— Теперь осторожно сходи вниз, — приказал Боннет. Палуба накренилась.
Внешнее давление росло: 3400 фунтов… 3420… 3440… Рэмси обнаружил, что не может оторвать глаз от циферблата.
3500… 3520… 3540…
— Поглощение С02 в норме, — сообщил Боннет. — У кого-нибудь появились неприятные ощущения?
— Я чувствую, что тупею, — сказал Гарсия.
— Держись!
— Будьте готовы к кислородной интоксикации, — предупредил Спарроу.
Стрелка манометра двигалась дальше: 3600… 3620…
— Выровнять спуск, — приказал Боннет.
Гарсия выполнил.
— Как далеко до дна?
Рэмси через силу оторвался от манометра и глянул на прибор.
— Пятьдесят футов.
— Спускаемся.
Палуба снова накренилась.
Теперь уже все уставились на большой экран.
— Есть! — воскликнул Гарсия.
Это походило на то, как будто они погрузились в зеленый туман. Прожекторы высветили длинный лист бурой водоросли. Подводные заросли были рассечены по диагонали каменной грядой. И никаких признаков морских обитателей.
Гарсия выровнял носовые рули, и «Рэм» осторожно опустился на грунт, всклубив водоросли.
— Отключить двигатели, — скомандовал Боннет.
Рука Гарсии уже лежала на выключателе. Моторы смолкли.
Рэмси прошептал:
— Мы на глубине 8460 футов.
— Новый мировой рекорд, — сказал Гарсия.
Спарроу сделал шаг к главному пульту.
— Благодарю тебя, Господи, — сказал он.
— Это я принял это решение. Я — самый обычный трус. Но ничего в жизни не приходило ко мне так легко.
— Кто-нибудь ощущает болезненные последствия повышения давления? — спросил капитан.
— Я все еще чувствую тупость, — ответил Гарсия.
— Кто-нибудь еще?
Рэмси отрицательно покачал головой, изучая показания локатора.
— Поглощение — 0,214,— отметил Боннет. — С02 выделяется гораздо быстрее, чем мы успеваем поглощать.
Рэмси воскликнул:
— Великий Боже на небесах!
— А где еще ты надеялся его обнаружить? — спросил его Гарсия.
— Здесь есть холодное течение. Прямо над нашей головой.
— Господь распростер свой покров над нами, — сказал Спарроу.
— Стая проходит над нами по направлению на юг, — сообщил Рэмси. — В восьми тысячах ярдов.
— И никаких признаков, что нас вынюхали? — спросил Боннет.
— Нет.
— Они и не собираются искать нас там, где не надеются нас найти, — сказал Гарсия. Он улыбнулся. — И в этом нет ничего странного. Я сам в это не совсем верю.
— Я не слышу их за этим холодным течением, — объявил Рэмси.
— И кэп, и Бог — дружбаны, — внезапно заявил Гарсия. — Очень близкие кореша. Они каждый раз держатся друг за друга. — Он покачнулся.
Рэмси схватил Гарсию за руку и поглядел на показания его «вампира».
— Поглощение С02 в норме. Что бы это могло…
— Люди по-разному реагируют на кислород, — объяснил Боннет.
— Ре-бяата? Чего это с ва-ами?
Голова Гарсии болталась из стороны в сторону. Он глядел на всех невидящими, хоть и широко открытыми глазами.
— Успокойся, Джо, — сказал Спарроу.
— Успокоиться? — покосился тот на Спарроу. — Я тебя знаю, шкип. Ты вновь пришедший царь Давид. И я услышал тебя. — Он вяло опустил голову и поднял правую руку: — «В тесноте моей я призвал Господа, и к Богу моему воззвал, и он услышал из чертога своего голос мой, и вопль мой дошел до слуха Его».[11]
— Все в порядке, Джо. Давай лучше пойдем и ляжем. — Спарроу взял Гарсию под локоть и повел к двери.
