Затем он попрощался и ушел, а сотрудница приюта продолжила рассказывать о котах, зачитывая заметки из папки.
Мы узнали точные дни рождения Сэмми и Томми и кое-что об их прошлом. Хотя они были от разных матерей, хозяйка взяла их в одно и то же время.
– Они ни дня не провели порознь, – сказала сотрудница, – и на этот счет бывшая хозяйка проинструктировала нас очень строго. Их ни в коем случае нельзя разделять. Они должны быть вместе.
В глазах Джоша читалось нетерпение – ему явно хотелось сейчас же ответить «да». А вот мне требовалось время подумать. Сначала я хотел собаку, потом кошку, а теперь мне предлагали сразу двух котов.
– Можно подумать до завтра? – спросил я.
– Да, конечно. Мы придержим их до завтра, но, пожалуйста, дайте знать о своем решении не позднее обеда, потому что нам бы очень хотелось найти им дом поскорее. Как видите, Томми здесь приходится нелегко.
Я видел. И не сомневался, что, подумав до утра, мы сделаем выбор, который будет правильным не только для животных, но и для нас с Джошем.
За ужином и до самой ночи мы с Джошем обсуждали, во что для нас выльется, если мы заведем двух котов, а не одного. С одной стороны, так было даже лучше – ведь мы уйдем на работу, и коты останутся дома одни на весь день, но в компании друг друга им не будет скучно.
Всю ночь я ворочался в кровати, снова и снова проигрывая в памяти наш поход в «Баттерсийский дом». А утром открыл глаза и увидел перед собой знакомое лицо. Джош внимательно смотрел на меня.
– Ну что, – спросил он, – ты решил?
Видимо, он уже некоторое время не спал. Я потянулся, разгоняя сон, но Джош не собирался отставать от меня. Ему очень хотелось узнать, что я надумал. Ведь он понимал как никто другой: я из тех, кто вечно тянет резину, и меня нужно хорошенько пнуть, чтобы я начал действовать. К счастью, Джош знал, как меня мотивировать.
– Сам подумай, Найл. Что, если мы откажемся, и такие прекрасные коты попадут в плохие руки?
Аргумент подействовал.
– Давай дождемся открытия, сразу же позвоним в приют и скажем, что забираем обоих.
Мы так и сделали, а после быстренько побежали в ближайший зоомагазин и купили все необходимое для Сэмми и Томми. А еще через два дня вернулись в «Баттерсийский дом кошек и собак».
Прежде чем нам отдали наших питомцев, мы получили брошюры с информацией для новых хозяев, а еще сотрудники приюта дали нам хороший совет. – Поскольку эти два кота всегда жили в доме, – сказали они, – не выпускайте их сразу на улицу. Иначе есть вероятность, что они убегут и больше не вернутся.
Об этом я даже не подумал.
– Попробуйте выпустить их через два-три месяца. А еще пусть примерно неделю поживут в одной закрытой комнате – и лишь потом начинают исследовать весь дом.
– Вот это интересно. Почему? – спросил я.
– Сейчас они немного в шоке – во-первых, их забрали от прежнего владельца и из старого дома. Во-вторых, привезли в приют, а здесь шумно, многолюдно, и обстановка сильно отличается от той, к которой они привыкли. Теперь же они попадут в третье место – к вам домой, и будет лучше, если поначалу они будут находиться в тихой, безопасной, спокойной комнате, пообвыкнутся, а потом уже выйдут «в большой мир».
Вполне логично.
– Главное – чтобы у них было много игрушек и доступ к лотку, – добавила сотрудница. – И обязательно заходите к ним почаще, чтобы познакомиться поближе.
Наконец нам вручили брошюры с информацией и передали Сэмми и Томми.
Дома мы поставили кошачьи переноски в тихую комнату, где было мало мебели, и открыли их. Я так обрадовался, что кошки наконец дома, что достал телефон и стал снимать на видео их прибытие.
И тут же стало ясно, что перед нами две совершенно разные и весьма неординарные личности.
Бисби – так мы переименовали Сэмми – был палец в рот не клади. Он все обнюхивал, «охотился» за разными предметами и играл в новой обстановке, а проходя мимо нас, не стеснялся потереться об ноги.
Но Тонка – такое имя мы дали Томми – являл собой полную противоположность Сэму. Когда он наконец решился вылезти из своей коробки, то первым делом рванул к занавеске и спрятался за ней. Он оказался таким страшным боякой, что, когда я отодвинул занавеску, он отвел взгляд и посмотрел в другую сторону! Это было одновременно и умилительно, и грустно.
