Мой наряд в этом плане смотрелся значительно скромнее, хотя по длине и силуэту почти не отличался, да и цвета был такого же — чернильно — черного, как и надетые под него чулки. И на фоне этой сумеречной гаммы яркими светлыми пятнами выделялись мои белые кроссовки и заколотые в пышный узел волосы.
Обтянутая кремовым шелком поверхность стен чередовалась с молочным дубом массивных филенчатых дверей и полумраком неглубоких ниш, украшенных изящными каменными вазами и небольшими скульптурами, над которыми тускло горели плоские бра. Неожиданно темный, цвета горького шоколада, потолок, подсвеченный по периметру, казалось, парил над этим блеклым царством. Как ни странно, в целом интерьер выглядел гармоничным и изысканным.
Вытекая из длинного коридора молочная река коврового покрытия водопадом спускалась по лестнице с резными перилами и озером расползалась в круглом холле. Тяжелая люстра, двухметровые зеркала и картины в золоченых рамах навевали мысли о каком? нибудь дворце. Для полноты сходства не хватало лишь колонн, но их с успехом заменяли мраморные пилястры.
Столовая, которая и была целью экскурсии по дому, оказалась более скромной в размерах, чем я ожидала, но не менее шикарной, нежели остальной интерьер. Узорчатая, собранная, словно мозаика, из разных сортов дерева столешница тянулась из одного конца помещения в другой, а белоснежные тарелки с узенькой золотой каймой были настолько тонкими, что почти просвечивали. Идеальная сервировка, расставленные в определенном порядке блюда и парочка одетых в черные фраки официантов, застывших по разные стороны длинного стола — действительно официальный ужин! А так хотелось простого, домашнего, без лишней помпы, чтобы отдохнуть, нормально поесть и поговорить.
Улыбка, которую я выдавила из себя при виде всего этого «великолепия», вряд ли получилась радостной. Сын тоже тяжело вздохнул, крепче сжав мою ладонь. Зато Лалари просияла. И причиной ее радости был вовсе не праздничный стол (хотя и это, наверное, тоже), а сидящий во главе оного Акиллар. В белоснежной рубашке с расстегнутым воротом на фоне кресла с высокой спиной из темного дерева, блондин смотрелся не менее шикарно, чем весь его дом. Эдакий король в своем маленьком королевстве. Но манер ему, как обычно, не хватало. Окинув нас обеих оценивающим взглядом, мужчина с провокационной улыбкой предложил:
— А, может, вы обе ко мне в гарем пойдете, а? Я еще черненькую возьму, и будет полный набор для эротических фантазий, — сказал и осекся, покосившись на стоящего рядом со мной ребенка, чьи пальчики впились в мою руку почти до боли. Хм… мой милый мальчик знает не только о магическом потенциале целителей, но и что такое «гарем» с «эротическими фантазиями»? Определенно, нужно лучше следить, что он там на андроиде листает. Миглинг, конечно, очень полезная и информативная штука, но местами такая помойка. — Дядя Киллар шутит, малыш, — бьёрн так быстро сменил тон с искушающе — насмешливого на добродушно — спокойный, что я невольно восхитилась. — Проголодался? Выбирай себе место, которое больше нравится, — короткий взгляд на официанта и тот молча подошел к нам и снова замер в ожидании. Видимо, чтобы помочь отодвинуть тяжелые стулья с мягкими спинками и потом продолжить ухаживать за гостями.
— Я не малыш, — гордо вздернув остренький подбородок, заявило мое белокурое чадо. — А сяду рядом с мамой, чтобы вы ее не обидели.
— Да как я могу ее обидеть?! — деланно возмутился «волк» — Только накормить, напоить… спать уложить и сказку рассказать на ночь, если будет плохо засыпаться, — сказал вроде ребенку, а в краску бросило меня. Потому что вторая часть фразы была произнесена с такими предвкушающими интонациями, что не понять ее двусмысленность было нереально.
— Со сказкой и я справлюсь, — ослепительно улыбаясь (во все клыки) заверила его рыжая.
