— Будь осторожен, Коннор! Без тебя нам не победить. Да и привыкла я к тебе…
— О, тогда я точно буду осторожен. — Он протянул руку, немного помялся, но все же дернул ее за косу. — И ты тоже. Спокойной ночи, Мира.
— Спокойной ночи.
Коннор дождался, пока она войдет в дом, закроет дверь и запрется на ключ.
Он понял, что был близок к тому, чтобы ее поцеловать, и, пожалуй, не совсем по-братски. Не следовало добавлять в чай виски, решил он, раз оно так туманит голову.
Мира — друг, очень хороший друг. И портить эти отношения он ни за что не намерен.
Но сейчас он был на взводе и чувствовал неудовлетворенность. Наверное, нужно было все-таки дать себе вкусить Элис и ее ласк.
Но в данной ситуации, когда столько всего происходит и столько поставлено на карту, он чувствовал бы себя не в своей тарелке, оставляя Брэнну на ночь одну. Даже если бы Айона ночевала дома. А приводить сейчас женщину домой он бы тоже не посмел — опять же, учитывая обстоятельства.
Сплошные неудобства, мысленно проворчал Коннор, оставляя за спиной деревню и ступая на вьющуюся лесом дорогу. Вот — еще одна причина, почему Кэвона следует отправить в ад.
Коннор любил женщин. Ему нравилось с ними разговаривать, флиртовать. Нравилось танцевать, гулять, смеяться. И конечно — кто бы спорил? — заниматься сексом.
Нежность и жар. Запахи и вздохи.
Но сейчас все эти радости жизни под временным запретом. Сплошные неудобства, удрученно повторил он.
Интересно, долго ли продлится эта пауза перед следующей атакой Кэвона?
Не успев додумать мысль, Коннор остановился. Замер, и мыслями, и телом, и встал на темной дороге, которую знал как свои пять пальцев. И изо всех сил прислушался.
Он здесь, точно здесь. Невдалеке. Не настолько близко, чтобы его обнаружить, но и не настолько далеко, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.
Коннор сунул руку под свитер и нащупал амулет, ощутил его форму и тепло. Потом раскинул руки в стороны, словно желая охватить ими все пространство вокруг себя.
Зашептал ветер, запел свою тихую песню, тронул его волосы, поцеловал кожу. Магическая энергия прибывала. Зрение сделалось острее, сильнее.
Стали видны деревья, подлесок, слышен шелест ветра в ветвях, биение сердец ночных хищников, учащенный пульс их несчастных жертв. Коннор ощутил запах и звук воды.
И еще одно ощущение — словно какое-то пятно, тень мелькнула и слилась с другими тенями. Зарылась в их гущу так, чтобы он не смог ее выделить из остальных, различить как отдельную сущность.
Река. За рекой, несомненно. Но переправа через реку причиняет тебе боль. Вода, необходимость войти в нее тебе не по душе. Я чувствую тебя, ощущаю как холодную грязную жижу. Настанет день, и я отыщу твое логово! Дай только срок!
Внезапно его ожег короткий удар. Несильный — как щелчок статического электричества. Коннор подобрался, втянул магическую силу в себя. И улыбнулся.
— А ты пока слаб, еще не оправился. Мы с мальчишкой тебя хорошо потрепали! А будет еще хуже, много хуже, кровью своей клянусь, мерзавец. Тебе несдобровать!
Напряжение и досада спали, и теперь уже с бодрым свистом Коннор продолжил путь.
Пришли дожди и задержались надолго, вымочив всю округу. Постояльцы отеля «Замок Эшфорд» — а именно они составляли основную их клиентуру — не желали тем не менее отказываться от прогулок с птицами.
Коннору дождь был нипочем, и он не переставал поражаться, как много одежды навьючивают на себя туристы. Его забавлял вид людей в разноцветных резиновых сапогах, новомодных дождевиках всевозможных фасонов и расцветок, пухлых шарфах и перчатках — и все из-за какого-то сентябрьского дождика.
