– Простите, – только и смог он сказать. – Мне жаль. Простите.
Он щелкнул поводьями, проезжая мимо мальчиков, которые протягивали к нему руки, на их лицах блестели слезы. Франциск объехал еще одну могилу, затем снова свернул налево в лес. Что будет в следующей деревне и в следующей за ней? Как далеко распространилась чума? Где она остановится?
Он натянул плащ на нижнюю часть лица, пряча нос и рот, оглянулся, убедившись, что Лола сделала то же самое.
– Нам нужно постараться уберечься от этого, – сказал Франциск. – После того, как мы столько прошли. После того, что ты пережила. Я вас не потеряю, не сейчас.
Лола кивнула, затем накинула плащ на ребенка, оставив ему пространство, чтобы он мог дышать.
– Франциск, – она наклонилась вперед. – Это невыносимо. Смерть, вся эта боль.
– Я знаю, – сказал Франциск. – Это ужасно. Но когда мы вернемся во дворец, то сможем попытаться помочь этим людям. Но мы ничего не можем сделать со спины лошади.
Франциск щелкнул поводьями, поторапливая Чемпиона. Наконец конь отозвался, и они набрали скорость, быстро двигаясь по густому лесу сквозь деревья. Через несколько минут они покинули селение. Они снова были на дороге.
– Я думаю, здесь можно заночевать, – сказал Франциск, глядя на маленький, ухоженный дом. Его покинули в спешке. В кладовой все еще был хлеб. По кухне были разбросаны тарелки со следами заплесневевшей еды. У кровати стояла пара разбитых ботинок, будто их кто-то только что снял.
– Наверное, они ушли, когда услышали о чуме, – сказала Лола. Она оглядывалась, укачивая беспокойного ребенка. Вечерело, а он все плакал и плакал, и Франциску пришлось предложить ей варианты: ехать всю ночь или остановиться, найти убежище, хотя это и сильно отложит их возвращение.
Лола, как и он, желала вернуться во дворец, но она боялась ехать через лес после заката солнца. Франциск рассказал ей про язычников, ищущих невинных жертв. Сложно незаметно проехать с плачущим ребенком. Кроме того, она видела, что Франциск измотан. Да и сама она устала. Ребенка нужно было покормить, и она чувствовала, что он лучше уснет в помещении, в тепле и сухости в свою вторую ночь в этом мире.
Хотя Лола почти не признавалась в этом себе, но была еще одна причина. Как бы она ни хотела оказаться дома в безопасности, но она знала, что как только они приедут, придет конец всему. Они вернутся к своим ролям при дворе. Он – муж Марии. Она – друг Марии. Придется подавить все свои чувства к нему, заставить их исчезнуть.
Лола хотела еще ночь, чтобы можно было притвориться, что в этом месте, в этом доме они могут быть семьей. Она знала, что это неправильно, но ей нужно было всего лишь несколько часов, пока не начнется реальная жизнь.
– Замечательно, – сказала Лола, оглядываясь. В доме была маленькая спальня, почти чистая, это казалось чудом, после целого дня в дороге. Ребенок хныкнул, и Лола знала, что через несколько минут это превратится в полноценный плач.
– Я покормлю его, – сказала она и прошла в заднюю комнату, держась за стену для равновесия.
– Я зажгу огонь, – сказал Франциск, выходя.
Через полчаса Лола почувствовала себя заново рожденной. Она помылась водой из колодца и позаимствовала платье из шкафа в задней комнате. Оно явно принадлежало кому-то пониже и покрупнее, но она была благодарна уже за то, что оно чистое.
Малыш спал. Она покормила его и поменяла грязные пеленки, в этот раз смастерив их из старой рубашки. Она закутала его в шаль, прикрыв головку, чтобы тот не замерз.
Огонь уже горел, когда она вернулась в гостиную. На столе ее ждал скромный ужин из хлеба и сыра.
