— Что ты мне заказал?
— Еще ничего.
— Я и не сомневался. — Шас кивнул официанту. — Соточку коньячку, дружище. И лимончик.
— «Хенесси»?
— Разумеется.
Поскольку платить предстояло Гриму, Манан не стал стесняться в выборе марки.
Отправив официанта в путешествие, Турчи перешел к делам насущным:
— Если ты думаешь, Грим, что, согласившись на контракт, сможешь меня задобрить, ты ошибся. — Манан покашлял. — Я обратился к тебе только потому, что мне нужен опытный, умелый и не любящий болтать наемник. Дело деликатное, но не сложное, ты наверняка справишься.
— О чем речь?
— Придется сгонять за пределы Тайного Города.
— Я знаю, чем ты занимаешься.
— Лая рассказала? — недовольно скривился Манан. — Я ведь предупреждал, что в моем бизнесе главное — конспирация.
— Не болтай ерунду, — вздохнул наемник. — Вас в бизнесе пятеро, и весь Тайный Город, включая магов Великих Домов, знает, как вы зарабатываете на хлеб.
— Какие мы осведомительные.
— Осведомленные.
— И умные.
На это замечание Грим отвечать не стал. Официант принес коньяк, и Манан отвлекся отведать.
Толстый Турчи был одним из пяти «официальных», если можно так выразиться, контрабандистов, работающих с не знающими о Тайном Городе человскими колдунами. Ушлые шасы находили обладающих магическими способностями челов, рассказывали им байки разной степени достоверности и наглости, иногда обучали паре-тройке несложных заклинаний или подсказывали, как выгоднее применить уже обретенные умения, после чего принимались снабжать попавших на крючок челов энергией Колодца Дождей по, мягко говоря, завышенным расценкам.
— Ну что, прекращаем играть в конспирацию?
— Прекращаем играть, потому что конспирация еще никому не вредила. — Манан важно выдержал паузу. — Поскольку ты знаешь, чем я занимаюсь, ты легко поймешь суть проблемы. Некоторым из моих… контрагентов в какой-то момент начинает казаться, что они безумно, невероятно круты. Что они достигли вершин мастерства и потому могут позволить себе пересмотреть… гм…
— Отношения с поставщиком, — подсказал Грим, который понял, к чему клонит шас.
— Совершенно верно. Подобные случаи крайне редки и без труда предсказываются, я все-таки неплохо разбираюсь в челах. Но иногда… гм…
— Твое чутье дает сбой, — вновь вставил наемник.
— Именно.
В действительности Манан далеко не так хорошо разбирался в своих «контрагентах», как пытался показать. Да и в бизнесе, говоря откровенно, тоже, а потому среди собратьев-контрабандистов считался отнюдь не самым выдающимся. К чести Турчи, следует отметить, что на значимые высоты в незаконном бизнесе сумел подняться только один шас — Тархан Хамзи. Остальные, выражаясь политкорректно, были менее значимы, а выражаясь обидно — ползали на уровне коленок главного махинатора Тайного Города.
— Так вот, обычно я вовремя определяю, что чел стал ненадежен, и прекращаю сотрудничество. Однако на этот раз я… гм… я…
— Немного пожадничал?
Манан ответил Гриму неприязненным взглядом и прямо отвечать на вопрос не стал.
— Я договорился, закупил товар, но… но… гм…
— Но ехать и продавать его самостоятельно побаиваешься.
— Да.
— И хочешь, чтобы я составил тебе компанию.
— Нет, я хочу, чтобы ты отправился один.
Грим задумался.
Простая работа, честное, с виду, предупреждение. Степень опасности Манан не назовет, хоть режь, но если все так, как он говорит, то максимум, что может ждать наемника, — это встреча с плохо подготовленным колдуном и его прихвостнями. Прецеденты были. Грим слышал, что некоторые «контрагенты» контрабандистов сколачивали преступные группировки или религиозные секты и пытались шантажировать благодетелей. Заканчивались подобные эскапады одинаково: появлением карательного отряда из нанятых контрабандистами головорезов. Ему, судя по всему, предстояло выступить в роли разведчика, проверить, действительно ли клиент Манана слетел с катушек, или из него еще можно потянуть деньги?
«Кстати, о деньгах!»
— Сколько?
— Мы ведь друг другу не чужие — посчитаемся.
— Хотелось бы посчитаться сразу. Чтобы потом не возникло неприятных недоразумений между нами, такими не чужими друг другу.
