– Я тебе написала, почему не отвечаешь?!
Венера Александровна, женщина далекая от прогресса, уставилась на экран мобильника. Заметив в углу дисплея конвертик, пенсионерка засуетилась и понеслась на почту.
А там… размахивая перед лицом обалдевшей сотрудницы телефоном, она орала:
– Подруга прислала мне письмо! Видите конвертик в уголке? Дайте! Дайте мне письмо от Розалии. Или позовите заведующую!..
Пробка начала рассасываться.
К дому Виктора Катка подъехала в начале девятого. Надеясь, что приятель не успел отправиться на службу, Копейкина вышла из «Фиата».
До подъезда оставалось не более десяти метров, когда Катарина услышала сзади знакомый бас:
– Какие люди в Голливуде!
Обернувшись, она увидела Витьку. На приятеле красовался новый спортивный костюм, и Витька – вот странность так странность – совершал утреннюю пробежку.
– Глазам не верю. Ты – и бегаешь по утрам? Ха-ха!
– А что, я хуже других? – оскорбился Виктор.
– С чего вдруг такая тяга к спорту? – она ехидно рассмеялась.
Столяров нахмурился:
– Ты хихикать приехала?
– Не ожидала… ха-ха… такое увидеть… Когда ты успел полюбить бег?
– Давай сделаем кружок вокруг дома. По дороге расскажу.
– Издеваешься? Я последний раз бегала в школе на уроке физкультуры.
– Тогда стой тут и жди.
– Вить!
Приятель взглянул на часы.
– В квартиру не поднимусь раньше половины девятого, – безапелляционно заявил он.
– Да в чем дело, опять с Регинкой поцапался?
– Хуже.
– Боже! Неужели подрались?
– Офигела? Когда я на женщин руку поднимал? Все, я побежал. Ты со мной?
Делать нечего, пришлось Катке семенить за Столяровым.
Когда свернули за угол, у Катарины закололо под ложечкой.
– Ой, не могу. Вить, остановись.
– Э-э… да ты рассыпаешься на части.
– Не язви.
– Спортом надо заниматься, спортом. Привыкла на машине по городу рассекать, а организм нуждается…
Договорить он не успел, Катарина резко повернулась и пошла прочь.
– Кат, ты куда?
– Посижу у подъезда на скамейке. А ты можешь язвить в одиночестве.
– Стой. Не злись, я пошутил. Да остановись ты! Не обращай внимания, я уже неделю будто с цепи сорвался.
– Неприятности на работе?
– Тьфу-тьфу, на работе все в норме.
– Тогда что?
– У нас гостит мать Регинки.
Ката присвистнула. Теща Витьки тот еще фрукт. Теперь понятно, с каких пирогов Столяров так отчаянно полюбил утренние пробежки.
– Сочувствую, – выдохнула Катка, лукаво покосившись на приятеля.
– Ну а ты какими судьбами вспомнила про мою скромную персону?
– Дело есть.
– Не удивительно.
– Ты опять?
– Прости. Что за дело? Узнать номер машины? Фамилию? Или, может, ты обнаружила у себя в спальне труп?
– Очень смешно. Но вынуждена тебя разочаровать. Во-первых, трупа, славу богу, я не обнаружила, а во-вторых, мы сейчас временно не живем дома.
– По причине?
– Долгая история. Вить, ты можешь оказать мне одну услугу? Твоя помощь нужна позарез.
– Не тяни.
Ката выудила из сумочки два пакетика.
– Вот.
– Что это?
– Улики.
– Блин, я так и знал.
– Ничего ты не знал. На этой зажигалке имеются отпечатки пальцев, на брелке… думаю, тоже. У тебя же остались связи в органах? А дактилоскопическая экспертиза покажет, идентичны ли отпечатки на брелке с отпечатками на зажигалке.
– Показать-то покажет, вот только чьи это вещицы?
– Какая разница?
