Сей несчастливый ученый муж родился в селении Апоне, неподалеку от Падуи, в 1250 году. Как и его друг Арнальдо де Вилланова, он был выдающимся врачом, занимаясь при этом астрологией и алхимией. Он много лет практиковал в Париже и сколотил огромное состояние, избавляя людей от боли и страданий, а также предсказывая будущее. Когда он попал в полосу неудач, то вернулся в свою страну, имея репутацию первостатейного мага. Все верили, что он извлек из преисподней семь злых духов и держал их запертыми в семи хрустальных вазах, а когда ему требовались их услуги, посылал в разные концы земли для исполнения его желаний. Первый дух специализировался на философии, второй на алхимии, третий на астрологии, четвертый на медицине, пятый на поэзии, шестой — на музыке, седьмой — на живописи; и всякий раз, когда Пьетро хотел получить информацию по любому из этих искусств, ему нужно было просто подойти к соответствующей хрустальной вазе и высвободить нужного духа. Таким образом он немедленно узнавал все секреты мастерства и мог, если бы захотел, превзойти Гомера в поэзии, Апеллеса в живописи или самого Пифагора в философии. Про него говорили, что хотя он и умеет делать золото из меди, но почти не пользуется этой своей способностью, а постоянно добывает деньги другим, менее похвальным способом. Всякий раз, когда он платил золотом, он бормотал известное ему одному заклинание, и на следующее утро золото возвращалось к нему целым и невредимым. Торговец, которому он его отдавал, мог запирать его в сейф и приставлять к последнему вооруженную охрану, но заколдованный металл возвращался к своему прежнему владельцу. Даже если бы он был зарыт в землю или брошен в море, следующая утренняя заря застала бы его в карманах Пьетро. В результате, мало кому нравилось что-либо продавать такому человеку, особенно за золото. Некоторые наиболее смелые торговцы думали, что его колдовская сила не распространяется на серебро, но, когда они провели соответствующий эксперимент, поняли, что ошибались. Засовы не смогли удержать серебро; иногда оно становилось невидимым в их собственных руках и уносилось по воздуху в кошель волшебника. Пьетро, как и следовало ожидать, приобрел скверную репутацию и, позволив себе некоторые высказывания о религии, в корне противоречащие ортодоксальным, предстал перед судом инквизиции по обвинению в ереси и колдовстве. Он твердо отстаивал свою невиновность даже на дыбе, где его подвергали невыносимым пыткам. Пьетро д'Апоне умер в тюрьме до завершения суда, но затем был признан виновным. Было приказано выкопать и публично сжечь его останки. Кроме того, на улицах Падуи были сожжены его изображения.
Раймунд Луллий (Raymond Lulli)
В то время, как Арнальдо де Вилланова и Пьетро д'Апоне жили во Франции и Италии, один адепт, более знаменитый, нежели тот и другой, появился в Испании. Это был Раймунд Луллий, имя которого принадлежит к алхимической элите. В отличие от многих его предшественников он не претендовал на лавры астролога или некроманта, но, выбрав Гебера как пример для подражания, тщательно изучал природу и химический состав металлов безотносительно к заклинаниям, колдовству или всевозможным нелепым обрядам. Однако постигать искусство алхимии он начал, будучи уже немолодым человеком. Его юношеские и зрелые годы прошли довольно необычно, да и вся его жизнь была воплощением романтики.