– Мне нравится твое платье, – сказал Франциск, улыбаясь.
– Немного нелепое, – рассмеялась Лола. Она оглядела свой наряд. Оно было не только коротким, но и ужасно старомодным. Широкие рукава собирались на запястьях, и по всей длине высокого воротника шли пуговки. Даже ее ханжи-тетушки такое бы не надели.
– Ну, думаю, ты можешь положить начало новой моде при дворе, – Франциск отодвинул для нее стул. Он взял ее за руку, помогая присесть. – Погоди, вот увидят они тебя, когда мы вернемся.
Это была шутка, но слова повисли в воздухе. Он продолжал улыбаться, несмотря на усталость. Упоминание дворца навело на мысли, что все между ними изменится. Исчезнет легкость в общении. Они не смогут остановиться в коридоре и заговорить друг с другом, и им нельзя будет остаться в комнате наедине. То, что было сейчас, – украденное мгновение, и ничего больше.
– Ну, посмотрим, насколько распространится мое модное влияние, – сказала Лола, наконец, прервав тишину. Она пыталась улыбнуться, но ее лицо было неестественно статичным. Она потянулась за хлебом и сыром, испытывая облегчение от того, что можно было сосредоточиться на чем-то еще.
– Можно я подержу его? – спросил Франциск, кивая на ребенка на ее руках.
– Конечно, – сказала Лола и протянула ему ребенка. – Умираю от голода.
Франциск смотрел на лицо спящего сына. Малыш зевнул и на мгновение открыл голубые глаза. Он помахал своим крошечным кулачком, прежде чем снова уснул.
– С ним все хорошо, – сказал Франциск, отвечая на взволнованный взгляд Лолы. – С маленьким Реджинальдом все в порядке…
– Мы не назовем его Реджинальд, – усмехнулась Лола, потянувшись за еще одним куском хлеба. – Ты с ума сошел?
– Тогда, может, античное имя? – спросил Франциск веселым тоном. – Что-то вроде Ахиллеса или Агамемнона.
– Прекрати. Ты, должно быть, шутишь. Агамемнон?
– А как насчет Зевса? Геркулеса?
– Даже и не начинай, – ее зеленые глаза ярко блестели. Огонь отбрасывал красивые тени на ее лицо. Ему было тяжело не смотреть на ее полные губы, скулы.
– И почему это? – Франциск укачивал ребенка. Он и не помнил, когда последний раз так смеялся. Это было так давно. – Сын мой, если тебе нравится имя Геркулес, не просыпайся.
Он с минуту смотрел на спящего ребенка, затем на Лолу:
– Вот видишь? У него есть имя.
Лола хихикнула, но затем помрачнела. Она смотрела мимо Франциска на огонь.
– Что такое? – спросил он.
Лола протянула руку и нежно погладила головку малыша.
– Не перестаю думать, – сказала она. – Что, если бы мой брат не был таким заядлым игроком…
Франциск знал, что она имела в виду.
– А если бы тогда я не был в Париже? – продолжил он ее мысль.
– Если бы ты приехал на день позже. Если бы ты не выбрал нужную карту? Все это… – она посмотрела вниз на ребенка. Франциск видел, как слезы наполняют ее глаза.
Осознав, что ребенок крепко спит, она забрала его у Франциска и положила на угол кушетки. Она обложила его одеялами и подушками, чтобы тот был в безопасности. Она чувствовала на себе взгляд Франциска.
– Ты бы хотела все изменить? – он смотрел на нее, когда она вернулась к столу. – Если бы могла туда вернуться? Изменила бы ты те вещи, что упомянула?
Лола посмотрела на ребенка, затем покачала головой:
– Да как я могу? Наш сын, он совершенство. Я и не знала, что возможно так сильно и так быстро полюбить кого-то. Даже не подозревала.
