Я встретился с Наталией Петровной Бехтеревой. Я хотел взять у нее интервью.
Вернее, так: под видом интервью я просто хотел с ней поговорить.
Она уже не работает. Только приезжает на консультации дважды в неделю.
Все-таки восемьдесят два года.
Но глаза разумные. Сама она маленькая, рука мягкая. Она протягивает руку из-за стола:
– Здравствуйте!
Объясняю, что хочу взять у нее интервью.
– Только не надо из меня делать ведьму! Вот такая девушка. Очень точная, категоричная.
Но потом она смягчилась, и мы поговорили. Говорил, как это ни странно, в основном я.
Я ей рассказывал о подводниках. О том, как заклинивает большие кормовые горизонтальные рули на погружение, и как ты в этот момент падаешь, летишь, и как люди помогают лодке выбраться из глубины, как потом она выскакивает на поверхность и как потом все смеются любой глупости, шутке.
Просто на всех нападает смех. До колик.
Я говорил о том, как скрипит корпус при погружениях, как мы открываем дверь поста, чтоб не обжало, если провалимся на глубину, потому что вдруг вырвет какой-нибудь клапан, и пост в один момент наполнится водой.
Вода-то поступает под большим давлением. Она сразу превращается в туман – ничего не видно. И отсек она заполняет в секунды.
При этом надо очень быстро соображать. Подводники вообще быстро соображают. Они самые соображалистые из военных.
И еще они все артисты. Хорошие артисты – никогда не поймешь, когда мы говорим серьезно, а когда шутим.
А смерть – это работа такая. Человек должен потрудиться, чтоб заработать себе смерть.
Нет-нет, о смерти мы не думаем. Вернее, мы о ней всегда помним. Она рядом. Но это даже не совсем страх, хотя страх, конечно, но это одна из его разновидностей. Та, что не заставляет костенеть от ужаса, а та, что ускоряет работу ума, обостряет все чувства.
В эти минуты человек велик. Он необычайно велик. И он может все.
А там все время кажется, что рядом с тобой еще кто-то. Кто-то на границе зрения. Сбоку. Повернулся – никого. Может быть, это оттого, что там нет сна. Есть забытье, но это не сон.
Там снится такое – цветное, и это можно потрогать. Ты трогаешь – да нет, это не может быть сном – а это сон. Сон, который можно потрогать.
А после похода не встать. Знаешь, что надо подняться, ты уже проснулся, но не встать, не оторвать головы от подушки, и ты ворочаешься, стонешь, переваливаешься с боку на бок, рычишь – но никак не можешь встать.
Это от свежего воздуха. Прошелся по свежему воздуху – он еще пахнет так, будто там сгнило что-то: рыбой, водорослями, камнями. Это все от него. Другой включается обмен в организме. С запахами что-то творится.
Пахнут даже камни. Подбираешь камни – и нюхаешь, а они пахнут. Не объяснить как. Просто пахнут, и все.
А еще замечаешь, что на севере растут очень большие одуванчики. Просто гиганты, а не одуванчики, просто гиганты.
И трава. Любишь траву. Хочется на ней поваляться. Там ведь, под водой, бегают на месте, чтоб суставы не забыли совсем, как им двигаться. Так вот там представляешь, что бежишь по траве. Долго. До горизонта.
А еще я рассказывал о том, как я выходил из тела и что тело как свинцовое – не пошевелиться. А потом ты висишь сам над собой, и тебе так радостно, а мысль только одна: «Наконец-то!» – и ты не хочешь назад – нет. То, что лежит под тобой, твое тело, это просто как старинные доспехи рыцаря, что ли, – неповоротливые, тяжелые. Зачем они, когда можно летать?
И тут кто-то стучит в дверь, и ты сбоку входишь, надеваешься сам на себя, и это больно, это очень больно.
А вообще-то мы с болью друзья. Большие друзья. После похода болят руки, ноги, колени, лодыжки, спина. Болит так, что во сне все чувствуешь.
И пальцы становятся большими, раздутыми и необычайно чувствительными, будто собирают на себя все соринки мира. И от каждой соринки своя боль.
Наталия Петровна говорила, что все это от недостатка информации для мозга. Мозг так защищается. Для него все информация. Особенно– ветер, солнце, погода, запахи. Вот он и защищается, переделывая человека. Так что все мы, подводнички, переделанные.
На прощание она сказала мне со значением:
– Мне было приятно. Я давно уже никому это не говорила.
Потом, когда я вышел из кабинета, она сказала своему секретарю:
– Какая интересная публика!
* * *Драгоценнейший! Да сдохнут все печали! Да сгинет неуверенность и падет мразь!