— Значит, возражения есть только по сказке? — с намеком протянул глава белой стаи. — А насчет моего предложения о… вступлении в семью — их нет?
— Я подумаю, — она одарила его еще одной хищной улыбкой и, не дожидаясь личного приглашения, дернула на себя один из стульев.
К ней тут же подлетел официант и помог госпоже сесть. Мы с Яшкой расположились рядом так, чтобы хорошо видеть хозяина, но и иметь возможность спрятаться от его внимания за фигурой Лалари. Через пару минут к нам присоединились еще три беловолосых бьёрна. Павла и того водителя, которого ранило при аварии, я уже знала, третий же был длинноволосый, на вид немного постарше Акиллара и… посерьезней, что ли. Советник? Глава безопасности? Просто друг? Как знать. Раненый выглядел вполне дееспособным, если не считать рассеченной брови и наложенной на руку шины. Вот ему? то реально досталось прошлой ночью. Не то, что некоторым наглым обманщикам сегодня на арене.
Хотя шрамы на плече жениха номер два тоже были настоящими, но… куда им до переломов? Киллар смотрелся совершенно здоровым и полным сил: на лице ни одного синяка, костяшки не разбиты (ну, или залечены с помощью целительской магии, хотя как, если он амагичен?), волосы переливаются серебром, спускаясь тонкими косичками на широкие плечи, а звериные глаза блестят, словно золото в обрамлении густых ресниц. В другой ситуации залюбовалась бы им, сейчас же тоже рассматривала, но без «розовых очков». Большой, красивый, харизматичный… Ритка бы точно оценила, мне же главное, чтобы он был еще и вменяемым.
И по началу именно таким Киллар и казался. Представил нас мужчинам, их — нам, назвав белых бьёрнов своими самыми близкими друзьями, затем предложил приступить к ужину, так как все, кого он хотел сегодня видеть за столом уже собрались. И даже те, кого не хотел, пришли. Намек сопровождался красноречивым взглядом в сторону рыжей «кошки», на что та, ничуть не смутившись, заявила:
— Я тоже тебе рада, Лар, — и принялась давать указания официанту, что именно ей следует положить в тарелку.
Похоже, подобный обмен любезностями для этих двоих был делом обычным, и мне стало очень любопытно узнать об их отношениях поподробней. Явно знакомы, вероятно, давно. И что же? За все это время Лалари при ее эффектной внешности так и не смогла окрутить падкого на женский пол блондина? А сейчас, значит, окрутит? Не верилось как? то. Ну, или мне просто не хотелось в это верить. Ведь попав в «волчье логово», я невольно начала примерять на себя роль его хозяйки. И что? то внутри меня откровенно противилось конкурентке, хоть ее кокетливые взгляды, бросаемые на Аккелара, не раздражали.
Задумавшись о том, кого именно ревную к Лалари и ревную ли вообще, я посмотрела, как мой сын пьет сок из красивого стакана, затем покосилась на остальных гостей и, столкнувшись с тяжелым взглядом длинноволосого бьёрна, которого звали Арсением, поспешно уткнулась в свою тарелку, намереваясь закончить трапезу в молчании. А потом без свидетелей поговорить с Килларом на тему наших дальнейших взаимоотношений. Но ужинать в тишине глава белой стаи не пожелал, а зря. Все началось с тоста за удачное приобретение, которым он назвал будущую младшую жену. Мужчины с радостью поддержали своего предводителя звоном хрусталя, Лалари скривилась, но тоже подняла бокал, а я… обиделась.
Не вещь ведь, чтобы обо мне ТАК говорить. Пусть имени и не назвал, но оно же и так всем, кроме Яшки, понятно. И под влиянием плохого настроения, я отодвинула в сторону вино, любезно налитое мне услужливым официантом, который, судя по развороту широких плеч и слишком цепкому для простой прислуги взгляду, наверняка, был еще и тренированным телохранителем, после чего задумчиво проговорила:
— А почему именно младшей? В тринадцатом законе бьёрнов ни слова нет о том, какой именно женой должна стать насильно уведенная невеста, — и подарила «жениху» самую невинную улыбку, на какую в тот момент была способна. Холодный прищур его желтых глаз мне не очень? то понравился, но взгляда я не отвела, решив стоять на своем. Раз уж так жаждет жениться — пусть делает это нормально!