– Я тоже, – сказал Франциск, встречаясь с ней взглядом. Затем воцарилась тишина. Франциск позволил взгляду скользнуть и задержаться на ее полных губах, крошечной ямочке на подбородке, из-за которой она выглядела серьезнее, чем была.
«Всего лишь на эту ночь, – подумал он, чувствуя, что тянется к ней. – Вот и все».
Лола медленно, глубоко вздохнула, глядя на губы Франциска. Он протянул руку и убрал локон с ее лица. Он позволил пальцам на мгновение задержаться на щеке.
– Ты такая красивая, – прошептал он.
Лола протянула руку и взяла его за запястье. Его лицо было так близко, что она видела коричневые пятнышки в его голубых глазах. Она чувствовала покалывания кожи от желания дотронуться до него. Так легко позволить этому случиться. Он приблизился и закрыл глаза.
В последний момент, когда их губы были в нескольких дюймах друг от друга, она заставила себя отвернуться.
– Мы не можем, – сказала она.
Она поднялась от стола, отпуская его руку, и отошла, чтобы взять ребенка, радуясь тому, что волосы прикрывали ее лицо. Она чувствовала, как к щекам прилила кровь.
– Мне пора в кровать, – пробормотала Лола, беря ребенка на руки. – И тебе тоже. Это… это все от переживаний.
Франциск провел рукой по волосам. Он все еще чувствовал опьянение, желание быть с ней, прикоснуться к ней. Хотя она права. Они оба знали, что они не могут позволить себе поддаться, она лишь озвучила это. У них есть обязанности, люди, о которых надо думать.
Франциск смотрел, как она уходила в спальню. Ее кожа светилась в свете камина. Длинные кудри развевались при каждом шаге. Она повернулась, посмотрела через плечо, и он увидел, что и она чувствовала притяжение между ними.
«Осторожно, – подумал Франциск, провожая ее глазами. Лола улыбнулась и скрылась за дверью. – Чем бы ни было это чувство, оно опасно».
Глава 15
Баш смотрел на мужчину с ножом. Он не позволял себе отводить взгляд от этих темных, отчаянных глаз.
– Уже не такой могущественный? – усмехнулся мужчина. – Теперь у меня есть кое-что нужное тебе. Каково это чувствовать?
– Пожалуйста, успокойся, – Баш старался сохранять спокойствие в голосе. Он наклонился вперед, стараясь лучше разглядеть происходящее через узкое окно стены. – Ты пугаешь ребенка.
Одна рука мужчины была на плече Паскаля, другая прижимала нож к его горлу. Руки тряслись. Лезвие было опасно близко к коже мальчика.
– Положение изменилось, благородный! – закричал мужчина, в его голосе слышалась ярость.
– Ты принимаешь меня за того, кем я не являюсь, – сказал Баш. – Я всего лишь бастард. Я не могу тебе помочь.
Он сделал шаг вперед, намеренно медленно двигаясь. Мужчина был озлоблен. Одно неверное движение может повлечь смерть Паскаля. Делая шаги, он немного развернулся и положил руку на бедро, нащупывая кинжал на поясе, вытащил его и спрятал за спину. Он сделал это очень быстро, и не похоже, что мужчина заметил.
– Не ври мне! – воскликнул мужчина. Паскаль не сопротивлялся, слезы бежали по его щекам, глаза были закрыты, грудь высоко вздымалась.
– Я не вру, – сказал Баш. – У меня нет влияния. Я могу принести тебе еду, воду, если хочешь. Но кроме этого…
– Ты лжешь! – снова закричал мужчина. Паскаль вздрагивал от каждого его слова.
Баш огляделся вокруг, осматривая территорию дворца, гадая, придет ли к нему на помощь кто-нибудь из стражи. Они все были во дворе сразу за садами. Он сомневался, что они подойдут ближе из риска быть замеченными. Он должен был сам только со своим кинжалом спасти мальчика.
– Я не лгу, – сказал Баш, стараясь, чтобы слова звучали уверенно. – Я никогда тебе не лгал.