Да скукожится всякая нечисть! Да опухнет куцый недруг, к вам приближающийся!
Пусть окуклятся ваши мечты, а желания распластают свои нежные лепестки!
Сообщаю вам еще одну приятную новость: я умнею быстрее, чем бритая мышь обрастает шерстью.
Как там все?
* * *Да! Забыл сказать. На подводных лодках дерьмо не задерживалось. Мы его отдавали на повышение – в Академии оно шло учиться или сразу же поступало в штаб.
* * *Доволен ли я самим собою? Когда я напишу что-то, что мне нравится, тогда доволен. А так я пребываю в состоянии довольно обычном. Переживаю жизнь. Не более того.
Нет ли у меня чувства, что я убегаю от жизни? Нет. Я просто лучше всего чувствую себя на бегу. Когда я иду – мне хорошо, сел – хочется спать. Это память о лодке. Там была вечная погоня, и тело запомнило. Тело же состоит в основном из воды, а вода долго помнит. У нее цепкая память.
* * *Есть ли такие во мне зоны, куда я сам себя не пускаю, которые я не обсуждаю сам с собой? Нет. Я просто не обсуждаю по многу раз. Я обсудил однажды – и все. Я не возвращаюсь. Во всяком случае, не сразу. Только через много лет.
* * *Чувствую в себе силы плюнуть на прочие силы. Тщеславие – вот что будет править миром в ближайшие дни. Дети порока выстроятся в очередь на раздачу билетиков в вечность.
Как там наши враги? Живы ли? Льется ли на них елей, снисходит ли благодать?
Сквозь гладкую, холеную кожу все равно видны шерсть и копыта.
В аду не хватает на всех сковородок, оттого и на земле заминка.
Ведь все тщета – органов чувств всего лишь пять. Загадка: каким из них лучше всего ощущается богатство? На вид, на вкус, на слух, на запах – или же его можно потрогать?
Все виртуально, кроме того, что попало к тебе в рот. То есть богатство можно только съесть. По полкило за раз. Так что наказание – неутолимость.
* * *Отгадайте: почему я не хочу быть почетным гражданином? Сдаетесь?
Потому что я хочу быть гражданином и по нечетным.
* * *Тут недавно звонили и говорили:
– Мы вас хотим послать на книжную ярмарку!
– Ладно, – сказал я, – только мы так договариваемся, что я никому и ничем не буду обязан!
– В смысле?
– В том самом смысле, что если меня о чем-либо попросят чиновники, то я вправе им отказать.
– Мы подумаем, – сказали на том конце трубы и повесились.
* * *Зря грядущее!
Милорд! Должен вам сообщить, что, по моим наблюдениям, целомудрие с уверенностью овладевает братьями нашими. И проистекает оно не из какого-либо физиологического посрамления или недомогания оных, а единственно от потребности в самой идее аскетического поведения и воздержания при умеренном, спокойном и в то же время достойном течении крови.
Немедленно хочется идти навстречу всякой твари, заключая ее в объятия с криками: «Брат мой! Брат мой!»
Просто нет сил!
Эти инициативы!.. (нет сил)…
Эти идеи!.. (нет сил)…
С виду подлая, тощая, сухопарая, жалкая кляча – а ведь зовется-то Буцефалом!
* * *Проявиться, стать самим собой, стать русским можно только в зоне языка. Больше способов нет. Ну не кокошник же надевать.
То есть ненависть к нерусским – от недостатка языка. Они от недостатка языка это делают. Им надо чем-то заполнить этот недостаток. Это оттого, что они не-до-языковые. Они не могут сказать. Заполняется пустота. Они заполняют ее действием. Это не поддается логической оценке. Там логики нет.
А «Русские идут!» – это, вообще-то, лозунг шведский. Это так кричали шведские крестьяне, когда русские высадились на Готланде.
Россия – кроме как в языке, в песнях, в былинах и всяких других искусствах – больше же не существует. Как иначе выразить то, что ты – русский? Только языком и кистью. Не табличку же вешать.
* * *Рассказали историю: в переполненном автобусе мужчина сидит у окна и держит девочку у себя на коленях. Все разморенные, кое-как, вплотную едут. Девочка, перегнувшись через мужчину, рисует пальчиком на запотевшем стекле. Мужчина ей говорит: «Не рисуй! Руки будут грязными!» Девочка перестает рисовать, но через минуту рисует опять. Он ей снова: «Хватит рисовать! Ну сколько тебе можно говорить-то!» А она ему на весь автобус: «Мама тебе тоже говорит: «Не писай в раковину!» – а ты писаешь!»
Весь автобус сейчас же лег.
