А еще она почту носит. Из любого огня в любой огонь. Наподобие вашей каминной сети… Да, видите ли, дело в том, что наши маги летучим порошком не пользуются. Наши печи несколько иначе устроены, мы в них не летаем, мы ими дома обогреваем. Человек в русскую печь… «может попасть только на лопате», чуть было не сказала я, но вовремя решила не углубляться в семейные предания — все же Англия, культурная страна. Человеку в русскую печь залезать неудобно, мы это почти не практикуем. Связь держим через огневушек. Совы тоже имеются, но вот как мне, например, гнать сову через Ла-Манш и потом еще через пол-Европы? — птичку жалко. Или, скажем, из Москвы в Новосибирск? У нас, понимаете, просторы.
Нет, почему же, палочка у меня есть. Вот. Три пяди, орех, перо Сирина. Кто такой Сирин и откуда у него дергают перья? Ой, ребята, это отдельный вопрос. Показать что-нибудь такое-этакое, чему учат в Дурмштранге? Да ради Мерлина.
Беру палочку, покачиваю кистью, выверяю интонацию, расстояние…
— Па-ар-рядок на столе!
Стол в гостиной Равенкло завален книгами, свитками, перьями, напоминалками. Барахло равномерно лежит в три слоя, кушать не просит. Когда оно вдруг приходит в хаотическое движение, мои собеседники подскакивают и издают протестующие звуки, но никто ничего не успевает. Захлопнутые книги сложены стопками, скатанные свитки — параллельными рядами, чернильницы, песочницы и перочинные ножи закрыты.
— Извините, люди, я пошутила. Фините инкантатем, в смысле — а-атставить порядок! Вы ж просили что-нибудь из Дурмштранга…
И снова взлет и перемещение: не успел Равенкло моргнуть, предначальный хаос педантично восстановлен в малейших деталях. Народ ринулся к столу проверять целостность бардака, на меня поглядывали без восторга, хотя замечаний и не делали.
Да знаю я, что это было с моей стороны посягательство на privacy и нарушение этикета. Но расспросы английских коллег меня, честно говоря, немного утомили.
Я их понимаю. Мне тоже легче работается, когда все нужное под руками и желательно в раскрытом виде. В Дурмштранге эту пару заклятий — «пар-рядок-а-атставить» я практиковала ежедневно по два раза.
Перед обедом меня вызвал к себе заведующий АХЧ (забыла английское слово), мистер Филч. Полчаса вычитывал по бумажке правила обращения с вверенными мне медным котлом и библиотечными книгами, а также правила поведения, то есть чего нельзя. Он серьезно думает, что восемнадцатилетняя дылда, пусть даже из дикой России, будет играть с визжащим йо-йо? Или просто на всякий случай зачитывал полный текст? После ночи в поезде, зелий с профессором Снейпом и первого знакомства с коллективом наступил отходняк, я, кажется, слегка придремала. Надеюсь, ничего важного не пропустила. А «совершать иные деяния, несовместимые с пребыванием в стенах Хогвартса» (то есть, надо понимать, целоваться по углам) я даже и не собиралась.
У него в кабинете живет кошка! Старенькая, полосатая, зовут Миссис Норрис. Оно и видно, что миссис, а не мисс: по форме похожа на пятилитровую колбу. Предыдущий выводок, пять штучек рыже-полосатых бандитов, бесится вокруг, охотится за ногами, лезет на столы и этажерки. Думаю, где-то среди них были и двое моих знакомых по зельеварению. Мистер Филч в какой-то момент сказал мне «сорри» и открыл шкаф, бормоча что-то вроде «надо было утопить» и «всех отнесу в совятню». Чисто по Станиславскому поверить ему я не могла, потому что в это время он наливал молоко из бутылки в миску. Да и в совятню лично я бы их носить не стала. Результат товарищеской встречи неочевиден: рыжие бандиты уже довольно большие. И оч-чень шустрые.
Вернулась в спальню, распаковалась, в тумбочке поставила очередную порцию своего любимого настоя. Соседка по комнате, Дороти, поинтересовалась, как мне показался профессор зельеварения. Я не стала высказываться насчет котят, а ответила, что профессор вредный (sarcastic), но умница, объясняет хорошо, веселый — наверное, его все любят? Дороти как-то примолкла, неуверенно улыбнулась, а потом осторожно спросила, правда ли, что в Москве пьют чай с солью и жиром. Я объяснила, что чай с солью и жиром пьют, кажется, в Калмыкии, где лично я ни разу не была, у нас в чай кладут лимон, а насчет Снейпа я пошутила. Девушка успокоилась.