— Отвали, — сопротивлялся тот. Он стряхнул руку Спарроу, пошатнулся, но устоял, затем повернулся и нарочно уставился на Рэмси. — Я все про тебя знаю, мистер Долговязый Джон Рэмси! Ты суешь свой длиннющий нос в мои дела! Думаешь, чего-то вынюхаешь? А ни фига ты не знаешь! Ни фига!
— А может хватит, мистер Гарсия! — В голосе Спарроу звенели металлические нотки.
— Из-звините, капитан. — Гарсия повернул к двери. — Пош-шли. Я ус-стал.
Спарроу внимательно поглядел на Рэмси, затем повернулся и вывел Гарсию за дверь.
В помещении центрального поста стояла тишина, временами прерываемая лишь тихим урчанием какого-нибудь механизма. Потом Боннет сказал:
— Долговязый Джон? Как вы могли получить подобное прозвище?
Рэмси уставился на свои приборы. «Проклятое прозвище! Так значит, Гарсия знает о моем прошлом — истинном прошлом».
Боннет сказал:
— Я спросил…
Рэмси повернулся к нему.
— Да, я тебя слышал. Так меня окрестил один снабженец. Он говорил, что я пиратствую почище настоящего Долговязого Джона Сильвера.
— Пиратствуешь? Каким образом?
— Протащил кое-какое лишнее оборудование. Самогонный аппарат.
Боннет ухмыльнулся.
— Только не пойму, как это осталось у Джо в голове. Видно, он ревнует к тем, кто оказался лучше его.
А Рэмси напряженно размышлял: «Гарсия все выболтает капитану. Как пить дать».
— Тебе не кажется, что здесь слишком жарко? — спросил Боннет.
Рэмси поглядел на бисеринки пота, выступившие на лице Боннета, потом глянул на приборы «вампира». Температура крови нормальная. Затем поглядел на индикатор термодатчика у себя на пульте и сказал:
— Температура снаружи — 71°.
— У меня чешется кожа, — признался Боннет.
Усилием воли Рэмси подавил желание и самому почесать руку.
— Я тоже заметил похожее.
Боннет поглядел на раскрытый пульт контроля атмосферы, обследовал показания циферблатов.
— Впуск ангидразы в два раза выше нормы: двадцать кубиков на кубический метр.
— И мы совершенно не знаем, как это отразится на нас, — сказал Рэмси.
— Все должно быть нормально, — возразил Боннет. — Мы пользуемся углеродной ангидразой уже сорок лет.
Рэмси поглядел на показания локатора.
— Что-нибудь слышно?
Рэмси отрицательно покачал головой.
— Интересная эта штука — ангидраза. Мы на длительное время подвергали шимпанзе давлению в четыреста фунтов на квадратный дюйм, прибавляя ее в воздух. Некоторые обезьяны выжили. Некоторые — нет. Кое-кто из шибко умных парней думает, что знает, почему так случилось.
— Ну и?
— Считается, что ангидраза воздействует на ретикулярную область центральной нервной системы, которую называют «метаболическим регулятором». Он удерживает от быстрого окисления при повышенном поступлении кислорода. Эти парни считают, что «регулятор» иногда не срабатывает, и тогда организм идет вразнос, как при возбуждении обратной связи, что приводит к смерти.
— Почему?
— А вот этого они не знают. Может, потому, что «метаболический регулятор» просто устает?
— И какова вероятность того, что кто-то из нас тоже пойдет вразнос?
Рэмси быстро глянул на него, а потом вернулся к локационным приборам.
— Это был глупый вопрос, Лес.
Боннет покраснел. У него даже челюсть слегка отвисла.
— Хочешь, чтобы я тебя успокаивал? Я знаю лишь то, что мы пока еще живы, хотя немного и… Сигнал! — Он нажал на кнопку компьютера на пульте, чтобы расшифровать данные. — В пятистах ярдах. Идут с юго-запада.
— А Господь все еще держит свой покров над нами?