Но, мысленно потешаясь над приезжими, он не переставал вглядываться в туман, который то вился, то подкрадывался, однако пока не таил в себе ничего, кроме влаги. Пока.
Однажды сырым вечером, после работы, Коннор сидел на крыльце с чашкой хорошего, крепкого чая и смотрел, как Мира тренирует Айону. Мечи звенели не по-детски, хотя Брэнна и заколдовала их таким образом, чтобы при столкновении с живой плотью клинки делались мягкими, как резиновые ленты.
Коннор отметил, что сестренка делает успехи, хотя элегантной резкости в движениях, которую демонстрировала Мира, ей, пожалуй, не достичь.
Чтобы так обращаться с мечом, как Мира, надо было с ним родиться. И чтобы так же классно смотреться с оружием в руке: высокая гибкая фигура богини, густые и длинные каштановые волосы заплетены в косички за спиной.
Ее сапоги, поношенные, как и у Коннора, опустились на мягкую землю и тут же снова оторвались в изящном прыжке. Мира теснила Айону, не давая ученице никаких поблажек. Ее темные глаза, такие же прекрасные, как и доставшаяся от предков-цыган, с золотым отливом, кожа, гневно сверкнули — она отбила атаку противницы.
Ее фехтованием Коннор мог бы любоваться весь день. Хотя он с сочувствуем наблюдал, как Мира беспощадным натиском загоняет в угол его миниатюрную сестренку.
Из дома, тоже с кружкой чая, вышла Брэнна и села рядом.
— Прогресс очевиден.
— А? У Айоны? Да. Я тоже так подумал.
Брэнна расслабленно отхлебывала чай.
— Правда?
— Да. По сравнению с тем, какой она приехала, Айона стала намного сильнее, хотя она и тогда слабой не была. Но сейчас сделалась еще сильнее и увереннее в себе. И увереннее в своих способностях. Отчасти это наша с тобой заслуга, а отчасти — Бойла: любовь ведь творит чудеса, и с телом, и с душой. Но главное, конечно, уже было заложено в ней самой, просто ждало своего часа.
Он потрепал Брэнну по коленке.
— Вот мы с тобой везучие.
— Меня эта мысль тоже не раз посещала.
— Нам повезло с предками. Мы всегда знали, что нас любят и ценят. И то, чем мы обладаем и кем являемся, было настоящим даром, не какой-то ерундой, какую легко похоронить или предать забвению. А вот этим двум, что машут мечами под дождем, повезло меньше. У Айоны хотя бы была и есть ее бабушка, это уже большое счастье. А в остальном семейка, что у нее, что у Миры — не позавидуешь. Недаром Мира о них в приличных выражениях не отзывается.
— Для них мы — семья.
— Да знаю я. И они это знают. Но у них в душе рана, которую ничем не залечишь. Представь: сознавать, что тебя не любят родные мать с отцом! К Айоне дома всегда были безразличны, а у Миры родители вообще полный атас.
— Как думаешь, что хуже? Это безразличие, которое выше моего понимания, или, как ты выражаешься, «полный атас»? Как у Миры отец подался в сторону моря, прихватив те жалкие деньги, что оставались в семье, после того как он все спустил? Бросил жену с пятью детьми и ни разу за все время ничем не помог?
— Думаю, страдаешь в обоих случаях. И посмотри теперь на них! Валькирии!
Айона, оступившись, поскользнулась и приземлилась задом на сырую траву. Мира нагнулась и подала ей руку, но Айона дернула головой, закусив губу. Быстро перекатилась на бок и вскочила — легко, пружинно. И снова метнулась вперед.
Коннор заулыбался и шлепнул сестру по ноге.
— «Хоть она и маленькая, но жестокая»[3].
