Мужчина к процессу подходил весьма ответственно, не пропуская ни одной царапины и ни одного синяка. Более того, закончив со спиной и плечами, он спустился ниже, к особенно пострадавшим ягодицам. А потом вовсе невозмутимо развёл мне ноги пошире, и…
— Ваше Величество! — не то озадаченно, не то встревоженно окликнула его я. Нет, я не то чтобы возражала: в конце концов, там я действительно пострадала сильнее всего, да и неприятными возникающие в теле ощущения я бы тоже не могла назвать, но… Как-то это всё было неожиданно.
В ответ прозвучал только тихий раздражённый совсем нечеловеческий не то рык, не то ворчание, и больше никакой реакции не последовало.
Время шло. На мои неуверенные попытки пошевелиться ответ был один — то же недовольное ворчание и прижимающая к постели тяжёлая мужская ладонь. Боль и прочие неприятные ощущения сначала отступили, потом вовсе где-то потерялись, уступив место сладкому томлению. Потом мужчина легко перевернул меня на спину, опять развёл мои ноги, устраиваясь на просторной кровати по диагонали, и вернулся к прерванному занятию.
— Руамар, что ты… — неуверенно пробормотала я — и запнулась. Вздрогнув от нахлынувших ощущений, вцепилась пальцами в простыни, судорожно вздохнула; а мужчина, как будто этого и не заметив, продолжил свои действия.
Не раз и не два за годы жизни меня посещала мысль ответить на намёки кого-нибудь из офицеров взаимностью. Было как-то обидно умирать, так и не познакомившись с этой стороной человеческого бытия. Но, с другой стороны, ложиться с кем-то в постель из любопытства было просто противно. Да и о титуле, и об обстановке никак не получалось забыть; наличие неуставных отношений в подразделении, тем более — со мной, могло привести к непредвиденным конфликтам личного характера. Это как будто был бы аванс, некое… обещание помощи, что ли? В общем, каждый раз включался разум, и мягко давал понять, что это — плохая идея. Мне бы влюбиться, но это почему-то тоже не получалось. А в последние несколько лет я окончательно махнула на всё это рукой, и приняла для себя как данность: принцессе Александре так и суждено остаться старой девой, и, выйдя на пенсию, нянчить племянников. Ну, или погибнуть раньше.
А потом вдруг возник этот мир и это соглашение, которое должны были скрепить два брака, а по факту — обмен заложниками. Соглашаясь, о своей не сложившейся личной жизни я совершенно не вспоминала. Вернее, нет; вспомнила и решила, что, значит, такова моя судьба, и нечего себя жалеть.
Вот чего я точно не ожидала, так это… подобного поведения рушца. Я изгибалась в его руках, звала его по имени, вцеплялась в его волосы и — таяла. Буквально растворялась в ощущениях, забывая обо всём и ничего не стесняясь. И когда мужчина, прекратив «лечебные процедуры», лёг на меня сверху, вжимая в простыни, с готовностью подалась навстречу. И почему-то боли не было совсем; только нарастающий жар в теле, наслаждение и пристальный взгляд жёлтых глаз, проникающий, кажется, в самую душу.
— Ваше Величество, вы меня пугаете, — пробормотала я, покосившись на мужчину. Я лежала на спине, а Руамар, лёжа на боку, нависал надо мной, подпирая ладонью голову, и разглядывал меня с задумчивостью, лёгкой усмешкой и откровенно гастрономическим интересом. Вторая его ладонь по-хозяйски возлежала на моём бедре, а наши ноги переплетались лодыжками. Левая стопа у меня начинала неметь, но шевелиться совершенно не хотелось.
— Врёшь, — отрезал он, тихо хмыкнув.
— Скорее, утрирую, — осторожно возразила я. — Вы очень странно на меня смотрите, и я опасаюсь проснуться в какой-то момент без руки или ноги.
Он, сощурившись, перевёл взгляд на моё лицо, и пару секунд явно раздумывал, стоит ли отвечать мне или нет. Потом усмехнулся эдак вальяжно и проговорил.
— Да я в очередной раз убеждаюсь, что Мурмар полный обрубок. То есть, на вашем языке скорее… идиот.
— Мурмар — это ваш младший брат, который отказался на мне жениться? — уточнила я.
— Да, — кивнул Император и, не вдаваясь в подробности, в прямом смысле слова ушёл от разговора. Вышел из спальни в гостиную, оттуда — судя по всему, в ванную, и некоторое время я слышала плеск воды. Потом послышался шорох, короткая возня, стук двери и всё стихло. Несколько секунд я раздумывала, что это было, и что же я такого сказала, что он ушёл.