Стоит ли говорить, что никто из присутствующих так и не выпил?
Я думала, что Аккилар либо нахамит, либо отшутится, чтобы не выглядеть плохо в глазах ребенка, но он не произнес ни слова. Зато за него с лихвой высказался бьёрн с распущенными белыми патлами.
— А ты не слишком ли много хочешь, девка? — спросил он, не скрывая своего пренебрежения ко мне. Память мигом воскресила события прошлой ночи, когда меня также называли «девкой», и от этого стало еще обидней. — Скажи спасибо, что Лар вообще с тобой возится и жениться собирается. А то мог бы попользовать и выбросить за ворота вместе с твоим щенком.
— По закону… — начала, было, я, сглотнув подступивший к горлу ком, но длинноволосый перебил:
— Да кого волнуют эти законы?!
— А раз не волнуют, так нечего меня тут удерживать! — огрызнулась я, случайно стукнув вилкой по краю тарелки. Звон получился знатный. Ну и хорошо! Пусть думают, что я злюсь. Раздражение прекрасно скроет чувства, демонстрировать которые я никому не собираюсь. Как не собираюсь и устраивать сцен в логове врага. Во — первых, потому что со мной маленький сын, а во — вторых, одна с шестью мужиками, один из которых амагичен, я просто не справлюсь, а можно ли рассчитывать на помощь Лалари — неизвестно. Эта кошка из тех, которые гуляют сами по себе. Эх… был бы тут Саша с его даром «замораживать» окружающих. — Мы сами с удовольствием отправимся за ворота, — сказала, гордо вскинув голову, и глянула на Арсения так же «дружелюбно», как и он на меня. — Вот прямо сейчас и пойдем, — добавила, начиная демонстративно подниматься. — Яш…
— А раз не волнуют, так нечего меня тут удерживать! — огрызнулась я, случайно стукнув вилкой по краю тарелки. Звон получился знатный. Ну и хорошо! Пусть думают, что я злюсь. Раздражение прекрасно скроет чувства, демонстрировать которые я никому не собираюсь. Как не собираюсь и устраивать сцен в логове врага. Во — первых, потому что со мной маленький сын, а во — вторых, одна с шестью мужиками, один из которых амагичен, я просто не справлюсь, а можно ли рассчитывать на помощь Лалари — неизвестно. Эта кошка из тех, которые гуляют сами по себе. Эх… был бы тут Саша с его даром «замораживать» окружающих. — Мы сами с удовольствием отправимся за ворота, — сказала, гордо вскинув голову, и глянула на Арсения так же «дружелюбно», как и он на меня. — Вот прямо сейчас и пойдем, — добавила, начиная демонстративно подниматься. — Яш…
— Сидеть! — приказ Акиллара неприятно резанул по натянутым нервам, от былого благодушия «волка» не осталось и следа. Ну надо же… Сидеть! Словно мы собаки какие? то, а не люди. Теперь к обиде добавилась реальная злость, но я постаралась взять себя в руки, чтобы не наделать глупостей. — Аня, будь добра, сядь, — более вежливо перефразировал свою команду мужчина, и я нарочито медленно опустилась на стул. — А ты, Арсен, следи за тем, что говоришь, моей невесте.
Бьёрн недовольно засопел, но спорить с вожаком не стал, зато посмотрел на меня так, что, если б взглядом можно было убивать, я бы тут и скончалась в страшных муках. Вот и за что, спрашивается, он так меня ненавидит? Что я ему плохого? то сделала? Или дело не конкретно во мне, а в самой свадьбе? Кто этих желтоглазых разберет.