— Прощаю тебе цитату из английского поэта, поскольку это святая правда. А не следовало бы, ведь у меня на плите самое что ни есть ирландское блюдо — жаркое с «Гиннессом»!
Мысли брата мгновенно переключились на еду.
— Жаркое с «Гиннессом»?
— Оно самое. И хлеб из дрожжевого теста, твой любимый, с маком.
Глаза Коннора вспыхнули и на мгновение сощурились.
— И что я должен буду сделать взамен?
— В следующий выходной ты мне понадобишься. Надо будет немного потрудиться.
— Конечно. Не вопрос!
— То колдовство, что мы придумали для солнцестояния… Я была настолько уверена, что сработает. Но что-то я, видимо, недоучла — как не учла Сорка, когда пожертвовала собой и отравила Кэвона. В те стародавние времена… Сколько веков прошло, а каждая из нашего рода что-то, да упускала. И нам необходимо разобраться, что именно.
— Разберемся. Только, Брэнна, ты не должна говорить в единственном числе. Это не ты что-то упустила, а мы все. Фин…
— Я понимаю, что мне с ним тоже надо поработать. Я должна — и я это сделаю.
— Тебе станет легче, если я скажу, что он мучается не меньше тебя?
— Немного легче. — Сестра положила голову ему на плечо. — Подло, да?
— Нормальная человеческая реакция. Ведьма — такой же человек, как и все, папа нам это всегда говорил.
— Говорил.
Они замолчали, прильнув друг к другу. Тишину нарушал лишь звон мечей.
— Кэвон поправляется, да? — спросила Брэнна вполголоса, так, чтобы слышал только Коннор. — Собирается с силами для следующего удара. В воздухе что-то витает.
— Да, я тоже почувствовал. — Коннор вслед за сестрой вгляделся в темно-зеленую гущу деревьев. — Фин еще лучше учует, он же с ним одной крови. А твоего жаркого хватит на всех?
Брэнна вздохнула, давая понять, что он опять прочел ее мысли.
— Думаю, хватит. Поди знай…. — проворчала она и поднялась. — Надо сходить и убедиться.
Коннор взял ее руку и поцеловал.
— Такой же человек, как все, но бесстрашнее многих — вот какая у меня сестра!
— При мысли о жарком с «Гиннессом» ты делаешься сентиментальным, — усмехнулась Брэнна, но, уходя, сжала ему руку.
Жаркое, конечно, было совсем ни при чем, хотя вкусный ужин еще никому не вредил. Но сейчас Коннор беспокоился о сестре больше, чем она думала.
Айона в этот момент сделала обманный шаг влево, развернулась и ударила справа. И на этот раз споткнулась и поскользнулась Мира. И так же шлепнулась на мокрую траву.
Айона издала победный вопль и принялась скакать по кругу, высоко подняв меч.
— Молодец, сестренка! — похвалил Коннор, перекрывая звонкий, гортанный смех Миры.
Айона картинно раскланялась, затем взвизгнула и резко выпрямилась — Мира шлепнула ее по мягкому месту плоской стороной клинка.
— И впрямь молодец! — согласилась Мира. — Но пока ты тут исполняла победный танец, я бы тебе запросто могла кишки выпустить. В другой раз доводи дело до конца.
— Поняла. Последний разочек. — Она еще раз взвизгнула и подпрыгнула. — Ну, хватит, пожалуй. Уберу мечи и пойду похвалюсь Брэнне.
— Имеешь право.
Айона собрала клинки, взмахнула двумя сразу, еще раз раскланялась перед Коннором и убежала в дом.
— Ты ее отлично выучила! — похвалил он Миру, подошел и угостил своим чаем.
— Тогда за меня!
— Признайся: нарочно поддалась?
— Нет, хотя уже почти собралась — чтобы поднять ее моральный дух. Оказалось излишним. Быстроты в движениях ей с самого начала хватало, а теперь она и хитрить научилась. — Мира потерла мокрые штаны. — Ну вот, подмочила себе репутацию.