Вечером мы ушли в гостиную и от корки до корки прочли информационные брошюры, которые нам дали в приюте. Там все объяснялось очень понятным языком, и в них было много полезной информации: о том, как приучить кота к лотку, к пребыванию на открытом воздухе, а также объяснялось, почему так важно стерилизовать животных. Дочитав до конца, мы снова открыли брошюры на первой странице и прочли их еще раз – на всякий случай.
Всю следующую неделю мы наблюдали за Тонкой и видели, что ему приходится нелегко. Очевидно, он все еще слишком переживал. Он не любил, когда на него смотрели, и по большей части прятался. А если не прятался, то дрожал от страха.
Последовав совету сотрудников приюта, мы постепенно открывали для кошек оставшиеся комнаты. Тонка почти не выходил, а вот Бисби обнюхал все вокруг. Где-то через неделю мы заметили, что микрочип Тонки торчит у него из-под кожи, и я позвонил в «Баттерсийский дом». Нас попросили привезти его на осмотр. Тонка очень переживал, что его уводят от Бисби, и смотреть на это было тяжело, но другого выхода у меня не было.
В приюте Тонку осмотрел ветеринар, достал чип и заново вшил его. Он погладил Тонку.
– Иногда такое случается, но теперь все должно быть в порядке, – сказал врач.
Проблема разрешилась, и наши коты снова могли быть вместе. Все время нашего отсутствия Бисби прождал у двери.
Прошло еще несколько недель, и Бисби вполне освоился, а вот Тонка никак не хотел общаться с нами и по-прежнему все время прятался. Мне уже приходилось видеть кошек после пережитого шока и наблюдать за их постепенным выздоровлением (я имею в виду Пикля и Путля), и признаюсь, что поведение Тонки меня встревожило. Что, если он антисоциален и у него проблемы с психикой? Джош успокаивал меня и не раз повторял, что Тонке просто нужно время, чтобы привыкнуть. И я дал себе слово, что наберусь терпения.
Однажды после напряженного рабочего дня я уснул на диване и вдруг почувствовал, как кто-то лижет мне палец ноги.
Я вскрикнул от неожиданности, а когда пришел в себя, то увидел Тонку. Тот вышел из «кошачьей» комнаты и отважился забрести в гостиную. А потом запрыгнул на диван, тихонько подошел и сел мне прямо на живот! Видимо, он понял, что раз мы кормили его несколько недель, окружали его заботой и следили, чтобы он ни в чем не нуждался, значит, нам можно доверять. Но я все равно постарался не делать резких движений, чтобы не спугнуть его, а застыл на месте, растянувшись на диване – хотя мне очень хотелось его потискать.
Потом я взял трубку, позвонил Джошу – тот уехал в командировку – и рассказал ему о нашем прорыве. Он обрадовался не меньше моего, а я сделал примерно сотню фотографий Тонки, который лежал у меня на животе, и отправил ему!
С того самого дня Тонку как подменили. Он больше не прятался за занавесками и начал активно исследовать дом. Наконец он почувствовал себя в своей тарелке, и мы смогли как следует узнать друг друга. Я понял, что он очень общителен и ласков, а еще требователен. Он нуждался в нашем внимании, хотел, чтобы его гладили и восхищались им. Но он готов был платить нам той же монетой.
Когда мы возвращались домой, Тонка всегда ждал у двери. Он мяукал, словно хотел сказать: «ну слава богу, наконец-то вы дома». Затем следовали настойчивые пинки головой – он требовал, чтобы его погладили и, конечно, покормили.
Мы выяснили, что, даже если поставить перед Тонкой десять мисок с едой, он не прекратит есть, когда насытится. Нет, он будет методично опустошать миски одну за другой, пока не доест все до конца. Нам приходилось бдительно следить за миской Бисби на случай, если Тонка вдруг решит подобраться и к ней – а он непременно сделал бы это, если бы мы зазевались.
Даже когда кормить его уже было не нужно, Тонка вскарабкивался вверх по нашей одежде, забирался на плечо и усаживался там, как пиратский попугай. Он хотел быть как можно ближе к нам и наблюдать за всем происходящим на кухне. Он оказался очень забавным, и ему нравилась наша компания.
По ночам мы не могли закрыть дверь спальни, потому что он сидел снаружи и мяукал, пока его не пускали внутрь. А стоило ему открыть, как он запрыгивал на кровать и принимался мурлыкать или топал по нашим рукам и спинам. Его совершенно не смущало то, что мы пытались заснуть. А если мы с Джошем не обращали внимания на концерты Тонки за дверью, он начинал биться в нее головой. А потом лупил нас лапой по щекам. Если мы и тогда не просыпались, он прибегал к последнему средству – легонько царапал нас по носу. Джош ругал его каждый день, но я знал, что на самом деле ему все это нравилось.