Он родился в 1235 году в известном семействе на Майорке. Когда этот остров в 1230 г. был отвоеван у сарацинов Иаковом I, королем Арагона[96], отец Раймунда, который был родом из Каталонии[97], поселился на нем и получил от короля важный пост. Раймунд рано женился и, будучи любителем наслаждений, покинул опостылевший ему уединенный остров и перебрался с женой в Испанию. Ему был пожалован пост гранд-сенешаля[98] при дворе короля Иакова, и несколько лет он вел беспутную жизнь. Неверный своей жене, он сменил множество красавиц, пока его сердце наконец не пленила очаровательная, но холодная Амбросия де Кастелло. Эта дама, как и ее обожатель, состояла в браке, но в отличие от него хранила супружескую верность и с презрением отвергала его домогательства. Раймунд был настолько влюблен, что отпор только распалил его страсть: он проводил ночи под ее окнами, писал страстные стихи с восхвалениями в ее адрес, забросил свои дела и стал посмешищем всех придворных. Однажды, наблюдая за ней через решетчатую ограду дома, он случайно, когда ветер откинул в сторону ее шейный платок, увидел под платьем грудь. В порыве вдохновения он сочинил несколько нежных строф и послал их даме. Прекрасная Амбросия никогда прежде не удостаивала его письма ответом, но на это она ответила. Она писала, что никогда не сможет ответить ему взаимностью, что негоже благоразумному человеку сосредоточивать свои помыслы, как это сделал он, на чем-то ином, кроме Господа, и умоляла его посвятить себя религии и обуздать недостойную страсть, которой он позволил себя снедать. Она тем не менее выразила готовность показать ему, если он того пожелает, открытую грудь, что так его пленила. Раймунд был восхищен. Он думал, что вторая часть этого послания едва ли согласуется с первой, и что Амбросия, несмотря на данный ею хороший совет, в конце концов смягчилась и сделает его настолько счастливым, насколько он того захочет. Он следовал за ней повсюду, упрашивая ее выполнить свое обещание, но Амбросия была холодна и со слезами на глазах заклинала его больше ей не докучать и говорила, что не может принадлежать ему и что это было бы невозможно даже в случае ее развода. «Что же тогда означает ваше письмо?»— спросил в отчаянии влюбленный. «Сейчас увидите!» — ответила Амбросия, которая тут же опустила лиф платья и представила на обозрение объятого ужасом воздыхателя большую раковую опухоль, поразившую обе груди. Она, видя его шоковое состояние, протянула ему руку и еще раз попросила вести богоугодную жизнь и стремиться к создателю, а не к грешному земному существу. Луллий ушел домой другим человеком. На следующий день он оставил свой высокий пост при дворе, разошелся с женой и попрощался с детьми, предварительно разделив между ними половину своего немалого состояния. Другую половину он поделил между бедняками. Затем он бросился к подножию распятия и посвятил себя служению Всевышнему, поклявшись потратить остаток своих дней на обращение мусульман в христианство и искупить таким образом свои грехи. В своих снах он видел Иисуса Христа, говорившего ему: «Раймунд! Раймунд! Следуй за мной!» Видение повторилось трижды, и Раймунд был убежден, что это является прямым указанием небес. Уладив свои дела, он отправился в паломничество к усыпальнице св. Иакова из Компостелло, а впоследствии прожил десять лет в безлюдном месте среди гор Аранды. Там он выучил арабский язык, чтобы подготовиться к своей миссии обращения магометан. Он также изучил разные науки по трудам ученых мужей Востока и впервые познакомился с сочинениями Гебера, которым было суждено оказать очень сильное влияние на его последующую жизнь.
Успешно выдержав это испытание, он в возрасте тридцати девяти лет сменил уединение на более активную жизнь. На остатки от своего состояния, сохраненные за время затворничества, он основал частную школу с преподаванием арабского языка, что было одобрено Папой Римским, похвалившим его рвение и набожность. В это время он едва избежал смерти от руки юноши-араба, которого он взял к себе в услужение. Раймунд, охваченный приступом фанатизма, молил бога сделать его мучеником в его святом деле. Молитву нечаянно услышал слуга, который, будучи столь же фанатичным, как и его хозяин, решил удовлетворить желание последнего и одновременно наказать его за проклятия, которыми тот непрестанно разражался а адрес Магомета и всех, кто в него верит. Для этого он однажды бросился с ножом на сидящего за столом хозяина, но проснувшийся в том инстинкт самосохранения пересилил стремление к мученичеству: Раймунд вступил в схватку со своим противником и победил его. Он не унизился до убийства, а сдал юношу городским властям, посадившим нападавшего в тюрьму, где впоследствии его нашли мертвым.
После этого злоключения Раймунд отправился в Париж, где прожил некоторое время и свел знакомство с Арнальдо де Виллановой. От последнего он, вероятно, заразился желанием найти философский камень, так как с этого времени стал уделять все меньше внимания религии, и все больше изучению алхимии. Однако он не отказался от главной цели своей жизни обращения магометан в христианство и проследовал в Рим, чтобы лично встретиться с Папой Иоанном XXI и выяснить, что можно для этого предпринять. Папа на словах одобрил его затею, но не предоставил ему никаких помощников для осуществления задуманного предприятия. Поэтому Раймунд в одиночестве отправился в Тунис, где был радушно встречен многими арабскими философами, до которых дошла его слава как алхимика. Если бы он занимался в этой стране алхимией, с ним не случилось бы ничего дурного, но он начал проклинать Магомета и навлек на себя большие неприятности. Когда Раймунд проповедовал христианские доктрины на большом базаре в городе Тунис, его арестовали и бросили в тюрьму. Вскоре после этого он предстал перед судом и был приговорен к смертной казни. Некоторые его друзья-философы ходатайствовали за него, и он был помилован при условии, что немедленно покинет Африку и больше никогда в нее не вернется. Если же его здесь обнаружат, то независимо от цели его пребывания и срока давности вынесенный ему вначале приговор будет приведен в исполнение. Когда жизни Раймунда стала угрожать реальная опасность, он понял, что совсем не хочет быть мучеником, с радостью принял поставленные условия и покинул Тунис, намереваясь проследовать в Рим. Потом его планы изменились, и он обосновался в Милане, где какое-то время весьма успешно занимался алхимией и, по утверждению некоторых, астрологией.
