— Надо нам собираться почаще, мы очень редко это делаем. — Бойл обвел взором товарищей, подложил себе добавки. — И необязательно каждый раз здесь, хотя Брэнна готовит намного вкуснее, чем я. Но мы могли бы встречаться и у Фина.
— Я не против того, чтобы приготовить еду, — отозвалась хозяйка дома. — Готовить я люблю. Кроме того, в большинстве случаев я нахожусь или здесь, или в мастерской, так что меня это отнюдь не затрудняет.
— Было бы легче, если бы мы планировали наши собрания, тогда мы бы и помочь тебе могли, — решила Айона и по примеру Бойла оглядела всех. — Итак: когда нам встретиться вновь?
Брэнна возвела глаза к небу:
— Опять Шекспир, только не совсем точно![4] Раз в неделю, не реже. Теперь это минимум. Если увидим необходимость — можно и чаще. Коннор и ты, Айона, будете в свободные дни работать со мной.
— Да сколько угодно! И в свободные дни, и по вечерам — когда скажешь.
Повисла пауза, грозящая перейти в неловкость.
— Ты тоже, Фин. — Брэнна отломила кусочек хлеба. — Когда будет возможность.
— Постараюсь освободить себе побольше времени.
— Договорились. Если мы сделаем как решили и станем действовать заодно — этого будет достаточно, — подытожил Коннор и уткнулся в тарелку.
6Ему снился мальчик. Он сидел рядом с ним у ограниченного кружком серых камней костра, отбрасывавшего на их лица дрожащие отблески пламени. Висела полная луна, белый шар, плывущий в океане звезд. Он вдыхал запах дыма и земли. И коня. Это был не Аластар — ни тот, давнишний, ни нынешний, — а крепкая кобыла, которая стоя спала, совершенно обмякшая.
На сучке над ее головой нес вахту ястреб.
И еще он слышал звуки ночи, шепотом отдающиеся во вздохах ветра.
Мальчик сидел, подобрав колени и упершись в них подбородком.
— Я спал, — сказал он.
— Я тоже. В каком мы времени — твоем или моем?
— Не знаю. Но это мой дом. И твой?
Коннор посмотрел в сторону развалин дома, перевел взгляд на надгробие Сорки.
— Время наше, а дом — ее. Ты что там видишь?
Эймон взглянул на камни.
— Наш дом, таким, каким мы его оставили в то утро, когда мама нас отослала к тетке.
— Каким вы его оставили? — переспросил Коннор.
— Ага. Мне хочется попасть туда, но дверь не открывается. Я знаю, что мамы там нет, и мы увезли все, что она велела. Но меня все равно тянет зайти, как если бы она по-прежнему ждала меня у очага.
Эймон подобрал длинную палку и пошурудил в костре, как часто делают мальчишки.
— А ты что видишь?
Сказать ему, что он видит заросшие травой развалины, значит разбить ему сердце. Развалины и могильный камень.
— Похоже, ты в своем времени, а я — в своем. И тем не менее, — Коннор протянул руку и тронул Эймона за плечо, — ты чувствуешь мою руку.
— Да, чувствую. Мы спим и одновременно бодрствуем.
— В этом месте правит магическая энергия. Сила твоей мамы и, боюсь, Кэвона. Мы с тобой его ранили, поэтому сегодня он сюда свою силу не направит. По-твоему, сколько прошло времени с нашей последней встречи?
— Три недели и пять дней. А по-твоему сколько?
— Меньше. Значит, время для нас течет по-разному. Как у вас дела, Эймон? Все в порядке? И с сестрами тоже?
