Однажды она подслушала, как один слуга признался другому:
– Я даже испугался, встретив малышку в коридоре. Мне показалось, что время повернуло вспять, и я вижу госпожу Изабеллу, какой она была в детстве. И все же наша малышка – не Изабелла.
Его собеседник ответил убежденно:
– Конечно, нет! Все говорят, что леди Изабелла обладает чем-то, чего нет ни у кого на свете, кроме нее. И люди правы, и ты прав. Второй Изабеллы не будет никогда. Вот это неуловимое «что-то» и сделало ее самой великой королевой из всех королев, не так ли, дружище?
Слуга согласно кивнул, а потом с грустью промолвил:
– Я не забуду тот день, когда наш господин узнал о ее замужестве. Я уже подумал, что он сошел с ума – так от гнева и горя он скрежетал зубами.
– Что ж, теперь у него есть юная невеста… и все пойдет своим путем.
– Не верится, что сеньор забудет Изабеллу.
– Ты рассуждаешь, как старая дева, наслушавшаяся трубадуров.
– Но он же отказывался жениться все эти годы!
– А сейчас дал согласие. Когда он возвратится… Когда малышка подрастет и округлится…
– Когда еще это будет!
– Когда ей исполнится четырнадцать… а может, и чуть раньше. Он слишком уж заждался леди Изабеллы. Думаю, что ему уже невтерпеж…
Тут слуги разразились хохотом, и продолжения их разговора Джоанна не слышала. Но они еще долго о чем-то перешептывались, вероятно, о каких-то смешных, но таинственных, а быть может, не очень хороших, даже постыдных вещах.
Чтобы удовлетворить свое любопытство, Джоанна затевала беседы о женихе с прислуживающими ей леди.
– О, граф Хьюго! – восклицали они. – Он красивейший из мужчин. Никто не посмеет сравнить себя с ним – ни в доблести, ни в красоте! Мужественный, благородный и добрый, он заслужил всеобщее уважение… Ему всегда сопутствует победа. О, граф Хьюго! Если кому-то нужна помощь, он всегда является первым. Если где-то совершена несправедливость, он тут же рассудит. Мы, все подданные Лузиньянов, в восторге от нашего повелителя.
– Но ведь старый герцог жив?
– Он стар, а когда господин Хьюго вернется из крестового похода, отец с радостью отдаст бразды правления герцогством в руки старшего сына.
– А если он… задержится там, в Святой земле?
– Он же знает, что его с нетерпением ждет крошка невеста. Он поторопится.
– Даже если его одолеют сарацины?
Леди поморщились. Такого не могло быть.
Как было приятно Джоанне разговаривать с прислугой о всеми любимом ее будущем супруге.
Все только и повторяли:
– Когда молодой граф вернется из Святой земли, то…
Каждое утро Джоанна просыпалась с надеждой.
«Сегодня он вернется, и копыта его боевого коня простучат по опущенному подъемному мосту…»
Недели перетекали в месяцы, а Хьюго де Лузиньян все не возвращался. Мать приехала навестить дочь, но Джоанна заподозрила какую-то тайную подоплеку за этим вроде бы естественным визитом.
Изабелла выведывала у людей в замке, не было ли каких-то вестей из Святой земли.
Вестей не было.
«Мать скучает… скучает по Англии!» – подумала юная дочь, и вдруг на нее обрушилась мысль: – А может быть, Хьюго вообще не вернется?»
Ей казалось, что она уже совсем повзрослела, а его все не было.
Два года минуло со дня кончины ее отца. Она уже была девятилетней, очень смышленой девочкой. Джоанна начала понимать, что означает замужество для женщины и как несправедливо обрекать юное женское существо на долгое ожидание нареченного супруга.
Сначала она гневалась и протестовала, чем вызывала лукавые улыбки у людей в замке, а потом смирилась и стала находить удовольствие в своем образе жизни – всеми опекаемой и любимой невесты отсутствующего рыцаря. Все не так уж плохо. Ей здесь гораздо лучше, чем на родине.