После этого злоключения Раймунд отправился в Париж, где прожил некоторое время и свел знакомство с Арнальдо де Виллановой. От последнего он, вероятно, заразился желанием найти философский камень, так как с этого времени стал уделять все меньше внимания религии, и все больше изучению алхимии. Однако он не отказался от главной цели своей жизни обращения магометан в христианство и проследовал в Рим, чтобы лично встретиться с Папой Иоанном XXI и выяснить, что можно для этого предпринять. Папа на словах одобрил его затею, но не предоставил ему никаких помощников для осуществления задуманного предприятия. Поэтому Раймунд в одиночестве отправился в Тунис, где был радушно встречен многими арабскими философами, до которых дошла его слава как алхимика. Если бы он занимался в этой стране алхимией, с ним не случилось бы ничего дурного, но он начал проклинать Магомета и навлек на себя большие неприятности. Когда Раймунд проповедовал христианские доктрины на большом базаре в городе Тунис, его арестовали и бросили в тюрьму. Вскоре после этого он предстал перед судом и был приговорен к смертной казни. Некоторые его друзья-философы ходатайствовали за него, и он был помилован при условии, что немедленно покинет Африку и больше никогда в нее не вернется. Если же его здесь обнаружат, то независимо от цели его пребывания и срока давности вынесенный ему вначале приговор будет приведен в исполнение. Когда жизни Раймунда стала угрожать реальная опасность, он понял, что совсем не хочет быть мучеником, с радостью принял поставленные условия и покинул Тунис, намереваясь проследовать в Рим. Потом его планы изменились, и он обосновался в Милане, где какое-то время весьма успешно занимался алхимией и, по утверждению некоторых, астрологией.
Большинство писателей, веривших в таинства алхимии и рассказывавших о жизни Раймунда Луллия, утверждают, что во время пребывания в Милане он получал письма от английского короля Эдуарда, в которых тот приглашал ученого поселиться в его владениях. Они добавляют, что Луллий с удовольствием принял приглашение и поселился в выделенных ему апартаментах в Лондонском Тауэре, где очищал золото в больших количествах, руководил чеканкой золотых монет и сделал золото из железа, ртути, свинца и сплава олова со свинцом на общую сумму в шесть миллионов фунтов стерлингов. Авторы «Всеобщей биографии», люди исключительно авторитетные, отрицают, что Раймунд когда-либо был в Англии, и пишут, что во всех этих историях о его удивительных алхимических способностях его путают с другим Раймундом, иудеем из Таррагоны. Ноде в своей «Защите» пишет, что Раймунд Луллий принес королю Эдуарду шесть миллионов для ведения войны против турок и прочих неверных, но он не превращал неблагородные металлы в золото, а посоветовал Эдуарду, как далее добавляет автор, ввести налог на шерсть, что и принесло нужную сумму. Чтобы доказать, что Раймунд посещал Англию, его поклонники цитируют один из приписываемых ему трудов, «De Transmutatione Animoe Metallorum», в котором он ясно пишет, что был в Англии при посредничестве короля[99]. Авторы-герметисты расходятся во мнениях, был ли это Эдуард I или же Эдуард II, но, датируя его путешествие 1312 г., они тем самым указывают на Эдуарда П. Эдмонд Дикенсон в своем труде «Сущность философских воззрений» пишет, что Раймунд работал в Вестминстерском аббатстве, где много лет спустя после его отъезда в келье, которую он занимал, было найдено огромное количество золотой пыли, принесшее зодчим немалый доход. В биографическом очерке о Джоне Кремере, аббате Вестминстерском, написанном Ленгле, говорится, что Раймунд прибыл в Англию благодаря его содействию. Кремер сам тридцать лет занимался тщетными поисками философского камня, когда он случайно познакомился с Раймундом в Италии и попытался убедить его открыть великий секрет. Раймунд сказал ему, что он должен найти его сам, как это сделали до него все великие алхимики. Вернувшись в Англию, Кремер восторженно рассказал королю Эдуарду об удивительных способностях философа, и тому было тотчас отправлено пригласительное письмо. Роберт Константин в книге «Nomenclator Scriptorum Medicorum», изданной в 1515 г., пишет, как после длительных изысканий он обнаружил, что Раймунд Луллий какое-то время жил в Лондоне и действительно делал в Тауэре золото посредством философского камня, что он видел золотые монеты его чеканки, все еще называемые в Англии ноблями Раймунда, или розноблями. Луллий сам похвалялся своим златоделанием: в своем известном труде «Testamentum»[100] он утверждает, что суммарная масса золота, полученного им из ртути, свинца и сплава олова со свинцом, составляет не менее пятидесяти тысяч фунтов[101]. Представляется весьма вероятным, что английский король, верящий в необычайные способности алхимика, пригласил