— Разве я мог допустить, чтобы ты потерялась по дороге или с тобой что-то случилось? Хетт наблюдал за тобой.
Теперь она вспомнила, где видела этого неприятного типа с бегающими глазами — это он приглашал в лодку в Дандаре, он наблюдал в Джаути, пока Незер пыталась перейти на ту сторону…
Незер опомнилась:
— Я благодарю вас за помощь!
— Не стоит, тем более такова была воля Хозяина.
— Почему вы сразу не сказали, к кому и зачем я иду? Почему не сказали, кто он?
— Незер, — в голосе Сетмета звучала участливая укоризна, — разве ты мне поверила бы?
Пришлось признаться, что нет.
— Поехала бы?
— Нет.
— Но ведь ты не пожалела, что это случилось?
Ей очень не хотелось отвечать, тем более Сетмету. К тому же Хетт блестел на нее любопытными глазами. Ему-то какое дело?
Сетмет великодушно не стал дожидаться ответа, кивнул на выступающий живот:
— Ты же не зря сходила.
— Простите, меня ждут. Еще раз благодарю за помощь.
— Почему ты здесь, ведь Нармер в Эдфу?
— У меня умер отец, я купила здесь поместье и привезла с собой маму. До свидания.
Неожиданная встреча всколыхнула воспоминания и чувства, которые Незер старательно глушила заботами.
И снова она старалась не вспоминать жаркие объятья Сета, а потому думала о Нармере. Он в Эдфу. Где же еще быть молодому человеку, считающему себя сыном Гора? Что они там делают? Может, спросить у Шеритры, вдруг муж присылает ей весточки?
Незер очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на своего неожиданно взрослого сына, ведь она не видела Нармера с той минуты, как положила его совсем крошечного в колыбельку перед сном.
Впервые за все время она попыталась понять, отличался ли чем-то ее сын уже тогда, и с изумлением осознала, что да! Он родился слишком большим и через несколько дней выглядел уже так, словно ему исполнилось несколько месяцев. Вероятно, потому ребенка забрали в столь юном возрасте.
Незер неожиданно для себя расплакалась: могли бы и сказать! Сети знала все это, но предпочла появиться из ниоткуда и провести ее в покои Сета вместо того, чтобы помочь найти и вернуть сына. Незер понимала, что Менес прав, для Нармера известие о том, что он сын Сета, а не обожаемого им Гора, было бы слишком сильным ударом. Но это означало, что она никогда не сможет назвать Нармера своим сыном.
Незер даже тихонько застонала от тоски.
Бина, спавшая на соседней кровати, встрепенулась:
— Что, пора?!
Незер рассмеялась:
— Нет, успокойся.
Сама она заснуть до утра так и не смогла. Старалась не вспоминать страсть Сета, чтобы не навредить плоду, но невольно вспоминала. А еще думала о Нармере.
Незер считала предателями всех, чувствовала себя игрушкой в чужих руках, страдала из-за этого. Но у нее был еще один плод любви, пусть не ее любви, но Менеса — растущий внутри ребенок. Неважно, мальчик это или девочка, это ее и только ее дитя, которое она никогда не покажет отцу и даже не скажет, что родила. Хорошо, что не вернулась в Город, да и с Нармером не встретилась, зато Менес не сможет забрать у нее дитя.
Твердо решив, что вырастит ребенка сама и оставит ему (или ей) большое богатое поместье, Незер немного успокоилась, но приняла еще одно решение.
Утром она отправилась в поместье сестры, позвав с собой только Бину. На предложение Рамеса освободить слуг, чтобы несли носилки, отмахнулась:
— Я давно от них отвыкла. Пусть работают. Просто сестре время рожать, мне что-то беспокойно.
И это была правда — Шеритре пора рожать, а самой Незер беспокойно.
Ворота в поместье были открыты, даже хромого старика не видно. Из дома доносились женские крики — ясно, Шеритра рожает, и все вокруг бегают, как угорелые, не зная, чем помочь.
Но Незер ошибалась, то есть сестра рожала, но никто не бегал. Возле входа в дом бестолково топтался на месте старик-слуга, а внутри возле кровати, на которой явно давно мучилась Шеритра, сидели, скрючившись и закрыв уши руками, Тафет и Бега.
— А где повитуха?
Сестры не услышали, они старались не смотреть на несчастную Шеритру, потому уткнулись каждая в свои колени. Незер оторвала руки Тафет от ушей:
— Где повитуха?!
— Нет.
— Почему вы не позвали?!
— Мы не знаем, где есть повитуха. А та, что принимала предыдущие роды, уехала. Она так кричит…
Незер махнула рукой, сейчас не до того.
