Так что неясность теперь оставалась в одном: когда же новая война начнется — в этом году или поход отложат до следующей осени. Но не это тревожило теперь Приска. Проклюнулась новая и куда более важная проблема: как отнесется Адриан к известию, что Траян оставит империю не ему. Новый наместник Сирии столько сделал для победы Траяна, что гнев и обида попросту могут застить разум проигравшему. Вспыльчивость Адриана была известна не только Приску. Что, если поддавшись гневу, Адриан попробует поднять мятеж в восточных провинциях? В распоряжении наместника сейчас достаточно легионов, чтобы выступить против Рима. Другое дело, что ни один офицер — да и солдаты в подавляющем большинстве — не повернут оружие против обожаемого Траяна, наилучшего принцепса, победителя даков!
А буде такая попытка случится, наместник Сирии тут же свернет себе шею.
Так что еще одной задачей Приска станет — не позволить Адриану совершить безумный шаг в первом порыве ярости.
А военный трибун не был уверен, что у него хватит на это сил. То есть — он был как раз уверен в обратном. Так что Гай проворочался на походной кровати две стражи, пытаясь представить свою встречу с Адрианом, подыскивая доводы и не находя их, засыпая лишь на несколько кратких мгновений и тут же пробуждаясь. Поднялся он сменить Куку с больной головой и тяжестью на душе.
* * *Зато Кука тут же упал на кровать и забылся сладким сном младенца. Преторианец умел отрешаться от бед, едва голова касалась подушки. Сладкое посапывание вызывало острую зависть, и Приск спешно выскочил в перистиль, обошел садик, вернулся в библиотеку, вновь вышел… Так и бродил он, нарезая круги под светлеющим небом.
Потом с удовольствием растолкал Куку:
— Преторианец! Пора ловить вора! — гаркнул в самое ухо.
Кука вскочил.
Верно, решил, что он по-прежнему в лагере Пятого Македонского и проспал побудку.
Сообразив, что находится в Риме и даже не в казарме, ругнулся незло, попытался завалиться обратно на койку, был извлечен довольно грубо и направлен в сторону домашних латрин [31] несильным тычком в спину. Кука не любил вставать рано — особенно в те дни, когда не нес караул на Палатине или в Городе, но в то утро он вышел из дома Гая до истечения первого послерассветного часа. Дело есть дело. Вызвался — исполняй!
И вот преторианец уже шагает по улицам к новому Форуму. Оглядывается — не увязался ли кто следом. Нет, подозрительных личностей не видать.
Проходя по еще полупустым улицам, он замечал у закрытых дверей толпы обряженных в старенькие тоги граждан — клиенты ожидали, когда их допустят в дом приветствовать хозяина.
М-да, вот, к примеру, Приск, хотя и всадник ныне, и умен, и наградами не обижен, но у него по утрам в вестибуле народ не толпится, умоляя о протекциях и подачках.
Потому что Приск миллионами не ворочает. Не может сыпать медь и серебро в протянутые ладони. Когда Кука уходил, только Борисфен улегся у входа, всем своим видом сообщая, что он на страже.
Улегся и тут же заснул.
А Город просыпался.
Открывались лавки, пекари выкладывали вкусно пахнущие горячие хлеба на мраморные прилавки. Сонные рабыни наполняли у фонтанов кувшины. Обычный день столицы.
На Форуме Траяна уже собирался народ — намечалось разбирательство, и каждая сторона притащила с собой толпу зевак — хлопать юристам и орать, заглушая речи соперника. Кука постоял немного, наблюдая за толпой и пытаясь определить, нет ли среди собравшихся какой-нибудь подозрительной личности. Никого особенного не заметил и отправился в библиотеки.
Ему повезло — один из тех мальчишек, что нашли убитого Паука, сейчас трудился в латинской библиотеке, приклеивая полоски пергамента с надписями на футляры. По таким пергаментным хвостикам можно без труда отыскать нужную книгу, не открывая сам футляр. Разор, устроенный похитителями накануне, уже ликвидировали. Или почти ликвидировали. Прежде окровавленный мозаичный пол был вымыт до блеска. А вот футляры со свитками еще лежали на столе, не водворенные на место.
Увидев Куку, парнишка сразу сообразил что к чему, отложил кисточку с клеем и выпрямился. На вид ему было лет четырнадцать, но, судя по живому взгляду, паренек смышленый.
— Ты Харин? — спросил Кука (Приск запомнил имена рабов и сообщил товарищу).
— Он самый, господин. — Мальчишка по-прежнему смотрел выжидательно.
— Ну-ка, Харин, расскажи, что ты знаешь про вчерашнее убийство, — потребовал Кука у мальчишки-раба. — Меня послал городской префект лично разобраться с этим делом, — добавил он, принимая самый грозный вид.
