– Боюсь, что нет. У меня очень много работы.
– Вижу. Извините, но выглядите вы отвратительно. Засиживаетесь допоздна?
– Я всегда выгляжу отвратительно.
– А сейчас хуже обычного. Бросьте свои дела! Один вечер можно и отдохнуть. Пойдемте!
Каррас решил проверить Киндермана:
– А вы уверены, что именно эти актеры в главных ролях? Мне помнится, что сейчас на экранах идет картина с участием Крис Макнейл.
Детектив не отреагировал:
– Нет, я уверен. Там идет «Отелло».
– Кстати, что вас привело в наши места?
– Я приезжал специально из-за вас, хотел пригласить в кино.
– Да, конечно, гораздо проще приехать, чем позвонить по телефону, – съязвил Каррас.
Детектив невинно поднял брови и развел руками.
– Ваш номер был занят.
Иезуит молча уставился на него.
– Что случилось? – спустя мгновение поинтересовался Киндерман.
Каррас с мрачным видом просунул внутрь машины руку и приподнял Киндерману веко. Осмотрел глаз.
– Не знаю. Вы ужасно выглядите. У вас может развиться мифомания.
– Я не знаю, что это такое, – проговорил Киндерман, когда Каррас убрал руку.
– Это серьезно?
– Не смертельно.
– Но что это? Я умираю от любопытства.
– Загляните в справочник, – посоветовал Каррас.
– Не будьте злюкой. Я некоторым образом на страже закона и могу вас задержать. Вы это понимаете?
– А за что?
– Психиатр не должен заставлять людей волноваться. Вы эпатируете публику, святой отец. Нет, я серьезно, эта публика не прочь от вас отделаться. Что же это за экстравагантный священник, расхаживающий в свитере и тапочках?
Чуть заметно улыбнувшись, Каррас кивнул.
– Мне пора. Будьте осторожны. – Прощаясь, Дэмьен дважды постучал по окошку, потом повернулся и медленно побрел к дому. – Сходите к психоаналитику! – хрипло крикнул вслед детектив. Проезжая мимо Карраса, он посигналил и махнул ему рукой.
Каррас помахал в ответ, остановился на тротуаре и дрожащей рукой осторожно провел по лбу. Неужели она могла это сделать? Неужели Регана так чудовищно разделалась с Бэрком Дэннингсом? Дэмьен поднял голову и взглянул на окно Реганы. Что же там, в этом доме? И сколько уже времени Киндерман идет по следу Реганы? Может быть, он видел кого-то, похожего на Дэннингса? Или слышал голос этого человека? Сколько времени будет мучиться Регана?
Или она умрет?
Он должен переговорить с высшим духовенством.
Священник торопливо перешел улицу и направился к дому Крис. Надавил на кнопку звонка. Дверь открыла Уилли.
– Миссис прилегла отдохнуть, – заявила она.
Каррас кивнул.
– Хорошо. Очень хорошо. – Он прошел мимо служанки и поднялся наверх. Ему срочно понадобились неопровержимые доказательства.
Священник вошел в спальню Реганы и увидел Карла. Тот сидел у окна, сложив руки и уставившись на девочку. Своей солидностью и спокойствием швейцарец гармонировал с добротной темной мебелью комнаты.
Каррас подошел к кровати и посмотрел на Регану. Глаза ее закатились, слышалось невнятное бормотание, похожее на какое-то неземное заклинание. Каррас перевел взгляд на Карла. Потом не спеша нагнулся и начал развязывать ремни, стягивающие руки Реганы.
– Святой отец, не надо!
Карл подскочил к кровати и резко оттолкнул руку священника.
– Не надо, святой отец! Она сильная! Очень сильная! Оставьте эти ремни!
В глазах его без труда читался неподдельный страх, и Каррас понял, что разговоры о силе Реганы не были пустой болтовней. Она могла это сделать, могла свернуть шею Дэннингсу. О боже, Каррас! Спеши! Отыщи доказательства! Думай! Спеши, или...