Манан посопел и назвал цену. Не большую, но и не мизерную. Чувствовалось, что толстяк подошел к делу творчески и долго высчитывал стоимость передачи риска, возможно, даже расспрашивал кого-то знающего, а потому выдал вполне справедливую сумму. За такие деньги можно отправляться на встречу с ненадежным контрагентом, в конце концов, если начнутся разборки, всегда можно смыться в «дырку жизни».
— Все в порядке? — поинтересовался шас, принимая от официанта уже третий бокал с дорогущим коньяком.
С виду — да, все в порядке. И если бы их с Мананом взаимоотношения ограничивались исключительно бизнесом, Грим предложил бы перейти к несложной, но важной процедуре собственно заключения сделки. Однако следовало прояснить еще кое-что…
— Почему ты обратился ко мне?
— Мне казалось, что я изложил суть проблемы предельно ясно, — прохрюкал толстяк между глотками коньяка.
— Ты понял вопрос, Манан. Почему я?
Турчи отставил бокал и честно ответил:
— Потому что ты гарантированно согласишься.
— Чтобы тебе понравиться?
— Ага.
Толстяк не был гением бизнеса, но кое-что в жизни понимал.
— Полегче, Манан, я могу отказаться.
— И что скажешь Лае?
— Учитывая ваши взаимоотношения, я могу сказать все, что угодно.
— У нас с ней дурные отношения, — признал Турчи. — Но я все равно остаюсь ее отцом.
— Это понятно. — Грим вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну и чиркнул зажигалкой. — Я был удивлен тем, что ты предложил встретиться. Думал, тебе противно находиться рядом со мной.
— Не все так плохо, сынок, не все так плохо, — с грустной иронией усмехнулся Манан и вновь вытер мокрую шею. — Да, я отношусь к тебе плохо, но без злобы и ненависти.
— Бизнес есть бизнес, да?
— Нет. Не только… — Турчи на несколько мгновений задумался, глядя Гриму в глаза, и в его взгляде наемник не видел ни злобы, ни ненависти. — В последние дни я много думал о Лае, о тебе, о вас… Больше, конечно, о Лае. Я думал, думал и, наконец, понял, что не должен тебя ненавидеть. Ты — просто очередная игрушка. Лая не останется с тобой навсегда.
Слова хлестнули плетью, но на лице Грима не дрогнул ни один мускул.
— Тебе бы этого хотелось?
— Я знаю, что так будет.
Зажатая в пальцах сигарета чуть дрогнула — единственное проявление чувств, которое не смог проконтролировать наемник.
— Потому что она наплевала на тебя? Понимаю, Манан, тебе горько, но Лая поступила так только потому, что ты чересчур резко выступил против нашей…
— Ты еще скажи: любви.
— Да, против нашей любви, — уверенно подтвердил Грим.
Толстый шас посмотрел на наемника с искренним сочувствием.
— Не льсти себе, сынок, а главное — не тешь себя иллюзиями. Лая наплевала на меня, на своего отца, а значит, рано или поздно наплюет и на тебя. Прости, такой уж она уродилась. — И деловито закончил: — Контракт подписывать будем?
— Будем, — кивнул Грим. — Не зря же мы встретились.
* * *— Прокомментировать не хотите? — ехидно осведомился Схинки. — Ваши замечания приятно разнообразят мое нудное повествование.
— Злорадствуете?
— Люблю подмечать чужие ошибки. Сначала вы упустили свободных магов, потом — контрабандистов…
— Я не сторонник тотального контроля, — улыбнулся Сантьяга.
— Но ведь вы прямо запретили контрабандистам вести дела за пределами Тайного Города!
— Не запретил, а рекомендовал принимать повышенные меры предосторожности.
— Вы… — И тут до Схинки дошло: — Вы знали, что мой господин заинтересуется контрабандистами!
— Предполагал, — после короткой паузы подтвердил Сантьяга. — Это очевидный ход.
— А Косар?
— Его мы упустили.
— Вы использовали контрабандистов в качестве наживки!
— Я выдал соответствующее предупреждение.
— Предупреждение! Ха! Много вы знаете шасов, способных отказаться от прибыли? — Схинки яростно посмотрел на виски, мотнул головой, словно отказываясь, и продолжил: — Вы их подставили! — Наткнулся на непроницаемо-черный взгляд, поджал губы, но тут же повторил: — Вы их подставили!
Сантьяга вновь улыбнулся, грея в руках бокал с коньяком, а затем легко предложил:
— Давайте я расскажу о том, чего вы не знаете… Об одном, необычайно забавном представлении, свидетелем которого я стал.