Он заметил одного из лучников на парапете дворца. Он кивнул стражнику, и тот достал стрелу. Если он не сможет достать его на земле, то, возможно, получится с воздуха.
– Вы, благородные, во дворце, – прошипел мужчина. – А моя семья умирает здесь, мой малыш болен. Я многие дни хоронил соседей, а вы сидите за дворцовыми стенами и пируете. Теперь моя очередь выдвигать требования! Я хочу еды, лекарств! И ты сейчас же мне их достанешь, или…
Он потянулся вниз и схватил Паскаля за рубашку, затем прижал нож сильнее.
Баш перевел взгляд на группу людей, приближавшихся к ним. Кто-то из деревенских заметил, что происходило. Баш знал, что это конец. Возможно, ему удастся контролировать одного мужчину, но не пять или десять.
– Идите, выдвигайте свои требования, – мужчина повернулся, ослабив хватку. – У меня ребенок и этот благородный.
Баш не раздумывал. Он замахнулся, прицелился и бросил кинжал через окно. Он попал мужчине прямо в левую часть груди. Мужчина захрипел и упал на землю. Из его раны сочилась кровь.
– Давай! – закричал Баш Паскалю, который все еще стоял замерев. Другие деревенские побежали к нему. Один уже добрался до мужчины на земле. Он наклонился, рассматривая рану.
– Быстро! – закричал Баш, указывая на дерево. – Сейчас же! Беги!
Паскаль сорвался с места и побежал. Он карабкался быстрее, чем раньше, его ноги уверенно находили одну ветку за другой. Он не тянул. Он подобрался поближе к стене, перекинул ногу, подтягиваясь на ветке. Он был в футе от верхушки.
Баш кинул ему веревку. Мальчик ловко работал руками, привязывая ее к тонкой ветке. Паскаль посмотрел на Баша, и тот кивнул.
– Да! Сейчас же! – крикнул он. – Я подхвачу, когда ты подберешься поближе.
Паскаль набрал в грудь воздуха, схватился за веревку и качнулся в сторону стены. Руки скользили, но он старался удержаться. Под деревом уже собрались люди. Один человек вскарабкался вверх, пытаясь поймать Паскаля.
Баш протянул руку, когда Паскаль оказался над ним, ухватил веревку и перебросил мальчика на лужайку. Как только Паскаль был в безопасности, Баш притянул веревку назад, узел оказался на кончике ветки, вне досягаемости деревенских.
– Убийца! – закричал один из толпы. Мужчина прижал лицо к каменному окошку. – Ты убил его!
Баш помог Паскалю встать. Еще больше людей собралось у стены, некоторые бросали камни, найденные рядом с воротами. Несколько из них пролетели прямо над головой Баша.
– Это тебе с рук не сойдет! – крикнула женщина. – Ты знаешь, что ты бессердечен?
Баш взял Паскаля на руки и побежал, посмотрев на стража на парапете. Лучник отвел руку и выпустил первую стрелу. Опасности, что она попадет в кого-то, не было, но этого было достаточно, чтобы они перестали напирать на стену. Мужчина выпустил впустую еще две стрелы, и толпа быстро разбежалась, деревенские пошли в сторону главного входа во дворец.
Баш бежал по лужайке прочь от стены, пока не убедился, что они в безопасности. Он выдохнул и опустил Паскаля на землю.
– Ты ранен? – он осмотрел шею мальчика, чтобы убедиться, что мужчина не поранил его. Он осмотрел голые ноги, расцарапанные и грязные. Но в целом все было нормально.
Паскаль лишь покачал головой. Его лицо было покрыто потом. Он посмотрел на Баша, его карие глаза были полны слез, затем он обнял его за талию.
– Ты в безопасности, – Баш прижал мальчика сильнее, убирал влажные волосы с его лба, попытался успокоить.