– Ich mochte Sie etwas fragen, Engstrom![4]Горячей волной в кровати нахлынула надежда. Каррас вздрогнул и посмотрел на кровать. Бес издевательски ухмылялся, обращаясь к Карлу:
– Tanzt Ihre Tochter gern?[5]– Немецкий! Бес спрашивает, любит ли дочь Карла танцевать! Сердце Карраса забилось, он повернулся и увидел, что у слуги щеки стали пунцовыми. Карл весь затрясся, в глазах сверкнула ярость.
– Карл, вам лучше выйти, – посоветовал Каррас.
Швейцарец отрицательно замотал головой и только крепче сжал кулаки.
– Нет, я останусь.
– Вы уйдете отсюда. Я прошу вас, – твердым голосом произнес иезуит, глядя прямо в глаза Карлу.
После некоторого замешательства Карл уступил и вышел из комнаты.
Смех прекратился. Каррас оглянулся. Бес с довольным видом наблюдал за священником.
– Итак, ты вернулся, – пробасил он. – Я удивлен. Я считал, что неудача со святой водой навсегда отобьет у тебя охоту появляться здесь. Но я совсем забыл, что у священников нет совести.
Каррас изо всех сил пытался сдержаться и ждал, что будет дальше. Ему необходимо было сосредоточиться и оценить все трезво. Он знал, что языковая проверка требует разговора, ведь отдельно произнесенные фразы могли оказаться подсознательно запомнившимися. Спокойно! Ты помнишь ту девочку? Служанку-подростка? Она была одержима и в бреду разговаривала на каком-то языке, который в конце концов оказался древнесирийским. Каррас представил себе, как это поразило всех, когда выяснилось, что девочка одно время работала в доме, где одним из квартирантов был студент, изучающий теологию. Накануне экзаменов он шагал по комнате, поднимался по лестнице и на ходу читал вслух древнесирийские тексты. Девочка все это слышала. Спокойно!
– Sprechen sie deutsch?[6]– тихо спросил Каррас.
– Если хочешь поразвлекаться?
– Sprechen sie deutsch? – повторил он и почувствовал, как сердце в надежде застучало еще быстрей.
– Naturlich, – злобно усмехнулся бес. – Mirabile dictu,[7]не правда ли?
Сердце иезуита замерло. Не только немецкий, но и латынь! Да еще разговорная!
– Quod nomen mihi est? – быстро спросил Каррас. (Как меня зовут?) – Каррас.
Священник возбужденно продолжал:
– Ubi sum? (Где я?) – In cubiculo. (В комнате.) – Et ubi est cubiculum? (А где комната?) – In domo. (В доме.) – Ubi est Dennings? (Где Бэрк Дэннингс?) – Mortuus. (Он умер.) – Quornodo mortuus est? (Как он умер?) – Inventus est capite reverso. (Его нашли со свернутой головой.) – Quis occidit eum? (Кто его убил?) – Регана.
– Quornodo еа occidit ilium? Die mihi exacte! (Как она убила его? Расскажи мне подробно!) – Ну ладно, пока и этого вполне достаточно, – сказал бес, оскалившись. – Достаточно. И вообще хватит. Хотя, конечно, тебе и в голову не пришло, как я полагаю, что, пока ты задавал свои вопросы на латыни, ты в уме сам же проговаривал и ответы на латыни. – Он рассмеялся. – Разумеется, подсознательно. И что бы мы вообще делали без этого подсознания? Ты понимаешь, на что я намекаю, Каррас? Я совсем не умею говорить по-латыни. Я читаю твои мысли. Я просто нашел ответы в твоей голове.
Каррасу стало страшно. Уверенность его была поколеблена, постоянно мучили сомнения, глубоко засевшие в его мозгу.
Демон усмехнулся и продолжал:
– Да, я знал, что до тебя это дойдет, Каррас. За это ты мне и нравишься. За это я уважаю всех разумных людей. – Голова его откинулась, и он захохотал.
