Хозяин смотрел на своего пленного через огромное стеклянное окно в стене. У него не было ни капли жалости к человеку, лежавшему перед ним. Да, Де Круа очень крут, но вот, что значит сила – где сейчас хоть след от его значимости? Жизнь миллиардера в эту секунду целиком в руках Хозяина Корпорации.
Все-таки, жизнь странная штука. Герман Ростиславович поежился, не дай Бог самому когда-нибудь оказаться на его месте. Когда ворочаешь миллионами, играешься человеческими судьбами, понимаешь, что рано или поздно и на тебя может найтись своя сила. Хозяин прекрасно понимал это, но не мог отказать себе в удовольствии рисковать и жить с тем размахом, к которому уже привык.
Хозяин направился к выходу из лаборатории. Перед вылетом на семинар предстояло еще разобраться с Ренковым. Сев на заднее сиденье в свой майбах, Герман расслабился и окунулся в размышления. Странная судьба у этого Де Круа. Он всегда был в центре внимания и вот теперь, он, Герман, знает, как все закончится. Его всегда приветствовал французский народ, даже русские его полюбили, сколько хорошего о нем писали. Робин гуд нашего времени, сам обиженный правительством и обстоятельствами. И под конец, только правительство поймет, что его гражданина подставили, а простой народ никогда не простит бывшему герою начало Третьей мировой.
Хозяин хмыкнул. Ему нравилось быть в роли Бога, вершить человеческие судьбы, оставлять след в истории. Наверное, как-то так себя когда-то чувствовал Наполеон, Петр первый и, да, Гитлер. Эта персона Герману особенно импонировала.
Если остальные были полководцами, стратегами, то этот был, светилом, можно сказать, психологических наук. Как прекрасно он умел зомбировать народ. Ему поклонилась не одна страна. Да, кто-то его называл чудовищем, но его ум слишком широко мыслил, поэтому массе его никогда не понять. Зато как хорошо понимали Гитлера те, кто рано или поздно поднимался над толпой. Все и всегда начинается с малого. Сначала ты захватываешь управление, а потом ты понимаешь, что только от тебя и твоих решений зависит судьба всего предприятия. А с этими баранами по-другому нельзя. Вот сейчас Ренков, к примеру, не смог справиться, и, он, Герман, просто вынужден от него избавиться. Иначе – если он помилует подчиненного, полиция рано или поздно сможет через этого глупца найти и его самого. Да и “вес” в деловых кругах наращивается только так.
Прибыв в офис, Хозяин Корпорации обнаружил, что Ренков его уже ждал. Глупая секретарша доложила вместе с этим, что Герману придется лететь на семинар в общем частном самолете, потому, что его собственные самолеты на данный момент проверяет полиция. Чертов Ренков, ведь прилетел на одном из них! Герман был предельно недоволен, лететь с другими людьми в одном салоне – ниже его достоинства.
– Но, Герман Ростиславович, я достала список пассажиров. Вот, – протянула секретарша ему лист бумаги, – двое нефтяников, министр сельского хозяйства одного из регионов и супруга банкира со спутником. Все исключительно достойные люди, проблем не должно быть, – он смерил недовольным взглядом подчиненную, “достойные люди”. Глупая девка просто не понимала, что несла.
Взяв протянутый лист, он подал знак ожидавшему в холле Ренкову и вошел в свой огромный кабинет.
– Вызывали? – робко спросил политик, едва дыша.
– Да, Степан Федорович, присаживайтесь.
Ренков пухлой рукой вытер пот со лба и, подойдя к бесконечному столу, аккуратно присел на краешек одного из стульев возле него.
– Я полагаю, вы не в курсе, что в данный момент, благодаря вашим художествам, арестованы все мои самолеты?
– Н-н-нет… – в ошеломлении пробормотал Ренков.
– Конечно, откуда ж вам. Кто-то активно копает под меня. С одной стороны, моим людям удалось замять происшествие в аэропорту, но, вдруг, появляется некий Борис Лебедев, задействует ФСБ и меня тут же обыскивают. Не потрудитесь ли объяснить, как этот человек остался в живых? Кажется, у вас было четкое задание. Почему вы его не выполнили?
– Н-н-но я же уже сообщал, что им каким-то образом удалось снять взрывчатку. А, значит, и Лебедев спасся.
– Степан Федорович, – неодобрительно покачал головой Хозяин, – я должен был вам на счет всего указания передавать? Вам не кажется, что не оставлять свидетелей – это первая заповедь в нашем деле?
– Д-д-да, – беззвучно согласился Ренков.