— Мы поехали в Клэр, соорудили небольшой домик в лесу. — Он снова влажным взором окинул родной дом. — Применили колдовство. Руками и горбом, конечно, тоже потрудились, но мы подумали, с магией будет надежнее. И суше, — с мимолетной улыбкой добавил он. — Пока мы странствовали, Брэнног немного занималась знахарством. А теперь делает это здесь, где мы осели. Это неплохой заработок. У нас есть курица, она несет яйца, и это большое дело. А еще мы охотимся — кроме Тейган, которая отказывается выпускать стрелу в живое существо. У нее такое мягкое сердце, что она даже попытаться не может себя заставить, зато она ухаживает за несушкой и лошадьми. Мы немного зарабатывали — принимали роды, занимались целительством, готовили разные снадобья, а нам платили картошкой, репой, зерном и прочей едой. Когда получится, мы сами начнем сажать и сеять. Я знаю, как сеять и ухаживать за посевами.
— Если сумеешь, приходи ко мне, когда будет нужда. Может, я добуду вам еду, одеяла — что потребуется.
Хоть какое-то утешение для тоскующего вдали от дома парнишки, подумал Коннор.
— Спасибо за предложение, но у нас все есть, да еще Айлиш с Барданом нам монет дали. Только вот…
— Что такое? Проси смелей!
— Можно мне что-то от тебя на память? Что-нибудь небольшое, чтобы я мог взять с собой? А я тебе что-нибудь дам взамен. — Эймон протянул Коннору какой-то камень — похожую на яйцо гальку чисто-белого цвета, зажатую в ладони. — Вот какой я камень нашел, красивый, правда?
— Красивый. Даже не знаю, что у меня с собой есть. — И тут Коннор вспомнил об одной вещице и снял с шеи узкий кристалл на кожаном ремешке.
— Это синий тигровый глаз — иначе еще называется «ястребиный глаз». Мне он достался от отца.
— Я не могу это взять!
— Можешь! Мы оба — твои потомки, и отец, и я. Он будет доволен, что я тебе его подарил. — Чтобы пресечь споры, Коннор надел шнурок мальчику на шею. — Это равноценный обмен.
Эймон потрогал камень, потом стал рассматривать его при свете костра.
— Покажу сестрам. Когда я им рассказал о тебе, о том, как мы с тобой отбивались от Кэвона, то-то они удивились! Одолели вопросами. И завидовали, конечно. Они жаждут с тобой познакомиться.
— Как и я — с ними. Может, когда-нибудь и настанет такой день. А его ты не чувствуешь?
— С того дня — нет. Брэнног говорит, ему до нас теперь не добраться. Он не может выходить за собственную территорию, поэтому в Клэре ему нас не достать. Когда мы вырастем и станем сильнее, мы вернемся. Снова приедем домой.
— Я знаю, что приедете, но пока время не пришло, вам лучше пожить там, где сейчас, это безопаснее.
— А ты его чувствуешь?
— Чувствую, но не сегодня. И не здесь. А сейчас тебе надо отдохнуть, — сказал Коннор, видя, что у мальчишки слипаются глаза.
— А ты еще побудешь?
— Побуду, сколько смогу.
Эймон свернулся калачиком и укутался в свой короткий плащ.
— Музыка — слышишь ее? Ты слышишь музыку?
— Да, слышу. — Это играла Брэнна. Песню, исполненную сердечной тоски.
— Красивая… — прошептал Эймон, уже погружаясь в сон. — Грустная и красивая. Кто это играет?
— Это играет любовь.
Коннор дал мальчику уснуть и смотрел на огонь, пока не пробудился в собственной постели с первыми лучами солнца.
Раскрыв кулак, он увидел гладкий белый камень, похожий на яйцо.
Когда Брэнна спустилась на кухню к утреннему кофе, он показал ей камень. Сон с нее как рукой сняло.
— Камень вернулся с тобой.
— Мы оба были там, такие же реальные, как мы с тобой, при этом каждый — в своем времени. Я отдал ему «ястребиный глаз», который мне папа подарил, помнишь?
— Конечно, помню. Ты в детстве его носил не снимая. Он висит на раме зеркала у тебя в спальне.