– Здрасте-приехали, ты просишь меня пойти к ребятам, а я даже не знаю…
В этот момент на седьмом этаже распахнулось окно и Витькина теща, высунув голову, заголосила:
– Виктор! Хорош потеть, завтрак готов.
Столяров выругался:
– Черт! Опять блинов напекла, они у меня уже поперек горла стоят.
Ката молчала.
– Виктор! – не унималась мать Регинки. – Вы не граф, мы вас ждать не обязаны.
Окно закрылось.
Выхватив у Копейкиной улики, Столяров направился к подъезду.
– Как только экспертиза будет готова – позвоню.
– Спасибо, – не верила она своему счастью.
Все-таки хорошо, что к Столярову нагрянула теща.
Виктор запоздало поинтересовался:
– Поднимешься к нам?
– Избавь. Мне достаточно Розалии.
Вечером Катарина припарковалась у серой многоэтажки.
Прошмыгнув в подъезд, она пешком поднялась на шестой этаж, отыскала дверь с нужным номером и позвонила.
В квартире послышались шаги, и секунду спустя ее взору предстал высокий мужчина с бритой черепушкой.
– Добрый вечер, – пискнула Катка.
– Привет, – весело ответил хозяин квартиры. – Ты кто?
– Сестра Олега, – слетело с пересохших губ. – Вы ведь его знали?
Мужик посмотрел на соседскую дверь и, понизив голос до шепота, уточнил:
– Ты имеешь в виду Олега, который ту хату снимал?
– Ага.
– Ну да, знал я его, а как же иначе.
– Можно с вами поговорить?
– Ну… в принципе, можно. Заходи.
В кухне мужик представился:
– Роман.
– Диана.
– Не стой, садись на уголок.
Устроившись за столом, Катка залебезила:
– Вы извините, что я так бесцеремонно к вам завалилась, просто произошедшее не укладывается в голове. Брата больше нет в живых. Мы чуть с ума не сошли, когда узнали об убийстве.
– Приятного действительно мало, – согласился Роман.
– Вот, – продолжала сочинительство Катка, – я решила лично переговорить с соседями. Поспрашивать, вдруг кто чего скажет?
– А милиция?
– Сил нет дома в неизвестности сидеть. Нервы на пределе.
– Так я… уже все рассказал, что знал.
– А что вы знали? – оживилась Копейкина.
– Ну… сказал, что видел Олега в тот день… вернее, ночью.
– Видели?
– Угу.
– Во сколько?
– Около полуночи.
– За несколько часов до убийства!
– Кто ж тогда знал, что его… того…
– Роман, пожалуйста, повторите свой рассказ, я буду вам очень признательна.
Сев напортив Катки, Роман пожал плечами:
– Да ради бога. Значит, дело было так…
* * *В прошлую пятницу Роман Пенкин вернулся с работы в начале восьмого. Настроение у мужика было мерзопакостное, если не сказать больше. В субботу ни свет ни заря ему предстояло ехать на Голгофу.
Голгофой для Романа была дача в Чеховском районе. Еженедельные поездки на участок выжимали из Пенкина все соки. Супруга Романа с семилетней дочерью уже третью неделю дышала за городом свежим воздухом, и он, отработав положенные пять дней, вместо заслуженного отдыха был вынужден на выходные тащиться в область.
Наспех перекусив, Роман отправился в магазин. Затарив сумки продуктами, Пенкин вернулся домой и, расположившись у телевизора, наслаждался футбольным матчем.
Футбол закончился без четверти двенадцать.
Выйдя на балкон курнуть, Роман увидел Олега. Купатов вышел из машины и пружинистой походкой направился к подъезду.
На мгновение Пенкин позавидовал парню. Вот кто живет полной жизнью, так это Олег. Занимает высокую должность, имеет шикарную тачку, деньги и прочие материальные блага.
