Мария помнила свое обещание Грир. Она заставляла себя закрывать глаза. Она хотела, чтобы пришел сон, но снова и снова ее мысли возвращались к тайному переходу. Кто открыл дверь и зачем?
Мария повернулась. Она поправила подушку под головой, пытаясь устроиться удобнее. Когда не вышло, она села на кровати. Она не могла больше это выносить – лежать здесь, ожидая и гадая. Пусть она и не знала, что случилось с Франциском или Лолой, но могла получить на это ответ. Она могла поймать кого-то в туннелях, и наконец, узнать, кто побывал в ее комнате.
Мария выбралась из кровати. Похоже, она не спала много часов, ворочаясь и желая уснуть. Теплый свет согревал окна, из-за деревьев выглядывало солнце. Она прокралась через комнату, стараясь не разбудить Грир. Затем приподняла гобелен и открыла дверь за ним. Сделав несколько шагов вперед, она исчезла во тьме.
Глава 11
Утренний свет пробивался сквозь ставни. Франциск уснул в старом кресле в гостиной и чувствовал, как занемела шея. Это была долгая, тяжелая ночь, он едва поспал. Каждые полчаса он проверял, живы ли Лола и младенец. Несколько раз он отключался, но затем просыпался в панике, опасаясь, что с ними что-то случилось.
Франциск подошел к комоду. Средний ящик, забитый смятой одеждой, был выдвинут. Он служил его сыну самодельной колыбелью, но, когда он потянулся и заглянул внутрь, оказалось, что ребенка нет. Ящик был пуст. Он резко проснулся, сердце громко стучало в груди.
Он пошел в спальню, опасаясь того, что может найти там. Хозяйка ухаживала за Лолой ночью, протирая ей влажной тряпкой лоб, заставляя понемногу пить сок. Франциск заходил и выходил из комнаты, укачивая малыша, а затем сменял ее, заботясь о Лоле. Сколько времени ему удалось поспать? Казалось, что прошли лишь минуты, но он волновался, что прошли часы и случилось нечто ужасное. Он положил руку на ручку, глубоко вздохнул и открыл дверь.
Лола лежала на кровати, держала младенца на руках и рассматривала его. Она выглядела уставшей, но к ее щекам прилила кровь, и она улыбалась.
– Доброе утро, папа, – сказала она.
Он усмехнулся, его глаза наполнились слезами. Он не был уверен, что когда-нибудь видел что-либо прекраснее.
– Лола, с тобой все хорошо, – прошептал он, подходя к кровати. – Я не был уверен, что увижу тебя снова.
– Я не многое помню с прошлой ночи… – Лола убрала волосики малыша со лба. – Я даже не была уверена, правда ли ты приехал ко мне или это был сон.
– Ты выглядишь гораздо лучше, – сказал Франциск. Лола нахмурилась, будто обиделась. Она убрала темные волосы с лица. – Я имею в виду, более здоровой, – поправился он.
– Хозяйка, Аида, нашла повитуху в деревне. Они дали мне какое-то снадобье, и оно, кажется, помогло. Тело все еще болит, но уже не так. Они сказали мне оставаться в постели и не двигаться несколько дней.
Она посмотрела на ребенка и улыбнулась:
– Но я не уверена, что хочу.
– Разве он не чудесен? – Франциск сел на кровать рядом с ней и стал разглядывать спящего сына. – Думаю, это самый совершенный малыш, которого когда-либо видел мир. Мне кажется, это чувствуют все родители, да?
– Он очень красивый, – сказала Лола, проводя пальцем по его носику.
– Ну, это несомненно, учитывая внешность его отца. – Лола закатила глаза, а Франциск улыбнулся. – А еще он очень умен. Это видно. Он постоянно смотрит вокруг, изучая все. Он уже много размышляет, а ему всего лишь несколько часов.
– Я меньшего и не ожидала, – сказала Лола, приподняв бровь, – учитывая, кто его мать.
Франциск улыбнулся. Он обнял ее рукой и притянул ее и младенца ближе. Он сжал шею Лолы, массируя мышцы, цепляясь за кудряшки волос. Ему так везет. Так глупо везет, что все обернулось хорошо. Она проснулась, к ее щекам снова вернулся цвет. Их сын был в безопасности.
– Насчет прошлой ночи… – Лола посмотрела на Франциска. – Мне вспоминается кое-что… что ты сказал… Ты… – она отвернулась, поправляя одеяло ребенка. – Ты и, правда, так думаешь?
Франциск сглотнул. У него были чувства к Лоле. Они были настоящими, он это знал. Сейчас, когда он видел ее здесь, вот так, с младенцем на руках, они стали еще сильнее.
Когда он говорил это, то не приукрашивал и не врал. Но тогда перед ним стояла возможность того, что она не проживет и часа. Он не контролировал себя, не взвешивал слова и не думал, что они могут означать для его брака… для Марии.