— Больше не висит. И вот что интересно: вчера, когда я ложился, я его не надевал и даже в руки не брал. Но во сне я был в одежде, и камень висел у меня на шее. А теперь он на шее у Эймона.
— Каждый в своем времени, говоришь… — Брэнна прошла к двери и впустила Катла, успевшего совершить утренний моцион для естественных отправлений. — Однако вы сидели вместе, разговаривали. И его амулет проник сюда из твоего сна. Надо подумать, как нам это использовать.
Она открыла холодильник, и по тому, с какой неторопливой значительностью она вынимала масло, яйца, бекон, стало ясно, что за сегодняшний завтрак он должен заплатить максимально подробным рассказом, чтобы Брэнна могла разобраться в его загадочном сне.
— Мы слышали, как ты играла…
— Что? — резко обернулась она.
— Там, на поляне! Мы тебя слышали. Он уже почти засыпал, глаза совсем не смотрели. И тут послышалась музыка, твоя музыка. Он уснул под ее звуки. Ты ночью, случаем, не играла?
— Играла… В самом деле играла! Проснулась среди ночи в каком-то беспокойстве и немного поиграла.
— Вот мы тебя и слышали. Музыка долетела от твоей комнаты до поляны.
При этих словах, заметил Коннор, по лицу сестры скользнуло секундное замешательство.
— Ты была не в комнате! — догадался он. — Где же тогда?
Брэнна, отвернувшись, кинула на сковороду несколько ломтей бекона, сало зашипело.
— Подышать захотелось. Потянуло вдохнуть частицу ночи. Вышла на поле за домом. У меня было ощущение, что без воздуха и без музыки я просто задохнусь.
— Пора тебе наконец придумать, как наладить отношения с Фином.
— Коннор, не начинай! Пожалуйста.
— Я вас обоих люблю. Больше пока ничего не скажу. — Он топтался по кухне, потирая в ладонях белый камень, подаренный Эймоном. — Это поле слишком далеко от развалин, чтобы звук донесся обычным путем.
— Пора тебе наконец придумать, как наладить отношения с Фином.
— Коннор, не начинай! Пожалуйста.
— Я вас обоих люблю. Больше пока ничего не скажу. — Он топтался по кухне, потирая в ладонях белый камень, подаренный Эймоном. — Это поле слишком далеко от развалин, чтобы звук донесся обычным путем.
Брэнна нарезала хлеб, разбила на сковороду яйца, а Коннор все топтался по кухне.
— Мы все связаны. Мы трое — и те трое. Эймон слышал твою музыку. Я уже дважды с ним общался. Айона видела Тейган.
— Зато я никого из них не видела и не слышала.
Коннор помолчал, взял себе кофе.
— Эймон тоже сказал, что сестры ревнуют его.
— Я не ревную. Разве что самую малость. Но больше я расстроена и, пожалуй, задета…
— Он взял твою музыку в свои сны и уснул с улыбкой, хотя до этого был очень печален.
— Ну, хоть что-то. — Брэнна выложила на тарелку яичницу с беконом. Передала брату.
— Сама не будешь?
— Ограничусь кофе и тостами.
— Тогда спасибо за заботу.
— Можешь сделать мне за это одолжение иного рода. — Она выудила хлеб из тостера, положила один кусок ему на тарелку, второй — себе на блюдце. — Носи при себе его камень.
— Этот? — Он снова достал камешек, который успел сунуть в карман.
— Постоянно носи этот камень, Коннор, как носишь свой амулет. В нем есть сила.
Брэнна принесла на стол свою чашку и тост, дождалась, пока брат сядет рядом.
— Не знаю, не могу сказать, что это — подозрение, интуиция или подлинное знание, но в нем есть магическая сила. И это добрая сила — если помнить, откуда и от кого он тебе достался. И из какого времени.
— Ладно. Будем надеяться, что Эймону и его сестрам мой «ястребиный глаз» тоже поможет.