— Это легко исправить. — Коннор придвинулся ближе и обнял ее. Его ладони легко скользнули по ее мокрым брюкам.
Он ощутил тепло, руки затосковали по ласкам. Что-то есть в этих глазах, подумал он, в этих темных, восточных глазах. Он был готов притянуть ее к себе, но Мира отстранилась.
— Спасибо. — Она допила его чай. — И за чай тоже, хотя я бы сейчас не отказалась от любимого винца твоей сестры.
— Тогда идем в дом и выпьем. Я звоню остальным, пусть приедут на ужин. Брэнна там жаркое с «Гиннессом» затеяла да еще хлеба напекла.
— Я, пожалуй, поеду. — Мира сделала шаг назад и обернулась на свой пикап. — А то я у вас тут совсем прижилась.
— Мира, мы ей нужны! Я тебе буду очень признателен, если останешься.
Теперь она оглянулась на лес, словно чувствуя приближение опасности.
— Он что, уже совсем близко?
— Не могу сказать. Не знаю. Будем надеяться, Фин скажет точнее. Так что давай войдем, выпьем вина, отведаем Брэнниной стряпни — побудем все вместе.
Приехали все, в чем Коннор и не сомневался. И кухня наполнилась голосами, теплой дружеской атмосферой, в которой прекрасно чувствовал себя растянувшийся перед небольшим камином Катл, а на плите тушилось наваристое жаркое.
Поскольку «Гиннесс» уже содержался в еде, Коннор решил выпить вина. Прикладываясь к бокалу, он наблюдал, как заулыбался его влюбленный друг, когда Айона опять принялась вспоминать о своем сегодняшнем триумфе.
Кто бы мог подумать, что Бойл Макграф так увлечется? Мужчина, который произносит так мало слов и больше занят мыслями о своих лошадях, чем о девушках, вдруг втюрился с головой, окончательно и бесповоротно. Самый верный друг, какого только можно себе представить, и большой забияка — но научившийся держать себя в руках.
И вот этот самый Бойл, с разбитыми, как и полагается любителю подраться, костяшками пальцев и взрывным нравом, восторженно смотрит в рот маленькой ведьме, умеющей разговаривать с лошадьми.
— У тебя очень довольный и заговорщицкий вид, — заметила Мира.
— Мне нравится, как Бойл смотрит на Айону. Напоминает большого лохматого щенка.
— Они прекрасно друг другу подходят, и у них все сложится хорошо. Редкий случай!
— Ну уж, и редкий! — Горько было слышать от нее такое, тем более что Коннор знал, что она говорит искренне. — В жизни такие пары необходимы, иначе как бы она продолжалась? Вечно сам по себе? Как-то это тоскливо…
— Сам по себе — значит иметь возможность быть самим собой. Куда лучше, чем сперва почувствовать себя единым целым с другим человеком, а, когда все рухнет, закончить все в том же одиночестве.
— Да ты циник, Мира!
— И прекрасно себя чувствую. — Она взглянула удивленно. — А ты, Коннор, романтичен.
— И прекрасно себя чувствую в этом качестве.
Мира непринужденно засмеялась и принялась раскладывать на столе салфетки.
— Брэнна говорит, сегодня самообслуживание, так что занимай очередь.
— Пойду.
Но сначала он сходил за вином к ужину, чтобы дать себе время немного приоткрыться, «понюхать воздух» — не появится ли какое-либо ощущение или знак, пока все не уселись за стол, где пойдет разговор про магию. Про свет и тьму.
Жаркое само по себе уже было волшебным. Впрочем, кулинарное искусство Брэнны ни для кого не являлось секретом.
— Боже, до чего вкусно! — Айона положила себе добавки. — Надо непременно научиться так готовить!
— Гарниры у тебя уже хорошо получаются, — сказала Брэнна. — А Бойл и так отлично готовит. Предоставь это ему, а сама займись фехтованием.
