После кинотеатра она заглянула в музыкальную комнату, в зал приемов, в большую и маленькую гостиные, в уютно обставленную комнату для завтрака, в охотничий зал, в бильярдную, в бассейн и наконец добралась до библиотеки.
При виде такого количества книг ей стало не по себе, потому что она знала: книги тлетворны, даже смертельно опасны. Они привели к смерти Эрику Четвертую, которая слишком уж их начиталась.
Тем не менее Эрике не оставалось ничего другого, как привыкать к библиотеке, потому что во время приемов, которые устраивал Виктор для важных гостей, сплошь принадлежащих к Старой расе, именно здесь они после обеда пили коньяк или другие напитки. И хозяйка дома не могла позволить себе выказать неприязнь к этим жутким книгам.
Прохаживаясь по библиотеке, она заставляла себя время от времени прикоснуться к корешкам, чтобы познакомиться с новыми ощущениями. Одну книгу даже сняла с полки, с гулко бьющимися сердцами, на тот случай, если кто-нибудь из гостей вдруг скажет: «Эрика, дорогая, не могли бы вы дать мне вон ту книгу в таком красивом переплете? Я бы хотел взглянуть на нее поближе». Эрика понимала, что должна брать книгу с полки с той же непринужденностью, с какой заклинатель змей берет любую змею.
Кристина предложила Эрике просмотреть несколько полок, уставленных книгами по психологии, и почитать о сексуальном садизме. Однако она не могла заставить себя раскрыть книгу.
Она медленно шла вдоль полок, ведя рукой по нижней стороне одной из них, наслаждаясь гладкостью полированного дерева, и внезапно пальцы наткнулись на спрятанный переключатель. Эрика нажала на него, прежде чем поняла, что делает.
Секция полок, на деле оказавшаяся потайной дверью, повернулась на шарнирах-петлях. За дверью открылся коридор.
В информации, которую она получила в резервуаре сотворения, не содержалось никаких сведений ни о потайной двери, ни о том, что могло находиться за нею. И никто не запрещал Эрике переступить порог.
Глава 31
Включив свет на кухне, Викки Чу помыла руки, собираясь приготовить обед, и обратила внимание, что полотенце уже грязное и его пора менять. Но руки все равно вытерла, прежде чем вытащить из ящика чистое полотенце.
Подошла к двери в комнату-прачечную, открыла ее. Не зажигая свет, бросила грязное полотенце в корзину для белья.
Почувствовав легкий запаха плесени, дала себе зарок утром внимательно осмотреть все углы в комнате-прачечной. Благодаря влажному климату Нового Орлеана плесень очень быстро заводилась в плохо проветриваемых местах.
На кухонный стол она положила две пластиковые подстилки, поставила на них тарелки, рядом — столовые приборы. Обед она собиралась готовить для Арни и себя.
Учитывая скорость, с которой Карсон вылетела из дома, проспав все утро, не вызывало сомнений, что к обеду она не вернется.
Тарелка Арни отличалась от обычной: квадратная, а не круглая, разделенная на четыре секции. Он не любил, когда разные блюда соприкасались друг с другом.
И он терпеть не мог видеть в одной тарелке зеленое и оранжевое. Мясо, скажем, резал сам, но требовал, чтобы помидоры ему давали уже порезанными на кусочки, каждый из которых он мог сразу отправить в рот.
— Хлюпает, — обычно говорил он, если попадался слишком большой кусок помидора, который следовало разрезать. — Хлюпает, хлюпает.
У многих других аутистов требований к еде было побольше, чем у Арни. Поскольку говорил мальчик мало, по его странностям Викки узнавала о нем гораздо больше, чем по словам. И странности эти не раздражали ее, а заставляли относиться к Арни с еще большей теплотой.
В попытке выманить Арни из-за крепостной стены аутизма она настаивала на том, чтобы ел он за одним столом с ней и обязательно с Карсон, если та была дома. Иногда старания Викки ни к чему не приводили, и тогда она разрешала мальчику поесть в его комнате, около замка, сложенного из конструктора «Лего».
Накрыв на стол, Викки открыла морозильную камеру, чтобы достать коробку «Тейтер тотс», и обнаружила, что контейнер с шоколадно-мятным мороженым стоит не на месте. Крышка сдвинута, внутри оставлена ложка.
Арни никогда ничего подобного не делал. Обычно ждал, пока еду поставят перед ним, редко брал что-нибудь сам. На его аппетит Викки пожаловаться не могла, но он почти не проявлял живого интереса к тому, что ел, и к времени приема пищи.
