– Что это, Фрэнк? Это язык?
Директор – полный седеющий мужчина – сидел на краю письменного стола. Пленка кончилась. Лицо Фрэнка выражало крайнее удивление.
– Какая-то дикость. Где вы это взяли?
Каррас остановил магнитофон.
– Эта запись хранится уже несколько лет. У меня был пациент, страдающий раздвоением личности. А сейчас я пишу статью по этому вопросу.
– Понятно.
– Ну, и что вы думаете?
Директор снял очки и начал покусывать черепаховую оправу. – Нет, лично я такого языка никогда не слышал.
Однако... – Он нахмурился. И опять взглянул на Карраса. – Можно еще раз прокрутить?
Каррас быстро перемотал пленку и запустил ее еще раз.
– Ну, теперь ваше мнение не изменилось?
– Ритм, характерный для языков вообще, здесь присутствует.
– Да, мне тоже так показалось, – согласился Каррас.
– Но язык мне незнаком, святой отец. Он древний или современный? Или вы сами этого не знаете?
– Не знаю.
– Оставьте пленку у меня. Я попрошу ребят, и они проверят.
– Фрэнк, а вы не могли бы переписать ее? Я должен оставить оригинал у себя.
– Да-да, конечно.
– Но это еще не все. У вас есть время?
– Да. Что там у вас?
– Если я дам вам пленку с записью речи двух разных людей, не могли бы вы, сделав семантический анализ, сказать, принадлежит ли речь в первом и во втором случаях одному и тому же лицу?
– Думаю, что смогу.
– Каким образом?
– Здесь можно применить метод подсчета частоты употребления тех или иных знаков. Если у вас есть запись из тысячи или более слов, можно подсчитать количество разных частей речи.
– А можно ли положиться на такой вывод?
– Безусловно. Почти на сто процентов. Такая проверка выявляет разницу и в основном словарном запасе. Здесь имеют значение не столько сами слова, сколько стиль. Мы это называем «индексом разнообразия». Дилетанту здесь разобраться трудно, что, впрочем, нас устраивает.
– Директор чуть заметно улыбнулся. Потом кивком указал на пленки, которые Каррас держал в руках. – Если я правильно понял, здесь записана речь двух разных людей.
– Нет. И голос, и слова принадлежат одной и той же личности, Фрэнк. Я уже говорил вам, это случай раздвоения личности. И слова, и голоса кажутся совершенно разными, но все это принадлежит одному и тому же лицу. Я буду вам очень обязан. – Вы хотите, чтобы я проверил записи? С радостью. Я передам их специалисту.
– Нет, Фрэнк, я прошу вас о большем – чтобы это сделали именно вы и как можно скорее. Это очень важно.
Директор заглянул ему в глаза и поспешно кивнул.
– Хорошо-хорошо, я займусь этим.
Фрэнк сделал копию записи с пленки священника, и Каррас вернулся в свою комнату. На полу за дверью он нашел записку. В ней сообщалось, что история болезни уже доставлена.
Каррас расписался за пакет. Вернувшись в комнату, он немедленно принялся за чтение и вскоре убедился, что напрасно ездил в институт.
«...предполагается навязчивая идея вины с последующим истерико-сомнамбулическим...»
Но сомнения все-таки остались. Все зависит от того, как объяснять эти явления. А пятна на коже у Реганы? Каррас закрыл лицо руками. То, о чем рассказывала Крис, действительно упоминалось в бумагах. Но там также указывалось, что у Реганы сверхактивная кожа, и она сама могла это делать, проводя по груди пальцем незадолго до появления букв. Обычная дерматография.
Она сама это делала. Каррас был убежден в этом. Как только Регане стянули ремнями руки, таинственные буквы больше ни разу не появлялись.
Обман. Сознательный или подсознательный, но все равно обман.