— Пожалуй, — с готовностью подхватила Айона. — Как ни крути, а Миру-то я на попу усадила!
— И сколько можно это повторять? — удивилась Мира. — Вижу, придется раз десять усадить ее саму, пока не перестанет задаваться.
— И даже это не поможет! — Айона улыбнулась и снова села к столу. — Ты же не нарочно плюхнулась, да?
— Нет, не нарочно. А надо было — тогда бы мы тебя сейчас все дружно жалели.
— Есть тост. — Фин поднял бокал. — За тебя, сестренка, воительницу, с которой нельзя не считаться. И за тебя, темноглазая красавица, — добавил он по-ирландски, повернувшись к Мире, — которая ее такой сделала.
— Складно вышло, — проворчала Брэнна и выпила.
— Правда тоже порой бывает складной. А порой — совсем наоборот.
— Да какая разница, складная или нет? Правда она и есть правда, — согласилась Брэнна.
— Тогда вот вам моя правда, хоть и небольшая. Вы его подранили, — повернулся Фин к Коннору, — ты и мальчик. Эймон. Но он залечивает раны. И вы трое это уже чувствуете. Как и я.
— Он копит силы, — подтвердил Коннор.
— Да. Собирает вокруг себя все темное и черное. Вбирает в себя. Не знаю, как, но мы могли бы найти способ это остановить. И тем самым остановить его.
— Красный камень! Источник его силы, — подсказала Айона.
Фин кивнул.
— Да, но как он ему достался? Откуда он появился? Как его забрать и уничтожить? Какую цену он за него отдал? Ответы знает только он, и мне никак не удается проникнуть в его сознание, чтобы до них докопаться. И даже — чтобы его найти.
— Он за рекой, — сказал Коннор. — Не могу сказать, как далеко, но пока он по ту сторону реки, не по нашу.
— И останется там до тех пор, пока снова не наберется сил. Если бы нам удалось вызвать его на бой раньше, чем он восполнит растраченное в столкновении с тобой и Эймоном, мы бы его одолели. Я в этом уверен. Но сколько бы я ни искал, обнаружить его логово не удается.
— В одиночку? — Голос Брэнны зазвенел от негодования. — Ты шарил по лесу один в поисках злодея?!
— Ну, знаешь, Фин, это уже пощечина нам всем. — Бойл говорил спокойно, но внутри весь кипел. — Неправильно это!
— Я следовал зову крови, ведь только во мне течет та же кровь, что и в нем.
— Мы же команда! — В голосе и в лице Айоны не было возмущения, скорее — разочарование, но это было, пожалуй, еще больнее. — Мы одна семья!
От этих слов глаза Фина наполнились такой глубокой признательностью, таким безмерным сожалением и тоской, что, не в силах этого вынести, заговорил Коннор:
— Мы и семья, и команда, и это нерушимо. Действовать в одиночку, конечно, не дело, но я и сам об этом подумывал. Как и ты, не отпирайся! — добавил он, повернув голову к Бойлу. — Как и все мы в тот или иной момент. Фин носит его отметину, и это не его вина. Признайтесь, только начистоту: неужто любой из нас на его месте не предпринял бы такой же попытки?
— Я бы непременно предприняла, — согласилась Мира. — Коннор прав! Мы бы все поступили так же.
— Ладно. — И все же Айона нагнулась к Фину: — Только больше так не делай, а?
— Я бы взял с собой на подмогу тебя с твоим мечом, да смысла нет. Он нашел способ не обнаруживать своего местонахождения, и я пока его не разгадал.
— Будем работать дальше и еще упорнее, — подвела черту Брэнна и взялась за бокал. — Нам всем тоже требовалось время после того, что случилось в июне, только мы не прятались во тьме, зализывая раны. Мы станем работать больше. И вместе, и поодиночке. И вычислим, что именно мы недоучли в тот раз.