А потом проснулся мозг и напомнил, кто я, где нахожусь и с кем только что разговаривала. Это я временно могу себе позволить разлёживаться, а у Императора, надо думать, на такие развлечения времени не было. Я ещё помню, сколько отцу надо было приложить усилий, чтобы выкроить вечер для общения с детьми. Учитывая, что рушец вообще не собирался жениться, ему за все эти несанкционированные траты времени придётся расплачиваться постфактум.
Вставать мне не хотелось, — я уже и не помнила, когда последний раз доводилось вдоволь подремать и понежиться в постели, — да и особо не моглось. После специфической оборотнической терапии мне, конечно, стало легче, но слабость и определённые неприятные, местами болезненные ощущения присутствовали в изобилии. Хотя и не в той убийственной концентрации, что утром. В общем, поскольку спешить мне было некуда, я решила подумать о смысле жизни в горизонтальном положении, на мягкой кровати.
В принципе, я видела три варианта собственного дальнейшего бытия. Во-первых, можно было шпионить и вести диверсионную деятельность, но это была не самая лучшая идея. От неё я отказалась ещё дома, когда прикидывала перспективы. Вычислят, потом проблем не оберёшься. Во-вторых, можно было заниматься обязанностями Императрицы, но я совершенно не представляла, каковы они у рушцев; я про наши-то была не очень в курсе. Ну, и, в-третьих, можно было заняться чем-нибудь полезным, в чём я хорошо разбиралась. А разбиралась я в инженерном деле, тактике, стратегии, в меньшей степени — в экономических вопросах и химии. Ещё обладала определёнными организаторскими способностями и знанием психологии: построить несколько сотен человек, восемьдесят процентов из которых — мужики, и добиться железной дисциплины без этого никак. Теперь оставалось придумать, как все эти умения приложить на благо новой родины. Или хотя бы себя.
Хм. Пожалуй, для начала было бы неплохо обзавестись информацией об окружающем мире. И выслушать мнение Императора на сей счёт.
— Здравствуйте, Ваше Величество, — вырвал меня из задумчивости высокий тихий женский голос. Я резко села в кровати и поморщилась; от этого движения напомнили о своём существовании мышцы и мелкие травмы в самых разных концах организма. На пороге стояла миниатюрная темноволосая молоденькая девушка, нагруженная горой каких-то свёртков. Она таращилась на меня большими удивлёнными глазами, как будто совсем не ожидала меня тут встретить.
— Здравствуйте, — кивнула я, разглядывая её со своего места. — По какому вопросу?
— Ой! — девица, смешно подпрыгнув на месте, очнулась и кинулась ко мне вместе со своим имуществом. — Извините, Ваше Величество, я ваша камеристка, меня зовут Уру, или как вам будет угодно, — она изобразила быстрый книксен. — Я должна была прийти раньше, но не осмелилась, — затрещала она. — Здесь был Повелитель, — почти шёпотом добавила, почему-то оглянувшись на дверь. — И я ждала, пока он уйдёт. Ждала-ждала, ждала-ждала, а потом задремала, — покаялась Уру, торопливо раскладывая на краю кровати свою ношу. — Я пришла помочь вам с одеждой, ну и… вот, у меня тут несколько лечебных зелий и амулет, только я в них не очень понимаю, — она смущённо протянула мне небольшую кожаную сумочку-аптечку и тяжёлый серебряный браслет. Я повертела лекарства в руках и не удержалась от усмешки; и печать артефактора, и тиснения на пломбах флаконов были хорошо знакомы и принадлежали лучшим человеческим мастерам.
— Сколько тебе лет, дитя? — со вздохом поинтересовалась я.
— Я уже взрослая, мне шестнадцать зим, — гордо сообщила она.
— И, надо думать, камеристкой ты не работала никогда?
— Да, Ваше Величество, — она опять изобразила книксен. — Но я всё умею! И с одеждой могу помочь, и за завтраком прислуживать, и если надо по поручениям каким-нибудь сбегать; я шустрая, сообразительная, и много всего знаю… Ой, давайте помогу! Вам же, наверное, вставать тяжело!
— Откуда такие выводы? — растерянно уточнила я. Даже воспротивиться не успела, когда девочка нырнула мне под бок, подпирая костлявым плечиком.
— Ну, после обряда обычно все не очень хорошо себя чувствуют, а Повелитель — он же вообще… мы даже боялись, что он вас вообще убьёт!
— Мы — это кто? Да не надо меня подпирать, я нормально себя чувствую, — опомнилась я, отодвигая Уру.
— Ну, мы с девочками, кто здесь работает, — она покорно отстранилась, на пару секунд зависла, опять пристально меня разглядывая, потом опять встрепенулась и закопалась в свои кульки. — А вы очень-очень хорошо выглядите, и даже на ногах стоите, и все царапинки уже почти зажили! А люди все так быстро восстанавливаются? У нас такие слухи про вас ходят! — доверительно поделилась она, сделав страшные глаза.