В тех случаях, когда Арни наведывался в кладовую или заглядывал в холодильник, его отличала завидная аккуратность. Он ничего не проливал, не оставлял за собой крошек.
Такие высокие стандарты по части гигиены питания определялись прежде всего склонностью к навязчивостям, свойственной аутистам. Он никогда бы не стал ничего брать с чужой тарелки, даже с тарелки сестры, не стал бы пользоваться чужой вилкой или ложкой.
Викки и представить себе не могла, что он мог есть прямо из контейнера. А если бы и ел, о чем она по каким-то причинам не знала, то никогда не оставил бы в контейнере ложку.
Поэтому она решила, что это у Карсон перед самым уходом возникло неодолимое желание поесть мороженого.
Но, приглядевшись, Викки увидела, что поверхность мороженого мягкая и блестит изморозью. То есть контейнер какое-то время находился вне морозильника… и его вернули туда лишь несколько минут тому назад.
Она вытащила ложку, закрыла крышку. Поставила контейнер на положенное место, захлопнула дверцу морозильной камеры. Ложку отнесла к раковине, помыла.
Положив в ящик, позвала мальчика:
— Арни? Где ты, дорогой?
Викки убедилась, что дверь черного хода по-прежнему закрыта на оба замка, но тем не менее ее охватила тревога. Арни никогда раньше не выходил из дома один, но ведь он никогда раньше и не оставлял ложку в контейнере с мороженым.
Из кухни коротким коридором она прошла в гостиную. Там, спасибо жалюзи и занавескам, царил сумрак. Она включила лампу.
— Арни? Ты внизу, Арни?
Викки пересекла гостиную, подошла к парадной двери. Убедилась, что и она заперта на два замка.
Иногда, когда Карсон задерживалась на работе, Арни, если грустил о сестре, усаживался в кресло в ее комнате, среди ее вещей.
На этот раз комната Карсон пустовала.
Вики поднялась наверх и облегченно выдохнула, найдя мальчика в его комнате. На ее появление он не отреагировал.
— Дорогой, — сказала она, — не стоило тебе есть мороженое перед самым обедом.
Арни не ответил, но поставил очередной кубик «Лего» в тот участок крепостного вала, который в настоящий момент перестраивал.
Помня о том, что мальчик тяжело болен, Викки не хотела его отчитывать, поэтому о мороженом более не упоминала.
— Обед будет через сорок пять минут. Я приготовлю твои самые любимые блюда. Ты спустишься вниз?
В ответ Арни коротко глянул на электронные часы на тумбочке у кровати.
— Хорошо. Мы пообедаем вместе. А потом я прочитаю тебе еще несколько глав из «Марсианки Подкейн», если ты захочешь.
— Хайнлайн, — мальчик с благоговением произнес фамилию автора романа.
Спустившись вниз, проходя по коридору на кухню, Викки закрыла приоткрытую дверцу стенного шкафа для пальто.
Уже на пороге кухни осознала, что в коридоре на нее вновь пахнуло плесенью, тем же запахом, который она учуяла в комнате-прачечной. Викки развернулась на сто восемьдесят градусов, принюхалась.
Хотя дом стоял на сваях и пространство под полом хорошо продувалось, все это не мешало плесени проникать в комнаты. Колонии грибков прекрасно чувствовали себя на сырой земле под домом, а время от времени находили пути для проникновения и в сам дом.
Викки решила, что утром осмотрит все темные углы, вооруженная самым лучшим средством против плесени, изобретенным людьми.
Девочкой-подростком Викки прочитала рассказ О’Генри, после которого уже не переставала бояться плесени. В этом рассказе действие происходило в пансионе, плесень поселилась за батареей, на грязном, с кровавыми пятнами ковре, потом каким-то образом ожила и однажды ночью, после того как комната погрузилась в темноту, отправилась на поиски других жизненных форм и убила жильца.
Викки Чу не видела себя Сигурни Уивер в «Чужих» или Линдой Гамильтон в «Терминаторе», но она решительно вступала в бой с любой плесенью, которая появлялась в ее владениях. В этой непрекращающейся войне она не желала отступать ни на шаг. Для нее исходом любой битвы могла быть полная и безоговорочная победа.
Итак, они с Арни пообедают вместе. Потом «Марсианка Подкейн». Ему нравилось слушать, как Викки читает, а сама история доставляла ей не меньше удовольствия, чем ему. Вечер намечался очень даже неплохой.
Глава 32
Девкалион провел вторую половину дня, переходя из церкви в церковь, из кафедрального собора в синагогу, но не затрачивая на дорогу лишнего времени, используя известные только ему знания о времени и пространстве, переносясь из нефа в неф, из католического храма в протестантский, потом снова в католический, благо храмов в Новом Орлеане хватало, наблюдая за пасторами и священниками, пытаясь найти того, кто принадлежит к Новой расе.