— Бина, беги к Рамесу, скажи, чтобы его жена пришла сюда принимать роды. Быстрей.
Бина метнулась со двора. Незер повернулась к сестрам.
— А где слуги?
— Они ушли еще вчера. Нечем платить.
— Немедленно согрейте воды. Как можно больше. — Видя, что сестры бестолково топчутся на месте, заорала, перекрыв стоны Шеритры: — Быстро! Помоги им! — это уже старому слуге.
Отправив сестер и слугу набирать и греть воду, Незер подошла к Шеритре:
— Ты меня слышишь? Потерпи немного, сейчас прибежит Ренутет, она опытная лекарка, все будет хорошо.
Сестра только кивала, глядя на Незер широко раскрытыми от боли глазами.
— Давно ты мучаешься?
Запекшиеся от боли и жара губы беззвучно прошептали:
— Да.
— Нужно было прислать за мной, если больше некому помочь. Ладно, потерпи, я посмотрю, как они там с водой.
Вовремя вмешалась, поскольку толку от двух рослых кобылиц почти не было, а старик сам едва держался на ногах. Разведя огонь и поставив на него воду, Незер вынуждена была вернуться в дом, крики Шеритры стали истошными.
Одного взгляда на женщину было достаточно, чтобы понять — она прямо сейчас или родит, или умрет!
Следом за Незер в дом вернулись и сестры. Незер попыталась вспомнить, что делала Сети, когда рожала она сама. Про воду помнила — это чтобы обмыть новорожденного ребенка и саму мать, а что еще? Вспомнила про пуповину, заорала, чтобы немедленно нашли нож поострей.
— Ты будешь ее резать?
— Дура! Неси нож и нить прочней.
Понятно, что Ренутет не успеет, роды предстоит принимать ей, Незер. Она вздохнула: что ж, буду принимать…
— Шеритра, теперь старайся вовсю, слышишь?
— А где твоя повитуха?
— Вон она уже входит во двор. Давай, старайся. Кричи, если нужно, но тужься.
А у несчастной замученной женщины больше не осталось сил ни тужиться, ни кричать.
Незер поняла, что сестра может погибнуть сама и погубить ребенка. Она не смогла бы объяснить, что заставило ее положить ткань на живот Шеритры и приказать сестрам, натянув эту ткань, отдавливать ребенка вниз.
— Я боюсь! — верещала Бега.
— Тогда иди сюда, будешь ловить ребенка, а я буду давить.
— Нет!
Крик стоял немыслимый — кричала Шеритра, орала на сестер Незер, визжали сами Тафет и Бега. И все же решающим стал вопль Незер:
— Давай!
А потом послышался детский плач — это родившаяся девочка сообщала, что ей совсем не нравится то, что с ней творили.
— О, Шаи и Месхенет, примите дочь Шеритры под свое покровительство! — воскликнула Незер, поднимая в ладонях малышку.
С этой минуты за девочкой будут следить бог судьбы Шаи и его супруга Месхенет, чтобы после окончания земного пути человека рассказать о его поступках и мыслях перед богами в загробном мире.
— Вызнайте для Неджес хорошую судьбу у Семи небесных богинь перед Древом Хатхор.
Первые шаги необходимого ритуала были выполнены, ребенок издал первый крик и получил защиту от Месхенет, на него обратил свой взор Шаи. Впереди целая жизнь, короткая или длинная, легкая или тяжелая…
Незер перевязывала пуповину, когда в дом вбежала Ренутет. Женщина не стала задавать вопросов, она проверила, все ли вышло у Шеритры, велела Бине дать роженице какой-то настой, который принесла с собой, посмотрела, как Незер моет новорожденную, и снова занялась Шеритрой.
— Ничего, ничего, все прошло… Все закончилось хорошо. У тебя крепкая девочка, в следующий раз будет мальчик. Давай я посмотрю, как ты.
Немного погодя Шеритра счастливо прижимала к своей груди дочку, которая сладко причмокивала, поглощая свой первый в жизни обед.
Незер бессильно опустилась на край ложа. Только сейчас она поняла, насколько же испугалась. Ренутет покачала головой:
— Ты все правильно сделала. Испугалась? Не страшно рожать?
— Я уже рожала.
Незер сказала это и осеклась, не стоило выдавать свой секрет.
— Рожала? — взгляды присутствующих обратились к ней. Молчала только Бина, она помнила историю Незер, сбежавшей из храма.
Незер не хотелось ничего объяснять, она устало махнула рукой и предложила:
— Шеритру надо перевезти к нам в дом. Там ей будет удобней и надежней.
