Странный мир - Сергей Калашников 14 стр.


Девчонки тоже слазили туда по очереди. Выбрались обратно с явно изменившимся настроением.

* * *

Шкуры смотаны на ту самую, вырубленную здесь длинную палку, которой запихивали в собачье логово горящую траву. Ноша на двоих. Работа с миноискателем завершена. Территория обшарена по квадратам, ничего не пропущено. Результаты более чем скромные. Два отклика: слабый в бывшем подвале, и так, средненький на окраине представленного себе Славкой поселения древних людей – его современников. Копать они будут завтра. Не копьями, а серьезным шанцевым инструментом. Эта экспедиция собиралась очень продуманно, так что лодка оснащением и припасами нагружена, можно сказать, до разумного предела. Была. Сейчас весь скарб сложен на берегу, а корпус суденышка вытащен из воды, насколько смогли далеко. Шторм стихает, но завтра они отсюда не уйдут.

Зоя после того как выбралась из подвала, выглядела углубленной в собственные мысли. Она вообще неулыбчивая, а тут совсем ушла в себя. Зинка-корзинка пришла в норму и тарахтела, как обычно, обо всем, что видела, оставляя, однако, паузы для прослушивания окружающего звукового фона. Массу звериных привычек приходится в себе вырабатывать искусственно, волевым усилием.

Вот и сейчас, прервав на полуслове повествование о конструкции гарпунной пушки, девочка слушает тишину. Все слушают. Немного угадывается ветер. Звук, который он рождает, путаясь в невысоких здешних скалах, трудно назвать определенным словом. Нескончаемый вздох, пожалуй. Смолкают голоса насекомых. Не слышно птиц.

Путешественники сидят вокруг керамической печурки, на которой «доходит» вечерняя похлебка из топинамбура с собачатиной. Начало апреля – время контрастов. Днем все трое расхаживали в юбках и пелеринах на голое тело, а теперь просунули головы в прорези волчьих безрукавок и подпоясались. Старая одежда ветшает, белье превращается в тряпье. Ткань из веревочной травы груба, так что шаровары из нее надевают не всегда. Мужчины не видят ничего зазорного в том, чтобы походить в шотландском стиле. Нужны: шерсть, лен, хлопок, шелк – да что угодно.

– Наверное, ты мечтаешь о том, чтобы сейчас из-за скалы вышла пуховая козочка и сказала: «Ме-е»? – Зоя что, начала читать его мысли? – Действительно, там, в подвале, со мной что-то произошло. – Девушка помешивает варево. Чуть-чуть не готово мясо, а топинамбур, напротив, переваривается. – Пока были гипотезы, гадания, все казалось нереальным кошмаром, который развеется, как только мы отыщем людей и заживем по привычным законам, правилам, обычаям. А теперь все! Точка! Мы – действительно – все человечество. Права твоя Репка, о будущем надо думать не только головой и руками, но и этим самым местом. Причинным, как иногда выражаются.

Зина молчит. Похоже, последнее положение она не вполне уяснила. А Славка понял, что его только что возвели в статус двоеженца. Официально. Или племенного жеребца? Надо немножко прояснить это место.

– Понимаешь, Зоя, ты ведь, скорее всего, кроме меня никого к себе не подпустишь?

– Возможно. Пока не знаю. Нельзя перемениться за несколько часов. Но твои измены… нет, не то слово. В общем, к твоим, но не моим детям буду относиться, как к своим, а к их матерям – без гнева. Большего пока обещать не могу. И с Репкой своей уже не прячьтесь так, вам же бывает ужасно неудобно.

– Ты что, подсматривала? – Славка слегка обескуражен.

– Чуть не убила вас. Мишка лук отобрал, а Гаечка так на меня кричала…

Зинка, похоже, все поняла. Она только кажется маленькой, а вот поди ж ты, шмыгнула носом, снимая горшок с печки. Какая все-таки гадость у них сегодня сварилась! А на завтрак это придется доедать холодным. Бр-р!

* * *

Пешня – это лом с деревянной рукояткой. Жало из хорошей стали, откованное на манер долота – наверное, кузнецы развернули пружину автомобильной подвески, – и точеная дубовая рукоять. Переводить драгоценный металл на ломы они себе позволить не могут. Этот инструмент легче и значительно эффективней. Забавно, а ведь в их мире все наоборот. При машинном производстве заточенная с двух сторон железная палка легко вытеснила древнее приспособление, не воспетое ни одним поэтом. Кажется, у Шолохова он встречал упоминание, единственный на его памяти человек искусства, похваливший это достижение человеческой мысли устами своего героя.