Вообще-то он мне действительно понравился. Если вычесть мандраж перед FOWL и стыд, что я его обидела этим снейпдраконом, — впечатления самые приятные. Безукоризненно вежливый, ничего общего с дурмштранговской казармой. Очень четкий — запиши за ним каждое слово, будет идеальный конспект. Я, наполовину самоучка, такие вещи ценить умею. И еще — он печальный, несмотря на все ехидство. Сказала бы даже, затравленный. При всем профессорском авторитете — держится с излишним напряжением. Что-то здесь вокруг него крутится, он все время удара ждет, это видно. С ним ХОЧЕТСЯ быть вежливой. Не так из жалости, как из здорового опасения за собственную шкуру. Кто видел раненого волка, понимает, про что я.
И почему они на него взъелись? Они думают, если препод ухмыляется и говорит: «Те, кто не слушал меня в течение последней минуты, к концу занятий, скорее всего, окажутся в больничном крыле», — это сразу Ужас Подземелий? Вы, граждане, не учились у бабы Тони из нашей первой школы. У той самой, которая обыкновенно начинала урок словами: «Все засранцы заткнулись!» А Снейп… ну что Снейп? Милый английский юмор. А котята… ну что котята? Он же их сразу расколдовал. И без моих соплей расколдовал бы.
И надо же было мне осрамиться с этим львиным зевом! Если он решил, что я специально его доводила… Ладно. Забыли.
Кормят в Хогвартсе вкусно. Пудингов я не понимаю, но, с другой стороны, есть у англичан изобретения и похуже, например, левостороннее движение и краны в ванной без смесителя. Мне показали всех местных звезд — лучших игроков в квиддич, факультетских старост, круглых отличников и, разумеется, Мальчика, Который Выжил. Мальчик обыкновенный — симпатичный, грустный, очки как у Леннона. Бедняга, на самом деле. Родителей нет, опекуны — нормальные люди, крестный — беглый арестант, самого его уже в сознательном возрасте сто пятьдесят раз убивал Тот-Кого, но он каждый раз чудом спасался… Ну, это ладно, в Дурмштранге после отбоя еще и не такое рассказывали. Но парня все равно жалко. Причем на крутого, как это понимают в том же Дурмштранге, он не похож, и никого вроде это не колышет. Наверное, в Европе уже сложилась новая мода на крутость.
Попросила ребят, чтобы назвали мне остальных преподавателей (они обедали в том же зале, но за отдельным столом). Декана Флитвика я видела раньше, сразу по приезде в кабинете у Дамблдора. Колоритная личность. Впрочем, как говорили классики, не будем судить о силе по размерам. Профессор Спраут, герболог, вроде незлая, авось мы с ней поладим.
Тут я пережила последний культурный шок за день. Высокая дама в очках, декан Гриффиндора, взяла кувшин, а за кувшином… я так подавилась, что у меня пудинг носом пошел! Прикиньте: между двумя симпатичными английскими леди сидит собственной персоной наша незабвенная Страсть Замполита, она же Комиссарова Любовь Игнасьевна. Та самая, которая при мне в Дурмштранге вела идеологию магии, а пятьдесят лет назад сдала органам мою бабку и еще троих хороших людей. Сидит, как ни в чем не бывало, старая жирная… м-м… ведьма, жует розово-перламутровыми губищами… Только когда эта тетка встала, я увидела разницу: при том же поперечном сечении наша Комиссарова Любовь примерно вдвое повыше. А так — обалденное сходство, даже перманент такой же. Ребята сказали, это новый профессор ЗОТИ, и зовут ее Долорес. Тоже красиво.
Не понимаю хогвартских студентов. Они что, на самом деле рады, что защиту от темных преподает эта мадам, а не Снейп?! Нет, конечно, внешность бывает обманчива, но не настолько же… С другой стороны — а кто бы тогда вел зелья?
Что примечательно: за гриффиндорским столом рядом с Поттером сидела девчонка, у которой с плеч свисал кот. Точнее, котищщще. Габариты поражают, морда наглая, рыжий, как мандарин. Так вы говорите, коллеги, мистер Филч все время придирается к друзьям Гарри? И почему бы это, в самом деле?..
Глава 3
Наутро староста сказала, что меня желает видеть профессор Снейп. Между прочим, он еще и декан Слизерина.
Так какие, Настасья, у тебя вчера были достижения на зельях? Раз: подвергла осмеянию его имя, имя мага. (Нечаянно, по незнанию языка, но, как мне справедливо заметила Аврора с Хаффлпаффа, я теперь не докажу, что нечаянно.) Два: нахально заявила, что твоя методика лучше его. Три: еще более нахально напомнила профессору о недопустимости жестокого обращения с животными. Итого: девица бессовестная, бесстыжая и бесцеремонная, самоуверенная до полной наглости, забыла, что тут ей не Россия, а Хогвартс. Не беда, сейчас напомнят.