Тонка считал Джоша своей собственностью и часто спал на его подушке, забравшись под одеяло или растянувшись прямо поверх хозяина.
Тонка считал Джоша своей собственностью и часто спал на его подушке, забравшись под одеяло или растянувшись прямо поверх хозяина.
Но не мы одни радовались присутствию этого требовательного малыша в доме. Наши родители тоже обожали Тонку и Бисби. И в дальнейшем, когда мы уезжали в отпуск, всегда спорили из-за того, кому сидеть с кошками. Однажды мы оставили котов с родителями на выходные, и Тонка за это время освоил новый навык: он понял, что, если с достаточной силой прыгнуть на дверную ручку, дверь откроется. Поскольку он весил пять с половиной килограммов, ему это легко удавалось.
Как-то вечером мои родители заехали к нам переночевать после поездки в Америку, где во всех отелях им доставались номера с двумя односпальными кроватями. Поднимаясь наверх в спальню, мама пошутила:
– Как же здорово было спать в отдельной кровати! А сегодня опять придется привыкать спать вместе с твоим отцом!
Они ушли. Наутро я спросил, выспались ли они.
Мама смущенно улыбнулась.
– Проснулась среди ночи, – ответила она, – от того, что твой отец храпит. Включила свет, чтобы разбудить его, а оказалось, это не он! Это Тонка храпел на моей подушке!
Я покатился со смеху.
– Бедный папа! Вечно все валят на него.
На этом ночные приключения Тонки не закончились. Бисби, напротив, обожал поваляться с Джошем и со мной перед телевизором или спокойно подремать в уголке, погрузившись в глубокие размышления.
Тонка всю жизнь был домашним котом, но это не мешало ему проказничать. Как-то раз мы уехали в Лиссабон на выходные и поручили приятелю заглядывать иногда к нам, проверять, как кошки, и кормить их. И тут наш друг заявил, что не может найти Тонку! Мы чуть не улетели домой, когда услышали об этом, но билеты стоили так дорого, что пришлось отказаться от этого плана.
Мы точно знали, что окна и двери в доме заперты, поэтому вероятность, что Тонка сбежал, равна нулю. Скорее всего, он спрятался в каком-нибудь укромном месте и уснул там. Это было единственное объяснение.
Однако когда мы приехали домой, его действительно там не было. Бисби дежурил у холодильника – у нас был сдвоенный холодильник с морозильной камерой, как принято в Америке. Мы покормили его и начали искать Тонку.
Я слышал, как Джош зовет Тонку в другой комнате. Судя по голосу, он все сильнее заводился. На кухню он вернулся в слезах.
– Кажется, Тонка вылез через дымоход. Бог знает, где он теперь.
Из нас двоих я был менее эмоциональным и велел ему вздохнуть спокойно. «Давай хорошенько подумаем», – сказал я.
Тем временем Бисби, хотя его уже покормили, так и сидел перед холодильником.
Я проследил за его взглядом и кое-что заметил. Между холодильником и шкафом был небольшой зазор – не больше двадцати сантиметров. Не мог же Тонка…
Я забрался на кухонную столешницу и посветил в дыру фонариком. И точно: из темноты на меня жалобно уставились два глаза!
Это был Тонка. Он умудрился провалиться в дырку и застрял между холодильником и стенкой шкафа. Я позвал Джоша, и тот сразу прибежал. В конце концов нам пришлось снять дверцу холодильника, и мы достали кота.
Очутившись на свободе, Тонка первым делом бросился к лотку. Оказывается, бедняга не ходил в туалет все время, пока сидел в западне!
Странно, что он не издавал ни звука, пока мы его звали. Обычно он не стеснялся, громко мяукал и мурлыкал, но, видимо, Тонка настолько испугался, что потерял дар речи. Зато после того, как он поел и попил, ему уже не терпелось обо всем нам рассказать. Он залезал на нас, мяукал, болтал, напрашивался на объятия и попискивал.
Говорят, у кошки девять жизней, и это происшествие уж точно чуть не стоило ему одной.
В середине декабря – через три месяца после того, как мы забрали кошек из приюта – я полез на чердак и достал несколько коробок, на каждой из которых красовалась надпись «Рождество», и они доверху были набиты шариками, мишурой, гирляндами и прочими украшениями. Тонка и Бисби обрадовались так, будто для них наступили все праздники одновременно. Им непременно хотелось обследовать все коробки и обе елки – настоящую, в гостиной, и искусственную, в комнате отдыха наверху, где мы проводили больше всего времени.
Я пытался нарядить елку, а кошки прыгали вокруг. Оказалось, что наряжать елку с кошками – серьезная задача, которая отняла у меня на несколько часов больше, чем в предыдущие годы. Любой позвякивающий предмет становился мишенью для когтей и лапок. Как два поджарых маленьких боксера, Тонка и Бисби выбрали себе по зеркальному шарику и набросились на них.