А сейчас идет проходка шурфа. С утра в подвале они быстро и легко откопали несколько ложек из нержавейки. Характер их залегания определить не удалось – не пытались ребята освободить от грунта окружающий участок, а просто рыли, пока не нарыли. В песчаном грунте, с малой примесью глины, были какие-то включения, которые, по-видимому, представляли собой остатки упаковки. Но это не идентифицировалось.

Ложки отличные, с широкой шейкой, такие идут на наконечники для копий, с которыми ни на секунду не расстается ни один член их общины. Двенадцать штук сразу – серьезное подспорье кузнецам. Потом они еще покопались в этом месте. Нашлись какие-то комочки, постичь былую сущность которых им, увы, не дано.

А теперь вторая отметка, сделанная при проходе с металлоискателем. По правилу чередования белых и черных полос этот четкий отклик должен быть вызван неподъемным монолитным куском металла. Типа полутонной бабы для забивки свай, или вообще соржавевшим в монолит трактором, от которого, возможно, удастся отломать некие выдающиеся детали. Хотя, теоретически, по прикидкам, которыми народ занимался длинными зимними вечерами, кроме стаканов цилиндров двигателя рассчитывать особенно не на что. С другой стороны, компактно расположенный массив ржавчины можно вернуть в металлическое состояние так же, как руду превращают в чугун или железо. Жаль, что продукты коррозии цветных металлов окажутся подмешаны к составу их будущей находки.

Звяк металла по металлу. Какой прекрасный звук! Они нашли нечто. Проверяем металлоискателем и извлекаем взрыхленный грунт. Копнули. Есть! Его величество болт. На этот раз имеет смысл разобраться со способом залегания и причинами сохранности. Ведь если в перекрытии подвала они не учуяли арматуры, значит, выплавленное их далекими предками железо давно перешло в состояние растворов солей или окислы, вымытые и разнесенные повсюду вездесущей водой. Следовательно, наличие явно различимого монолитного элемента крепежа говорит о том, что сохранился он в неких особых условиях.

Кладоискательство им предстоит налаживать серьезно. Вот и начнем закладывать в фундамент будущей науки первые крупицы объективных данных. Кадры, на которых археологи счищают кисточкой землю с вазы, освобожденной от грунта в месте, где она покоилась тысячелетия, видели все. А сейчас им предстоит извлечь еще полтора кубометра, чтоб добиться обнажения находки. Болт здесь лежит не один.

Ага, проявились контуры ящика. Он уже давно не деревянный, но и не угольный. Не окаменелость, пожалуй. Болты в нем по размеру напоминают что-то железнодорожное, большие, покрытые корочкой затвердевшей смазки, но ржавые. Сильно – сверху, средне – ниже. А вот и гайки на дне, они сохранились хуже. Все в мешки. Судя по виду среза грунта на раскопе, этот ящик находился в обвалившемся сооружении. Угадывается бывшая плита перекрытия, продолбленная пешней. След упавшей балки, оставившей как память о себе только особую окраску земли, в которую она перешла без остатка. А множественные отклики металлоискателя снизу и с боков навевают мечты о складе всяких железнодорожных прибамбасов, где, возможно, найдутся костыли и рельсовые накладки.

– Девочки, мы никуда не едем. – Славка смотрит на чумазые запылившиеся мордашки своих спутниц. – Экспедиция больше не географическая, а археологическая.

* * *

Местечко это они обжили. Хижина с очагом, крепкая дверь. Три зимних месяца здесь будет неуютно, а в остальное время – как на курорте. В бухте с пляжем построили причал – три бревна на двух столбиках. Тропа от места стоянки лодки до постройки у раскопа вполне себе удобная, а вот возить отсюда найденные сокровища придется в несколько рейсов – больше семисот килограммов за раз грузить в эту лодку рискованно. Переход-то морской.

Нашлись и костыли, и накладки, даже плиточки, что использовались для старинных деревянных шпал, чтобы рельс на них хорошо ложился. Не про все поняли, зачем оно. Погрузились, тронулись. Многое из того, что прихватили с собой из дому в дорогу, оставили здесь, дабы не случилось перегруза. Оглянулись, различима ли построенная для приметности на невысокой прибрежной скале каменная пирамидка, и – домой. Разведчики – Зоя и Славка – сюда не вернутся. Зина привезет кладоискателей. Эти места стоят того, чтобы уделить им самое пристальное внимание.

Ветер хорош, только волна беспокоит, страшновато за лодку. Как же сильно Славка соскучился по Репке. Зоя, правда, ему ни в чем не отказывает, но в ее отклике на его ласки больше покорности, чем восторга. Да, двоеженство имеет разные стороны. Причем хороших, кажется, меньше.