– И кто теперь все это будет разбирать? Лебедев неизвестно где, однако, это ему не мешает вставлять мне палки в колеса.
– П-п-простите меня, Герман Ростиславович.
Хозяину наскучила эта сцена. Ренков все больше и больше вызывал в нем желание убить. Нет, надо его отослать подальше, но убивать сейчас, пожалуй, не стоит. Если Лебедев со своими ищейками подберется к Герману слишком близко – Ренков тогда сможет стать козырной картой или, еще одним козлом отпущения. Хозяин бросит им его, как кость голодным псам.
Отдав четкий приказ практически получившему инсульт от переживаний Ренкову, Хозяин выгнал его из своего кабинета. Впору уже сделать здесь место плача, для особо отличившихся.
Герман, наконец, взял чашку кофе, что уже десять минут стоял на его столе. Сделал глоток и поморщился, напиток совсем остыл. Мужчина вернул чашку на место и его взгляд упал на список пассажиров, что передала ему секретарша. Ну ка, кто же там полетит?
Не знаю, этого тоже не знаю, и этого, и… Анна де Круа и со спутником.
Интересно… Не та ли это самая Анна, что приходится супругой Де Круа? Занятно, что ей понадобилось на этом семинаре? И как вовремя…
Герман провел рукой по подбородку. А не охотится ли эта самая Анна за ним? Может быть, Лебедев подослал ее? Нет, не может быть. Если бы Лебедев мог узнать, кто стоит за похищением Де Круа… Тем более, если бы знал, он бы не посылал драгоценную жену банкира прямо в руки к противнику. Да и не поехала бы она, насколько Хозяин знал, эти двое уже давно развелись, и со скандалом. Банкир активно ходил налево, даже не скрываясь от вездесущих журналистов. Скорее всего, совпадение. Но проверить на всякий случай все же надо.
Герман достал из внутреннего кармана пиджака свой мобильный и набрал номер.
Глава 24
Амори проспал завтрак. У бедолаги ужасно болела голова. Журналист не любил летать, поэтому “хватил лишнего” в небе. У стюардессы не осталось ничего достойного в баре, только водка. Водка! Отвратительно, хуже он себя еще никогда не чувствовал.
Лефебвр вскочил с кровати и побежал в туалет, его вырвало в очередной раз. Умывшись и вытерев бледное лицо, молодой мужчина вернулся в постель.
Сколько сейчас время? О боже, он не мог даже дотянуться до тумбочки. Как болит голова! Что-то все время стучит! Замерев на секунду, он понял, что стучит не у него в голове, а звук раздается из коридора.
–Мерд! – вслух выругался француз, надо встать и открыть, это, скорее всего, приехал переводчик.
Пора начинать работать, а он совсем ничего не может.
– О боже, – в который раз повторил Амори, этот стук убивал его.
Кое как поднявшись с постели, он побрел в коридор. Помещение кружилось, пол уходил из под ног, но Лефебвр стоически выполнил миссию и открыл дверь. На пороге стояла миниатюрная девушка. Если подумать, Амори и сам не был высокого роста, но это создание его переплюнуло. Русые волосы у мадемуазель были заплетены в знаменитую русскую косу, а веснушчатый и совсем непривлекательный нос украшали огромные уродливые очки.
– Бонжур, месье Лефебвр! – поздоровалась она так бойко, что его голова зазвенела.
– Проходите, проходите, только молча, – прошептал журналист и поспешил вернуться обратно в постель.
– Месье, что с вами? Вам плохо? Вызвать врача? – затараторила переводчица.
– Нет, – простонал труженик пера и бумаги, – это просто водка.
– О, месье впервые пил водку? – хихикнула барышня. – Если вы немного подождете, я смогу помочь вам.
Через двадцать минут в номере француза появился человек в белом халате. Он сделал иностранцу укол и поставил капельницу. Спустя два часа Лефебвр снова очнулся. Голова странным образом перестала болеть. И совсем не тошнило. Журналист оглянулся по сторонам – ни капельницы, ни человека в халате не было. В дальнем углу комнаты тихо сидела его спасительница. Выпрямив спину и сложив маленькие ручки на коленках, она с беспокойством смотрела на него.
– Вы еще здесь, – только и произнес пострадавший.
– О, конечно, месье. Мне оплатили ваше полное сопровождение, и днем и ночью, если понадобиться. Нам в бюро пришел запрос с пояснением, что вы готовите какой-то очень важный материал для крупного французского издания, поэтому возможны незапланированные поездки в любое время суток. Для меня сняли номер в этой же гостинице, чтобы я всегда была у вас под рукой, – отрапортовала девушка.