Если вам неизвестно, где находится магазин Юрбека Томбы, ваше состояние не превышает пары зачуханных миллионов. Утверждение жестокое, но, увы, предельно честное, точно и беззастенчиво демонстрирующее, что один из директоров Торговой Гильдии, а по совместительству — главный антиквар и ведущий ювелир Тайного Города на мелочи не разменивается.
Семейный бизнес, зародившийся столько тысяч лет назад, сколько даже навы с трудом живут, Юрбек продолжил именно так, как завещали предки. Ориентировался на клиентов состоятельных, на тех, кого не смущает обилие цифр в итоговом счете, кто ищет не сиюминутные безделушки, а ценности, способные стать фамильными реликвиями. Золото высочайшей пробы, серебро, платина, исключительно чистые камни, а главное — потрясающее мастерство изготовления и неисчерпаемая фантазия делали драгоценности «от Юрбека» настоящими произведениями искусства. Кроме того, Томба привлекал к работе выдающихся современников, не модных деятелей, а настоящих, признанных гениев, одно имя которых заставляло сердца клиентов биться чаще, а руки — тянуться к чековым книжкам. К примеру, эскизы для последней коллекции ушлого Юрбека создал Алир Кумар, художник с мировым именем, и возникший вокруг нее ажиотаж можно было сравнить разве что с древней истерией вокруг билетов на «Титаник», правда, с гораздо более жизнеутверждающим финалом. Презентация сокровищ должна была состояться сегодня, состоятельная публика готовилась штурмовать магазин, и счастливый Юрбек всю ночь размышлял над тем, что следовало закладывать не триста процентов прибыли, а триста пятьдесят…
Одним словом, ровно в одиннадцать утра магазин должен был превратиться в гламурный аналог Одесского привоза, а потому Сантьяга, естественно, заинтересовавшийся коллекцией, договорился о встрече на девять утра, за два часа до открытия.
— Прекрасная коллекция, Юрбек, поздравляю. — Сантьяга поднял ожерелье чуть выше, любуясь игрой темно-синих сапфиров. — Чувствуется, что Алир работал над вашим заказом с душой.
— Наши желания удачно совпали, — улыбнулся Томба. — У Алира родился третий ребенок, сын, и он размышлял, чем порадовать любимую жену. Мое предложение показалось ему интересным.
— То есть наиболее удачные работы остались у нашего дорогого художника?
— Увы, комиссар, именно так, — подтвердил Томба. — Весьма дорогого, надо сказать, художника. Знали бы вы условия, на которых он согласился…
— Ничего страшного, мастер придумал достаточно оригинальных вещей. — Комиссар вновь посмотрел на украшение. — Это ожерелье Алиру определенно удалось. Линии неброские, но изысканные.
— Не всякая женщина оценит грацию простоты, комиссар.
— Значит, это ожерелье можно использовать в качестве теста.
— Не слишком ли дорого?
— Когда речь идет о женщинах, глупо думать о деньгах. — Комиссар вернул ожерелье в футляр. Огляделся. — Изумруды оставим зеленым, рубины — рыжим… — Сантьяга лишь мельком взглянул на соответствующие витрины. — Сапфиры мы видели… Давайте перейдем к бриллиантам.
— К черным?
— Для начала — к обычным.
Три футляра с отобранными комиссаром украшениями остались лежать на столике, и у Юрбека мелькнула мысль: «Интересно, на шее какой красавицы окажутся столь роскошные драгоценности?» Однако Томба отмел непрофессиональные вопросы и вернулся к бизнесу:
— Рекомендую обратить внимание на мужские перстни, комиссар. Алир придумал удивительно элегантные линии.
— Давайте посмотрим…
Однако перейти к разделу «Перстни мужские, уникальные, дорогостоящие» господам не удалось. В стеклянную дверь магазина — металлическую штору по случаю визита Сантьяги подняли — принялся рваться плечистый коротышка в черных кожаных шмотках и красной бандане.
— Мля! Пустите, а! Мне нужно! Пустите скорее! Пожалуйста!
Господа переглянулись.
— Служащий? — ехидно поинтересовался нав.
— Сейчас его выбросят, — пообещал недовольный Юрбек, делая знак охранникам. Два люда, размерами и силой напоминающие молодых носорогов, решительно двинулись к дверям. Ближайшие перспективы обладателя красной банданы стали вырисовываться в печальном свете, однако Сантьяга неожиданно решил помочь будущей жертве службы безопасности.
— Пусть спросят, что ему надо.
У Юрбека отвисла челюсть:
— Вы серьезно?
— Это Копыто Шибзич, — негромко произнес комиссар. — Он знает, что ему по карману только одно приобретение в вашем магазине — разрешение помыть полы. И он видел, что здесь я. Ему что-то нужно, и мне интересно — что?