Где? то с минуту за столом царила напряженная тишина, а потом Лалари, пригубив вина, язвительно поинтересовалась:
— Неужели, Арсен, перья до сих пор так бока щекочут, что нормально общаться не можешь?
И мужика снова прорвало:
— Да как ты… — сжатый в его руке бокал треснул, расплескав по узорчатой столешнице темно — красное содержимое. Оба официанта кинулись устранять последствия чужой оплошности, но, отступили с вежливым поклоном в сторону, едва взглянув на перекошенную физиономию бьёрна. А этот психованный схватил салфетку и принялся промакивать лужицу сам. Естественно, напоролся рукой на осколок и вместо того, чтобы встать из? за стола и пойти обработать рану, яростно зашипел, швырнул салфетку и, уставившись на меня, выдал: — Ты это сделала, ведьма, да? Ты меня поранила!
— Это как, интересно? — искренне удивилась я.
— С помощью твоей проклятой магии! — воскликнул он, а я подумала, что горячий темперамент и вспыльчивость присущи, скорей всего, большинству белых модифицированных. Удивительно, что Павел до сих пор молчит. Или ему исключительно ром язык развязывает? Взглянув на остальных, заметила, как те усердно ковыряют в тарелках, явно не желая участвовать в мерзкой сцене. — Ты — гадкое отродь… — снова начал возмущаться Арсений, но Акиллар перебил:
— Хватит! — стукнув по столу кулаком так, что мы с Яшкой аж подпрыгнули, воскликнул он. — Прекрати портить мне вечер, Арсен! — вот так вот… ему вечер, а не мне настроение идиотскими наездами. Гады все! И белые, и рыжие. Ведь если б Лалари промолчала, глядишь, и закончили бы мы эту проклятую трапезу в молчании. — Езжай домой. У тебя сегодня был плохой день…
— Из? за этой твар — р–ри, — рыкнул длинноволосый, потрясая окровавленной кистью. Хотелось сказать, что сам он тварь, но я прикусила язычок, не желая провоцировать больного на голову господина еще больше.
— Эта, как ты выражаешься, тварь — моя будущая жена, — напомнил ему глава клана.
— Младшая, — мстительно добавил бьёрн, который мне категорически не нравился. Истеричка какая? то, а не мужчина. Кем же он все? таки приходится вожаку, кроме как близким другом? Только бы не очередным братом или каким? то другим родственником. Хотя так, наверное, и есть. Иначе не сидел бы за столом по правую руку от своего предводителя.
— Младшая или старшая, — хмуро глядя на блондинистого психа, проговорил хозяин дома, — без разницы. Оскорблять ее имею право только я, — подвел итог их спора он. И снова в столовой повисла тишина, в которой обычный детский голос прозвучал как? то слишком уж громко.
— Никакая мама вам не жена! И никогда ею не станет, — после чего мягко, но настойчиво, сын обратился ко мне: — Поехали домой, мам. Я больше не хочу здесь оставаться.
«Я тоже», — поддержала сына мысленно, но вслух ничего сказать не успела, потому что снова заговорил Акиллар:
— Да ладно, малыш, не сердись. Дядя Арсен просто… приболел сегодня. После визита в магазин твоей мамы, — и выразительно посмотрел мне в глаза, будто я должна была что? то понять… что? то… Адово пламя! Так вот почему этот патлатый так невзлюбил меня?! А я, глупая, сразу и не сообразила, о каких перьях упоминала Лалари.
— А нечего было вламываться в лавку, на двери которой висит табличка «Закрыто»! — сказала, наблюдая за тем, как мой враг (ибо как по — другому назвать мужчину, столь ненавидящего меня, не знала) наматывает белое полотенце, поданное официантом, на свою окровавленную конечность.
— Там было открыто! — рявкнул он.
— Глупости, — заявила уверено. — Я бы ни за что не подвергла ни в чем не повинных покупателей такому униже… такой опасности.
Арсен с Павлом переглянулись, потом младший брат Акиллара недоверчиво уточнил:
— Точно закрывала дверь, Анна?