Работа школы ловчих птиц состояла не только в прогулках с восторженными туристами или групповых экскурсиях для школьников. Существенной ее частью являлся уход за птицами и их обучение. Чистые клетки, чистая вода в поилках, регулярное взвешивание и разнообразный рацион, постоянное проветривание благодаря крепким односкатным крышам, чтобы птицы дышали свежим воздухом, чувствовали его. Коннор гордился тем, что у него такие здоровые, сметливые и надежные в деле воспитанники — и те, кого он растил с самого гнезда, и те, кого подобрал в лесу птенцами и спас от хищников.
Ему не претило убирать помет или тщательно обсушивать крылья промокшей под дождем птицы. И тренировал своих питомцев он с удовольствием.
Самой же трудной частью его работы была и всегда будет необходимость время от времени продавать кого-то из своих питомцев другому сокольнику.
На этот раз, как и было условлено, Коннор встречался с заказчицей в поле километрах в десяти от школы. Туда, с согласия знакомого фермера, он привозил своих птиц и обучал охоте на открытой местности.
Прелестную самочку звали Салли, он привязал ее к руке, чтобы прогуляться и немного побеседовать с ней, объясниться.
— Слушай, я не виноват. Это Фин отыскал эту барышню, что захотела тебя купить. Но ты не думай: он даже твой новый дом осмотрел, на случай если вы поладите. Она из самого Клэра приедет. Там у нее, по слухам, прекрасный дом и отличный вольер. Не одна ты тренировалась — она тоже готовилась. Ты у нее будешь первая.
Салли не спускала с него золотистых глаз и прихорашивалась, держась на его затянутом в перчатку кулаке.
По дороге промчался шикарный «БМВ» и встал рядом с его пикапом.
— А вот и она. Веди себя вежливо, надо произвести хорошее впечатление.
Коннор напустил на себя деловой вид, но при появлении гибкой блондинки с внешностью кинозвезды его брови сами поползли вверх.
— Мисс Стэнли?
— Меган Стэнли. А вы — Коннор О'Дуайер?
Еще одним сюрпризом стал ее американский акцент. А Фин ни словом не обмолвился!
— Мы с Салли рады с вами познакомиться.
Салли, как и было велено, вела себя примерно, просто замерла и смотрела.
— Я не знал, что вы американка.
— Каюсь. — Она с улыбкой направилась к Коннору и заработала еще пару очков тем, что прежде всего оглядела птицу. — Хотя в Ирландии я живу уже пять лет и уезжать не собираюсь. Ирландия прекрасна!
— Ваша правда!
— Фин сказал, вы эту птицу вырастили и воспитали.
— Она вылупилась у нас в школе весной. Умная, сразу скажу. Приручилась моментально. Прыгнула мне на перчатку и будто говорит: «И что дальше?» У меня ее карта, тут все написано: состояние здоровья, вес, рацион, обучение. Вы в Америке птицами занимались?
— Нет. Мы с мужем поселились в Клэре — по соседству с Эннисом, а у нашего соседа два канюка. По профессии я фотограф, начала их снимать, потом заинтересовалась более серьезно. Сосед меня и научил с ними обращаться, потом показал, какой сделать вольер, где и как выгуливать, где что покупать. Он строгий, сказал: о птицах и думать не смей, пока всерьез не подготовишься. Дескать, быстрее, чем за год, никак не получится.
— Это правильно. И для всех лучше.
— У меня на подготовку ушло два, поскольку в промежутке муж отбыл назад в Штаты и мы оформили развод.
— Ох… Неприятное дело.
— Могло быть и хуже. В Клэре я чувствую себя дома, а теперь вот еще это новое увлечение… Я ведь, прежде чем выйти на Финбара Бэрка, настоящее исследование провела. У вашей школы превосходная репутация.
— Он мой начальник, строго говоря.