* * *Фантастика какая-то. Бедные англичане. Секретным, знаете ли, звуковым (!) импульсным (!) оружием спровоцирован взрыв учебной торпеды в торпедном аппарате «Курска», отчего все в нем и развалилось.
А звуковым – это как что? Шибко завыло там у них что-то, что ли?
Вот это да. Внимание, ребята, Аэлита прилетела.
Вот до чего дошло наше школьное образование.
Никаких следов. Ну совсем ни хрена! Я это даже комментировать не буду. Пойду лучше выпью семьсот капель валерьянки.
Обрыдаться можно. Действительно, и чего это наши не использовали это все для возбуждения небывалой патриотической волны? Просто, я считаю, просчет за просчетом.
Мной утвержден новый орден «Пурпурная жопа».
Два небольших, соприкасающихся круга. Красный атлас.
Первой, второй и третьей степени.
Первой степенью я немедленно наградил сам себя.
Там еще в самой середине маленький бриллиант.
* * *Великий арабский путешественник Абу Абдулла Мухаммед Ибн-Баттута – для сокращения просто Ибн-Баттута – родился в 1304 году в городе Танжере в Северной Африке. Это, пожалуй, один из тех немногих путешественников, кто путешествовал безо всякой корысти. Ровно в двадцать лет, получив богословское образование, он решил совершить паломничество в город Мекку.
Надо сказать, что совершил он его довольно своеобразно. Он почему-то отправился в Египет, побывал в Александрии и Каире, потом поднялся по Нилу до границ с Нубией, потом вернулся в Египет, перебрался в Малую Азию, посетил Гизу и Тир и через Тивериаду и Бааль-бек-Небек попал в Дамаск, где была чума. Из Дамаска он попал в Мешхед, к гробнице пророка Али. Потом он отправился в Басру, затем в королевство Исфахан, в провинцию Шираз, а из нее – в Багдад, Тебриз, Медину и наконец в Мекку, где пробыл три года.
Вот интересно: на какие средства парень двадцати лет мог так долго путешествовать, пусть даже паломником? То есть он приставал к караванам, и те, благодарение Богу, его везли, кормили и одевали? Ну и времена!
Ибн-Баттута посетил все города Йемена, добравшись до Адена, он отплыл в Зейлу, один и портов Абиссинии, потом переплыл Красное море, добрался до города Зафар, что на берегу Индийского океана, потом – Ормуз и в 1332 году – опять Мекка (путешествуем уже восемь лет).
Потом были Каир, Сирия, Иерусалим, Триполи и Анатолия – где ему устраивают радушный прием. Потом он переплывает Черное море: Крым, степи Южной России, город Болгар на берегах Камы, Волга, Астрахань, где была зимняя резиденция монгольского хана.
Одна из жен хана собирается навестить своего отца – константинопольского императора.
Ибн-Баттута присоединяется к свите, и вот он в Константинополе, где колокола в их честь бьют так, что все там немедленно глохнут.
С городом он знакомится тридцать шесть дней – неторопливое, однако, знакомство.
Из Константинополя он направляется в Астрахань, отсюда через пески Туркестана в Хоросан, Бухару и Самарканд, потом он оказывается в Балхе, преодолев Хоросанскую пустыню. Вдоль границ Афганистана он достигает Инда и по нему спускается до Дели.
Дели – прекрасный город, но жители все почти разбежались, напуганные жестоким правителем Магометом.
Но его тиран осыпает милостями, назначает судьей в Дели, однако через какое-то время, заподозрив в заговоре, чуть было не убивает, а потом меняет гнев на милость и назначает послом в Китай, куда в сопровождении двух тысяч всадников Ибн-Баттута везет подарки китайскому императору.
Но в дороге на него нападают повстанцы, грабят и угоняют в плен, из которого он бежит и возвращается опять к тирану в Дели.
И этот душегуб не только его не казнит за невыполнение задания, а еще и награждает, снаряжая его в Китай еще раз, и снова дает ему подарки.
В конце концов тот достигает Малабарского берега и вступает в Каликут. Там он три месяца ждет попутного ветра.
Наконец задул попутный ветер, и Ибн-Бат-тута нанимает тридцать китайских джонок и грузит на них подарки для китайского императора. Ночью буря разбивает все суда, и все дары Магомета идут на дно. Сам же Ибн-Баттута в ту ночь находился на берегу, поскольку пожелал присутствовать в мечети на утреннем богослужении. Так что из всех богатств у него уцелел только молитвенный коврик. После этого он уже не рискует показаться на глаза владыке Дели и отплывает на Мальдивы, где женится сразу на трех женах.
Местная королева обращает на него внимание, и его назначают судьей. Потом визирь строит против него козни, и ему приходится бежать. Ветры относят его судно к Цейлону.