— Нет, но табличку предупредительную вешала, — не стала врать я, как не стала и упоминать о том, что надеялась на тот результат, который и был достигнут. — А если вы читать не умеете — это не моя вина.
— Мама, мы идем? — дернув меня за рукав, поторопил Северьян, которому не нравилось тут так же, как и мне. Я вопросительно посмотрела на жениха (чем бес не шутит — вдруг и правда отпустит?), но «волк» оправдал мои надежды лишь отчасти, сказав:
— Идите, если наелись… в свою комнату наверху.
Как ни странно, но меня обрадовало и это. Ведь избавиться от общества враждебно настроенного Арсения, его молчаливых приятелей, странной прислуги и эгоистичного хозяина дома — уже счастье. Извинившись перед остальными, я, не скрывая иронии, пожелала всем приятного аппетита, затем забрала Яшку и в сопровождении одного из официантов отправилась в спальню. Но едва мы вышли из столовой, как колени моего сына подогнулись, глаза закрылись, и он упал бы прямо на мягкий ворс ковра, если бы я его не подхватила.
— Киллар!!! — закричала, торопливо осматривая ребенка, которого придержал мой провожатый, позволив мне освободить одну руку. — Аккил…
— Да тут я, — проворчал подоспевший к нам бьёрн. — Что… О!
— О? — убедившись, что мой малыш дышит, причем подозрительно ровно, переспросила я. — Почему мой мальчик, проспав целый день под чарами, снова отрубился?!
— Потому что ему подсыпали снотворное в сок? — вопросом на вопрос ответил «волк» и улыбнулся. Виновато так. Жаль, хвоста не было, а то бы он им непременно махнул для пущего эффекта. Не волк, а козел! Белый!
— Что ты ему подс — с–сыпал? — прижимая к себе спящего сына, прошипела я.
— Не я, а пова…
— Не важно!
— Ничего особенного, — попытался успокоить меня он. — Волчатам частенько такое дают, если они слишком разойдутся перед сном. Обычный сбор…
— Обычный? — в отчаянье взвыла я. — Киллар, о чем ты думал? Это для маленьких бьёрнов он обычный, а для человека — нет. Как часто ваши волчата падали на ходу после употребления этого состава? — мужчина задумался, потом нахмурился, а я перепугалась еще сильнее. — Врача вызывай. Немедленно! Слышишь меня, ты…
— Не груби…
— Да кто тебе грубит?! Вызови скорую, моему мальчику, возможно, требуется промывание желудка. И скажи мне, что входит в состав сбора.
— Я не знаю.
— Тогда тем более звони в скорую!
— Ладно, ладно, — отмахнулся мужчина. — Только не истери.
— Посмотрела бы я на тебя, будь это ТВОЙ сын, — процедила, видя, как он достает телефон из кармана брюк и набирает номер. Вероятно, с Северьяном все в порядке, просто доза великовата и потому он проспит дольше обычного, но лучше перестраховаться.
Эх, Аккилар, а ведь до ужина ты мне даже нравился.
Через два часа…
— Что ты делаешь? — спросила Лалари, которая наотрез отказалась покидать мою спальню после ухода врача. Не дежурного из скорой, а семейного доктора с довольно сильными магическими способностями, много лет лечившего бывшего главу клана, его трех жен и их детей, которыми и являлись все присутствующие за столом блондины.
Что ж, в том, что Арсений родственник Акиллара, я не ошиблась, но в отличие от Павла, он был ему братом только по отцу. Даже в чем? то забавно оказалось узнать, что длинноволосый бьёрн, так пренебрежительно относящийся к узаконенным наложницам, — сын одной из младших жен бывшего предводителя белой стаи. Если бы у модифицированных наследовали власть по старшинству, именно он сейчас возглавлял бы клан. Но, к счастью, предводителем становился не тот сын, который раньше родился, а тот, который достойней всех прошел испытания. Какие именно, мне не рассказали, уклончиво ответив, что весьма тяжелые и неприятные.