Глава 32
Девкалион провел вторую половину дня, переходя из церкви в церковь, из кафедрального собора в синагогу, но не затрачивая на дорогу лишнего времени, используя известные только ему знания о времени и пространстве, переносясь из нефа в неф, из католического храма в протестантский, потом снова в католический, благо храмов в Новом Орлеане хватало, наблюдая за пасторами и священниками, пытаясь найти того, кто принадлежит к Новой расе.
Несколько мужчин (и одна женщина) показались ему подозрительными. Но если они были монстрами, как и он сам, то очень хорошо это скрывали. Вели себя будто люди и в церкви, и дома.
В силу занимаемого ими положения они, разумеется, могли быть только Альфами, то есть их отличали ум и хитрость.
А в церкви Госпожи Наших Печалей Девкалион сразу понял: со священником что-то не так. Он не мог точно определить, что именно показалось ему подозрительным. Скорее интуиция, а не знания и логика, подсказала ему, что отец Патрик Дюшен — не дитя Божье.
Священник, лет шестидесяти, с седыми волосами и добрым лицом, был идеальным клоном, тогда как настоящий Патрик Дюшен давно уже гнил в сырой земле.
На вечернюю молитву собралось порядка двух десятков прихожан, в основном одинокие люди, несколько пар, преимущественно старики. В ожидании начала службы они в молчании сидели на скамьях, не нарушая тишину церкви.
По одну сторону нефа высокие витражи-окна сверкали под жарким светом заходящего солнца. Цветные квадраты проецировались как на прихожан, так и на ряды скамей.
Исповедальни церкви Госпожи Наших Печалей открывались перед утренней мессой и по вечерам, перед службой.
Держась в тени прохода с восточной стороны нефа, Девкалион подошел к исповедальне, закрыл дверь, преклонил колени.
Когда священник зашел в исповедальню со своей стороны и предложил прихожанину начать, Девкалион задал первый вопрос:
— Ваш бог живет на небесах, отец Дюшен, или в Садовом районе?
Священник ответил после долгой паузы:
— Это вопрос мятущегося человека.
— Не человека, отец. Больше чем человека. И меньше чем человека. Думаю, я такой же, как вы.
Вновь священник заговорил после паузы:
— Почему вы пришли сюда?
— Помочь вам.
— Разве я нуждаюсь в помощи?
— Вы страдаете.
— Мир полон слез для нас всех.
— Мы можем это изменить.
— Изменения не в наших силах. Наш удел — страдания.
— Вы проповедуете надежду, отец. Но для вас никакой надежды нет.
Молчание священника изобличило его.
— Как вам, должно быть, трудно убеждать других, что Бог проявит сострадание к их бессмертным душам, — продолжил Девкалион, — зная, что у вас самого нет души, к которой Бог может проявить милосердие.
— Чего вы от меня хотите?
— Разговора наедине.
— Приходите в мой дом после службы, — после короткой запинки ответил отец Дюшен.
— Я буду ждать на кухне. Я могу принести вам надежду, о которой вы не смеете даже мечтать. Вам потребуется лишь мужество, чтобы поверить в ее существование.
Глава 33
Карсон припарковала седан на обочине служебной дороги. С чемоданами в руках они пересекли сосновую рощу. Прошли меж дубов с раскидистыми кронами и попали на широкий луг.
В два раза больше Центрального парка, Городской парк обслуживал население, составляющее лишь малую часть жителей Манхэттена. Так что в его границах хватало мест, где в предвечерние часы не было ни души.
Поэтому никто не прогуливался по лугу, не играл с собакой, не бросал «фризби», не закапывал труп.
Поставив чемодан на землю, Майкл указал на точку в десяти футах от последнего дуба.
— Вон там мы и нашли голову бухгалтера, насаженную на камень. Такое не забывается.
— Если бы «Холлмарк» увековечил это знаменательное событие на одной из своих открыток, я бы посылала ее тебе каждый год.
— Особое впечатление на меня произвела ковбойская шляпа на его голове. Учитывая обстоятельства.
— Вроде бы это было их первое свидание, — заметила Карсон.
— Точно. Они вместе пошли на костюмированную вечеринку. Отсюда и темно-синий кожаный ковбойский костюм с пуговицами из горного хрусталя.
— И сапоги, расшитые перламутром.
— А мы узнали, в каком костюме был убийца? — Карсон опустилась на колени на сухую листву, чтобы открыть свой чемодан.
— Я думаю, тореадора.
— Он отрубил голову ковбоя топором. Тореадор с топором не ходит.