Священник поднял глаза и взглянул на телефон. Может, позвонить Фрэнку? Он снял трубку. Абонент не отвечал, и Каррас продиктовал автоответчику, чтобы Фрэнк ему перезвонил. Измученный и уставший, он медленно поднялся и побрел в ванну. «...Изгоняющий дьявола должен убедиться в том, что не осталось признаков...» Дэмьен глянул на свое отражение в зеркале. Может быть, он что-то упустил? Что? Запах квашеной капусты.
Каррас повернулся, снял с вешалки полотенце и вытер лицо. Самовнушение, вспомнил он. К тому же люди с психическими заболеваниями так умеют переделывать свой организм, что от тела начинают исходить самые различные запахи.
Удары... Ящик, открывающийся и закрывающийся сам по себе. Телекинез? Но может ли это быть? «Неужели вы верите в эту чепуху?» Мысли путались и разбегались. Слишком устал. Тем не менее Каррас продолжал думать о Регане.
Он вышел из здания и направился в университетскую библиотеку, нашел нужный журнал и прочитал статью немецкого психиатра Ганса Бендера об исследовании явлений парапсихологии. Сомнений нет, решил Каррас, закончив чтение: психокинез существует, в его пользу говорят авторитетные документы, случаи, которые удалось заснять на пленку, и случаи в психиатрических клиниках. Но ни в одном из них даже не упоминалось об одержимости бесами. Предполагалось, что телекинез достигается за счет энергии мозга, высвобожденной подсознательно и (что особенно произвело на Карраса впечатление) встречающейся у подростков в моменты «чрезвычайно высокого внутреннего напряжения, расстройства или озлобленности».
Каррас протер усталые глаза, еще раз просмотрел выдержки с описанием симптомов, тщательно обдумывая каждый из них. «Что же пропущено? – удивлялся он. – Ч т о?»
И тут же с отчаянием осознал, что ответом было жестокое слово: «НИЧЕГО».
Каррас вернул журнал и направился к дому миссис Макнейл. Уилли открыла ему дверь и провела в кабинет.
Крис, облокотившись на стойку бара и подперев руками голову, стояла спиной к священнику.
– Здравствуйте, святой отец.
В ее голосе сквозило отчаяние. Обеспокоенный священник подошел к актрисе.
– Вам плохо? – тихо спросил он.
– Нет, мне хорошо.
Эту фразу она почти выдавила из себя. Каррас нахмурился. Крис закрыла лицо руками. Руки дрожали.
– Что вы делали? – спросила Крис.
– Я читал больничные записи. – Каррас подождал. Она не отвечала. Тогда он заговорил снова: – Я считаю... Поймите, лично мое мнение таково, что Регане сейчас помогут психиатры и соответствующее лечение.
Крис медленно покачивала головой.
– Где ее отец? – спросил священник.
– В Европе, – чуть слышно прошептала Крис.
– Вы сообщили ему, что случилось?
Крис столько раз порывалась рассказать ему обо всем. Может быть, это несчастье снова их сблизило бы. Но Говард и священники... Это невозможно. Ради Реганы Крис решила ничего ему не говорить.
– Нет, – тихо ответила она.
– Мне кажется, будет лучше, если он приедет сюда.
– Послушайте, нет ничего лучше, чем то, что далеко от нас! – неожиданно взорвалась Крис. – И нет никого лучше, чем тот, кто убирается от нас ко всем чертям!
– Я думаю, стоит послать за ним.
– Зачем?
– Это может...
– Я просила вас выгнать дьявола, а не тащить сюда еще одного! – истерично закричала Крис. Лицо ее исказилось от страданий. – Что же вдруг случилось со всеми священниками?
– Послушайте...
– На кой черт мне здесь Говард? – Мы можем поговорить об этом... – Так поговорите об этом сейчас! На кой черт здесь нужен Говард? Какой от него толк?
– Есть сильные подозрения, что расстройство Реганы как раз началось с ее чувства вины по поводу...
– По поводу чего?
– Это может быть...
– Развод? Этот бред я уже слышала от психиатров!
– Видите ли...