— А мы?! — ахнули сестры в один голос.
— И вы пойдете, куда ж от вас денешься, — проворчала Незер, думая, что действительно превращается в гусыню с огромным выводком под крылом.
В поместье Петара остался только старик-слуга. Но в тот же день туда сходил Рамес и после осмотра сообщил Незер, что нужно нанять еще людей для уборки урожая и там.
Соседское поместье покупать не пришлось, теперь Рамес едва успевал метаться между двумя огромными поместьями, следя за уборкой урожая, его сохранностью, новыми посадками, чисткой прудов, прополкой и чистотой дорожек…
Сестры предпочитали жить в поместье Незер, где не нужно ни о чем заботиться.
Шеритра приходила в себя медленно, но она кормила малышку сама. Да и где в такое время взять кормилицу?
Муж никаких весточек не присылал, хотя был грамотен.
Незер поражало отсутствие слуг в поместье — куда они делись?
— Мне нечем платить, потому все ушли.
Оказалось, что полученные от Незер средства пошли на оплату больших долгов, которые были у Петара.
— Он потому и сбежал, чтобы не попасть в долговую тюрьму. А меня оставил пропадать.
— Много ты еще должна?
Названная сумма была, конечно, немалой, но не испугала Рамеса, тот только крякнул:
— За урожай можно выручить и больше… Жаль, что не получится вложить это золото в развитие.
— Успеем еще развить, Рамес.
Весь месяц Фармути, а потом и Пахон в обоих поместьях шла уборка.
У Серкеты, когда по вечерам за одним столом собирались ужинать Шеритра, Тафет, Бега, Незер и Бина, прояснялся взгляд. А при виде малышки Неджес и вовсе становился осмысленным.
Шеритра счастливо смеялась:
— А когда у Незер родится дочка, Серкета и вовсе выздоровеет.
Старшую сестру словно что-то отпустило изнутри, она призналась Незер, что впервые за много лет вдруг почувствовала себя защищенной. Кажется, и Тафет с Бегой тоже. Наверное, и Бина. Только она, Незер, такого не чувствовала, напротив, росло беспокойство, впрочем, не связанное с предстоящими родами.
В начале месяца Эпифи, последнего перед наступлением засухи, лучшее время года, когда все плодоносит, но еще не обожжено горячим солнцем, Незер родила мальчика, как две капли воды похожего на своего отца. Никому ничего не объясняя, Незер объявила, что называет его Менесом, Ману.
Родила она легко и быстро, но без проблем не обошлось — ее грудь была налитой, но только не молоком. Кормить здорового малыша, настоятельно требовавшего молока, оказалось нечем. Шеритра протянула руки:
— Дай мне своего сына. У меня много молока, выкормлю обоих.
Сестер, столько лет не желавших даже знать друг дружку, примирили их дети. Неджес и Ману стали молочными сестрой и братом.
Но даже после рождения здорового малыша и выздоровления Шеритры у Незер было неспокойно на сердце.
Все было хорошо вокруг — у матери яснел взгляд, двое крепких детишек только знали спать и есть, сестры здоровы, два поместья начали приносить доход… А внутри крепло предчувствие беды.
Все прояснилось в месяце Месоре, когда жара стала особенно нестерпимой.
С запада все явственней наступала пустыня, канал основательно высох, как его ни углубляли, и хотя до состояния Харги Шедету далеко, Незер испытала легкий ужас. Только не это — не занесенные песком улицы, погибшие поля и загнившие пруды!
И все же не состояние канала ее тревожило, Незер помнила, что меньше всего воды в Ниле как раз в это время, вот закончится месяц Месоре, наступит месяц Тот, и вода в Ниле начнет прибывать.
Месяц Тот — месяц надежд египтян. От разлива Нила зависит их жизнь, если воды окажется мало, высохнут многие поля, которые далеко от реки, если слишком много, то вода затопит все, что топить нельзя, разрушит плотины, превратит окрестности не в плодородную почву, а в безобразное болото, куда нельзя высаживать семена.
К месяцу Тот все на берегах Нила замирает. На юге в Верхнем Египте раньше, а у Дельты позже люди вглядываются в воду Нила. Спокойное в остальное время года течение меняется, но прежде меняется цвет воды. Она становится зеленой, потом белой, а потом и вовсе красной. Это вызывает бурный восторг у людей, потому что означает, что разлив Нила начался!
Из года в год после ночи, когда звезда Сопдет бывает видна в определенном положении, вода начинает прибывать. Она потихоньку затапливает пологие берега, потом пробирается в малейшие ложбинки, низменности, канавки, ямки, покрывает их, переливается через препятствия и продолжает свое наступление.