Докурив, Роман выбросил вниз окурок и плюхнулся в кресло. Несмотря на поздний час, спать не хотелось. Щелкая пультом, Пенкин стал потихоньку заводиться. Завтра не успеет он ступить на участок, как жена заголосит, чтобы он вырыл фундамент под баню. Потом запоет старую песню: принеси воды с водокачки, переложи дрова, а то они гниют, залезь на чердак – там что-то протекает, вскопай грядки, поправь столб.
Пенкин выключил телик, отбросил пульт на диван и прикрыл глаза.
На лестничной клетке послышался шум.
Примкнув к глазку, Роман увидел Олега. Купатов – увы, безрезультатно – пытался открыть входную дверь.
Решив прийти соседу на помощь, Пенкин нарисовался на площадке.
– Приветствую, – пробасил он.
– Здорово, Роман.
– Че, не можешь внутрь попасть?
– Замок заело. Ключ ни туда ни сюда.
– Дай-ка я попробую.
Минут пять Роман возился с замком, и наконец последний поддался.
– Проходи, – заулыбался Пенкин.
Поблагодарив соседа, Олег неожиданно предложил:
– Может, зайдешь, пропустим по рюмашке?
Роман оживился:
– По рюмашке – это неплохо. А твоя половина разве не приедет?
– Мы с Раей встречаемся завтра.
– А сегодня ты зачем пришкандыбал?
Олег вопрос Пенкина проигнорировал.
– Слушай, а давай лучше ты ко мне зайди. У меня в баре коньячок остался. Посидим по-холостяцки.
Олег кивнул.
Минут двадцать мужчины обсуждали насущные проблемы, затем переключились на слабый пол, а под конец заговорили о политике.
В час Олег засобирался к себе.
– Я, пожалуй, пойду, да и тебе завтра вставать чуть свет.
Обменявшись крепким рукопожатием, соседи расстались.
Роман ворочался на кровати, проклиная адскую жару. Сон упорно не шел.
Решив еще разок потравиться никотином, Роман потопал на балкон.
Без пяти два, проходя мимо двери, Пенкин услышал шум лифта. Створки подъемника открылись на их этаже.
Из лифта вышла черноволосая женщина в солнцезащитных очках. Дама тенью прошмыгнула к квартире Олега.
Спустя секунду Купатов впустил ночную визитершу внутрь.
Роман почесал затылок. Ну Олег, ну ходок. Одной Раисы ему мало, теперь вот обзавелся второй подружкой.
Когда черноволосая особа покинула апартаменты Олега и покинула ли она их вообще, Пенкин сказать затруднялся.
В четверть шестого Роман вышел из дома.
Вернулся в воскресенье вечером. Именно тогда и узнал от соседей о случившемся.
Пенкин моментально скумекал: ему нужно бежать в милицию и рассказать о ночном визите неизвестной. Что он и сделал утром в понедельник.
Выполнив свой гражданский долг, Роман отправился на работу.
* * *Катка кусала ноготь на указательном пальце.
– Роман, а вы точно уверены, что это была не Раиса?
– Ну ты и сказанула. Что ж я, Райку не видел? Рая светленькая, а эта черная. Да и походка не ее. Невозможно было разобрать, молодая девушка или тетенька в годах.
– В чем она была?
– Не помню.
– Как не помните?
– Не смотрел я на ее шмотки. Вроде в брюках, а может, и в юбке.
– Лицо разглядели?
– Очки, большие черные очки. Больше ничего. На нашем этаже плохое освещение.
Катарина с сомнением посмотрела на стоящий на подоконнике горшок с драценой.
– Очки? Ночью?
– Ничего удивительного. Моя тоже, когда глаза намалевать не успевает, в черных очках шастает. От вас, женщин, всего ожидать можно.
Поблагодарив Пенкина за информацию, Ката поспешила вернуться в особняк.
Выходит, Макс действительно ни при чем. Олег ждал гостью. Но кто она? Кто эта женщина с черными волосами, разгуливающая по ночному городу в солнцезащитных очках?
ГЛАВА 7
– У меня новый прыщ! – кричала Люсьена. – Я уродина! Они появляются со скоростью звука! Не успел один исчезнуть под глазом, как появился другой на носу!