– Регана виновата, потому что она убила Бэрка Дэннингса! – завизжала Крис, со всей силой сдавив руками виски. – Она убила его! Регана убила его, и теперь ее пытаются убрать! Ее посадят в тюрьму! О Боже мой. Боже мой...
Крис зарыдала и пошатнулась. Каррас подхватил ее и проводил до дивана.
– Успокойтесь, – тихо повторял он, – успокойтесь.
– Нет, они все равно ее уберут! – всхлипывала женщина. – Все равно... они... ее... О-о-о! Боже мой!.. Боже мой!
– Ну, успокойтесь.
Каррас усадил Крис на диван, помог лечь, а сам присел на край дивана и взял ее ладони в свои руки.
Он думал о Киндермане. О Дэннингсе. Об этих слезах. Нет, все это нереально.
– Успокойтесь, все в порядке... не переживайте... так... успокойтесь...
Вскоре всхлипывания прекратились, и Крис, приподнявшись, села. Каррас принес ей воды и пачку бумажных салфеток, найденных им на полке в баре. Потом снова присел рядом с Крис. – Я рада, – проговорила она, сморкаясь. – Боже, как я рада, что наконец-то рассказала об этом.
Карраса одолело смятение. Чем спокойней становилась Крис, тем сильнее он сам начинал волноваться. Необъяснимая и гнетущая тяжесть навалилась на священника. Он весь напрягся изнутри! Нет! Молчи! Не говори больше ничего!
– Может быть, вы хотите мне еще что-то сказать? – тихо вымолвил Каррас.
Крис кивнула, глубоко вздохнула и вытерла глаза. Очень сбивчиво и отрывочно она рассказала о Киндермане, о книге, о своей уверенности в том, что Дэннингс заходил к Регане в спальню, о невероятной силе Реганы и о том, как она увидела повернувшееся к ней на 180 градусов лицо Дэннингса.
– Может быть, вы хотите мне еще что-то сказать? – тихо вымолвил Каррас.
Крис кивнула, глубоко вздохнула и вытерла глаза. Очень сбивчиво и отрывочно она рассказала о Киндермане, о книге, о своей уверенности в том, что Дэннингс заходил к Регане в спальню, о невероятной силе Реганы и о том, как она увидела повернувшееся к ней на 180 градусов лицо Дэннингса.
Крис замолчала. Теперь она ждала, что скажет священник. Некоторое время Каррас обдумывал услышанное. Наконец тихо проговорил:
– Вы же не знаете, что это сделала она.
– Но голова повернулась и уставилась на меня, – воскликнула Крис.
– Вы сами довольно сильно ударились головой о стену, – возразил Каррас. – К тому же находились в шоковом состоянии. Вам это показалось.
– Она сама сказала мне об этом, – настаивала Крис безжизненным голосом.
Молчание.
– А Регана не рассказала вам, как именно она это проделала? – поинтересовался Каррас.
Крис отрицательно покачала головой.
– Нет, не говорила.
– Тогда ее слова ничего не значат, – заверил Каррас. – Это все ерунда, раз Регана не рассказала вам все подробности, знать которые может только убийца.
Крис с сомнением пожала плечами.
– Я не знаю, – промолвила она. – Не знаю, правильно ли я поступила. Я считаю, что это сделала Регана и что она может убить еще кого-нибудь. Я не знаю... – Крис замолчала. – Святой отец, что же мне делать?
Ощущение тяжести, обрушившейся на него, становилось все отчетливей и острей, и Каррас внезапно осознал, что эта тяжесть никогда больше его не оставит. Он уперся локтями в колени и прикрыл глаза.
– Вы правильно поступили, что рассказали мне обо всем, – спокойно начал Каррас. – А сейчас перестаньте думать об этом и положитесь на меня.
Священник почувствовал ее взгляд и обернулся.
– Вам лучше?
Крис кивнула.
– Вы не сделаете мне одолжения – Что такое?