его в Англию, дабы испытать их на практике, и что тот занимался аффинажем золота и чеканкой монеты. Кемден[102], которого нельзя назвать легковерным в подобных вопросах, с доверием относится к истории о чеканке ноблей и пишет, что нет ничего удивительного в том, что человек, известный как знаток металлов, был занят на такой работе. Раймунд в то время был старым человеком семидесяти шести лет и в какой-то степени страдал старческим слабоумием. Ему хотелось верить, что он открыл великий секрет, и он скорее поддерживал соответствующий слух, нежели опровергал его. Он пробыл в Англии недолго и вернулся в Рим для осуществления проектов, более близких его сердцу, чем ремесло алхимика. Он предлагал их нескольким сменившим друг друга Папам, но почти безуспешно. Первый представлял собой план введения обязательного преподавания восточных языков во всех монастырях Европы, второй — объединения всех существующих боевых порядков в один с целью повышения эффективности боевых действий против сарацинов, а третий запрещения верховным понтификом изучения в школах трудов Аверроэса[103] как более симпатизирующего магометанству, нежели христианству. Папа принял старого ученого без особой сердечности, и после примерно двухлетнего пребывания в Риме тот снова отправился в Африку, одинокий и беззащитный, проповедовать Евангелие. Он высадился в Боне в 1314 г. и настолько рассердил магометан проклятиями в адрес их пророка, что они побили его камнями и оставили умирать на берегу моря. Несколько часов спустя его нашла группа генуэзских купцов, которые перенесли его на борт своего корабля и поплыли к Майорке. Несчастный проповедник все еще дышал, но не мог членораздельно говорить. В этом состоянии он медленно умирал несколько дней и испустил дух, когда на горизонте показались его родные берега. Его тело с большой помпой перенесли в церковь св. Эулалии в г. Пальма, где в его честь были устроены общественные похороны. Впоследствии говорили, что на его могиле творились чудеса.
Так закончилась карьера Раймунда Луллия, одного из наиболее выдающихся людей своего времени, и, если не принимать во внимание его хвастовство шестью миллионами золотом, он менее других алхимиков заслуживает прозвище шарлатана. Он написал очень много трудов около пятисот томов по грамматике, риторике, этике, теологии, политике, гражданскому и каноническому праву, физике, метафизике, астрономии, медицине и химии.
Роджер Бэкон (Roger Bacon)
В плен алхимического заблуждения однажды попал ум, еще более великий, чем Раймунд Луллий. Роджер Бэкон твердо верил в философский камень и потратил много времени на его поиски. Его пример укрепил веру всех ученых мужей того времени в целесообразность этих поисков и добавил им уверенности в своих силах. Он родился в Илчестере, что в графстве Сомерсет, в 1214 году. Некоторое время он учился в Оксфордском, а затем в Парижском университете, где получил степень доктора богословия. Вернувшись в Англию в 1240 г., он стал монахом ордена св. Франциска[104]. Он был, пожалуй, самым образованным человеком своего времени; его знания были настолько полнее знаний его современников, что те неизбежно предполагали, что им он обязан дьяволу. Вольтер дал этому уместное определение: «De l'or encroute de toutes les ordures de son siecle»[105], но суеверие, окутывавшее его могучий интеллект, могло лишь затуманить, но не затмить яркость его гения. Очевидно, только ему среди всех пытливых умов того времени были известны свойства вогнутых и выпуклых линз. Он также изобрел волшебный фонарь[106], эту прелестную игрушку современности, принесшую ему репутацию, отравлявшую его существование. Имя этого великого человека нельзя не включить в историю алхимии, хотя в отличие от многих других, о ком мы будем говорить, для него она всегда была вторичной по отношению к иным занятиям. Наполнявшая его разум любовь к универсальному знанию не позволяла пренебречь одной из отраслей науки, об абсурдности которой ни он, ни остальной мир знать тогда не могли. Потерянное на нее время он с лихвой компенсировал своими познаниями в области физики и знакомством с астрономией. Телескоп, зажигательные стекла и черный порох этих сделанных им открытий вполне достаточно, чтобы о нем помнили в самом отдаленном будущем безотносительно к одному-единственному недомыслию, являющемуся диагнозом эпохи, в которой он жил, и обстоятельств, которые его окружали. Его трактат «Замечательная способность искусства и природы к получению философского камня» был переведен на французский язык Жераром де Торме и издан в Лионе в 1557 г. Его «Зеркало алхимии» было также издано на французском языке в том же году ив 1612 г. в Париже, с дополнениями из трудов Раймунда Луллия. Полный список всех опубликованных трактатов на эту тему можно найти у Ленгле дю Френуа.