В его голосе Рэмси уловил неожиданную нотку цинизма, которого никогда до сих пор не замечал. Он поглядел на индикатор термодатчика.
— Холодный слой проходит над нами периодически. Сейчас его нет. Мне кажется, эта подводная гора для Арктического течения действует как барьер. Но, скорее всего, здесь много различных факторов. — Он снова поглядел на экран локатора. — «Восточные» снова прочесывают весь район.
— А что, были сомнения, что они не станут этого делать?
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе следует узнать кое-что про нашего капитана, — сказал Боннет. — Джо не шутил. Только вот не совсем умеет…
Внезапно «Рэм» дернулся и накренился влево на пару градусов.
Рэмси схватился за релинг возле пульта.
— Что это…
— Наша баржа, — ответил Боннет. — Течение дергает ее.
— Я и чувствовал, что когда мы спускались, она нас подтолкнула, — признался Рэмси. — Но амортизаторы…
Подлодка накренилась еще на градус влево.
— Теперь надо молиться, чтобы баржа не потащила нас вниз по склону. Лишних пятисот футов мы не выдержим.
— С чего ты взял? — спросил Рэмси, всматриваясь в приборы.
— Я чувствую, что гора у нас под ногами вся в тумане.
Рэмси оторвался от пульта.
— Что ты сказал?
— Я чувствую у себя в мозгах сплошной туман, — говорил Боннет. Он перегнулся через релинг. — Туман скатывается с горы. И я ненавижу туман. — Он с трудом выпрямился. — Мысли путаются. Вступай во владение, мистер Рэмси. Я же… Я… — Он уселся на пол, хватаясь одной рукой за ограждение.
Рэмси вспомнил, что ему уже приходилось иметь дело с подобным случаем. Он в последний раз глянул на свой пульт, повернулся и силой заставил себя на спеша пройти к Боннету. Он склонился над ним, проверил его «вампир». Поглощение углекислого газа составляло 0,228, что было выше нормы. Он взял Боннета за запястье, посчитал пульс, а затем подрегулировал выпускной клапан генератора ангидразы.
— Что с Лесом?
В тыльных дверях центрального поста стоял Спарроу и глядел на приборы главного пульта. Когда Рэмси повернулся, он переступил порожек.
— Только не двигайтесь резко, — предупредил его Рэмси.
— Что… — Спарроу запнулся.
Рэмси склонился над Боннетом, вновь проверил его «вампир». Пока никаких изменений. Прошло слишком мало времени. Он сказал:
— Я как раз формулировал теорию Рэмси, почему некоторые шимпанзе умерли, а другие — нет.
Спарроу сделал несколько шагов и наклонился над Боннетом.
— Какие еще шимпанзе?
— Подопытные. При давлении около 400 фунтов я запускал максимальную дозу ангидразы. Мне не хотелось бы давить на вас, действительно, организм возбуждается, нервы не выдерживают…
— Про шимпанзе я знаю, — сказал Спарроу. — Вы думаете… — Он поежился.
— Это похоже на расстройство функций коры головного мозга, — объяснял Рэмси. — Но что еще, кроме эмоционального возбуждения, даже потрясения, может заставить быть физически активным?
Спарроу кивнул, соглашаясь.
Рэмси увидел, что поглощение С02 вернулось в норму. Он стал массировать левую руку Боннета.
— Лес, с тобой все в порядке. Ты только расслабься. Кризис уже прошел. Все уже нормально… Все нормально…
Боннет непонимающе потряс головой.
— Мы выдержали очень сильное нервное потрясение, — продолжал объяснять Рэмси. — Наши тела здесь, внизу, находятся в очень неустойчивом равновесии.
Спарроу постоял возле них, потом подошел к пульту локатора.
— Я дал Джо успокоительное. Он плакал, бредил. Может, я… — Он замолк.
Боннет открыл глаза.
— Не шевелись, — приказал ему Рэмси. — Лес, ты меня слышишь?
Тот кивнул.
— Не будет ничего страшного, если ты расслабишься.
— Вы не можете приказать ему расслабиться, он не послушается, — заметил Спарроу.
Рэмси схватил голову первого офицера пальцами, нащупал нервный узел сзади на шее и стал его массировать.
— Тебе уже лучше.
Боннет смочил губы языком.
— …порядке. Возвращайся… на пульт.
— Дыши неглубоко и медленно.
Рэмси не уходил.
Боннет сглотнул и проговорил с трудом, насколько ему позволял непослушный язык:
— Это как обморок… Сейчас… уже лучше.
Рэмси повернулся к Спарроу.
— Вот теперь с ним все будет в порядке.
Тот поглядел сверху вниз на Боннета.
— Посиди так, Лес, пока не почувствуешь, что сможешь подняться. — Он обратился к Рэмси. — Я тут поглядел в наши телекамеры. Течение развернуло нашу баржу на сорок пять градусов к нашей оси. Если мы подтянем буксирный трос, можно будет ее выправить, но при резком рывке он может оборваться.
— Лучше оставить все, как есть.
— Как близко к краю подводной горы мы находимся? Камеры этого не показывают.
— Ярдов семьдесят пять. Понятно, для баржи. При посадке мы немного перекосили.
Спарроу поглядел на локаторный пульт.
— Прерывистый сигнал на самом пороге слышимости.
— Это холодное течение овевает нас будто опахалом, — объяснил Рэмси.
Спарроу походил вокруг пультов, затем обратил внимание на Рэмси, причем глядел на него, как на еще один прибор.
— Так чем же занимался «Долговязый Джон»? Джо не смог объяснить толком.
Рэмси повторил ему то, о чем уже рассказывал Боннету.
— А принесут подобные пристрастия пользу «Рэму»?
— Только не в этой операции, капитан.
Спарроу поглядел вверх на ряд контрольных индикаторов реакторного отсека.
— Так может в следующей.
От своего места отозвался Боннет.
— Да, мы еще выйдем в путь. Если только не сломаемся, как несчастный Хепп.
— Этого мы не хотим, — ответил ему Спарроу.
Боннет с трудом встал на ноги.
— Рад, что Господь обещает нам это.
Спарроу испытующе глянул на него и сказал:
— Беру командование на себя, Лес. Этого требуют обстоятельства. А лишняя доза облучения мне уже не так грозит.
— Конечно, капитан. — В голосе Боннета чувствовалось облегчение.
— Сейчас я схожу и посмотрю, как там Джо. Джонни я оставляю на пульте локатора. Все ясно?
— Все ясно, капитан.
Спарроу медленно повернул свое худощавое тело и вышел.
— Он будто автомат, — сказал Рэмси, адресуя эти слова пустому месту, где только что стоял Спарроу.
— Он находится под еще большим давлением, чем наша подлодка. — Боннет тяжело вздохнул. — Следи лучше за локаторами.
Рэмси нахмурился и вновь вернулся к своим приборам и кнопкам.
Меж ними повисло молчание. Первым его нарушил Боннет:
— Спасибо, Джонни. Возможно, ты спас мне жизнь.
Рэмси вздрогнул, но не сказал ни слова.
— Я слышал, о чем ты говорил капитану. Похоже, ты прав. Думаю, что ты спас жизнь всем нам.
— Ну да, чтобы вы торчали здесь, нагоняя тоску, — ответил Рэмси.
— Ты бы, конечно, предпочел трех фигуристых блондиночек. Если подумать, то я с тобой согласен.
— Еще сигнал! — крикнул Рэмси. — Шесть лодок в шахматном порядке. Идут из юго-восточного квадранта.
— Они все ищут там, где никого быть не может, — сказал Боннет. — Не могу ставить им эту в вину. Я сам до сих пор не верю, что нахожусь здесь. — Он вновь глянул на показатель давления.
—; Сейчас нет специальной необходимости торчать здесь вдвоем. — Сказал Рэмси.