– Сходите в кино.
Она вытерла ладонью глаза и улыбнулась:
– Я терпеть не могу кино.
– Тогда сходите в гости к друзьям.
Крис положила руки на колени и тепло взглянула и Карраса. – Мой друг сидит передо мной, – произнесла она.
Иезуит улыбнулся.
– Отдохните-ка лучше, – посоветовал он.
– Ладно.
Каррас снова задумался.
– Вы считаете, что это Дэннингс отнес книгу наверх? Или она уже была там?
– Я думаю, что она уже была там, – ответила Крис. Священник обдумал ее ответ. Встал.
– Ну, хорошо. Вам нужна сейчас машина?
– Нет, можете пока оставить ее у себя.
– Отлично. Я к вам зайду попозже.
– До свидания, святой отец.
– До свидания.
Дэмьен в полном смятении вышел на улицу. В голове все перемешалось. Регана. Дэннингс. Невозможно! Нет! И все же... Крис, впав в истерику, почти убедила его. Вот в том-то и дело: истеричное воображение. И все же... он перебирал ее варианты и искал, искал ответ.
Вернувшись к себе, иезуит позвонил в институт. Но Фрэнка там не оказалось. Дэмьен положил трубку. Святая вода. И водопроводная вода. Что-то здесь не так. Он открыл «Инструкцию для изгоняющих дьявола»: «злые духи... неверные ответы... таким образом может показаться, что данная личность не одержима...» Каррас задумался. Черт возьми! Какие еще «злые духи»?
Он с треском захлопнул книгу, взгляд его упал на медицинские записи. Дэмьен перечитал их, отыскивая места, которые можно было упомянуть в разговоре с епископом.
Вот. Нет подозрения на истерию. Это уже кое-что. Но мало. Нужно еще. Смутно припоминалось какое-то несоответствие. Но какое? Дэмьен отчаянно пытался вспомнить. И вдруг его осенило. Он поднял трубку, набрал номер и услышал сонный голос Крис:
– Это вы, святой отец?
– Вы спали? Извините.
– Ничего.
– Крис, где этот доктор... – Каррас заглянул в свои записи. – Доктор Кляйн?
– В Росслине.
– В больнице?
– Да.
– Позвоните ему и передайте, что к нему зайдет доктор Каррас, который желает посмотреть ЭЭГ Реганы. Скажите, доктор Каррас. Вы меня поняли?
– Поняла.
– А с вами я поговорю попозже.
Повесив трубку, Каррас быстро переоделся в свитер и брюки цвета хаки. Сверху он надел черный плащ и застегнул его на все пуговицы. Посмотрев на себя в зеркало, он нахмурился. Так выглядят только священники и полицейские. В их одежде всегда найдется какая-нибудь деталь, сразу указывающая на профессию. Каррас расстегнул плащ, снял черные ботинки и надел белые теннисные тапочки.
Он сел в машину Крис и поехал в Росслин. Остановившись у светофора перед мостом, Дэмьен выглянул из окна и обомлел. Из черной полицейской машины на 35-й улице перед винным магазином Дикси выходил Карл. За рулем машины сидел Киндерман.
Загорелся зеленый свет. Каррас дал полный ход и вырвался вперед. Он въехал на мост и глянул в зеркальце заднего вида. Видели они его или нет? Вряд ли. Но почему они были вместе? Что это: чистая случайность? Или тоже связано с Реганой?
Забудь об этом! Нельзя все время думать об одном и том же.
Каррас припарковал машину у больницы и принялся разыскивать кабинет Кляйна. Доктор был занят, но медсестра передала Каррасу электроэнцефалограмму. В отдельном кабинете Дэмьен, пропуская между пальцев длинную узкую полоску бумаги, изучал результат ЭЭГ. Вскоре к нему присоединился Кляйн.
– Доктор Каррас?
– Да. Рад с вами познакомиться.
– Я – доктор Кляйн. Как дела у девочки?
– Ей лучше.