— Ничего-ничего не знаю, господин, — испуганно затараторил пацаненок. — Паука убили, крови натекло — ужас. Весь вечер замывали. Я вот тунику измазал, едва пятно потом отмыл. А туника у меня всего одна.
— Отвечай честно. Не будешь юлить и обманывать — получишь серебряный денарий. — Кука показал монету.
У мальчишки вспыхнули глаза.
— Я все-все расскажу, господин, только спрашивайте.
— Ты убийцу Паука видел?
— Видел, видел, господин. Только мертвого — во дворе. Мы с Деоклом и Квадратом бегали смотреть, много ли крови натекло. Говорят, его один смелый центурион убил. Этот центурион — настоящий герой, его статуя у нас в галерее есть. Деокл сегодня одного господина водил к этой статуе за один асс. И я могу…
«Плохо дело, на Приска теперь каждая собака укажет».
— А прежде, еще живым, этот убийца сюда не заходил?
«Дурацкий вопрос, — подумал Кука. — Мертвым уж точно он сюда никак не мог прийти».
— Нет, господин. Откуда? — Кажется, первый испуг прошел, парнишка понял, что ему ничто не грозит.
— Может быть, он позавчера, допустим, заглядывал потолковать с Пауком. Или три дня назад… или четыре?
— Нет, господин, н-ни разу. А три дня назад приходила очень красивая и богатая матрона и долго-предолго болтала с Пауком, — охотно сообщил Харин. — У нее с собой был мальчишка-раб, весь завитой, нес вышитую подушку, и, когда матрона захотела сесть, он эту подушку на стул положил. А на ногах у нее золотые сандалии и расшиты жемчужинами. А когда она села, подбежала служанка, рыжая такая девчонка, ужас какая противная, мне еще язык показала, и стала ей на ноги брызгать водой с шафраном.
— И как эта матрона выглядела?
— Красивая… Платье ярко-оранжевое, будто солнце. А накидка прозрачная, ну точно стекло. Но только цветное стекло — голубое такое с зеленью. И узор по краю. Деокл еще сказал — если б она потеряла свою накидку, а кто-нибудь из нас нашел, мог бы из рабства выкупиться. А ты, господин, подаришь мне второй серебряный денарий за то, что я так хорошо тебе отвечаю?
— Подарю, вымогатель. Только скажи, какой у матроны цвет кожи. Или волосы каковы.
— Про кожу ничего не знаю — она ведь вся была в белилах, ну там, где открыто… И шею, и грудь набелила. А когда по двору шла, над ней раб, здоровый такой, зонтик держал. Но волосы ее тебе зачем? И кожа?
— Хочу эту тетку найти.
— А-а-а… — ухмыльнулся мальчишка, как будто все понял — и даже то, зачем это Кука ищет богатую матрону. — Так я ее имя знаю.
— Откуда? — изумился Кука.
— Точно, клянусь Геркулесом. Ее один господин назвал, он тогда в библиотеке тоже был и сказал: «Приветствую тебя, Элия». Я точно расслышал.
— А чем она интересовалась?
— Свитки смотрела… — невинно заморгал Харин.
— Ну конечно, как я сам не догадался! — демонстративно хлопнул себя по лбу Кука. — Конечно, книги! Постой… Элия… Уж не жена ли Луция Цезония?
— Этого не знаю. Чья она и кому жена. А вот центурион вигилов [32], что приходил прежде тебя, тоже про это спрашивал.
Кука нахмурился:
— А этого зачем сюда принесло?
— Утром явился, только-только рассвело… На Форуме еще никого не было. Но я ночую в библиотеке, потому в залы завсегда прихожу раньше других.
— Центурион был при оружии? И с вигилами?
— Да нет… — замотал головой мальчишка. — В плаще каком-то.
— А как выглядел?
— Да никак.
— То есть как это — никак? Лицо какое?
— Нос сломанный. И губы такие — разбитые и толстые. Как у кулачного бойца. И сам такой толстый… — обозначил руками размеры центуриона Харин. — Толстый, и руки толстые, и шея…
— Врешь! — оборвал его россказни Кука. — Только что сочинил. Ты его не видел.
— Видел, но не разглядел. Да зачем мне на него глядеть? Центурион все-таки… Страшно.
Кука наклонился к самому уху мальчишки и сказал грозно, хотя и шепотом:
— Префект вигилов Титиний Капитон никого не присылал по этому делу в библиотеку. Ты видел сообщника убийцы.
Мальчишка испуганно ойкнул, прикрыл ладошкой рот в испуге и отпрянул.
— Так что хватит вранья, говори всё подробно, чтобы я поймал этого типа как можно быстрее. Или он тебя убьет так же, как убил Паука.