Джоанна кое-что узнала о злодейских «подвигах» своего родителя, короля Джона, о его мерзких привычках, и это знание заставляло трепетать ее детскую душу. Она терялась в догадках, как ее прекрасная, ангелоподобная мать могла выйти замуж за столь мерзкое чудовище. Ведь ей самою судьбой было предназначено стать женой Бога и воссесть рядом с ним на троне.
Иногда Джоанна усаживалась на согретые солнцем каменные ступени – обычно это происходило на закате – рядом со старым человеком…
Это место было облюбовано ею уже давно, и ему оно тоже нравилось. У них нашлось что-то общее. В первый раз, когда они встретились, он заботливо укрыл ее плащом, чтобы она, не дай Бог, не простудилась.
Затем он начал ей рассказывать чудесные истории о прошлых битвах, о приключениях своей молодости и очень часто о своем сыне Хьюго.
– Ты познаешь настоящее счастье, дитя, когда увидишь его воочию.
Так продолжалось целое лето и осень, а потом вдруг старик смолк и упал, ударившись затылком о каменную ступень.
Джоанна вскочила, побежала стремглав, позвала на помощь.
Слуги отнесли старого герцога в спальню, и гонцы были посланы по всем замкам Ангулема. Весть достигла и Изабеллы.
Она прибыла так скоро, как только смогла.
Гонец помчался и в Святую землю. Но вряд ли он смог бы там быстро отыскать крестоносца Хьюго де Лузиньяна.
В отсутствие наследника старый герцог после нескольких дней напряженного и горестного ожидания испустил дух.
А Хьюго так и не появился.
Всеми овладел страх, что наследника убили сарацины и что Святая земля даже не вернет тело Хьюго для захоронения его на родине.
Джоанне исполнилось десять лет. Иногда она задумывалась: когда же наступят перемены? Если Хьюго не вернется, зачем ей оставаться здесь? Какой-нибудь другой супруг возжелает ее руки. Она уже почти влюбилась в Хьюго благодаря легендам о нем. Но все же он оставался бесплотным духом. А вдруг он не тот, кого она ждала? Вдруг ее постигнет жестокое разочарование? Для десятилетней девочки слишком много поводов для опасных размышлений предоставляло то, что творилось вокруг.
А время шло…
И наконец он явился.
В этот момент Джоанна была в саду, рвала цветы для букета, чтобы поставить его в своей спальне.
Как ей и мечталось, копыта коней простучали по деревянному мосту, но она их не слышала. Только колокола и восторженные вопли, доносящиеся из замка, заставили ее насторожиться.
Джоанна побежала в замок и очутилась в сумрачном холле прежде него.
Он вошел – бронзовый от загара, высокий, в сияющих латах, с алым крестом, начертанным на груди. Такой, каким он и должен был быть – благородным, незапятнанным и невероятно прекрасным рыцарем из легенд.
Они молча разглядывали друг друга.
Потом он прошел несколько шагов – скрипели его сапоги, чуть лязгали латы, – и он очутился совсем близко от девочки.
В его глазах Джоанна увидела недоумение.
Кто-то подсказал:
– Это леди Джоанна, милорд!
– Мне кажется, я сплю… Она так похожа…
– Вы не спите, господин. Джоанна ее дочь.
Джоанна нашла в себе силы пролепетать:
– Все говорят, что я похожа на свою матушку…
– О дьявол! – И тут же его глаза затуманились. Он, словно слепой, приложился поцелуем к ее детской ручке, потом выпрямился и, как подобает мужчине и сеньору, стал принимать поздравления с возвращением и сочувствие по поводу кончины его родителя.
Хьюго был печален, когда преклонил колени у могилы отца, долгое время провел в молчании и так же молчалив был, вернувшись к уже накрытому пиршественному столу.