Ветер хорош, только волна беспокоит, страшновато за лодку. Как же сильно Славка соскучился по Репке. Зоя, правда, ему ни в чем не отказывает, но в ее отклике на его ласки больше покорности, чем восторга. Да, двоеженство имеет разные стороны. Причем хороших, кажется, меньше.

* * *

Новостей в поселках оказалось столько, что все они в голове даже не уместились. Славка начал с самой сложной. Семен Аркадьевич сообщил, что хочет присоединиться к ним со своими людьми. Этот ужас предугадывался давно и планировался именно на весну, когда подойдут к концу запасы лапши, а перспективы следующей зимовки обнажат проблемы, которые обычными методами старого мира решать не получается.

Загвоздка в том, что в их общности зрелых людей с устоявшимися взглядами, было очень мало. Маркович с Верой вообще оказались исключительно психологически гибкими, практически не влияя на комбинацию, которую выстраивали Славка с Рипой. Лейтенант Миша сразу въехал, Ираида Дмитриевна, сопровождавшая красавиц, волевыми качествами не обладала и плыла по течению того водоворота, что вокруг них завертелся, а водитель автобуса Артемий составил ее счастье, оставаясь здоровым пофигистом, и отлично вписался. Из кузницы время от времени ворчала Васькина бабушка, но это, скорее, из чувства долга перед непутевым внуком и непутевой молодежью, что чинила непотребства, предавалась разврату и не чтила старших.

Теперь в их не избавившуюся от своих внутренних проблем общность должны были влиться десятки людей с богатым жизненным опытом, убеждениями и принципами, сложившимися в иной среде. И не отказавшимися от них здесь, в этом диком первобытном мире. Сохранившими традиции и обычаи. Культуру, одним словом. На километр от их поселка нет ни одного дерева или куста – все ушло в топку. На пятнадцать километров в округе не найдется ни птички, ни зверушки. Рыба в реке, правда, водится – они там недавно живут, не успели всю выловить.

В общем, такой кусок легко может стать поперек горла.

* * *

С Репкой Славка поговорил о Зое, как только схлынул восторг от встречи после долгой разлуки.

– Понимаешь, милый, она такой и останется навсегда. Вот как заложили в нее принципы семьи и брака, так это и сохранится. В наших реалиях она будет ломать себя, мириться с тем, с чем в корне не согласна, но внутри у нее будет оставаться тот самый стержень, который уже никому не согнуть и не поломать. У меня он тоже имеется и ужасно мешает. Не хочу тебя ни с кем делить, и другие мне не нужны. Только соотношение рассудочного и чувственного у меня иное. Вот и Зоя немножко меняется. Да это не из сердца – чисто волевое усилие. На него и остается положиться. У нас тут у всех сплошное волевое усилие во имя разума и поперек желаний.

А вообще-то их непонятного состава семья в полном составе собиралась редко. Зоя уходила в дальние охотничьи вылазки, Рипа моталась по врачебным делам – случались и травмы, и отравления, даже обычные ангины. Славка нередко гонял то к кузнецам, то в Вишневку, которую с самого начала поставили неудачно, в местах, где летом комариный рай. Как-то вернувшись уже в потемках, он на ощупь пробрался к своим семейным нарам и полез под теплый бочок. А потом возникло желание… утром оказалось, что радовался он Зое в присутствии Рипы. Тут же извинился на сене за овином. От всей души.

Важно, что напряжения в семье не возникло. Ужас! Это при том, что ему бы за глаза хватило и одной женщины. В принципе – любой из двух, хотя, будь у него выбор, он точно знает, которой.

Глава 14

Славка вышел в поля. Ровные рядочки пшеничных всходов радуют глаз. Пусть плуги ему и не понравились, нравится результат. А что за постройка на краю этого участка? Размером с собачью будку, но обнесена круговой верандочкой. Нет, терраской, потому что не остеклена. Даже, скорее, это навес, стенок тоже не сделано, даже барьерчика. Вроде бы нет у них здесь детишек, чтобы по размеру подходили к этой постройке. А для кукольного домика она великовата. Тамара еще в феврале произвела на свет пацана, ох и тарарам тогда женщины устроили! А в апреле родила Вера. Девчонку. Так оба младенца еще даже не ползают. Опа! Волчок! Поилка, миска, и что-то там еще шевелится в глубине.

– Не подходи ближе, у нее там щенки, – приближается парень из Мишкиных рядовых, несет горшочек на веревочной ручке. – Меня еще терпит, когда подходит время покормить и подлить водицы. А на остальных рычит и норовит куснуть.

– Привет, Коля. А для чего животину отселили в такую даль? Одичает ведь.

– Или одичает, или приведет свой выводок к кухне кормиться. Главное – сейчас отпугивает любителей свежих побегов от наших насаждений. Кстати, ты овсы видел? Пойдем, покажу.