— Нос сломанный. И губы такие — разбитые и толстые. Как у кулачного бойца. И сам такой толстый… — обозначил руками размеры центуриона Харин. — Толстый, и руки толстые, и шея…
— Врешь! — оборвал его россказни Кука. — Только что сочинил. Ты его не видел.
— Видел, но не разглядел. Да зачем мне на него глядеть? Центурион все-таки… Страшно.
Кука наклонился к самому уху мальчишки и сказал грозно, хотя и шепотом:
— Префект вигилов Титиний Капитон никого не присылал по этому делу в библиотеку. Ты видел сообщника убийцы.
Мальчишка испуганно ойкнул, прикрыл ладошкой рот в испуге и отпрянул.
— Так что хватит вранья, говори всё подробно, чтобы я поймал этого типа как можно быстрее. Или он тебя убьет так же, как убил Паука.
— Я его правда не рассмотрел… разве что — смуглый он, темный такой. И в плечах широкий. А роста большого.
— Черный?
— Нет, не нумидиец… посветлее. А больше ничего не заметил. Да… волосы курчавые. Он когда уходил, я ему вслед глянул. И уши увидел. На колбаски похожие. Я у боксеров [33] такие видел.
Кука бросил мальчишке в этот раз медный асс и уже хотел покинуть библиотеку. Но тут его осенило:
— А ты не знаешь, что за господин по имени назвал матрону? Ведь и она что-то сказала ему в ответ. Так ведь? Ну-ка, вспомни.
— А еще денарий дашь?
— Асс получишь. Или по уху. Выбирай.
Харин наморщил лоб:
— Она назвала его… назвала… Декстр. Точно — Марк Афраний Декстр.
Кука охнул.
— Он загорелый, а глаза как будто белые? — спросил почему-то шепотом.
— Точно. Волосы как солома. Но уже кое-где с сединою.
«Декстр. Бывший центурион фрументариев сунул нос в это дело — тут я готов поставить не серебряный денарий, а золотой аурей — он знает намного больше нашего. Это ясно. Вот бы понять, на чьей он стороне — Адриана или…»
Кука не стал заканчивать мысль. Надо не рассуждать, а скорее возвращаться и обо всем рассказать Приску.
Проходя по площади, Кука свернул к тому месту, где накануне лежало тело убийцы Паука. Место определил безошибочно: мальчишка раб из библиотеки, тот, что постарше, показывал зевакам на плиты и, размахивая руками, описывал происшествие. В двух или трех местах прожилки между белыми плитами так и остались бурыми. Кука послушал рассказ вместе с другими. Но без толку. В мифах о подвигах Геркулеса и то было больше правды.
* * *— Дело принимает не самый худший оборот, — добавил Кука, передав Приску рассказ мальчишки.
Он так спешил, что даже запыхался. Сведения, собранные в библиотеке, буквально жгли. Приск сам только что вернулся домой — он договаривался об аренде повозки для жены. В доме царил кавардак — слуги укладывали вещи, Кориолла делала распоряжения — кто остается, кто едет с нею, что брать, что оставить. Своей порции инструкций дожидался управляющий мозаичной мастерской и раздавал рабам оплеухи — просто так, от нечего делать. Один Фламма валялся на складной кровати в библиотеке и раздумывал над тем, как притащить сюда настоящее ложе. Он предполагал, что пропустит «по ранению» дней пять-шесть, не меньше, и рассчитывал провести это время с комфортом — жизнь в столице развращает даже стоиков, к каковым причислял себя бывший легионер, а ныне библиотекарь.
Но сейчас было не до чтения свитков — друзья совещались в библиотеке, которая в доме считалась самой безопасной комнатой на предмет подслушивания. Кориолла, разумеется, не осталась в стороне, бросила собирать одежду и явилась на совет. Ее это дом, в конце концов, или нет?!
— Если в библиотеку приходила Элия, жена Луция Цезония, то она наверняка пыталась добыть завещание ради Адриана, — шептал Кука. — Ее сынишка Луций — копия нашего патрона. Полагаю, со временем бездетный Адриан его усыновит, и сейчас мамаша старается ради красивого будущего своего сыночка.
— Откуда ты знаешь? — изумился Фламма. — Ну — я имею в виду про отцовство?
— Друг мой, я несу караул во дворце, — с пафосом объявил Кука, — мне ли не быть в курсе самых свежих сплетен. Хотя эта сплетня уже застарела — пареньку лет одиннадцать. Так что пора беспокоиться о будущем чада.
— Если ты прав, то завещание из храма Весты похитила партия Адриана. И Великая дева на его стороне, — сделал Приск нехитрое умозаключение.
— Тогда что значит вся эта интрига?