«Он добрый!» – таково было первое впечатление Джоанны от встречи с женихом.
Без стальных лат он уже не выглядел столь богоподобным, но зато был более красивым и симпатичным. Девочку посадили рядом с хозяином замка, и он непрестанно подавал ей самые сочные, самые соблазнительные кусочки мяса, и она их ела, чтобы угодить ему.
Когда они прожевали первые куски угощения и запили их вином – он глотком, а она каплей, – мужчина шепнул на ухо девочке:
– Я старше тебя на много лет, но ты скоро повзрослеешь. Скажи, сколько мне ждать?
– От вас зависит, сеньор. Мне сейчас десять. Может быть, вам придется кормить меня со своего стола еще года три-четыре.
Милая, добрая улыбка засветилась на его загорелом лице.
– Я был бы готов подкармливать тебя вечно, девочка.
– Ну зачем же вечно? – заявила Джоанна.
Она любовалась его темными, давно не стриженными волосами, ниспадающими на плечи, соблазнительным изгибом его губ и ореолом святого, которое ей внезапно захотелось нарушить.
– Все зависит от вас, – повторила девочка.
– Что ж, посмотрим! – сказал Хьюго, обращаясь куда-то в пространство.
Потом он поинтересовался здоровьем ее матери.
– У нее все хорошо, милорд.
– Я узнал, что она овдовела… – Тут он вновь погрузился в долгое молчание.
Девочка не догадалась сообщить ему, что мать сейчас пребывает совсем рядом, неподалеку от Лузиньяна.
Хьюго был погружен в раздумье во время ужина, а когда стол очистили от почти нетронутых блюд, хозяин удалился со старшими слугами – обсудить, что происходило в его владениях за годы его отсутствия.
Хьюго был погружен в раздумье во время ужина, а когда стол очистили от почти нетронутых блюд, хозяин удалился со старшими слугами – обсудить, что происходило в его владениях за годы его отсутствия.
Джоанна ушла в свою спальню, легла в кровать, но сон не шел к ней.
Ведь это важнейший день в ее жизни. Она встретилась наконец со своим супругом.
Теплая, счастливая волна вдруг нахлынула на нее, согрев и тело и душу. Она уже ничего не страшилась. Наоборот, она ждала с нетерпением того дня, когда она станет графиней де Лузиньян. Он совсем не так суров и жесток, как ее отец, король Джон. Быть рядом с ним, любоваться его красивым, добрым лицом и густыми волосами, тронутыми преждевременной сединой, – разве это не счастье?
Наутро они совершили прогулку верхом. Она гордилась тем, что так хорошо знает близлежащие леса и отлично управляет лошадкой. Джоанне хотелось хоть как-то угодить ему.
Они разговаривали по-французски, потому что Джоанна уже бойко говорила на этом языке. Потом Хьюго заглянул в ее классную комнату и проверил, каковы ее успехи в арифметике.
Она сказала, что будет очень стараться освоить все науки и поскорее подрасти, чтобы стать ему истинной женой.
Хьюго мягко улыбнулся и погладил ее по головке. У нее почему-то выступили на глазах слезы.
Затем они сыграли партию в шахматы, и она его победила.
– Я вижу, что мне повезло с невестой.
– А мне – с женихом! – тут же нашлась Джоанна.
За этим обменом любезностями наблюдали все слуги.
– Счастливая пара! – таково было общее заключение.
Изабелла прискакала в замок.
– Это правда? – вскричала она у ворот. – Неужели граф возвратился?
Ей подтвердили, что так оно и есть.
– Скажите ему, что я здесь!
Но ей ответили, что граф Лузиньян охотится в лесах и что леди Джоанна сопутствует ему.
Все же Изабелла спешилась, и ее провели в холл.
У нее пылали щеки.