– Овсы? – удивляется Славка.

– А разве неправильно? Я где-то слышал, так говорили.

– Раз слышал, значит, овсы, – соглашается Славка. – Покажешь?

– Конечно, сейчас, выдам сторожу довольствие и пойдем.

– А подсолнухи тоже взошли?

– Конечно, потом туда пойду. – Коля показывает такой знакомый окучник Веры, что несет в руках, – пропалывать пора.

* * *

Сорок островитян сидят перед ним кружком. Вернее, сорок три, если быть точным.

– Здравствуйте, я Слава.

Недружный ответ растянулся на полминуты. Разные люди. Не грязнули и не неряхи, хотя и обносились. Оптимизма на лицах не видно.

– Вторая зима здесь может оказаться очень тяжелой. Запасы провизии подходят к концу, охота приносит немного, рыба выручает, но не радует. Приелась. Поэтому, как я понял, у вашего сообщества возникло желание объединиться с нашим.

– Вот, кто хочет, тот пусть и объединяется. Желающие работать – проживут, особенно, если голова на плечах имеется. – Ага, есть несогласные. Несколько мужчин и женщин держатся группой. Похоже, у Аркадьевича образовалась оппозиция, и его «предложение» о слиянии команд – какой-то политический ход.

Ситуация и раньше выглядела не здорово, а тут просто стала откровенно нездоровой.

– Конечно. У нас – та же история. И нужны нам, конечно, работники. Излагаю весь список. Два места в глиняном карьере.

Молчание. Славка продолжает.

– Стряпуха требуется в Вишневке, еще нужен садовник или несколько садовников.

Молчание.

– Кажется, я не вовремя зашел. – Юноша поднимается на ноги. – Не буду занимать ваше время. До свидания.

Семен Аркадьевич догоняет его через несколько секунд.

– Всеслав Ильич! Я бы хотел. Садовником.

Хм, знает ли этот кадр хоть что-то об уходе за деревьями, неизвестно. Если спросить, скажет, что он лучший ученик Мичурина, настолько ему нужно срочно отсюда сдымить. Похоже, он тут пообещал, что приедут соседи, и сразу все станет хорошо. Или рассчитывал на отделение моторизованных стрелков в полной боевой готовности, которых электорат примет за опору новой власти. И его власти тоже, поскольку они вроде как действуют согласованно.

– Лодка у пристани. Приходите, как соберетесь, дождусь. – Сцена прощания подчиненных со своим руководителем Славку не волнует.

На берегу закинул в воду сеточку с грузиками по углам. И на третий раз принес невод бершика. Высек искорку, раздул трут, запалил костер и водрузил на нем горшок с водой. Чует его сердце, не скоро попрощается Аркадьевич со своим электоратом. Успеет он тем временем перекусить. А кто это в кустах?

– Выходи или уходи, а то пырну. – Славка уже начеку.

Двое. Мальчик и мальчик.

– Мы бы землекопами в карьер пошли, если можно, только с нами еще мама. – Парням на глаз двенадцать и десять.

– Собирайтесь, дождусь.

– Да мы уже собрались. – Из-за прибрежной заросли выходит женщина. Не молодая, не старая, с узлом в руке. – Просто не ожидали, что малолетние землекопы вас устроят.

Вот как. Он, выходит, злодей, использующий труд малолетних. Да, злодей. Славка сделал еще два заброса, и на этот раз вытащил судачка. Пока чистил рыбу, в горшке забулькало. Запустил в кипящую воду добычу, она быстро сварится. Посолил, повернулся к «гостям».

– Для землекопов они слишком худосочные. Откормим сперва, а до тех пор поработают разведчиками. – Он ожидал от матери реакции, но не такой. Она уже тащит упирающихся чад подальше от страшного дяди. – Постойте, я ведь на всех варю. Перекусите со мной, потом уйдете.

Из горшка уже пахнет, а на недавно объевшихся жаркого эти люди совершенно непохожи. Устроились кружком, похлебали юшки, поели рыбки.

– Вы пошутили, и я пошутил, извините. – Славке неудобно, что испугал мать этих мальчиков.

– Знаете, если они научатся так же легко, как вы, наполнять котелок, пожалуй, можно и в разведчики, – улыбается женщина.

– И вы научитесь, – «успокаивает» ее юноша. – В этом мире нельзя быть добычей, вернее, можно, но недолго. Добытчики чувствуют себя лучше. И сыновьям вашим будет нескучно. Есть место юнги на изыскательском судне, на Ранчо требуется быстроногий ковбой, чтобы пасти телят. Но туда лучше направить старшего, а то младший может не удержать в руках автомата, когда будет отстреливаться от волков.

Назад Дальше