Мозг священника лихорадочно работал. Он пытался найти такой вопрос, на который можно было бы дать несколько ответов. Но, может быть, я буду думать обо всех ответах? Ладно. Тогда можно задать вопрос, на который сам не знаешь ответа! А правильность его можно будет определить позже.
Он подождал, пока смех прекратится, и спросил:
– Quam profundus est imus Oceanus Indicus? (Какова глубина Индийского океана в самом глубоком месте?) Глаза беса засветились.
– La plume de mа tante,[8]– злобно произнес он.
– Responde Latine.[9]– Bon jour! Bonne nuit![10]– Quam...
Каррас не договорил. Глаза беса закатились, и появилось существо, бормочущее на неизвестном языке.
Каррас с нетерпением потребовал:
– Я хочу говорить с бесом!
Ответа не было. Только дыхание.
– Quis es tu? (Кто ты?) – резко спросил он. Голос его звучал раздраженно.
Молчание.
– Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!
Существо начало икать.
– Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!!!
Икота продолжалась с равномерными промежутками. Каррас покачал головой. Затем подошел к стулу и сел на самый край. Сгорбившись, он принялся ждать...
Время шло. Каррас начал дремать. Вдруг он резко вскинул голову и посмотрел на Регану. Тишина, икота прекратилась.
Спит?
Он подошел к кровати и посмотрел на девочку. Глаза закрыты. Дыхание глубокое. Он нагнулся и нащупал пульс, потом тщательно осмотрел ее губы. Они были сухими и растрескавшимися. Каррас выпрямился, подождал еще немного, затем вышел из комнаты.
Он спустился в кухню в надежде найти Шарон. Шарон сидела за столом и ела суп. В руке у нее был бутерброд.
– Вам что-нибудь приготовить поесть, отец Каррас? спросила она. – Вы, наверное, голодны.
– Спасибо, не надо. Я не хочу, – ответил Дэмьен и взял со стола блокнот Шарон. Достал ручку.
– Ее мучила икота. У вас есть компазин?
– Ее мучила икота. У вас есть компазин?
– Да, осталось еще немного.
Каррас писал что-то на листке и, не поднимая головы, сказал:
– Сегодня вечером поставьте половину 25-миллиграммовой свечки.
– Хорошо.
– У нее началось обезвоживание организма, – продолжал он. – Поэтому я перевожу ее на внутривенное питание. Первым делом позвоните в магазин медицинского оборудования и скажите, чтобы сюда доставили вот это.
Он протянул ей исписанный листок.
– Она спит, поэтому сейчас можно установить сустагенное питание.
– Хорошо, – кивнула Шарон. Я все сделаю.
Выгребая ложкой остатки супа, она придвинула к себе листок и проглядела список.
Каррас молча наблюдал за ней.
– Вы ее учительница?
– Да.
– Не учили ли вы ее латыни?
Она удивилась:
– Нет.
– А немецкому?
– Только французскому. И довольно серьезно.
– Но ни немецкому, ни латыни?
– Да нет же!
– А Энгстромы, они между собой иногда говорят по-немецки? – Конечно.
– Регана могла это слышать?
Шарон пожала плечами.
– Наверное. – Она встала и понесла тарелки в раковину. – Да, я даже уверена в этом.
– А вы сами никогда не изучали латынь?
– Никогда.
– Но могли бы отличить ее на слух? – Да, конечно.
– Она никогда не разговаривала по-латыни в вашем присутствии?
– Регана?
– С тех пор, как заболела.
– Нет, никогда.
– А на каком-нибудь другом языке? – пытался дознаться Каррас.
Шарон закрутила кран и задумалась.
– Может быть, мне это показалось, но...
– Что?
– Ну, мне показалось... – Она нахмурилась. – Я готова поклясться, что она разговаривала по-русски.
Каррас внимательно посмотрел на нее.
– А вы сами говорите по-русски? – спросил священник. В горле у него пересохло.