Тут местный султан принимает его с большим почетом. С Цейлона он отправляется к Коромандельскому берегу, которого и достигает, несмотря на бури. Огибая Индостан, он попадает в руки к пиратам, вырывается от них, дочиста ограбленный, и чудом добирается до Каликута. Потом с помощью купцов из Дели он отплывает к Мальдивам, оттуда – в Бенгалию, потом на Суматру. Местный король дает ему денег для поездки в Китай. Какое-то время он путешествует по Китаю, а потом возвращается на Суматру. Затем, в 1348 году, он попадает опять в Мекку, а через двадцать пять лет странствий – в свой родной Танжер.
Но усидеть там он не смог, он отправляется в Испанию, потом в Марокко, Судан, перебирается через Сахару, потом опять появляется в Марокко, где в 1353 году поселяется в городе Феце. Там он встретил человека, которому и продиктовал свою книгу, известную как «Подарок любознательным».
И все эти путешествия, заметьте, он совершил почти без денег, не единожды ограбленный.
* * *Пора на эскалаторе сосать женскую грудь!
Дело-то хорошее.
Так что пора.
Это я насчет груди.
* * *Сценарий о том, как подводную лодку захватили террористы, которые с нее произвели пуск баллистических ракет? Чушь собачья. Люди с улицы могут только обгадиться в центральном посту. Лодку способны захватить только подводники. Причем с того же самого проекта: разные проекты лодок потому и разные, что они отличаются друг от друга. Даже лодки одного проекта иногда отличаются по размещению в них механизмов.
Нет двух похожих подводных лодок. Так что кто-то там набежал да захватил – это просто не передать, какая хуйня. Даже не знаю, что тут комментировать.
Ракетная стрельба не всегда удается даже тем людям, в чьем заведовании находятся эти ракеты. Сложное потому что это дело. Ракеты просто так не летают (как и торпеды). Нужна предстартовая подготовка. Она длится примерно час, и в ней участвует большое количество людей.
Ракеты надо подготовить к старту. И не только ракеты. Работает вся электромеханическая боевая часть. Люди сидят по тревоге. И не просто они там сидят. Работают штурман, штурманские электрики, акустики, весь центральный, радиотехническая служба, связь – в общем, все. Все на своем месте что-то делают. Потом – сеанс связи. Это тоже не просто так: надо всплыть на глубину семнадцать метров, поднять выдвижные устройства, еще раз обследовать горизонт, доложить, что он чист, потом начинается сам сеанс, на котором и получают сигнал на стрельбу. Персональный. После этого еще одна тревога (гораздо тревожней той тревоги, что только что была), погружаемся на глубину сорок метров для окончательного приготовления к старту. В это время командир с особистом и замом достают из командирского сейфа пакет, вскрывают его, и из него извлекается перфокарта – это координаты цели, их введут в пульт управления ракетным оружием (ПУРО).
После этого – еще целая куча всяких команд, направленных на последнюю разблокировку ракетного оружия и подготовку к пуску. БЧ-5 в это время гоняет воду во всякие цистерны, то принимает, то откачивает, чтоб до старта и после старта удержать глубину.
Только потом все докладывают о готовности к старту (все боевые части и службы), и командир дает команду «Старт!».
После этого и нажимается та кнопка, которую так часто показывают в кино.
А до этого на неподготовленного выливается просто поток команд предварительной подготовки. Они поступают со всех сторон и слушаются как команды с инопланетного корабля – настолько они специфичны и в таком быстром темпе произносятся.
Ракеты стартуют по сериям. В сериях бывает четыре, восемь ракет. Может быть и больше. Современные лодки способны сразу выпалить весь свой запас ракет, даже стоя у пирса.
Но можно выстрелить и одной ракетой.
Вот так примерно.
* * *В чем особенность языковой среды на Военно-морском флоте? Я сразу услышал там неправильную речь. С первых же дней. Слух у меня был девственный, так что слушал я очень жадно. «Почему вы нарушаете форму одежды?» – это укороченная формула от еще более дикого «Почему вы нарушаете правила ношения формы одежды?»
Эти клише возникают для экономии времени. Надо сократить время на команду. Времени очень мало, и надо, чтоб человек быстро тебя понял, иначе: «Вот пуля пролетела– и ага!» Поэтому можно услышать команды: «Эй, вы все! Оба ко мне!» Или говорили: «Есть! Ясно!»
А «Есть!» – это же от «Я – есмь!» – то есть ты каждый раз приносишь клятву.
То есть то, что тебе сказали, ты впустил в себя, принял безоговорочно, ты с этим стал существовать, это теперь твое.