Он не хотел отрицать или забирать их обратно. Но больше об этом он не мог говорить, не сейчас, ведь это слишком опасно. Он был женат на лучшей подруге Лолы. Марии и так было больно от того, что они провели вместе ночь в Париже, что из-за этого у них ребенок. Последствия того решения будут преследовать их еще многие годы. А если Мария бесплодна и не сможет зачать? Ему даже думать об этом не хотелось.
– Ты для меня важна, Лола, – Франциск говорил медленно, осторожно, обдумывая все, прежде чем сказать. – И нет таких слов, чтобы выразить, какое облегчение я испытываю от того, что ты жива. Это кажется чудом, вторым шансом. Но…
– Но за этой комнатой стоит реальность и люди, которых нам надо защищать, – перебила Лола, слабо улыбаясь Франциску. – Я это знаю лучше кого-либо. Я понимаю.
Она склонилась над ребенком, и на ее лицо упал локон волос. Франциск потянулся, чтобы убрать его за ухо, как он делал много раз за прошлую ночь, но затем остановил себя. Он не хотел делать ситуацию еще более неловкой.
– Мне надо принести тебе воды, – сказал он, поднимаясь с кровати. – Ты голодна? Может, хлеба? Я видел несколько ломтей на кухне…
– Все, что мне нужно, уже здесь, – сказала Лола, разглядывая малыша.
Франциск вышел в гостиную, ища хозяйку.
– Мадам? – позвал он. – Аида?
Она была на кухне, склонившись, выливала ведро с водой на какие-то чашки, погруженная в работу. Через мгновение она заметила Франциска. Когда она повернулась, у него перехватило дыхание. Ее щеки пылали. На ее шее, рядом с лимфатическими узлами была ярко-красная сыпь. Она шла по почти совершенному кругу.
Розовое кольцо. Он улыбнулся женщине и направился к двери.
– Я тут подумал, а не найдется ли у вас воды, – сказал он. – Но я решил, что сам схожу к колодцу, принесу для нас свежей воды. Ладно?
Франциск попытался скрыть панику в голосе, но бесполезно. Его руки тряслись. У хозяйки была чума. На ранних стадиях, но это было безошибочно, у нее уже был странный, затуманенный взгляд. Франциск развернулся к спальне.
– Сир? – сказала она и закашляла. – Все в порядке?
Франциск зашел в дальнюю комнату и закрыл за собой дверь. Когда Лола посмотрела на него, он увидел себя ее глазами. Каким безумным он, должно быть, казался, каким напуганным.
– Франциск? – спросила она. – Что происходит? Что-то не так?
– Нам нужно немедленно уходить, – Франциск схватил плащ со стула. Он прошелся по маленькой комнате и нашел в комоде простое коричневое платье. – Сейчас же.
– Но почему? – запротестовала Лола, нахмурившись. – Я же говорила, что сказала повитуха. Я не могу…
– Лола, я знаю, что это тяжело, – Франциск чувствовал, как в его груди нарастает паника. Каждая минута в этом доме приближала их к смерти. – Но сейчас тебе нужно быть сильной, какой ты была прошлой ночью. Дело в Аиде… она больна. Это чума, я точно знаю. И мы все заразимся, если немедленно не уйдем.
Лола прижала руку к губам, ее зеленые глаза стали огромными. Франциск увидел, что она поняла его. Поняла, что должна сделать. Она спустила ноги с кровати и встала, поморщившись от боли. Она потянулась за своим дорожным сундуком, но Франциск покачал головой.
– На лошади для него нет места, – сказал он. – Придется оставить его здесь.
Лола кивнула, взяв у него платье. Франциск держал младенца, пока она натягивала его, ее лицо скривилось от боли.
– Все болит, – сказала она. – Даже руки поднимать тяжело.
– Прости, – сказал Франциск, укачивая малыша. – Я знаю, не могу даже представить.
Она оделась, Франциск накинул на них обоих плащ, передавая Лоле один край, чтобы она могла прикрыть нос и рот. Когда они развернулись к двери, он увидел крест, который дал ему Марсель. Однажды он спас их, может, спасет снова. Он схватил его, крепко сжал, и они вышли на улицу.
Глава 12
Баш проскользнул на балкон с рубашкой Паскаля в руках. Толпа выросла, крики стали еще громче, чем вчера.
– Не повезло, – сказал он, глядя на Кенну. – Стража позволила им побегать по территории два часа, но они вернулись ни с чем. Они просто вернули собак в псарню.
Кенна запахнула халат:
– Я смотрела, как они бежали, отсюда, – сказала она. – Я была уверена, что его найдут. Прошло столько времени, Баш. Где он может быть?
– Я не знаю, – сказал Баш. – Мы можем снова проверить дворец. Привлечь больше стражи к поиску. Начнем пораньше.