Друзья уставились на Приска, ожидая разъяснений. Как всегда.
— Ну… полагаю… Великая дева присутствовала при составлении завещания, — начал издалека Приск, потихоньку соединяя факты друг с другом. — Траян собирается на войну — самое время назвать наследника. Так Великая дева узнает, что Адриан отстранен… Она пишет письмо Элии… Потом приносит свиток в библиотеку, спрятав меж другими… Элия нанимает поддельщика завещаний. Когда дело будет сделано, подправленный пергамент вложат в настоящий футляр и вернут на место. Изменить завещание в храме Весты невозможно… Говорят, там все друг за другом следят. Я вообще не исключаю, что подделкой должен был заняться Паук. Он ведь старая лиса — наверняка во многом был искусен. А то, что в библиотеке кто-то подчищает свиток или, допустим, переписывает, — никого не насторожит. Дня через три весталка снова прибывает в библиотеку и забирает пергамент… Так всё примерно могло бы выглядеть.
— Нет, Паук с таким пергаментом не справится. Тут только Посидоний сгодится, — с важным видом произнес Кука.
— Что за Посидоний? — заинтересовалась Кориолла.
— Не знаешь! Твое счастье. Это лучший поддельщик завещаний в Риме, — объявил Кука. — Только он умеет выскоблить пергамент и вписать новые имена так, что ни один даже самый острый глаз не заметит подделки.
— Об этом ты тоже узнал во дворце? — спросил Приск. И сам же ответил: — Разумеется.
— Из разговора парочки очень громкоголосых сенаторов, — уточнил Кука. — Эти дурни почему-то считают, что у преторианцев, как у рабов, напрочь отсутствуют уши.
— Погоди! — Фламма аж подпрыгнул. — А вдруг пергамент уже поддельный? Вдруг там имя исправлено?
Друзья переглянулись и кинулись открывать сундук. Достали злополучный футляр. Долго рассматривали текст. Следов подчистки ни Фламма, ни Приск не обнаружили. Фламма даже потер имя наследника пальцем — но шероховатости не ощутил. Однако, кто знает — может быть, текст переписали заново?
— Нет, думаю, завещание подлинное… — не слишком уверенно заметил Приск.
— Ладно вам… Чего тревожиться? Ситуация не самая бедовая, — ухмыльнулся Кука. — У нас куча союзников. Великая дева на нашей стороне. Раз пергамент попал к нам — нам о нем и заботиться.
— Но кто-то еще знает о похищенном завещании… И наверняка пронюхал, что свиток хотели стащить ради Адриана, — напомнил Фламма.
— Судя по россказням мальчишек, разнюхивать в библиотеку приходил какой-то смуглолицый тип. Так, во всяком случае, сказал Харин, — ответил Кука.
— Может быть, он сказал «смуглолицый», потому что глядел на тебя? — предположил Приск.
— Пожалуй… — согласился Кука. — Парень явно не хотел говорить, кто же вынюхивал прежде нас. Проговорился в первый момент ненароком и потом старательно замазывал свою вину.
— То есть мы по-прежнему не знаем, кто пытался завладеть завещанием, — уточнил Гай.
— Я одного не понимаю, — покачала головой Кориолла, — зачем подделывать пергамент сейчас, если через пару месяцев император с приближенными покинет Рим, и провернуть аферу с завещанием будет гораздо проще.
— Возможно, тот, кто все это затеял, сам вот-вот покинет столицу вместе с императором, — задумчиво произнес Приск. — Я даже не исключаю, что за всем этим стоит жена Траяна Плотина — она всегда благоволила к Адриану.
— Плотина непременно отправится вместе с императором на Восток. И Плотина, и племянница Траяна Матидия. Вот только сестра императора Марциана никуда не поедет, потому как очень плоха, говорят, не доживет до весны, бедняжка, — похоже, Куке доставляло удовольствие само произнесение столь громких имен — император, его супруга, сестра, племянница… Кука и сам, похоже, чувствовал причастность к столь блестящему кругу.
— Мы даже не знаем, что за Элия приходила в библиотеку — жена Цезония, или какая-то другая матрона, или ряженая девка, которая выдавала себя за матрону, — вздохнул Приск.
— Но мы точно знаем, что с этой матроной в библиотеке встречался Декстр, — сказал Кука.
— Что?! — завопили и Фламма, и Приск разом. — И ты молчал?!
— Я хотел обо всем рассказать по порядку.
Приск спешно запер пергамент назад в сундук. После чего крикнул Артемону — чтобы принесла его уличный плащ, который накануне стирали.
— Что ты хочешь сделать? — обеспокоился Кука.
— Я сейчас же отправляюсь к Декстру. За тобой никто не следил?