Это очень быстрый, счастливый и опасный одновременно процесс. Счастливый потому, что Нил приносит воду и ил, тот самый, что накормит землю, а земля даст щедрый урожай. Опасный, поскольку разлив может оказаться слабым или слишком сильным. Тогда беда для многих. Не так часто Нил разливается «как надо», но каждый год именно об этом его молят люди.
И вот пришло время зари первого дня нового года.
В этот день все замерло в ожидании. Ожидание напрасно, ведь разлив начинается далеко в верховьях и к началу нового года доходит только до Абидоса, до Файюма еще очень далеко, но всем хотелось заметить хоть намеки на приход большой воды. Любой листик, любая травинка, оказавшаяся в воде, немедленно толковалась как признак позеленения. Все понимали, что это не так, но спорить никто не решался, хотелось верить, всем очень хотелось верить в окончание периода несчастий и радоваться хотя бы начинающемуся разливу Нила-Хапи.
Если б можно перенестись на минутку в Омбос или хотя бы Абидос, чтобы увидеть, разлился ли там Нил!
О, Хапи, Хапи, будь милостив! Твоя вода дарует людям хорошие урожаи и саму жизнь! Не обрекай людей на голод, разлей свою воду широко, но не свирепо, чтобы можно было засеять поля!
Сколько таких молитв было вознесено божеству Нила Хапи, сколько даров принесено, сколько масла вылито в воду Нила, превратившегося в узенькую речушку, по которой и плавать-то невозможно!
Но Хапи словно спал, шли день за днем, а никаких настоящих признаков разлива не было. По Шедету поползли слухи, что Сет засыпал и Нил тоже, что вода не доходит до Дельты потому, что ее впитывает песок запруды, устроенной богом пустыни где-то по пути. Это была немыслимая угроза. Если разлив Нила не будет достаточным, случится голод, а уж если вода не прибавится совсем, это гибель всего Нижнего Египта.
Зазвучали обвинения в адрес безжалостного Сета, слова поддержки Гора и его Железных людей. Но не меньше зазвучало и просьб богу пустыни пожалеть людей и освободить воды Нила. Жрецам Сета понесли богатые дары, полилось жертвенное масло и кровь жертвенных животных.
Незер хмурилась, она не могла поверить, что Сет просто засыпал Нил. Нет, река слишком широка, чтобы остановить ее воду песком. Однако сказать этого вслух она не могла, и без того рыжие кудри приходилось прятать под черным париком, чтобы не привлекать к ним внимание.
Радостную весть о том, что вода в Ниле начала прибывать, принесли только к концу месяца Тот. И вот она потекла по каналу, соединяющему Файюмский оазис с Нилом. Целый день люди прыгали и кричали от радости на берегах канала, но к вечеру ликование несколько утихло — кто-то пустил слух, что в прежние годы вода прибывала много быстрей, если ее в первый день мало, значит, разлив будет плохой.
Поместью Незер ничего не грозило, она разумно выбрала землю рядом с каналом, чтобы иметь возможность отводить воду, как только та появится. А вот с землей Шеритры дела обстояли хуже: если у Незер поля уже пили влагу, то канал, отводящий воду к земле Шеритры, был сух, пока нильской воды хватало не на всех.
Когда через три дня поток наконец стал нормальным, никто не прыгал от радости и не кричал от восторга, все бросились черпать воду, чтобы она досталась и их полям.
Рамеса не видно, он все время в полях или в садах. Время начала разлива очень ответственное, если воду пустить неправильно, она затопит то, что не должно быть сильно залито, зато другим участкам может не достаться живительной влаги.
Но довольно скоро стало понятно, что воды и ила хватит всем. «Сет открыл путь воде Хапи!» — радовались люди, забыв, что совсем недавно ругали бога пустыни во все горло.
Но радость быстро сменилась горем. Нет, нильская вода все прибывала и прибывала, она не сносила постройки на своем пути, не вырывала с корнем деревья, не заливала бурным потоком поля и пастбища, Нил разливался сильно, но ровно. Горе пришло, откуда не ждали.
Гонец, приплывший с юга вместе с большой водой, сообщил страшную весть: состоялось сражение между людьми Гора и Сета. Наемная армия Сета оказалась не просто сильней, люди Гора разбиты, большинство из них погибли.
— Железные люди?!
— Нет, они еще в Эдфу. Это были те, кто не пожелал вооружаться железными мечами.
Потеря напрямую касалась Шедета, большинство ушедших на юг из оазиса были именно в тех отрядах и погибли. Петару тоже не суждено увидеть свою дочь — единственного выжившего ребенка из рожденных Шеритрой.