Шарон пожала плечами.
– Чуть-чуть. – Она сложила кухонное полотенце. – Я изучала его в колледже, вот и все.
Каррас обмяк. Она выбирала латинские слова из моей головы. Он сидел, опустив голову на руки и ничего не видя вокруг. Его терзали и сомнения и факты. Телепатия часто встречается в состоянии сильного напряжения. Человек начинает говорить на языке, знакомом кому-нибудь из присутствующих.
Что же делать? Надо немного отдохнуть. А потом еще раз попробовать... еще раз... еще раз... еще раз... Он встал. Шарон, прислонившись к раковине и сложив руки, задумчиво наблюдала за ним.
– Я пойду к себе, – сказал Дэмьен. – Как только Регана проснется, позвоните мне.
– Хорошо, я позвоню.
– И насчет компазина, – напомнил он. – Не забудьте.
Она кивнула:
– Конечно, не забуду. Я все сейчас сделаю.
Каррас пытался припомнить, не забыл ли он что-то еще сказать Шарон. Так всегда: когда надо сделать очень многое, обязательно о чем-то забываешь.
– Святой отец, что происходит? – спросила Шарон. – Что же это? Что случилось с Реганой?
Он поднял свои поблекшие от горя и слез глаза.
– Я не знаю.
Затем повернулся и вышел из кухни.
Проходя через зал, Каррас услышал шаги. Кто-то торопливо догонял его.
– Отец Каррас!
Он оглянулся. Карл нес его свитер.
– Извините, – сказал слуга, протягивая свитер священнику. – Я хотел это сделать раньше, но совсем забыл.
Пятна были выведены, и от свитера приятно пахло.
– Большое спасибо. Карл, – ласково сказал священник. – Вы очень заботливы.
– Спасибо вам, отец Каррас. Спасибо за помощь мисс Регане. – Карл повернулся и с достоинством удалился.
Каррас смотрел ему вслед и вспоминал о том, как встретил его в машине Киндермана. Еще одна тайна...
Он с трудом открыл дверь. Было уже темно. С чувством отчаяния Дэмьен шагнул вперед – из одного мрака в другой.
Он перешел улицу и заспешил навстречу близкому отдыху, но, войдя в комнату, увидел на полу у двери записку. Записка была от Фрэнка. Насчет пленок. Домашний телефон и «пожалуйста, позвоните...»
Дэмьен набрал номер и замер в ожидании. Руки его подрагивали.
– Алло? – зазвучал в трубке писклявый мальчишеский голос.
– Можно мне поговорить с твоим папой?
– Да. Подождите, пожалуйста. – Трубку положили и тут же снова подняли. Опять мальчик: – А кто это?
– Отец Каррас.
– Отец Каритц?
Сердце Дэмьена бешено стучало, но он спокойно поправил мальчика:
– Каррас. Отец Каррас.
Трубку опять положили, и через несколько секунд раздался голос:
– Отец Каррас?
– Да. Здравствуйте, Фрэнк. Я тщетно пытался дозвониться вам.
– О, извините. Я занимался дома нашими пленками.
– Уже закончили?
– Да. Это какая-то чертовщина.
– Я и сам знаю. – Каррас пытался говорить ровным голосом.
– Так что же там, Фрэнк? Что вы обнаружили?
– Начнем с частности.
– Ну?..
– Здесь недостаточно примеров, чтобы сказать наверняка, вы понимаете, но выводы сделать можно. Эти два голоса на пленках, возможно, принадлежат разным людям.
– Возможно?
– Под присягой я не стал бы на этом настаивать, но ошибка почти исключена.
– Почти исключена... – автоматически повторил Каррас. Опять сомнения... – А что насчет бреда? – спросил он безнадежно. – Это какой-нибудь язык?
Фрэнк рассмеялся.
– Что тут смешного?
– Это что, психологический тест, святой отец?
– Я вас не понимаю, Фрэнк.