— Ну, раз вы настаиваете… — Замершие было люды получили от Томбы кивок и продолжили движение к дверям. — Надеюсь, я успею проветрить помещение до появления посетителей.
— У вас отличная система кондиционирования.
— Устанавливала фирма моего двоюродного брата, — тут же сообщил Юрбек. — Кстати, а как с этим вопросом обстоят дела в Цитадели?
— Отлично, — не стал скрывать Сантьяга.
— Ремонт давно делали?
— Сразу после войны.
— Какой из них?
— Победоносной.
— Значит, недавно…
Тем временем люды ввели Копыто. Один подтолкнул уйбуя к господам, а второй приволок и поставил рядом с дикарем деревянный ящик.
— Я проверил, внутри все чисто.
— Нету тама динамита, я тебе сразу сказал, — окрысился на охранника уйбуй. После чего обернулся к господам, умильно улыбнулся, на всякий случай стянул с черепа бандану и протараторил: — Здравствуйте, а я к вам за помощью и поддержкой, потому что все меня обманывают и тиранят.
Маленькие глазки Копыто с надеждой уставились на Сантьягу. Нав остался невозмутим. Юрбек же, решивший, что понял причину появления уйбуя, поморщился и вытащил из кармана бумажник:
— Дам десятку, только проваливай!
— Мне десятка не нужна, — гордо отрезал Копыто.
— На большее не рассчитывай, пропойца.
— Мне правды нужно.
— Какой? — не понял Томба.
— Правды? — приподнял брови Сантьяга.
Неожиданная просьба заинтриговала.
— Можно я из ящика достану? — с интонацией заправского престидижитатора осведомился дикарь.
— Надеюсь, там ничего отрезанного нет? — забеспокоился Юрбек. И тоскливо посмотрел на Сантьягу: — Комиссар, у меня приличный магазин.
— Только отпиленное, — попытался успокоить шаса Копыто.
Получилось не очень.
— Спящий свидетель…
Томба побледнел. Охранники напряглись.
— Доставайте. — В глазах комиссара блеснули озорные огоньки.
Копыто открыл крышку, вновь осклабился, после чего извлек на свет статуэтку толстого мужчины. Проникающие через витрину солнечные лучи радостно заиграли на разноцветных камушках, украшающих скудную одежду золотого толстяка.
— Любопытно, — прищурился Юрбек. — Ну-ка, дай посмотреть!
Почуяв прибыль, Томба понял, что может вполне обойтись и без свидетельства Спящего.
Сантьяга же задумчиво потер подбородок.
— А вот отпиленное! — Уйбуй торжественно представил господам толстую золотую руку.
— Где взял? — строго спросил шас, внимательно изучая захваченную статуэтку через непонятно откуда взявшуюся лупу. — Только честно!
— У меня все честно, — заверил Томбу повеселевший Копыто.
— Разумеется, разумеется… — Юрбек ласково провел пальцами по камням и посмотрел на Сантьягу: — Работе не менее трех тысяч лет. Судя по некоторым деталям, делали чуды. Точно скажу после экспертизы.
— Это изображение Галла, — обронил комиссар.
— Галла… — Томба прищурился, вспоминая, о чем ему говорит это имя, а затем широко распахнул глаза: — Вы шутите?!
Сантьяга подошел к ящику, заглянул в него, рассмотрел остальную добычу дикаря, после чего осведомился:
— Копыто, где вы взяли эти вещи?
— Все по чесноку, комиссар, — осторожно ответил уйбуй. — Мы с пацанами в натуре под землю лазали, с големами рубились отчаянно, потом…
— Достаточно. — Сантьяга перевел взгляд на шаса. — Это подлинники, Юрбек. Если нужно, Темный Двор даст официальное подтверждение.
— Значит, челам не продашь…
— Зато коллекционеры из Тайного Города эти раритеты с руками оторвут.
— Пожалуй.
Устроить новую шумиху после того, как спадет ажиотаж вокруг коллекции от Алира, или объявить о появлении необычных сокровищ прямо сейчас, пока клиенты взбудоражены? Ни о чем другом Юрбек думать не мог.
— Тока ты эта… Правильную цену давай, давай. — Копыто понял, что шас заинтересовался, и немедленно, правда, несколько развязно, обозначил свои приоритеты. — А то я человскому скупщику товар снесу, в натуре? Для правды, мля.
В следующий миг опомнился, испуганно поглядел на комиссара, но тот, к огромному облегчению и некоторому удивлению уйбуя, смотрел не на него, а на Юрбека. С улыбкой смотрел.