Катарина прошествовала в гостиную, заметив, что все члены семьи собрались там.
Раскрасневшаяся Александра Константиновна обрушивала свой гнев на Люсьену.
– Прекрати меня перебивать, – бушевала Купатова. – Меня достали твои стенания по поводу внешности. Сейчас речь идет об этом ужасном монстре.
– Он не монстр. – Люсьена нагнулась, и Катка заметила у ног девушки средних размеров далматинца.
– Я смотрю, в доме пополнение, – непринужденно бросила Копейкина, подойдя к Аглае.
– Нет, не пополнение, – рявкнула Александра. – Люсьена немедленно избавит нас от присутствия дворняги.
– Дворняги?! Это же далматинец – породистый пес! – удивилась Катка.
– Меня не волнует, кто он. Я не потерплю собак в доме!
– Я тоже имею право слова. – Люсьена топнула ножкой.
– С конца.
– Я здесь живу!
– На птичьих правах!
– Шура! – теперь вспыхнула Аглая. – Не разговаривай так с моей внучкой.
– Действительно, тетя Саша, – вмешалась Диана, – вас слишком заносит.
– Я здесь полноправная хозяйка! Дом принадлежит мне. А вы… если хотите, всего лишь мои гости. Да-да, гости.
– Шура, ты несправедлива.
– Если кому-то не нравятся правила этого дома – силком не держу. Вот вам бог, а вот порог.
– Ты нас выставляешь? – лицо Дианы запылало.
– В данный момент я пытаюсь выставить вот эту шавку. – Тетка указала на далматинца.
– Имей сострадание, пусть хоть ночь переночует, – заныла Люсьена, – завтра я его пристрою.
– Шурка, не занудствуй.
Купатова стиснула зубы.
– Одну ночь! Но чтобы утром пса не было в доме.
Схватив собаку, Люсьена понеслась наверх.
Диана нервно закурила.
– Не предполагала, что ты, тетушка, настолько жестока. Значит, мы уже гости? Родства между нами ты не признаешь? Ну спасибо.
– По крайней мере, мы узнали, какого она о нас мнения, – заявил Егор.
– Посмотрите, кто заговорил! Наш неудачник. Уж чья бы корова мычала. Ты тунеядец и бездельник. Сколько можно прикрываться диссертацией? Скажи честно, что тебе лень работать, – пошла в разнос Александра.
Гжельский вскочил:
– Я работаю!
– Ага, протирая штаны.
– Я ее убью! – завопил Егор.
– Дорогой, нам лучше подняться наверх.
– Что она о себе возомнила? – кричал Егор, пока Диана тащила его по лестнице.
Как только племянница с мужем скрылись из виду, Александра зло усмехнулась:
– Не понравилась правда-то. Оно и понятно, кому охота выслушивать про себя…
– Шура! – голос Аглаи прозвучал подобно реву двигателя. – Диана – моя дочь! Егор – мой зять! Оскорбляя их, ты в первую очередь оскорбляешь меня.
– Оставь, – отмахнулась Купатова и направилась в кабинет.
Но Аглая, нагнав сестру, схватила ее за руку:
– Нет, не уходи. Я требую объяснений!
Борис Игоревич попытался вмешаться:
– Глашенька…
– Боря, помолчи! – осадила мужа Аглая.
От неожиданности Катка подпрыгнула на месте. Аглая способна кричать? Это нонсенс! Вечная хохотушка, она всегда казалась Копейкиной милым созданием, в принципе не повышающим голос. И тут на тебе!
Александра толкнула сестру в плечо:
– Хочешь объяснений? Ты их получишь! Мне плевать на ваше мнение, Аглая! Плевать на тебя, на твоего прихвостня Борика, безработную дочурку и трутня зятя.
– Ты забыла упомянуть еще одного человека. – Аглая Константиновна хищно улыбнулась.
– Кого?
– Моего сына – Эрнеста!