– Или вы перепутали пленки, или я уж не знаю.
– Фрэнк, это язык или нет? – перебил Каррас.
– Я бы сказал, что это язык. Да, именно язык. Каррас напрягся:
– Вы шутите?
– Вовсе нет.
– И что это за язык?
– Английский.
Несколько секунд Каррас молчал, а потом изо всех сил закричал:
– Фрэнк, или я вас не расслышал, или вы решили надо мной подшутить?
– У вас есть магнитофон? – спросил Фэнк.
Магнитофон стоял на письменном столе. – Да, есть.
– Там есть кнопка реверса?
– А в чем дело?
– Есть или нет?
– Подождите. – Каррас раздраженно положил трубку на стол и снял с магнитофона крышку. – Такая кнопка есть. Но что все это значит?
– Поставьте пленку и проиграйте ее в обратную сторону.
– Что?!
– Там какие-то злые гномы. – Фрэнк рассмеялся. – В общем, вы прослушайте, а завтра побеседуем. Спокойной ночи, святой отец.
– Спокойной ночи, Фрэнк.
– Желаю вам хорошенько развлечься.
Каррас повесил трубку, разыскал нужную ленту и вставил ее в магнитофон. Сначала он просто прослушал ее. Покачал головой. Ошибки быть не могло: бред – и все.
Дэмьен промотал пленку до конца и включил ее в обратную сторону. Он услышал свой голос, произносящий слова наоборот. А потом голос Реганы – или еще кого-то – говорящий... по-английски!
...Marin, Marin, Karras, be us let us.[11]Английский. Какая-то чепуха, но на аглийском! К а к она это делает, черт возьми!
Он прослушал пленку, перемотал ее и поставил снова. Потом еще раз. И только после этого осознал, что слова тоже шли в обратном порядке!
Взяв бумагу и карандаш, Дэмьен сел за стол и начал записывать транскрипцию слов. Он работал увлеченно, то и дело щелкая выключателем магнитофона. Когда с этим было покончено, на другом листке бумаги он записал те же слова, только меняя их порядок в предложениях.
Наконец откинулся на спинку стула и прочитал все, что у него получилось.
...опасность. Но не совсем, (неразборчиво) умрет. Мало времени. Теперь (неразборчиво). Пусть она умрет. Нет, нет так хорошо! Так хорошо в этом теле! Я чувствую! Здесь (неразборчиво). Лучше (неразборчиво), чем пустота. Я боюсь священника. Дай нам время. Бойся священника! Он (неразборчиво). Нет, не этот, а тот, который (неразборчиво). Он болен. Ах, эта кровь, почувствуй кровь, как она (поет?).
На этом месте Каррас спросил: «Кто ты?» и ответом было:
«Я никто, я никто».
Тогда Каррас спросил: «Это твое имя?» – "У меня нет имени. Я никто. Нас много. Дай нам жить. Дай нам согреться в теле. Не (неразборчиво) из тела в пустоту, в (неразборчиво). Оставь нас, оставь нас. Дай нам жить. Каррас. (Мэррин? Мэррин?)...
Он вновь и вновь перечитывал написанное. Его пугали эти слова, казалось, что здесь говорят несколько людей сразу. В конце концов от многократного перечитывания текст превратился в бессмысленный набор слов. Каррас отложил листок и закрыл лицо руками. Это не неизвестный язык. Писать слова наоборот не считалось сумасшествием, и такое явление часто встречалось, но говорить!
Переделывать произношение так, чтобы при проигрывании назад слова звучали фонетически верно. Это было не под силу даже чрезмерно возбужденному интеллекту. Может, это и есть ускоренное развитие подсознания, на которое ссылается Юнг? Нет. Здесь что-то другое...
Каррас подошел к полкам, отыскивая книгу Юнга «Психология и патология так называемых оккультных явлений», и нашел нужную страницу: «Отчет об эксперименте относительно автоматического написания слов». Субъект подсознательно отвечал на все вопросы анаграммами.