Изабелла искала взглядом зеркало, но не находила его. Неужели ее волосы поредели, а кожа одрябла? Она смогла родить пятерых детей, в ней кипит необузданная жизненная сила. Если Хьюго увидит ее, то сразу поймет, что она все та же прежняя Изабелла, девушка его мечты. И ее собственный ребенок, малолетняя Джоанна, не затмит его влюбленный взор.
Она верила, что он остался таким же обаятельным, как прежде, может быть, лишь утратил некую наивную восторженность… Он, конечно, познал мир и трюки, которые проделывают женщины с мужчинами. Тогда зачем ему в постели неопытная девственница, если он созрел для настоящих любовных утех?
Солидная дама, находящаяся в услужении, с робостью приблизилась к ней.
– Я хочу вас порадовать, мадам, тем, что наш хозяин просто очарован вашей милейшей дочуркой. Они почти не расстаются, и мы все счастливы видеть такое единение душ.
«Дура!» Изабелла едва удержалась, чтобы не шлепнуть седовласую даму по щеке.
– Неужели? – процедила она со змеиной ласковостью. – Граф, вероятно, проявляет обычную галантность к юной девице.
– О нет! Он ею действительно очарован и все время вспоминает, что она ваша копия.
– Оставьте меня одну! – потребовала Изабелла.
Она осталась стоять в одиночестве посреди огромного холла.
Какие мысли одолевали ее? Сначала мрачные, потом яростные. Она скинет с него тогу святоши-крестоносца, она прижмется к его телу своим гибким телом, она заставит его забыть, что обменяла его любовь на корону Англии, не принесшую ей ничего, кроме позорных услад в постели с извергом-мужем и сомнительной славы.
Они вошли в холл – он и маленькая Джон рядом с ним.
Изабелла вдруг расхохоталась, и эхо этого странного смеха, отраженного от каменных стен, вернулось к ней.
– Ты хоть помнишь меня? – спросила она.
Хьюго споткнулся – это была хорошая или плохая примета – Изабелла не помнила.
– Как же не помнить тебя? – Его голос сорвался, и она посочувствовала ему.
– Столько лет прошло… Хьюго, не так ли?
– Ты стала еще красивее…
Она торжествовала. Ее путешествие во Францию не оказалось бесполезным.
– А как тебе понравилась моя дочурка?
– Она все больше становится похожей на тебя… с каждым днем.
Изабелла властной рукой притянула дочь к себе.
– Мы так долго ждали этой встречи!
– Я бы поторопился, если б знал… – Хьюго не смог закончить фразу.
Изабелла спиной чувствовала, как пронзают ее взгляды столпившихся позади нее в холле слуг. Некоторые из них были уже достаточно стары, чтобы помнить ее еще молодой, невинной девушкой.
Хьюго тоже ощутил неловкость.
– Вероятно, вы погостите у нас некоторое время, мадам?
Она молча поклонилась в знак благодарности за приглашение.
Хьюго поспешил наверх, в свои покои, чтобы смыть с охотничьего костюма брызги грязи и переодеться, а точнее, понять, на каком свете он находится.
Джоанна также молча поднялась в свою спальню. Служанка, сопровождающая ее, прошептала:
– Граф так обрадовался встрече с королевой Изабеллой!
– Они давние друзья, – спокойно заявила девочка.
За вечерней трапезой мать сидела рядом с Хьюго, Джоанна на своем обычном месте напротив.
Мать и Лузиньян болтали без умолку. Они совсем забыли, что существует и Джоанна. Но девочка не злилась. Раз так родственники дружат между собой, то это и к лучшему.
…Хьюго уловил, что кто-то скребется в его дверь. Он догадался, что это Изабелла, и впустил ее в спальню.
– Нам есть что рассказать о себе – и мне, и тебе. Но без свидетелей.
Спальня хозяина замка – самая подходящая исповедальня, – считала Изабелла.
Он отступал все ближе к кровати, а она наступала. В конце концов они уселись рядышком в ночном облачении – как два влюбленных голубка.