Александра пошла пятнами:
– Замолчи!
– Отчего же, я говорю что хочу. Эрнест…
Александра с силой ударила сестру по щеке.
Аглая вскрикнула, Борис Игоревич побледнел.
– Ты жалкая неудачница! – выпалила Купатова и скрылась за дубовой дверью кабинета.
Растерянная Аглая повернулась к Катке:
– Ты слышала, она назвала меня неудачницей. Меня… меня…
Борис обнял супругу:
– Глашенька. Поднимемся наверх.
– Боря, она меня ударила. До каких пор это будет продолжаться?
В спальне, упав на кровать, Аглая Константиновна дала волю слезам.
– Мерзавка! Ненавижу! Она меня считает мусором… грязью. Свою родную сестру, родную кровь.
– Александра была на взводе.
– Чепуха! Она специально меня унизила. Я… я готова разорвать ее на куски. Сколько всего я для нее сделала, а она… Это несправедливо. – Аглая била кулаком по покрывалу. – Несправедливо, Боря.
Гжельский отрешенно смотрел в окно. Слезы жены больно ранили сердце Бориса. Он обожал свою Глашеньку, и ему было невыносимо видеть страдания любимой женщины.
– Через пять дней приезжает Эрик, – тихо проговорила Аглая. – Он звонил сегодня утром.
– Шура в курсе?
– Да. И знаешь, мне кажется, она злится на меня именно по этой причине.
– Не думаю.
– Да, да, – зачастила Аглая, – я это чувствую.
Минут пять спустя успокоившаяся Аглая сказала:
– Эрик приедет не на поезде.
– Самолетом?
– На машине.
– Из Питера на машине? – Гжельский удивленно поднял брови.
– Я сама удивилась, спросила, почему бы не купить билеты на «Красную стрелу»?
– А он?
– А что он? Ты не знаешь нашего сына? Эх, пусть поступает как хочет.
Пока Борис Игоревич мерил шагами комнату, Аглая яростно сжимала зажигалку.
А в соседней спальне Егор утешал Диану.
– Детка, не бери в голову. Она ведьма!
– Раньше ведьм сжигали на кострах.
Егор улыбнулся:
– Предлагаешь сжечь тетку?
– Мне не до шуток. Она за людей нас не считает. Выскочка! Я ведь просила ее дать мне место директора в агентстве. Помнишь?
– Да забудь ты.
– Так нет, – причитала Диана, – теплое местечко досталось Олегу. Он любимый сынок, ему и карты в руки. А мне она предложила место менеджера. Когда-нибудь она просто-напросто выбросит нас на улицу.
– Ее слова – бравада. Она не посмеет.
– Ха! Не посмеет. Еще как посмеет. Оглянуться не успеешь, а мы под мостом ночевать будем.
Егор дотронулся до шеи.
– Я предлагал перебраться из особняка, – несмело начал Гжельский, – вы с Люсьенкой отказались.
– Но нам здесь нравится! Почему мы должны жить в квартире, в шумном пыльном городе, когда огромный домина за городом принадлежит моей родной тетке?
Диана открыла баночку крема и продолжила:
– Больше всего меня бесит, что Александра постоянно унижает мать. Ее вечные придирки, подколки…
– И Борису здорово достается, – добавил Егор.
– Папа сам виноват, мог бы разок поставить тетку на место.
– Ага, и через час стоял бы с чемоданом за дверью.
Диана театрально вздохнула:
– Господи, Егор, ну когда-то же это должно кончиться?
– Не в этой жизни, – ответил Гжельский, сморщившись от запаха ночного крема супруги.
* * *Постучав в спальню Люсьены, Катка услышала раздраженное «кто там».
– Люсьен, это я, Ката.
– Проходи, открыто.
Копейкина толкнула дверь, и в ту же секунду симпатичный далматинец, виляя хвостом, бросился к ней.
– Слушай, будь другом, – попросила Люсьена, – сгоняй на кухню, принеси тряпку.
– Тряпку? Зачем?