— Ну, мы с девочками, кто здесь работает, — она покорно отстранилась, на пару секунд зависла, опять пристально меня разглядывая, потом опять встрепенулась и закопалась в свои кульки. — А вы очень-очень хорошо выглядите, и даже на ногах стоите, и все царапинки уже почти зажили! А люди все так быстро восстанавливаются? У нас такие слухи про вас ходят! — доверительно поделилась она, сделав страшные глаза.
— Мне кажется, за моё здоровье следует поблагодарить Его Величество. Я, честно говоря, раньше не слышала, что ваша слюна способна заживлять раны, — хмыкнула я. На этом месте моя помощница выронила пакет и вытаращилась на меня в ужасе. — Что-то не так?
— То есть, это Повелитель? Сам?! — страшным шёпотом уточнила она.
— Кхм. Ну, не думаешь же ты, что я его заставила? — хмыкнула я. Но по глазам поняла, что это небесное создание может поверить в любой бред, и поспешила уточнить. — Шучу! Сам. А что, такого не бывает?
— Нет, ну почему, бывает, — осторожно кивнула она. — Просто что Повелитель… сам!
— Уру, что в этом необычного? — строго поинтересовалась я, пристально разглядывая девушку.
— А! Просто это очень сложно, утомляет, редко к этому прибегают, — пояснила она, снова встряхнувшись. — Ну, правда редко. Мама там котёнка может полечить, если коленку расшибёт, обычно по мелочи. А он что, вас прямо… совсем всю лечил? — поинтересовалась она, подходя мне с каким-то ворохом тряпок, и глядя большими-большими глазами, на этот раз полными восторга.
— Прямо всю, — не стала спорить я. — Что это?
— Одежда. И это он после брачного обряда?! Вас вылечил, и на своих ногах ушёл?! Всё-таки Повелитель удивительно сильный, не зря про него слухи ходили, что к его матушке сам Первопредок приходил, — поделилась сплетнями девушка и покачала головой. Я забрала из её рук тряпки лазурного цвета, развернула, разглядела…
— Уру, ты, конечно, извини, но я это не надену, — поморщилась я.
— Почему? Оно такое красивое, специально для вас сшито!
— Где мои вещи? Те, которые я с собой привезла, — не вступая в полемику, уточнила я.
— В гардеробной. Что вам принести?
— Пойдём, покажешь, где тут гардеробная. А что, после обряда обычно совсем всем плохо?
— Ну да. Кровь Первопредка — это не ключевая вода, чем зверь сильнее — тем тяжелее она потом выходит, — пояснила она. — Обычно мужчинам хуже.
Всё, я поняла, мне уже стыдно. Я неблагодарная лентяйка, а Его Величество — воплощение благородства в подлунном мире. Пойду оказывать моральную поддержку и налаживать контакты. Я про семейную жизнь знала мало, но из детства помнила: мама утверждала, что долг хорошей жены — заботиться о здоровье мужа. Даже если он против. Муж обо мне позаботился, теперь я пойду.
Правда, для начала я быстренько ополоснулась и оделась. По жаре ограничилась штанами, сапогами и рубашкой. Не знаю уж, насколько это прилично выглядит в глазах оборотней, но на мой взгляд — гораздо приличней этих летучих тряпок.
— Уру, у меня к тебе вопрос, — обратилась я к камеристке, прилаживая на боку ножны. — Где сейчас может быть Император?
— Повелитель? — переспросила она, с недоумением наблюдая за моими действиями. — Не знаю, может быть, у себя в кабинете? Ваше Величество, а почему вы так странно одеваетесь? Это такая человеческая мода? У вас такие красивые ноги! Только так не очень прилично ходить. Хотя вам, наверное, можно…
— Показывай, куда идти в кабинет Повелителя, — прервала я поток слов. — Далеко туда?
— Нет, тут рядом, вот здесь налево, только… Ваше Величество, а можно помедленнее? — жалобно попросила она. Я с тоской на неё покосилась, но скорость сбавила. Учитывая, что девочка едва доставала мне до подмышки, а шаг у меня в принципе широкий, ей приходилось почти бежать, чтобы не отставать. Пришлось в обмен на снисхождение стребовать с неё краткую экскурсию с описанием пейзажей и встречных персонажей. Пейзажи радовали глаз сдержанным великолепием, персонажи — любопытством, граничащим с шоком удивлением и откровенным отвращением. Последних я с особенным вниманием брала на заметку.