– Не повезло, – сказал он, глядя на Кенну. – Стража позволила им побегать по территории два часа, но они вернулись ни с чем. Они просто вернули собак в псарню.
Кенна запахнула халат:
– Я смотрела, как они бежали, отсюда, – сказала она. – Я была уверена, что его найдут. Прошло столько времени, Баш. Где он может быть?
– Я не знаю, – сказал Баш. – Мы можем снова проверить дворец. Привлечь больше стражи к поиску. Начнем пораньше.
– Думаю, это единственное, что мы можем сделать. Я оденусь, начнем с южного крыла и пойдем к западному. Кто-то должен был хоть что-то увидеть, – сказала Кенна, потянув Баша за рукав. – Идем.
Но Баш не двигался. Он стоял у перил балкона, глядя на толпу за воротами. Его взгляд был направлен на маленькую фигурку за ними, стоящую рядом с несколькими женщинами в длинных серых плащах.
– Смотри, – сказал он, указывая пальцем. – Внизу, за воротами.
– Что там? – спросила Кенна. Она уставилась вниз, пытаясь разглядеть, о чем говорил Баш.
– Не что, а кто, – сказал Баш. Кенна повернула голову и наконец заметила фигурку слева от старого дуба, темные волосы развевались по ветру. Он смотрел вверх на них.
– Это Паскаль, – прошептала она. – Что он там делает? Как он выбрался за стены? – спрашивала Кенна, глядя на мальчика.
Это был Паскаль, она была точно уверена. Его не спутать ни с кем. Он мог покинуть дворец в любое время, но почему именно сейчас? Все ворота были закрыты, за стенами бушевала чума.
– Не знаю, – сказал Баш. Он был сбит с толку так же, как Кенна. Прошлой ночью мальчик был во дворце, бегал по коридорам. Как он проскользнул мимо стражей, охраняющих каждый вход и выход? Как он прошел через главную лужайку?
Несмотря на все это, Баш чувствовал небольшой прилив гордости. Это было глупо, но Паскаль пережил часы, проведенные с Тьмой, и смог сбежать из усиленно охраняемого дворца. Что-то в этом мальчике было необычное, даже особенное.
– Мне нужно добраться до него, привести его назад, – сказал Баш, его глаза не отрывались от маленькой фигурки внизу. У них было немного времени. Он не мог рисковать и позволить Паскалю сбежать в леса, где он мог столкнуться с вещами похуже чумы. Ходили слухи, что язычники все еще приносили в жертву невинных, число их росло с попытками остановить чуму.
– Ты не можешь, – сказала Кенна, хватая Баша за руку.
– Ну а что нам делать? Стоять здесь и смотреть, как он убегает? Смотреть, как его поглощает толпа, как ему причиняют боль… как он заразится? С каждой минутой, проведенной там, вероятность подхватить чуму возрастает. И ты, и я это знаем.
Он посмотрел на нее, и Кенна почувствовала, как сжался ее желудок. Она знала, что он прав. Но если Баш покинет дворцовые стены, она рисковала потерять обоих. Что она будет делать без мужа? Без мужчины, которого полюбила?
– Баш, подумай хорошенько, – попыталась она.
– Я хорошо подумал, – сказал Баш. – Думаю, мне надо спуститься и помочь ему. Он всего лишь маленький мальчик.
– Это слишком опасно.
– Я не могу оставаться здесь, зная, что он в опасности, – сказал Баш. Он повернулся к двери, но Кенна встала перед ним, закрывая дорогу.
– Я знаю, – сказала она. – Мне больно видеть там его одного. Ты не единственный, кто беспокоится о нем. Но нам нужно все обдумать.
Баш покачал головой:
– Кенна, нет времени…
– Есть, – перебила она. – Ты должен послушать меня. Ты всегда думаешь об остальных. Но теперь я твоя жена. Я та, кто думает о тебе.
– Со мной все будет хорошо, – сказал Баш.
– Будет ли? – Кенна смотрела не отрываясь. – Во время чумы? Эти люди здесь не потому, что крепки здоровьем, Баш. Они здесь, потому что умирают и напуганы. Франция не может потерять и тебя, и Франциска. А я… – У Кенны перехватило дыхание: – Я не могу потерять мужа.
– Не потеряешь, Кенна, – сказал Баш, смягчившись. Он притянул ее к себе. – Обещаю.
– Должен быть другой способ помочь Паскалю, – сказала Кенна. Она вцепилась в подол его куртки. – Может, нам подать ему сигнал? И тогда он сможет вернуться во дворец по туннелю. Он может так вернуться.
Мгновение Баш обдумывал это, затем покачал головой.
– Слишком рискованно. Если увидят жители города? Они ворвутся во дворец, и тогда все здесь будут в опасности. Екатерина, другие дамы, Мария… ты. Мы все будем в опасности. Я не смогу с этим жить. Кроме того, есть возможность, что он заражен.