— Да, но топор он постоянно держал в багажнике своего автомобиля.
— Возможно, рядом с аптечкой. Очень уж неудачно прошло это первое свидание, раз оно закончилось отсечением головы.
Майкл раскрыл свой чемодан с помповыми ружьями.
— Проблема в том, что практически все ждут от первого свидания слишком многого. Отсюда и разочарования.
Пока Майкл проверял «городские снайперы» и надевал на них специальный ремень, Карсон вставила по патрону в патронник каждого из пистолетов.
Если не считать тех звуков, которые возникали при их манипуляциях с оружием, среди дубов и на лугу царила мертвая тишина.
Карсон зарядила обоймы «дезерт игл», вставив в каждую по девять патронов калибра «ноль пять магнум».
— Прежде чем врываться в его особняк, мы должны убедиться, что Гелиос дома. Это наш единственный шанс застать его врасплох…
— Да, я думал о том же. Нам нужно переговорить об этом с Девкалионом. У него могут быть какие-то идеи.
— Ты думаешь, Арни в опасности? — обеспокоилась Карсон.
— Нет. Мы — угроза Гелиосу, не Арни. И он не будет пытаться заставить тебя молчать, захватив твоего брата. Наверняка решит, что гораздо проще ликвидировать нас.
— Надеюсь, ты прав, — ответила она. — Мне так спокойнее.
— Да, конечно, ощущать себя мишенью — что может быть приятнее?
— Посмотри, Годо дал нам кобуры для «игл», бесплатно.
— Какие?
— На пояс.
— Точно в размер? — спросил Майкл.
— Да.
— Дай мне одну. Этот монстр не поместится в плечевую.
— Ты собираешься уйти отсюда с «игл» на бедре?
— Из чемодана его доставать не очень-то удобно, так? Если люди Гелиоса, кем бы они ни были, уже ищут нас, возможно, эти большие калибры понадобятся нам задолго до того, как мы войдем в его дом.
Пока Майкл заряжал помповики, Карсон вставила патроны в четыре запасные обоймы для «игл».
Они прикрепили к поясам кобуры, вложили в них пистолеты. Оба отдали предпочтение левому бедру, чтобы выхватывать пистолет из-под полы.
Справа закрепили по мешочку с двумя запасными обоймами для «игл» и восемью патронами для «городского снайпера».
Пиджак Майкла и куртка Карсон были достаточно длинными, чтобы прикрыть кобуру, но дополнительный вес поначалу причинял некоторые неудобства.
Они закрыли чемоданы и повесили помповики на правое плечо, стволом вниз, прикладом — вверх. Подхватили пустые чемоданы и двинулись в обратный путь, от дубов к соснам.
Когда миновали две трети открытого пространства между первыми и вторыми, поставили чемоданы на землю, повернулись к дубам.
— Давай прочувствуем этих монстров, — сказала Карсон.
— По одному выстрелу на каждого, и сматываемся до того, как прибежит охрана парка.
Держа «игл» обеими руками, выстрелили они практически одновременно. Загрохотало как надо.
Пули вспороли траву и землю, словно два невидимых гольфиста ударили по мячу слишком низко.
Карсон почувствовала отдачу аж плечевыми суставами, но не позволила мушке пистолета подняться.
— Не слишком ли громко? — спросил Майкл.
— Нормально. — Карсон сунула пистолет в кобуру.
Они сняли с плеча «городские снайперы», и от грохота этих двух выстрелов не только содрогнулся воздух, но, похоже, завибрировала и земля.
— Как ощущения? — спросил он.
— Лучше не придумаешь.
— Такая пуля может оторвать человеку ногу.
— У них, возможно, не оторвет.
— Как бы то ни было, удовольствия она им не доставит. Пора идти.
Они вновь повесили помповики на плечо, подняли чемоданы с земли и сквозь теплые тени быстро зашагали к соснам.
Глава 34
Синди Лавуэлл припарковала белый «Меркури Маунтинир» на обочине служебной дороги в сотне ярдов позади седана без полицейских знаков отличия, заглушила двигатель, опустила стекла.
— Их нет в машине, — сказал Бенни. — Куда, по-твоему, они пошли?
— Наверное, в лес, облегчиться, — ответила Синди. — Такие, как эти, долго терпеть не могут.
— Не думаю, что дело в этом, — не согласился Бенни. — Насколько я понимаю физиологию Старых мужчин, у них обычно нет проблем с недержанием мочи, пока с возрастом не увеличивается простата.
— Тогда, возможно, они пошли в лес, чтобы сделать ребенка.
Бенни уже с трудом сохранял терпение.