Встречались многие, почти все — кланялись. В общем, я бы удивилась, если бы меня кто-то не узнал: не те параметры. Мои метр-девяносто-два сантиметра роста, военная выправка и армейский наряд — мягко говоря, выдающаяся внешность.
Императорский кабинет действительно оказался не так чтобы далеко.
— Ваше Величество, только, можно я вас тут подожду? — смущённо попросила меня камеристка.
— Тут — это в коридоре? — озадаченно обернулась я, уже успевшая положить ладонь на кованую дверную ручку.
— Угу. Просто, Повелитель… он очень не любит, когда его отвлекают от работы. Вас-то не тронет, а я очень не хочу попадать под горячую руку, — честно призналась она.
— Ладно, что тебе посреди коридора торчать, можешь идти, обратную дорогу я найду. Как мне в случае необходимости тебя найти?
— Ой, это просто! Следом за вашими покоями, прямо первая дверка, маленькая такая, неприметная; это специальная комната для императорской камеристки. С другой стороны должен обитать камердинер Его Величества, но Повелитель не пользуется его услугами, — сообщила Уру.
— Хорошо, учту, — я кивнула и без стука вошла в приёмную.
— Его Величество занят, — подскочил на своём месте секретарь, бросаясь мне наперерез. Это был довольно молодой оборотень невысокого роста, то есть — значительно ниже меня. И смотрел он на меня, как это часто бывает с помощниками и секретарями больших начальников, с видом оскорблённой невинности и превосходством.
Я смерила секретаря взглядом, прикидывая варианты своих дальнейших действий.
С одной стороны, конечно, я не люблю навзяываться и лезть напролом. Ну, действительно, Император — должность хлопотная, ему может быть совершенно не до меня (и, скорее всего, именно так всё и обстоит). И я бы, скорее всего, развернулась и ушла, если бы не одно обстоятельство.
Вид секретаря, его поведение и его отношение. Если я сейчас уйду, я признаю право этого типа мне хамить, а за ним — и всех желающих, до кого дойдут известия об этой сцене. А он ведь действительно хамил: не поздоровался, не извинился, чуть только хватать за руки не начал.
Проигрывать первый и самый важный бой — не лучшее начало кампании.
— Шаг в сторону, — тихо процедила я, окинув парня взглядом «что за говорящее дерьмо?». Он несколько сдулся, стушевался, задёргался, но — не ушёл.
— Ваше Величество, Повелитель действительно очень занят, не велели никого пускать, — заблеял он. С этого надо было начинать, а сейчас было уже поздно.
— Шаг в сторону, — уже с угрозой, но всё так же тихо повторила я. И тон, и взгляды были давно отработаны и действовали безотказно. Даже на тех, кто лично не был со мной знаком. — Или мне тебя отодвинуть? — ласково уточнила я, поглаживая рукоять клинка.
— Ваше Величество, Повелитель меня убьёт, — проблеял оборотень, по стенке отступая к столу.
Если бы у меня был повод не доверять Императору, я бы решила, что у него там по меньшей мере любовница, и хорошо если одна.
— Возможно. А я — с гарантией и прямо сейчас, — усмехнулась я.
Всё-таки, эта их физиология и чутьё — удобная штука. Никакого упрямства, никакого недоверия. Он ведь чует, что я не постесняюсь пустить оружие в ход, и боится уже заранее. Взгляды, мимика, жесты и уверенность в себе — и реакция совершенно однозначная. Даже проще, чем с людьми; наши ещё могут упереться рогом и стоять на своём до последнего, не веря в серьёзность намерений оппонента. А так… годы армейской практики, видимо, окажутся лучшим подспорьем из возможных в выживании среди мохнатых.
Секретарь освободил дверной проём, с тоской глядя на меня. Я же вежливо постучала и, дождавшись разрешения войти, шагнула внутрь.
Император Руамар Шаар-Рулла-ан, Империя Руш, замок Варуш
Меня разбудил сладковато-гнилостный, гадкий запах боли. Не острой и терпкой, как от свежей раны, а той самой навязчивой, выматывающей, тошнотворной, когда рана воспаляется и начинается гангрена.
Моё собственное состояние этому запаху полностью отвечало. Мышцы ломило, во рту было сухо как в Жёлтых горах, да ещё совершенно пустая по ощущениям голова немилосердно трещала. По совокупности симптомов походило на тяжёлое похмелье. Теперь я точно понимал основную причину, по которой наши браки заключаются один раз и на всю жизнь: повторно проходить через такое добровольно — дураков нет. Состояние отягчалось ещё и тем, что я весьма смутно помнил, что происходило после собственно обряда. Какими-то урывками улицы, коридоры, залы замка, отдельные лица, а потом — бездонный чёрный провал, из которого по ощущениям тянуло затхлостью и запёкшейся кровью, как из старой темницы или пыточной.