Колени дрожат, голос, чувствую, будет срываться. Эй, Аська, выше нос! Подумаешь — Хогвартс, важное дело. Ты яга в шестом поколении, бабка бабки твоей бабушки таких, как этот Снейп, в пирогах запекала. Предварительно попарив в баньке.
…Блин, и пальцы дрожат. Эй, Аська, да в чем дело-то? Ну, британский маг, да хоть потомок самого Мерлина — а ты русская ведунья из Ступина. Ну, зельевар — и ты зельевар, а бабка в пятьдесят втором вырубила троих конвоиров тремя сорными травками и одним заклятьем. Что еще? Нос длинный? — так и у тебя, прямо скажем, не короткий. Ты его не боишься. Все, точка.
…Боюсь. Ничего не могу с собой поделать. Пытаюсь ставить блоки — не помогает. Похоже, никаких чар на запугивание нет, страх не внешний, а самый что ни на есть нутряной, подкорковый, как моя маман говорит. Интересные у них в Хогвартсе профессора.
Тук-тук.
— Войдите.
Воздвигся мне навстречу, колыхнул полами мантии, протянул руку. Я-то думала, этой моды в Англии уже нет? Ладно, пусть будет handshaking, если надо.
Крепкие холодные пальцы, темные глаза без блеска, в тени. Горбатый нос, губы слегка выпячены; когда не ухмыляется гадской улыбкой, кажется грустным. Лицо бледное, слегка отекшее — и видно, что на любимой работе себя не щадим, зелья во внеучебное время варим явно недетские. Что за болячки у него, не знаю, но что-то серьезное есть. Умен. Наблюдателен — я бы сказала, вплоть до паранойи. (Ого, Аська, да ты ему совсем не нравишься, сейчас ка-ак прогонит к собачьей матери…) Мантия длинная, подметает пол. Вообще-то ему идет. Хотя неудобно, наверное? «Хемуль всегда ходил в платье, унаследованном от тетки», — всплыло из недр подсознания…
Не успела я мысленно развить тему преимуществ и недостатков мужской длиннополой одежды, как случилось страшное. Профессор Снейп дернулся, как будто обжегся, отпустил мою руку. Прищурил глаза и забарабанил пальцами по столу.
Как я не упала в обморок, сама не знаю. Шарахнуло неслабо.
Сильно сомневаюсь, что маленькому Северусу мама либо гувернантка читала на ночь сказки Туве Янсон, зато не сомневаюсь в главном: змейский декан схватил мою мысль целиком, до мельчайших ассоциативных нюансов. Чего недопонял, то додумал сам. Особенно почему-то его достало теткино платье. И… и откуда столько ненависти, и, главное, за что?! Мало ли люди глупостей думают?!
— И-и-извините, пожалуйста… («Предупреждать вообще-то надо, зар-раз… то есть заранее, сэр!»)
Чтоб моим врагам так улыбались.
— О чем предупреждать? О том, что я владею редким искусством легилименции? Боюсь, мисс Хитрых, что не владеющий этим искусством не извлечет из моего предупреждения ровно никакой пользы.
Редким искусством я не владею. Зато я эмпат. Как бабка и прапрабабка. Не постоянно. Только в минуты реальной угрозы жизни.
…Угадайте с одного раза: насколько теперь велики мои шансы получить сертификат по зельеварению?! Who said that FOWL can't fly like OWL, так сказать… Полетишь ты, Аська, ох и полетишь. Невысоко и недолго.
Никаких занятий я в этот день не посещала. Сидела в библиотеке, перечитывала программы FOWL, а больше переживала. А вечером меня вызвал Дамблдор. Фокусов не показывал, лимонными дольками не потчевал. Усадил за стол перед собой и два часа гонял по истории магии средних веков. Не по всемирной. По нашей. Портреты прежних директоров отпускали комментарии. Симпатичный глюк цвета дыма, дремавший в кресле у камина, иногда просыпался и тоже вставлял реплики.
Потрясающий дед! (То есть Дамблдор.) Казалось бы, что ему российская история? А вот знает все. Кабы не больше меня. Всех анимагов и метаморфов, и дотатарских, и времен ига, — по именам, от Вольги до Марьи. Всю династию Василис — по наиболее выдающимся деяниям. Меня расспрашивал про Темный век. В основном про самого Кощея.
Не надо владеть редким искусством легилименции, чтобы догадаться почему. Последние события в Западной Европе: Тот-Кого-Нельзя, его приспешники и все, что они успели натворить. Но неужели он надеялся получить от меня какую-то полезную информацию? Где наш средневековый тиран — и где этот их зарвавшийся террорист с манией величия?!
Особенно Дамблдора почему-то интересовала пресловутая игла. У нас вообще половина историков считает, что не было у великого негодяя никакой иглы в яйце, а был бес в ребре, в крайнем случае — шило в заднице. Впрочем, другая половина относится к этому преданию более серьезно. Нашлось что порассказать.