Амори поморщился. Вот таких заучек-зануд он не любил больше всего. Он был уверен, что сопровождение дополнится обязательными экскурсиями и разговорами о достопримечательностях.
– Как вас зовут? – выдавил из себя журналист, поднимаясь с кровати.
– Мария, – потупила глаза девушка, увидев клиента в пижаме.
– Мария, меня, как вы уже знаете, зовут Амори Лефебвр. То, что вы увидели сегодня – случайность. Со мной никогда такого не бывает. Всему виной ваша проклятая русская водка, которую нам подавали в самолете. Обычно я пью только вино, но на этот раз водка была единственным алкоголем на борту. Я не мог знать о последствиях. Теперь, если вы подождете, я приму душ и буду готов примерно через полчаса.
Она молча смотрела на него по-собачьи доверчивым взглядом.
– Если вы подождете меня в холле гостиницы, я буду бесконечно благодарен, – нетерпеливо пояснил он.
Только после этого его гостья, наконец, поднялась и неторопливо покинула помещение. – О боже, эти русские сведут меня с ума! – простонал журналист и направился в ванную комнату.
Амори всегда очень серьезно относился к своей внешности. Как француз и как истинный парижанин, он тщательно подбирал каждый предмет своего ежедневного туалета, в том числе крема и лосьоны. У него был комбинированный тип кожи, за которым требовалось тщательно ухаживать, иначе тут же высыпали красные, отвратительные прыщи и вид у него становился, как у ученика колледжа.
Волосы – это отдельная песня. Большинство его романов началось именно с комплиментов о его роскошной шевелюре. Когда у Лефебвра появлялась свободная минутка, он устраивал розовые вечера, что означало, что он в некоторой степени превращался в девочку и проводил с собой процедуры, обычно свойственные женскому полу.
Ру был не таким педантом, он часто ворчал на Амори за всю эту возню с его внешностью. По его мнению, это отнимало слишком много времени, которое они могли провести вместе. Вот и сейчас у Амори ушел почти целый час. Но, учитывая обстоятельства, предшествовавшие этому, это еще цветочки.
Напомаженный и снова идеальный, журналист, наконец, покинул свой номер и направился к лифту. В редакции как-то умудрились узнать, что мадам Де Круа тоже сейчас находится в Москве, именно в этой гостинице “Четыре сезона”. Конечно, она поселилась в королевском люксе, а ему забронировали самый дешевый номер, какой только было возможно здесь снять, и то, это уже была роскошь для их редакции. Говорят, Париж дорогой. Но он не идет ни в какое сравнение с ценами Москвы для иностранцев. Было бы здорово, столкнуться с ее любовником, с которым она когда-то изменила самому Де Круа!
Спустившись в холл, Лефебвр глазами поискал свою помощницу – пора отправляться работать, материал сам собой не напишется. Мерд! Где же она?!
Журналист застыл как вкопанный – в другом конце бескрайнего холла, выполненного в мраморе, он увидел две фигуры. Высокий мужчина крепкого телосложения с потрясающими голубыми глазами сопровождал закутанную в шапку и шарф Анну де Круа!
О, да! Этот русский красавец впечатлил романтичного журналиста. Не только рост и стать, такой здоровый зверь с внешностью голливудского громилы. Когда мужчина передвигался, создавалось впечатление, что для этого он вообще не задействует силу, как будто, если бы он захотел, то в один прыжок перескочил весь зал и убил бы двухметрового медведя одним мощным ударом.
Амори стало жарко в области паха, он почувствовал, что невероятно возбудился и тут же поспешил прикрыться сумкой с ноутбуком, которую нес в руке. Невероятно, вот о чем шептались его дружки в баре, когда он сообщил, что направляется в Москву. Россия – опасная страна, но, боже мой, какую неземную красоту она способна породить. Лефебвр понял, что его нерушимую любовь к Гаю де Круа неожиданно пошатнули.
Журналист пожирал глазами эту парочку. Девушка была явно недовольна сопровождением, но этот неизвестный красавец увивался вокруг нее. Открыл дверь, пропустил вперед, а сейчас попытался поцеловать в щеку. О… Как у него горят глаза, когда он приближается к ней. Это обожание невозможно не заметить. Ну что же они все находят в этой Анне?! Что в ней такого? Чем она притягивает всех этих красавцев, эти греческих богов во плоти?
Амори даже представить себе не мог, как могло бы быть хорошо с этим потрясающим зверем в постели. Ммм… Целовать его гладкое, обнаженное тело. Ощущать его горячее, словно лава, дыхание на своей коже. Да… Если Анна и изменила Гаю, то точно именно с ним. Как можно устоять перед таким вкусным десертом?