— Сам он вас называет партнером. Говорит, во всем, что касается ловчих птиц, требуются глаз, слух, рука и сердце Коннора О'Дуайера. — Лицо кинозвезды вновь озарила улыбка. — Цитирую слово в слово. Я бы хотела взглянуть на нее в полете.
— Для этого мы и здесь. Я зову ее Салли, но если вы с ней найдете общий язык, то можете называть ее как вам больше нравится.
— Бубенцов, радиопередатчика не будет?
— Здесь они не требуются, она эти поля хорошо знает. — Коннор распустил веревку. — А вот в Клэре понадобятся.
Он едва заметно двинул рукой, и Салли вспорхнула, раскрыла крылья и взмыла ввысь.
В глазах Меган Коннор прочел правильную реакцию — как раз ту, на какую надеялся. Благоговение как проявление любви.
— Вижу, вы с собой и перчатку взяли. Надевайте и подзовите ее.
— Но я не захватила приманку!
— Ей приманка не нужна. Если вы ей приглянулись, она к вам и так сядет.
— Что-то я нервничаю. — Это слышалось и в смехе Меган, когда она доставала из кармана и натягивала на руку перчатку. — Давно вы этим занимаетесь?
— Всю жизнь. — Коннор проследил за полетом птицы и послал ей мысленный приказ: если хочешь, спускайся к ней.
Салли покружила и нырнула. И аккуратно опустилась Меган на руку.
— Ах ты, красавица! Фин был прав: домой я без нее не уеду.
А значит, подумал Коннор, ему ее больше никогда не видать.
— Хотите посмотреть, как она охотится?
— Ну конечно!
— Просто дайте ей знать, что разрешаете. А вы с птицами не разговариваете, мисс Стэнли?
— Меган, пожалуйста. Разговариваю, почему же… — Ее обращенная к Коннору улыбка стала задумчивой. — Я мало кому в том признаюсь. Хорошо, Салли, пусть остается Салли, давай поохотимся!
Птица поднялась и закружила высоко в небе. Следуя ее траектории, Коннор вместе с Меган зашагали по полю.
— И что же привело вас в Ирландию и конкретно в Клэр? — поинтересовался он.
— Попытка спасти брак. Которая не удалась. Зато, кажется, я спасла себя, чему необычайно рада. Так что теперь наша с Бруно компания пополнится Салли.
— Бруно?
— Так моего пса зовут. Симпатичная маленькая дворняжка, которая пару лет назад появилась на моем крыльце. Неухоженная, хромая, едва живая от голода. Мы друг друга сразу приняли. Бруно к птицам привык. Во всяком случае, соседских он никак не беспокоит.
— Собака на охоте — большое дело. Правда, Салли и без собаки справляется. — В этот момент птица спикировала — пулей упала на землю. Сверкнули когти, и Меган легонько ахнула.
— Всякий раз поражаюсь! Это их стихия, они иначе не могут. Господь, сама природа — кто во что верит — сотворили их для охоты. Чтобы ловили и пожирали зверушек, которых, признаться, мне всегда немножко жаль. И еще я не сразу привыкла их кормить во время линьки, долго боялась[5]. А вы всегда в Мейо жили?
— Да, с рождения.
Они немного поболтали о том о сем — о погоде, о соколах, об одном пабе в Эннисе, который Коннор знал, — а Салли тем временем расправлялась с пойманным зайчишкой.
— Я уже почти в нее влюблена. — Меган вытянула руку, и птица отозвалась, подлетела и села. — Отчасти причиной тому — возбуждение и восторг, но, думаю, мы друг другу подойдем, как вы и сказали. Так что, отдаете?
— Так вы ведь с Фином уже договорились! — начал было Коннор.
— Договорились, но он сказал, решать все равно вам.
— Она уже ваша, Меган. — Он перевел взгляд с птицы на ее новую хозяйку. — В противном случае она бы после еды к вам не прилетела. Небось сразу домой и увезете?