Говорила почти час без перерыва, выхлебала две чашки чаю с бергамотом. Изложила все, что знала: про Кощееву рощу на острове в одном из валдайских озер, про зачарованный ларец, про животных, про собственно яйцо с артефактом… Нет, море-окиян упоминается фигурально, может означать любой большой водоем, щука — рыба пресноводная… Да, ларец, скорее всего, был защищен магическими замками плюс заклятие Неразбиваемости… как-как — фигак… простите, сэр: против так называемой силушки богатырской неэффективны никакие охранные заклятия, вспомните вашего Ланселота…
Да! Когда я в первый раз упомянула остров, директор вдруг выпрямился в кресле и так воззрился на меня поверх своих узеньких стеклышек, будто я сказала что-то ужасное. Попросил повторить, я повторила. Не поняла, по правде говоря, что его так шокировало. Про ломание иглы тоже рассказывала два раза. И потом еще вспоминала все исторические эпизоды того времени, в которых фигурировали похожие артефакты. Про вышивание Василис, про пяльцы да иголку, что сама шьет, про сонную булавку, до кучи… Это что — новый прогрессивный метод проверки знаний?
Затем он велел назвать наиболее выдающееся убийство, совершенное Кощеем. Ну, барин, вы задачи ставите! Величайший темный маг последнего тысячелетия безобразил почти век — племена и города стирал с лица земли, одних врагов, если верить летописям, солил в бочках, других подвешивал за все, во что втыкается крюк, третьих просто и без затей морил голодом… Тут любой эксперт затруднится с выбором.
Я высказалась в этом смысле. Дамблдор тихонько вздохнул, пожевал губами, пробормотал по-латыни что-то насчет «волхвования презлейшего». Потом улыбнулся, сказал, что мои знания кажутся ему достаточными, и отпустил восвояси.
…Что-о-о? Это был экзамен? История магии мне зачтена?! — Профессор Дамблдор, сэр, теперь я знаю, почему вас здесь все любят! Я сама вас люблю! Вот.
Глава 4
Утро субботы началось с того, что меня позвали за преподавательский стол! Пирожков, что ли, захотели?
Накануне ко мне явилась делегация местных домовых и кикимор. Здесь их называют house elf, хотя они такие же эльфы, как я Бритни Спирс: метр с кепкой, отчетливо зелененькие, уши, как у летучей мыши рыжей вечерницы, да и личики, в общем… Зато готовят классно. Их интересовало, кто я такая и почему у них с моим приездом на равенкловский стол стали выпекаться всякие странные штуки. Пришлось объяснять, что такое пирожки из дрожжевого теста и какие в них полагаются начинки.
Шеф-повар, услышав, что это русская кухня, пришел в энтузиазм. Запрыгал до потолка, засветил своими фарами, Маруська со страха зарылась в золу. Я его окоротила: щи и борщ ненавижу, окрошку никто из ваших не станет кушать, запеченную медвежью лапу никогда не пробовала, о гурьевской каше имею теоретическое представление, блины, кулебяку и мясо с брусничным соусом попытаюсь заказать. О, и шашлык под крымское красное. Это не русская кухня, зато советская и постсоветская. Где пикничок, там и шашлычок… Нельзя красное? Ну тогда и в шашлыке смысла нет.
Не понимаю: у них же в прошлом году гостил Дурмштранг, неужто до пирожков ни разу дело не дошло? Или бедолаги-старшекурсники в своих мечтах не поднимались выше котлеты с макаронами и компота? Вовремя я оттуда сбегла…
Дамблдор галантно отодвинул стул, я уселась рядом с ним. Преподаватели (кроме одного) мне улыбались и кивали. Этот один с упорством мазохиста, железной волей разведчика в тылу врага и небрезгливостью зельевара наворачивал с золотого блюда серую овсянку, даже тоста с маслом себе не взял. При такой диете будет у человека хороший характер, как же…
Пирожки действительно разлетались птичками. Дамблдор подал Снейпу один, капустный. Тот взял тремя пальцами, разломил с отвращением и положил на блюдце, так он потом и исчез.
Ну и пожалуйста, насильно мил не будешь. Меня вот, например, тошнит от одного вида овсянки с тыквенным соком.
— Стэйси, дорогая, — сказал Дамблдор, — ваш контейнер прибыл утренним поездом. Его доставят сразу после завтрака.
Контейнер? Какой контейнер?! Потом соображаю — и, не удержавшись, всплескиваю руками, пару раз подпрыгиваю на том, на чем сижу. Ура, ура, ура!
Такое поведение за преподавательским столом, очевидно, не считается оптимальным. Теперь улыбнулись только Дамблдор и мадам Помфри, хогвартский врач, остальные глядят критически, поджимают губы, покачивают головами. Особенно некоторые.