В конце концов мне все-таки удалось нарядить обе елки, но на всякий случай мы не разрешали животным приближаться к настоящей, чтобы они не укололись об острые иголки. А вот искусственная елка наверху стала для них новым домом – они восприняли ее, как большой кошачий тренажер. Бисби был поменьше Тонки; он легко и проворно взбирался на дерево, отыскивая местечко поближе к теплым огонькам гирлянды. Почти весь декабрь он проспал на этом дереве.
Тонка не желал оставаться в стороне и делал то же самое. Только вот по пути он сбивал с дерева половину игрушек и раскачивал его из стороны в сторону. Но в итоге все равно устраивался рядом с Бисби. По утрам мне приходилось приводить в порядок его сторону елки, а несколько шариков он разбил.
А вот носки с подарками мы повесили повыше. Я купил их четыре штуки и прикрепил наши инициалы: Т, Б, Д, Н. Мы с Джошем набили носочки Тонки и Бисби игрушками с кошачьей мятой, плюшевыми мышами и лакомствами и повесили вне досягаемости над камином. К Рождеству все было готово.
Первое Рождество с Тонкой и Бисби было волшебным. Мы с Джошем наконец жили в доме своей мечты – пятиэтажном таунхаусе, обустроенном полностью по нашему вкусу. И семья наша стала больше: теперь нас было четверо.
Когда приехали мои родители, подарков под елкой сразу стало больше. Тонке и Бисби досталось их больше, чем нам, вместе взятым. Мы баловали их до невозможности, но ничего не могли с собой поделать.
На Рождество в доме собралась куча родственников, стоял шум и суета. Весь день папа играл с Тонкой и Бисби – первый обожал гоняться за теннисными мячиками, второй до изнеможения мог преследовать мышь на веревочке. По вечерам мы сидели в гостиной, и кошки переходили от одного человека к другому, напрашиваясь, чтобы их погладили и угостили.
На следующий день Джош отправился на кухню готовить, а мама решила познакомиться с кошками поближе. Любопытно, что она всегда утверждала, будто не любит животных – но стоило рядом оказаться кошке или собаке, и их было не разлучить.
К обеду родители просто влюбились в наших котов. И разве могло быть иначе? Тонка и Бисби были красивыми и ласковыми. Они стали героями нашего Рождества и обнюхивали все новое – от шуршащей оберточной бумаги до подарков под елкой. Впервые увидев, как они забираются на елку вздремнуть, мама покатилась со смеху.
А мне тем временем выпала серьезная задача: не подпускать кошек к Джошу, который занимался готовкой. Но, несмотря на все усилия, они умудрялись запрыгнуть на столешницу, и ни один кусочек нельзя было оставить без присмотра. Чтобы как-то их занять, мы вручили им подарки, и тут они, конечно, оживились. Тонка закружился, на седьмом небе от счастья, увидев свою игрушку с кошачьей мятой, а Бисби пришел в восторг от мышки. Он расхаживал по дому, нося ее в зубах, как собака. Прятал, потом находил, перетаскивал с места на место, и так продолжалось все Рождество. В конце концов они оба затащили свои игрушки на елку, устроились на своих местах и уснули. В жизни не видел ничего забавней. В наше первое Рождество я сделал больше сотни фотографий!
После Нового года кошачья тема стала все заметнее на моем рабочем столе – фотографии Тонки и Бисби были и на компьютере, и на телефоне. Кажется, я превращался в завзятого кошатника, но мне было все равно. Впрочем, как и Джошу – хотя тот часто замечал, что, вообще-то, сначала я хотел собаку.
И правда. Но теперь у нас были Тонка и Бисби, и мы не могли представить жизни без них.
Приближалась Пасха, и я готов был придумать любой предлог, лишь бы отсрочить последний важный шаг: нам предстояло выпустить котов на улицу.
Мы установили магнитную кошачью дверцу на дверь в патио, и Джош сказал:
– Ну что же, пора им выйти на улицу.
Я был как на иголках, но понимал, что он прав.
Бисби лишь через два дня понял, как работает кошачья дверца, а Тонке на это понадобилось две недели!
Но в конце концов они оба справились. Им нравилось быть в саду, а наблюдать за ними было одно удовольствие. Тонка и Бисби обнюхали все уголки и быстро сообразили, что в саду на дереве живет их враг. На нашем ясене давным-давно обосновалась белка Сирил (так мы ее прозвали), и теперь смыслом жизни кошек было ее поймать.
Прошло время, и как-то раз у нас ужинали друзья. Наша подруга пошла в туалет на втором этаже, и тут мы услышали ее крик: