— Люся!
— Что, опять не то говорю? Ну, давай выть вместе. Ты об своем, я об своем. Твой мужик помер, мой все равно что помер.
— Ушел? Опять?
От лучшей подруги постоянно уходили мужья, или кандидаты в мужья. Люська-Апельсинчик никогда не расстраивалась, тут же находила нового мужчину, и вообще пользовалась у мужиков бешеным успехом, хотя и была маленькой, пухленькой и удивительно некрасивой. Но в Люськиных голубых глазах светился такой азарт, такое лихое веселье, что противоположный пол реагировал на это не менее активно, чем на длинные, стройные ноги несомненных красавиц. Вот и сейчас подруга махнула рукой:
— А… Добра-то! Ну, что, успокоилась?
— Как Петька? — Люба имела в виду ее сына.
Один аборт Люська все-таки опоздала сделать. И слава богу! Как она тогда сокрушалась! Ведь была совсем юной. Зато теперь у нее замечательный сын.
Услышав вопрос, Люська скривилась:
— Рыжий? У дедов. Опять в школе напакостничал, оболтус! Отправила погостить на недельку. Надо же кому-то тебя с ложечки кормить?
— Ему же в школу оттуда ездить далеко! И кто его будет возить? Твои родители?
— Ничего, не развалятся. Жизнь — она, знаешь, движение. А то сидят, сериалы целыми днями смотрят. Я им такой сериал подкинула! Сыночка своего дорогого. Что ни день, то новая серия. То учительнице доску парафином натрет, чтобы мел не писал, то взрыв прямо на уроке устроит. Экспе… экспери… ментатор. Во! Химичка ему запретила на уроки приходить. Орала, как будто ее режут: «Только не в моей школе!». Ничего, рассосется. Это тебе не беременность.
Люба поморщилась: на зло, что ли? Все о детях, да о детях. Но кроме Апельсинчика у нее никого не было, и Люба тихо попросила:
— Люсенька, раз у тебя время есть, помоги мне.
— Ну?
— Надо срочно продать квартиру Олега.
— Да зачем еще?
— Я не буду там жить. Надо ее продать и положить деньги в банк. Под проценты. Я плохо себя чувствую и не знаю, когда смогу теперь работать. А жить на что-то надо. У меня же практически нет никаких сбережений.
— Понимаю. А магазин?
— Я не буду этим заниматься.
— Понятно. За аренду, значит, платить не будешь, с налоговой разбираться не будешь. Нервная работа, а тебе это ни к чему. Ладно, я туда съезжу, поговорю. Разберемся.
В палату заглянула санитарка:
— Петрова? Сызнова к тебе.
— Кто это еще? Я никого не жду.
Люська томно подмигнула:
— Му-у-жчина.
— Какой еще…
А это и в самом деле был мужчина. Среднего роста, средней комплекции, в белом халате, наброшенном на толстый свитер, в темно-синих джинсах. Можно даже сказать, что симпатичный, потому как подруга Люська вскочила и по-боевому расправила плечи, выставив вперед пышную грудь.
— Здрасьте!
— Гражданка Петрова? Любовь Александровна? — спросил мужчина, обращаясь к лежащей на кровати женщине. На Люську он и не взглянул.
— Вы кто? — прошептала Люба.
— Из милиции. Оперуполномоченный капитан Самохвалов.
Он достал удостоверение, которое Люська тут же выхватила из его рук и стала рассматривать с нескрываемым интересом. Самохвалов в это время таращился на ее желтые волосы и оранжевую кофточку. Потом спросил:
— Э-э-э… А вы, собственно, кто?
— Дед Пихто! Лучшая подруга, нянька, сиделка, шеф-повар и прочее и прочее. В общем, мы с ней — одно лицо!
Самохвалов объединил взглядом лица подруг, одно обескровленное, другое в боевой раскраске, и с сомнением покачал головой:
— Мне надо побеседовать с гражданкой Петровой. Наедине.
— Беседуйте, — подруга вернула удостоверение, ливнем обрушив на капитана Самохвалова сияние голубых глаз. Потом сладко спросила: — А пистолет у тебя есть, капитан?
— Что вы себе э-э-э…
— Обожаю мужчин с оружием! — воскликнула Люська и выпорхнула в коридор, зацепив-таки капитана плечиком.
Тот побагровел.
— Не обращайте на нее внимания, — тихо сказала Люба. — Она хорошая.
— Да уж! — с чувством откликнулся капитан.
Потом он присел на теплый еще стул и уже согласно заранее написанному сценарию спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Плохо.
— Понимаю. Сочувствую, — он негромко кашлянул.
— Что вам от меня надо?
— Рассказать ничего не хотите?
— Вы его нашли?
— Кого?
— Ромео.
— Вы знаете, кто убил вашего мужа? — насторожился Самохвалов. — Ромео — это что, имя? Кличка?
— Псевдоним.
— Что значит псевдоним?
— Ник. В Интернете. Он писал мне письма. Про любовь.
— Ну и что?
— Я с ним общалась. По «аське». И Олег… -Люба сглотнула. — Он следил за нами. Скажите, что вы его поймали.
— Да кого поймали-то?
— Водителя, который был за рулем той черной машины. Я не помню его лица.
— Сожалею, — капитан снова кашлянул. — Но…
— Я не помню его лица, — повторила она.
— Водитель скрылся с места происшествия. Мы его, конечно, ищем, но…
— А машина?
— Машина осталась.
— Это хорошая машина. Дорогая.
— Да, «БМВ».
— Разве так трудно установить, кто ее владелец?
— Не трудно. Тем более, что он тут же заявил «бэху» в розыск. Машину угнали, а когда она попала в аварию, бросили на шоссе. Сожалею, — опять сказал капитан.
— Но вы должны его поймать! Он не успокоится! Он все равно будет меня преследовать!
— У вас, кажется, сотрясение мозга? — спросил Самохвалов. — И как самочувствие?
— Вы думаете, я помешалась? Я даже в милицию хотела звонить, когда получила то последнее послание. От Ромео. С угрозой, что он сам избавит меня от мужа! Я уверена, что это он был за рулем той черной машины. Я уверена, что знаю его. Я видела его лицо! Просто не помню его. Почему-то не помню!
— Вот что, вы успокойтесь. Я в другой раз, пожалуй, зайду.
— Но вы должны как можно скорее его поймать!
— Должны, — охотно согласился капитан Самохвалов. — Хотя я с самого начала был уверен, что дело это — очередной «глухарь». А теперь еще и вы не в себе. Единственный человек, который может хоть что-то вспомнить. Ценный свидетель. Потому что когда в ваши «Жигули», стоящие на шоссе, врезался черный «БМВ», Петров Олег Анатольевич, сорока трех лет от роду, был уже мертв. Экспертиза это подтвердила.
— Как это, мертв? Он машину чинил!
— Пулевое ранение в голову. Судя по всему, стреляли из проезжающего мимо автомобиля. Раз выстрела вы не слышали, то пистолет был с глушителем. Картина, в общем-то, ясная. Вы остановились на шоссе, ваш муж открыл капот, начал устранять неисправность, в это время раздался выстрел. Убийца проехал мимо, вы, естественно, не обратили на него внимания, потому что за поднятым капотом не видели, как Олег Анатольевич упал. Скорее всего, ткнулся лицом вниз. И примерно в это же время сзади в вашу машину врезался угнанный «БМВ». Тело Петрова отбросило в сторону. Видимо, парень за рулем не заметил знак аварийной остановки. Или был пьяный. Найти его, конечно, надо. Но важнее найти того, второго. Который стрелял. Но я так думаю, что и то и другое безнадежно.
— Почему? — тихо спросила она.
— Я вот все про стрелка этого думаю, — ушел от ответа капитан Самохвалов. — Похоже на заказное убийство. Ваш муж бизнесом, кажется, занимался?
— Это был очень маленький бизнес! Небольшой магазинчик бытовой техники. Его не могли за это убить!
— А долги? Были у него долги?
— Кажется, он все, что был должен, отдал.
Самохвалов тяжело вздохнул:
— Я это выясню. И зайду в другой раз. А вы постарайтесь вспомнить, какая машина проезжала мимо после того, как вы остановились на шоссе.
— Их несколько проезжало. И все они меня не интересуют. Я не верю в ваши экспертизы. Олега обещали убить и убили. Я по-прежнему уверена, что за рулем «БМВ» был Ромео.
— Да хоть Гамлет. Простите. Угон машины и наезд тоже, конечно, дело серьезное. Вам кто-то должен компенсировать…
— Я просто хочу жить спокойно. У меня горе, мне надо это пережить. Я не хочу все время оглядываться по сторонам.
Самохвалов поднялся:
— Не спешите выписываться, Любовь Александровна. Полечитесь.
— Вы все еще думаете, что у меня паранойя, — грустно усмехнулась она. — Но он существует. Он ждет.
— До свидания, — капитан попятился к дверям.
Люська влетела в палату лишь минут через десять. Поправила прическу и облизнула губы:
— С оперуполномоченным немного поболтала. В свидетельницы набивалась, извини. Какой интересный!
— Обычный.
— Неудивительно, почему ты так поздно замуж вышла. Не тем зрением смотришь на мужиков. Обычный! Да он просто лапочка! А глаза синие! И пистолет! — восторженно взвыла Люська. — Большой, сильный.
— По-моему, он невысокого роста.
— По мне, лилипутке, любой мужик — Геракл! Ты мне его отдаешь?
— Люся! Он расследует убийство Олега!
— По-моему, он невысокого роста.
— По мне, лилипутке, любой мужик — Геракл! Ты мне его отдаешь?
— Люся! Он расследует убийство Олега!
— Тогда, чур, мое! Без ссоры, без спора. Договорились!
— Люся, я устала.
— Ладно, лежи. Я все сделаю. И с магазином, и с квартирой. Движенье — жизнь. Полетела. Пока.
— У меня никого нет, кроме тебя. — При этих словах она тоскливо посмотрела не на подругу, а в окно. В небо, синеющее поверх накрахмаленных занавесок.
— Какие твои годы!
Оранжевый апельсинчик покатился к дверям, едва не сбив вошедшую в палату соседку. Та сразу же бросилась открывать форточку.
— Духами-то разит, духами! Ну и подружка у тебя!
— Да вам-то что? — с неожиданной злостью ответила Люба. — Вам-то что?
Соседка посмотрела на нее с недоумением. Покачала головой: надо же! Любе хотелось зареветь. Весна на дворе, а жизнь… Жизнь кончена!
Ее все начало раздражать. И, главное, люди. В том числе и энергичная подруга, которую волей-неволей придется терпеть. Потому что с делами надо разобраться как можно скорее. И остаться одной, в маленьком, огороженном высокой стеной мирке. И никого туда больше не впускать. Никого.
Глава 2 ВИРТУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
1
Все устроилось месяца через полтора. Двухкомнатную квартиру мужа выставили на продажу. Риэлтор сказал: как только, так сразу. Проблема, мол, в ребенке от первого брака. Надо как-то обойти. Люба испугалась: ей не хотелось проблем с законом. Но поскольку до дележа наследства было еще далеко, никаких мер она не предприняла. Наследство дело такое — претенденты всегда найдутся.
Зато Любу ждал приятный сюрприз: незадолго до смерти Олег передал ей в собственность магазин. Каким-то образом оформил все на жену. Надо же! А ей ничего не сказал! Жаль, что с квартирой не так. Потом Люба устыдилась этих мыслей. А как же его ребенок? Он тоже имеет право. Больше, чем она, вдова.
Бизнес был ликвидирован при помощи той же пронырливой Люськи, деньги положены на счет в банке. С него перечислялась ежемесячная плата за коммунальные услуги, телефон и за пользование Интернетом. Из дома выходить Любе не хотелось. Кроме повышенной чувствительности к дневному свету и сильных головных болей, она неожиданно обнаружила у себя признаки агорафобии, боязни открытого пространства. В однокомнатной квартире, где прошло ее детство, Люба чувствовала себя более или менее сносно. Выйдя же из подъезда и не обнаружив вокруг спасительных стен, терялась и пятилась обратно. Дышать становилось трудно, возникало такое ощущение, будто на грудь положили свинцовую плиту. Она поспешно поднималась по лестнице на третий этаж, как черепаха панцирь натягивала на себя тридцать квадратных метров замкнутого пространства и захлопывала дверь. Прислонившись к ней спиной, чувствовала, как постепенно выравнивается пульс и восстанавливается дыхание. Уф. Отпустило.
Она понимала, что боится того человека, который влез в ее жизнь, словно слон в посудную лавку, передавил и переломал все, что мог, и замер в ожидании самого лакомого блюда. Зачем он это сделал? Непонятно. Но из-за него Люба боялась теперь даже выйти в магазин. Что ему мешает снова угнать машину и завершить начатое? Ведь не только Олега он хотел убить, но и ее тоже. Видел, что она сидит в машине, и не остановился. Значит, хотел. Смерти она боялась инстинктивно. Ей казалось, что это болезнь, самая тяжелая из всех, и страдания, которые она приносит, невыносимы.
— Хочу жить, — твердила она. Но это давалось с таким трудом!
Продукты приносили из магазина, по заказу, сделанному через Интернет, но все время что-то путали, портили или просто опаздывали. Она не спорила, платила деньги, потом на кухне вынимала из пакета яйца, два неизменно оказывались треснутыми, растаявшее мороженое и недозрелые помидоры.
В конце второго месяца добровольного затворничества в квартиру влетела Люська, чьи волосы теперь были выкрашены в оранжевый цвет, и плюхнула на кухонный стол огромную хозяйственную сумку, в которой что-то звякнуло:
— Еле донесла…
— Что это?
— Еда!
Люська по-хозяйски распахнула дверцу холодильника.
— Фу-у! Чем это так отвратительно пахнет? Плесенью, что ли? Нет, это уж точно не еда! Где взяла? Неужели в магазине? И сама выбирала?
— Заказала. Я не могу из дома выйти. Боюсь.
— Дура! — тряхнула оранжевыми кудрями подруга. — А деньги кончатся?
— Пойду и сниму со счета. Вместе с тобой. Не откажешься?
— И кого ты боишься, если тебе охрана нужна?
— Вы мне все равно не верите.
— Кто это мы? — прищурилась Люська. -Лично я, верно, всерьез твои бредни не воспринимаю. Мужика твоего за деньги укокошили. Он мне с самого начала…
— Замолчи! Ну, что у тебя за привычка: лезть, куда не просят?
— Подумаешь! — Люська фыркнула, но долго дуться она не умела. Спросила сочувственно: — Не надоело тебе?
— Что?
— Такая жизнь, вот что. Ты на поганку бледную уже похожа. Как ни позвоню — все время занято. Телефон, что ли, отключаешь?
— В Интернете сижу.
— Где?
— Ты что, телевизор не смотришь?
— Смотрю. В свободное от работы и от Петьки время.
— А спрашиваешь, что такое Интернет! Да каждая собака знает.
— И я знаю. Что я, тупая? Ты мне скажи, почему я до тебя дозвониться не могу? Ты хоть мобильник включи!
— Зачем он мне? — равнодушно спросила Люба.
— Уж мобильник-то поважнее, чем Интернет!
Люба вздохнула. Это кому как. Конечно, можно выделить линию и не занимать телефон. Сейчас это не проблема: локальная сеть. Но Олег не успел, а ей уже ничего не нужно. Тем более, телефон. Люська вынула из сумки красную эмалированную кастрюлю в белый горошек, с грохотом поставила ее на плиту, подняла крышку:
— Мясо тушеное. С овощами. Морковка обжаренная, лучок, картошечка. На чистом сливочном масле.
— Спасибо. Я не хочу есть.
— А пить?
Подруга выставила на стол бутылку «мартини». Подмигнула заговорщицки лихим голубым глазом:
— Презент.
— У тебя новый мужчина, Апельсинчик?
— Новый. Из старых. Так, перекантоваться какое-то время. Ни рыба, ни мясо, просто фрукт недозрелый. Все цветет и пахнет, а с ветки не падает. В загс, говорю, не идет, сволочь.
— Тебе что, муж нужен?
— Мне нужна его зарплата. Петька без зимних ботинок, папаше зубы надо вставлять. Вставишь ему зубы — продукты с рынка таскать замучаешься. Пока кашку манную успешно кушает, а там, глядишь, колбаски захочет копченой. Короче, куда ни кинь, везде клин. А как там наш капитан?
— Не знаю.
— Неужели не "заходил?
— Я адреса своего не оставляла.
— Эх ты! Голова! Он же из милиции! Думаешь, адреса твоего не найдет? Сама бы позвонила. Как там дело об убийстве моего супруга, ах, ах, ах? Сижу, несчастная вдова, скучаю. Учить тебя надо!
— Не надо. Я не скучаю. И потом: ты же сказала, что имеешь на него виды.
— Передумала, — быстро ответила Люська. -Тебе оставлю. У меня такого добра! А ты из дома выйти боишься. Пусть уж тот, который на дом приходит, будет твой.
— Да никого мне не надо! — возмутилась Люба.
— Опять будешь принца полжизни ждать! Только еще через тридцать лет все твои женихи вымрут!
— Люся, ты можешь думать о чем-нибудь кроме мужчин?
— А зачем?
— Затем, что не в этом смысл жизни.
— Вот как? — Люська выкатила голубые глаза, потом похлопала густо накрашенными ресницами. — А зачем ты тогда замуж вышла?
— Не хочу я говорить про Олега!
— Я хочу! За что-то же его укокошили? В твоего придуманного Ромео я не верю, хочешь обижайся, подруга, хочешь, нет. Нету такой любви. Большой и чистой. Понимаешь? Нету. Кому как не мне это знать! А в то, что муженек твой кому-нибудь насолил, верю. Сволочь он был. И жадный.
— Он умер, Люся, — беспомощно прошептала она.
— Его убили. А это вещи разные. Ты вспомни, вспомни. Что он тебе купил? Ну, что? Кроме обручального кольца?
— Я и не просила.
— Настоящий мужик этого и не будет дожидаться. Чтобы просили. Когда женщина просит, она унижается. Я думаю, что твой Олег драгоценный и кредитору денежки зажал.
— Неправда. Он отдал долги.
— Ха! С каких барышей?
— Не знаю.
— Ничего ты про него не знаешь. А он молодец. Нашел себе дуреху. Он даже тебя заставил деньги зарабатывать.
— Ты тоже своих кавалеров кормишь и поишь, — огрызнулась наконец Люба.
— До поры до времени. И не стесняюсь поинтересоваться их биографией. А ты даже не знаешь, сколько у твоего мужа было детей!
— Знаю. Один. Один ребенок.
— Я бы на твоем месте встретилась с его бывшей женой.
— Никогда!
— Правильно, дело прошлое. Вот и забудь. Позвони капитану. Телефончик дать?
— Откуда у тебя?