— Но капитан приказывал оставаться по двое.
— Глупый приказ.
— Спокойней, дружище, — предупредил Боннет. — Нельзя бороться с Уставом Военно-Морского Флота и нельзя бороться с Богом. — Он поежился. — А когда двое в одной команде…
— Что заставляет тебя верить в эту чушь? — спросил Рэмси.
Боннет ответил холодно:
— Я шучу, парень. Это одно. А что скажешь ты — другое. — Он покачал головой. — Я сорок раз ходил с Сувви Спарроу. Так что не надо говорить мне про чушь. Я знаю то, что сам видел.
«И ты знаешь, что хочешь верить», — подумал Рэмси.
Его внимание привлек тихий плеск: конденсация на трубах. «Рэм» внезапно осознал холодную пустоту вокруг себя, вписался в нее.
«Мы не сможем выполнить нашу задачу, — думал Рэмси. — Тысячи врагов готовы встать на нашем пути. Это безумие — посылать нас. Шаг отчаяния».
Лампочки термомонитора на пульте замигали и стали гаснуть.
«Над нами Господен холодный покров! Наверное, лучше всего поверить в это. Наши жизни направляются имеющимся знанием. Мы едим плод с древа познания и учимся лишь тому, чтобы бояться».
«Рэм» слегка дернулся, когда течение потянуло баржу. Палуба накренилась.
— Если мы всколотили ил, плюхаясь на дно, враги могут заметить это на поверхности, — сказал Боннет. Здесь полно их летунов — берег совсем близко.
— А как они заметят это в тумане? — спросил Рэмси. Он чувствовал удивительную ясность духа.
— Наверху туман? Откуда ты знаешь?
— Шкип договорился с Господом Богом.
— Ты думаешь, это шутки? — Боннет поглядел на Рэмси. — Не так?
Тот включил и настраивал компьютер локационного пульта.
— Человек живет вместе со своей лодкой — становится ее частью, — сказал он, слова звучали возвышенно. Рэмси чувствовал потребность говорить. Он будто вышел из своего тела и со стороны следил за его действиями. — А эта подлодка верит в Бога! — закончил он.
Стрелка автоматического таймера сделала круг… еще один… и еще. Менялись вахты, а «Рэм» все еще вжимался в ил подводной горы.
Одиннадцать дней и тридцать две минуты с момента отплытия.
Спарроу стоял возле командного пульта рядом с Рэмси, деля с ним вторую половину вахты. Чувство неустанного давления на корпус стало уже привычным.
— Сколько времени прошло, как ты последний раз слышал сигнал той стаи? — спросил Спарроу.
— Уже больше шести часов.
— Как с баржей?
Рэмси поглядел на ряд индикаторов, затем на мониторы боковых телекамер.
— Лежит справа от нас. Угол отклонения от нашей оси — 30 градусов. Тросы свободны.
Спарроу проверил контроллеры и включил двигатели. Чувство предвкушения движения пробежало по всему корпусу подводного судна. Рэмси и сам почувствовал этот трепет всем своим телом, начиная от ног, упирающихся в палубу.
— Поехали брать эту чертову нефть, — сказал Спарроу. Он нажал на клавишу включения движителя. — Только надо стряхнуть с себя грязь. Джонни, сбрось четыре незаряженные торпеды. Это немного повысит нашу плавучесть.
— А как быть с баржей? Давление не позволит ей всплыть с такой глубины.
— Мы подымем ее рывком. Попусти трос, чтобы было достаточно места для разгона.
Рэмси нажал на черный рычаг, и четыре торпеды упали на дно.
«Рэм» начал всплывать. Спарроу добавил мощности двигателям. Подлодка рванула вверх, буксирный трос разматывался за нею.
— Стопори трос! — приказал капитан.
Рэмси включил магнитные тормоза тросового барабана. Подлодка почти остановилась. Двигатели напрягались изо всех сил. Они очень медленно продвигались вперед.