Прямо на глазах у журналиста, парочка рассталась. Мужчина остался стоять, провожая возлюбленную восторженным взглядом, а Анна же быстро скрылась в лифте и умчалась к себе в королевский люкс.
– Месье, вы не меня ищете, – раздался знакомый писклявый голос.
– О, Маша, вы очень кстати. Идемте, – скомандовал Лефебвр и решительно направился к застывшему и такому покинутому красавцу.
Журналист приблизился к нему и вежливо, коротко поклонился. Мужчина удивленно посмотрел на него.
– Маша, переводите, – потребовал Амори у переводчицы и быстро заговорил, – месье, позвольте представиться, Амори Лефебвр, журналист газеты “Парижанин”, прибыл в Москву со специальным заданием.
Мария старательно все перевела и замолчала, незнакомец же все так же в недоумении смотрел на них.
– Спросите, как его зовут, – подтолкнул француз свою помощницу.
– Он говорит, что не уверен, что вам стоит это знать.
– Скажите ему, что я очень хочу поговорить с ним и предлагаю перейти в соседний зал и выпить по чашке кофе. Скажите, он не пожалеет, если примет мое предложение.
– Он согласен, – перевела ответ русского Маша.
Они устроились в уютных креслах у камина. Маша позаботилась, и официант достаточно быстро принес кофе, а также блюдо с макаронсами.
– Скажите, давно ли вы знакомы с мадам Де Круа? – продолжил начатый разговор, настойчивый журналист.
– Месье спрашивает, с какой стати он должен делиться с вами этой информацией. Месье, Лефебвр, я думаю, он хочет что-то получить взамен.
– Скажите ему, что он получит очень многое. Газета “Парижанин” является самой рейтинговой во Франции, более того, российские СМИ следят за тем, что пишем мы. Я предполагаю, теперь переводите дословно, Маша. Я предполагаю, я даже уверен, что сын мадам Де Круа – это его сын. А мадам не хочет это признавать и не дает им обоим видится. Так вот, мы, если он поделится фактами, мы опубликуем этот материал и общественность заступится за него и за его права! Будет большой, грандиозный скандал. Мадам Де Круа не сможет этому противостоять и, наконец, расскажет правду маленькому Алену. Это его шанс.
Закончив свою тираду, Амори внимательно всматривался в лицо красавца, сидящего напротив. Мужчина откинулся на спинку кресла. Его сказочные голубые глаза разглядывали чашку с кофе. Молчание длилось мучительно долго. С каждой следующей секундой надежда Лефебвра просто испарялась.
– Хорошо, я расскажу вам кто я и какое отношение имею к Анне де Круа. Но я хочу, чтобы вы записали все так, как я скажу, – Мария перевела каждое его слово.
– Да, да, конечно, я слушаю, – закивал головой Амори, он боялся спугнуть удачу, лишним произнесенным словом.
– Зовут меня, Мирослав Ягудин. Шесть лет назад я познакомился с Аней Пушкиной. У нас были чувства и мы встречались. Потом появился Гай де Круа. Так сложилось, что Аня выбрала его. Но я сам не уверен, что ребенок… Мальчик, Ален, что он не мой сын. В любом случае, я очень хочу его увидеть и я собираюсь в ближайшие дни сделать предложение Анне де Круа. Надеюсь, что она не откажет мне и сразу после свадьбы я усыновлю Алена.
Сказав это, мужчина поднялся с кресла и быстро покинул помещение, оставив Амори сидеть с открытым ртом.
– Хорошо, что я успел включить диктофон, – пробормотал он, – без этой записи мне никто не поверит. Это сенса-а-а-а-ция, – вдруг начал заикаться Лефебвр.
У Амори закружилась голова. Мерд, он забыл сделать хоть одно фото с этим Ми.. Мирославом? Ничего, он хорошенько заплатит охране гостиницы, чтобы они сделали фото с камер. Этого будет достаточно, ведь у него есть драгоценная запись!
Глава 25
Я закрыла за собой дверь. Уфф, наконец-то удалось избавиться от Мирослава. Ну, не могу я “играть в любовь”, даже ради дела. Зная, что Гай неизвестно где, зная, что его жизнь сейчас в опасности, строить глазки другому? Идиотизм какой-то.
Я прошла в главный зал – надо собрать вещи и подготовиться к поездке. Принять душ и так далее. Может быть, спуститься в салон красоты? Как бы мне это не было противно, но я обещала Борису вести себя подобающе, а в среде богатых и знаменитых не поймут, если я явлюсь прямо так.