– Рад слышать.
Каррас вернулся к изучению рисунка. Кляйн водил пальцем по зигзагообразной линии.
– Видите? Волны очень ритмичные. Никаких отклонений.
– Да, вижу, – Каррас нахмурился. – Очень любопытно.
– Любопытно? Если учитывать, что мы имеем дело с истерией...
– Я полагаю, что это пока малоизвестно, – пробормотал Каррас, продолжая рассматривать ленту. – Бельгиец Айтека обнаружил, что при истерии наблюдаются довольно странные колебания волн на рисунке. Очень незначительные, но постоянные изменения. Я искал их здесь, но пока не смог найти.
Кляйн ухмыльнулся:
– Ну и что?
Каррас посмотрел в его сторону:
– Но все-таки, когда вы делали ЭЭГ, у нее было расстройство?
– Да, было. Я бы сказал, что было. То есть, конечно же, было.
– Неужели вас не поразило то, что результаты получились идеальные? Даже в нормальном состоянии субъекты способны менять рисунок волн в пределах допустимого, а у Реганы было расстройство. Можно было логически предположить, что на ЭЭГ появятся колебания. Если...
– Доктор, миссис Симмонс нервничает, – перебила его медсестра, открывая дверь.
– Да-да, иду, – вздохнул Кляйн.
Медсестра поспешно удалилась. Кляйн шагнул к выходу и обернулся:
– Кстати, об истерии, – сухо вставил он. – Извините, мне надо бежать.
Кляйн закрыл за собой дверь. Каррас услышал его торопливые шаги. Потом стало слышно, как в приемной открылась дверь, и оттуда донесся голос:
– Ну, как мы себя сегодня чувствуем, миссис?..
Дверь закрылась. Каррас вернулся к бумажной ленте, досмотрел ее, свернул, перевязал и вернул медсестре в приемной. Что-то есть. Об этом он мог упомянуть в разговоре с епископом. Каррас мог утверждать, что у Реганы не истерия, а значит, она, возможно, одержима. С другой стороны, ЭЭГ порождала еще одну загадку: почему на ней не было отклонений? Совсем никаких?!
Священник возвращаются к дому Крис, но у дорожного знака на углу 35-й улицы и Проспект-стрит сердце его екнуло: между знаком и домом иезуитов стояла машина Киндермана. Детектив сидел в машине один, высунув из окна локоть и уставившись прямо перед собой.
Каррас нашел свободное место, припарковал машину и запер ее. Неужели он наблюдает за домом? Призрак Дэннингса вновь отчетливо встал перед его глазами. Неужели Киндерман думает, что Регана...
Спокойно. Не спеши. Спокойно.
Священник подошел к машине и нагнулся к окошку:
– Здравствуйте, лейтенант.
Детектив быстро обернулся, удивленно посмотрел на него, а потом расплылся в улыбке:
– А, отец Каррас.
Успокойся! Каррас почувствовал, что ладони у него увлажнились и похолодели.
Спокойней. Не показывай ему, что ты волнуешься!
Спокойней!
– С вас сейчас штраф возьмут, вы это знаете? По будням с 4 до 6 здесь запрещена остановка.
– Не важно, – засопел Киндерман. – Я ведь разговариваю со священником. А здесь все полицейские набожные.
– Как у вас дела?
– Говоря откровенно, отец Каррас, так себе. А у вас?
– Не могу пожаловаться. Вы так и не раскрыли то дело?
– Какое дело?
– Смерть режиссера.
– А, это... – Детектив махнул рукой. – Лучше не спрашивайте. Послушайте, а что вы делаете сегодня вечером? Вы не заняты? У меня есть пропуск в «Крэст». Там сейчас идет «Отелло».
– А кто играет?
– Дездемону – Молли Пайкон, а Отелло – Лео Фукс. Вы довольны? Это же Шекспир! Какая разница, кто играет! Так вы идете?
– Боюсь, что нет. У меня очень много работы.