутся до записей Ярги, пока не поймут, что он сотворил с девушкой, Лая останется под подозрением.
— Это высшая форма власти.
Ортега увел семейство Турчи из подвала, повез на один из верхних этажей Цитадели, в комнату с окнами и мягкими креслами. В комнату с настоящим зеркалом. Однако побыть одному Сантьяге не удалось. Едва закрылась дверь, как из противоположной стены медленно вышел князь Темного Двора. Длинная фигура, закутанная в бесформенный черный плащ с низко надвинутым капюшоном.
— Это высшая форма власти — власть над разумом.
Лучшие маги Великих Домов не знали способов тотального управления. Умели сделать врага идиотом, исковеркать мозг до полной непригодности. Умели держать под контролем некоторое время — «Заговор Слуа» давал весьма неплохие результаты, хоть и требовал серьезных усилий. Но переделать Лаю так, как получилось у Ярги, не смог бы никто.
— Он восстановил древние техники.
— Он готов на все ради власти.
— Нет. — Капюшон качнулся. — Он пойдет на все ради власти.
— Да, — согласился Сантьяга. — Пойдет.
— У тебя есть план войны с ним?
Комиссар повернулся и еще раз посмотрел на разгромленную камеру. На размазанную по полу и стенам пищу, на сделанную кровью надпись: «Ярга вернулся!» Черные глаза непроницаемы, губы сжаты в узкую полоску, а уши… уши едва заметно заострены.
— Плана нет, — тихо произнес Сантьяга. — Зато есть огромное, всепоглощающее желание уничтожить даже память о нашем первом князе.
* * *Этот кабинет разительно отличался от того, что погиб на базе. Тоже большой, тоже черный, темный, но, увы, лишенный ставшего привычным лоска. Мебель не красивая, а функциональная. Книги расставлены небрежно, да и мало их, книг. Вместо стационарного компьютера ноутбук — программисты не успели оснастить хозяина так, как он того требовал. Единственное, что радовало — кресло. Точно такое же, как и раньше.
Именно в нем сидел Ярга, забросив ноги на стол и бездумно изучая шрам на руке — след катаны. Через два-три дня от него не останется и следа, однако сейчас розовая полоска напоминала о поражении. Напоминала, но… Но Ярга уже успокоился.
Небрежная, расслабленная поза. Господин директор слегка утомлен, господин директор изволят отдыхать в конце рабочего дня. С виду и не скажешь, что господин директор получил весьма и весьма увесистую оплеуху.
Шрам, быстро затягивающийся шрам. Не знак провала, а повреждение тела, просто шрам — вот и все, что волновало Яргу. И даже раздавшийся из угла рык не заставил его вздрогнуть.
Ждал. Знал, что услышит.
Крупный орангутан, до сих пор безвольно полулежащий в гостевом кресле — то ли мертвый, то ли под действием наркотика, — неожиданно забился, скатился на пол, зарычал, царапая пол когтями, поднялся на четвереньки, пошатнулся — лапы не держали, закашлялся, изрыгая из себя сгустки крови, упал, перекатился на спину и глубоко задышал, уставившись в потолок. Глазами, в которых светился разум.
— Я вижу, Схинки, ты снова умер, — небрежно заметил Ярга, продолжая созерцать оставленную японцем метку.
— А я вижу, нас отбросили на несколько месяцев назад, — проворчал орангутан.
— Наверстаем. Главной цели мы добились.
— Ага… добились. — Схинки поковырялся во рту, с отвращением изучил вытащенный палец — кровь и какая-то слизь, — вновь глубоко вздохнул и поинтересовался: — Можно я покурю? Они меня пытали — не давали сигарет.
— Посмотри в кармане, — милостиво разрешил нав.
— Спасибо. — Схинки поднялся, присел, прислонившись спиной к стене, вытащил из кармана шорт пачку сигарет, зажигалку и закурил, жадно глотая дым. — Хорошо дома.
— Каким ты нашел Сантьягу?
— Злым.
— А каким ты его оставил?
— Еще более злым.
— Не растерянным? — В голосе Ярги послышалось удивление. — Он что, не понял послания?
— Все он понял… — Схинки огляделся, не нашел подходящего сосуда и стряхнул пепел на пол. — Только ему плевать. Он за тобой и без помощников пойдет. В одиночку.