– Все хорошо, Паскаль. Я здесь. Ты теперь со мной.
Мальчик лишь расплакался сильнее. Он вцепился в рубашку Баша, тот вздохнул, чувствуя влагу в глазах. Он все еще видел лицо Паскаля, когда мужчина прижимал нож к его шее, как он был напуган, его тело оцепенело от ужаса. Баш не понимал, сколько значит для него мальчик, пока не увидел его там, пока не понял, что может потерять его.
– Мне было так страшно, – сказал Паскаль, отодвинувшись и проведя рукой по носу, оставив на нем грязную полосу. – Его рука была у моего горла. Я едва мог дышать. Он собирался меня убить.
– Но не убил. Я бы не позволил этому случиться. Никто больше не причинит тебе вреда, – сказал Баш и пригладил волосы Паскаля. И это была правда. Пока Паскаль будет здесь, в стенах дворца, Баш будет следить за его безопасностью.
Паскаль глубоко вздохнул.
– Я хочу вернуться назад, – сказал он, оглядываясь на дворец.
– Я тоже, – Баш стряхнул грязь с рубашки Паскаля, затем рукой вытер его щеки. – Кроме того, я думаю, неплохо было бы помыться.
– Не обязательно, – Паскаль уверенно покачал головой, а Баш рассмеялся.
– Думаю, обязательно, но потом мы достанем тебе что-нибудь в награду с кухни.
– Торт? – спросил Паскаль, на его губах появилась улыбка.
– Посмотрим, что можно будет сделать. – Мысль о ванной и торте казалась Башу неплохой. Когда все было позади, он почувствовал эффект долгих часов поисков и борьбы. Его рука болела от того, что он поймал веревку. Он не мог мыслить нормально, так устал. Он хотел назад к Кенне, сообщить ей, что с ним все хорошо.
Баш обнял мальчика за плечи, ведя его по главной лужайке, назад к дворцу. Когда они подошли к входу, появились два стражника, блокируя им путь.
– Простите, господин, – сказал один из них. Это были те же два стража, которые вначале пытались не дать ему выйти. – Мы не можем вас впустить.
– Почему? – начал было протестовать Баш, но затем заметил, что они смотрели за него, на Паскаля.
– Он был с деревенскими. Он заражен. А теперь, – страж указал на руку Баша на плече мальчика. – Возможно и вы.
Баш посмотрел назад на толпу за воротами. Они немного разошлись, но Баш мог лишь представить, что будет, если он вернется туда: ненавистный господин, убивший одного из них.
– Но куда нам идти? – спросил он. – Вы точно не выведете нас за территорию.
– Королева отдала приказы, – сказал другой страж, настороженно переводя взгляд с Паскаля на Баша. – Любой, попытавшийся проникнуть во дворец, должен быть убит.
Баш покачал головой.
– Я не был за стенами дворца, – сказал он. – И даже если бы и был, вам все равно не доказать, что мы заражены. Чушь какая-то.
– Вы не были, но он был, – другой страж наклонился и что-то прошептал напарнику. Баш не мог разобрать слов. Он прижал мальчика покрепче, чувствуя, как сердце застучало сильнее. Он спас его от толпы лишь для того, чтобы привести сюда и подвергнуть большей опасности?
– Пожалуйста, – сказал Баш, прикрывая Паскаля собой. – Должен быть выход. Заприте нас обоих в подземелье. Я останусь там с мальчиком. Мы останемся, сколько потребуется, чтобы доказать, что мы не больны, что у нас нет чумы.
Первый стражник приподнял бровь:
– А если вы ошибаетесь? Если вы заражены?
– Тогда мы это скоро узнаем, так? – голос Баша помрачнел. Он знал, что это рискованно, у него, может, и нет чумы, но если Паскаль заражен, то это вопрос времени. Но все же он не был готов оставить мальчика одного запертого в темноте. Он не мог. После всего, что тот пережил.