Хьюго взял ее руки в свои, согрел их и произнес:
– Неужели, Изабелла, ты здесь, рядом со мною?
– Я не призрак. Можешь убедиться.
Он, будучи благороднейшим из благородных рыцарей, не стал тискать ее напрягшиеся в вожделении груди. Он поверил ей на слово.
– Значит, он…
«Он» – означало для него проклятое имя короля Джона.
– Он мертв?
– Мертв, погребен и забыт. Сколько я выстрадала от него!
– Чудовище!
– Но у меня не было выбора. Мои родители плясали от счастья, узнав, что мне наденут на голову эту злосчастную корону.
– Но ты же… ты предала меня… Я помню твою улыбку.
– Да! Когда тебя везли в цепях, на грязной телеге. Но эта моя улыбка означала, что я издеваюсь над коронованным палачом, и давала тебе надежду, что ты будешь жив и мы встретимся вновь! Как я его ненавидела – своего супруга! Моя ненависть подействовала на него больше, чем чье-либо колдовство. Но ты… – тут она помедлила, не решаясь произнести самое для него страшное, – …ты все-таки изменил мне, полюбив мою дочь.
– Я полюбил ее как твое отражение – в зеркале или в струе лесного ручья.
– Не надо красивых слов!
– Клянусь тебе, ты единственная женщина из всех женщин, кого я могу полюбить.
– Тогда поцелуй меня!
О, как она к этому готовилась! К поцелую через многие годы разлуки, к поцелую совершеннейшего из мужчин и совершеннейшей из женщин.
– …А теперь скажи… – потребовала она, отдышавшись от поцелуя, – я тебе нужна?
– Нужна… и будешь постоянно нужна, начиная с этого мгновения.
– Но чтобы слуги ничего не заподозрили…
– К черту слуг!
– Не говори так. Они правят нами, а не мы ими. Я многому научилась, будучи замужем за злодеем, когда соглядатаи толпились за моей спиной и нашептывали королю про меня Бог весть что…
– Значит, ты настаиваешь, чтобы я не верил слугам!
– Не верь никому, если хочешь сохранить свое доброе имя.
– А твое?
– Мое доброе имя? Смешно… Какая репутация у меня после многих лет брака с чудовищем, воплощением зла и разврата? Только злодейки и такой же развратницы. Мне нечего защищать и не о чем беспокоиться.
– Я защищу твою честь мечом, если кто-то посмеет злословить…
– О мой возлюбленный Хьюго! Ты не переменился… А я уж боялась, что ты стал другим. Поверь одному – я не изменяла тебе… даже в постели с этим извергом. В минуты страсти я воображала, что это ты со мною… и так были зачаты мои дети.
Он был потрясен ее признанием.
– Это правда?
– Клянусь, хотя этим вдвойне беру грех на душу. Я здесь, Хьюго, только ради тебя. Иначе я была бы неизвестно где, вернее всего, уже на том свете.
– Я обручен с твоей дочерью… – Голос Хьюго прозвучал будто бы из склепа.
– Я знаю… и знаю то, что, если ты уже не любишь меня, я накину на лицо до конца дней своих траурную вуаль и спрячусь в монастыре, скорее всего в Фонтерволте, где нашли успокоение многие мятежные души. И там иногда меж молитвами вспомню о нашем проклятом прошлом.
– Ты… и монахиня! Не могу тебя представить за монастырскими стенами.
Хьюго внезапно рассмеялся, и она вторила ему.
– Ты всегда умела меня рассмешить.
– И сейчас тоже. – Изабелла протерла глаза после слез, выступивших от приступа бурного и неожиданного смеха. – Смешнее всего то, что мы с тобой не настоящие любовники. Сколько б мы ни целовались – ты с сарацинами, а я с чудовищем Джоном, – мы все равно любили друг друга и вроде бы при этом сохраняли невинность. Ты возьмешь меня девушкой, милый Хьюго, если захочешь…