– Не могу вынести мысли об этом, – сказала Кенна. – Он был за стенами недолго.
– Надеюсь, ты права. Надеюсь, что это не наш случай. Но это может быть минутным делом, – сказал Баш. – Слишком рискованно.
– Тогда ты должен остаться, – настаивала Кенна, хватаясь посильнее. – Если ты не можешь гарантировать свою безопасность, то это слишком опасно.
Баш развернулся и посмотрел вниз, на стену по периметру. Он всю свою жизнь прожил в этом дворце. Он хорошо знал территорию, лучше большинства стражников и гораздо лучше местных жителей. Его глаза осматривали стену в поиске того, что могло бы помочь. Рядом с западной стеной, в отдалении от места сбора деревенских, он заметил дуб. Две ветви росли по направлению к стене и останавливались прямо над ней. Лишь вчера Баш прогуливался по округе с Паскалем, с удовольствием наблюдая, как тот карабкается по яблоням в саду…
Баш повернулся к Кенне и поцеловал ее в макушку.
– Я не выйду за периметр стен. Обещаю, – сказал он. – У меня есть план.
Баш стоял у входа во дворец. Он сделал глубокий вдох. Через плечо была перекинута длинная веревка, на другом плече арбалет, за поясом кинжал. Стражники спорили с ним, отговаривая покидать дворец. Он уверил их, что не покинет периметр стен, но они все равно ему отказали. Один из них преградил ему путь, но, когда они вернулись на свои посты, Баш проскользнул мимо.
Он сделал глубокий вдох и вышел на главную лужайку, отделяющую дворец от стены. Прохладный утренний воздух немного его разбудил и помог сосредоточиться. Ему нужно было двигаться быстро, он и Паскаль станут уязвимы, если люди за воротами заметят их.
Он выбрал путь, стараясь держаться как можно ближе к дворцовой стене. На стене по периметру располагалось множество маленьких узких окошек, достаточных, чтобы просунуть туда руку. Через эти окошки стражники могли стрелять из лука, если на дворец нападали. Но несколько человек прижались к одному из них, выкрикивая что-то. Когда Баш или кто-то другой подходил ближе, то становился более заметным для деревенских.
– Смотрите! – закричал один из мужчин, указывая на Баша, пересекающего главную лужайку. Затем подбежал, чтобы занять место. – Благородный господин! Он идет, чтобы помочь нам!
Из толпы раздались радостные крики. Приближаясь к воротам, Баш опустил взгляд вниз, его глаза неожиданно наполнились слезами. В нормальной ситуации он бы сделал все, чтобы помочь этим людям. Наверное, он видел кого-то из них в окрестных деревнях, сидел с ними в тавернах рядом с лесом. Но чума изменила все. Уже просто находиться в зоне досягаемости криков было опасно.
– Простите, – прокричал Баш, подходя к воротам. Через них он мог видеть явные красные пятна на щеках мужчины, темные тени у него под глазами. – Я не могу вам сейчас помочь.
Лицо мужчины помрачнело.
– Вы должны. Нам нужна ваша помощь. Мы здесь все умрем без лекарств и еды. Наши семьи умрут. Мы готовы предложить все что имеем. Увеличьте арендную плату и налоги.
Подбежал другой мужчина и прижал лицо к окошку.
– Заберите всех моих лошадей. Если можете, просто проведите моего сына в убежище. Ему всего лишь четыре. Его мать давно умерла. Пожалуйста…
– Мы хотим говорить с королем! – закричала женщина. Ее рыжие волосы были перевязаны льняной тряпкой.
– Простите. Тут не о чем говорить, – сказал Баш, пытаясь звучать уверенно. Его горло сжалось. – Мне жаль. Мне очень жаль.
К воротам подошел еще один деревенский житель. Небольшая группа заговорила с ним о бессердечии, рае и о суде Господнем.
Баш вытер глаза. Он шел, пытаясь отрешиться от их слов. Как только смог, он скрылся в тени огромного дворца. Он повернулся к стене, изучая ворота. Мальчик был где-то за ними, но как найти его? Как послать ему сигнал через стену?
В первые дни, когда Паскаля привезли во дворец, Баш научил его свистеть. Какое-то время это был единственный способ, которым Паскаль мог общаться с ним с другого конца крыла. Он свистел, когда просыпался, свистел, когда был голоден и хотел, чтобы служанки принесли ему еду. Баш сказал ему делать это, когда что-то понадобится. Если он потеряется или их разделят, чтобы Баш мог его найти.
Это была простая мелодия, две ноты вверх, три вниз. Баш надеялся, что это сработает сейчас, это был единственный шанс вытащить Паскаля из толпы, не привлекая слишком много внимания.