Зданевичи-старшие не могли нарадоваться на внуков. Они находили, что Геннадий очень похож на отца Антона в молодости, а Люська – вылитая Шурочка – двоюродная сестра матери. Антон смеялся и убеждал родителей, что его дочь похожа на Ольгу со всей ее многочисленной дальневосточной родней, и потому никак не может быть одновременно похожей еще и на Шурочку. Родители сначала не соглашались, а затем согласились, так как приветливая улыбчивая невестка им тоже очень понравилась.
Мать, которая сразу учуяла, что у Антона появилась другая женщина, и не верила ни в какие авралы на работе, поглядывала на сына тем особым взглядом, который обозначал примерно следующее: «Ну теперь-то ты остановишься, наконец! У тебя жена и дети! Не будь подлецом! Твой отец никогда так низко не опускался!» Зданевич делал вид, что не замечает ничего особенного в материнском взгляде, и с интересом расспрашивал детей об их житье-бытье без него в гарнизоне, о нелегком переезде через всю страну. Когда Ольга и дети рассказали уже, кажется, все, что могли, Антон еще долго продолжал тарахтеть, как заведенный, расспрашивая про дальневосточных приятелей и шапочных знакомых, которые его на самом деле совершенно не интересовали. Он боялся, что если замолчит, то жена начнет расспрашивать его о жизни без нее в Петербурге и какой-нибудь особой женской хитростью выведет на чистую воду.
Мать ради встречи никогда не виденных вживую невестки и внуков закатила такой пир горой, что за столом за вкусной праздничной едой, за беседой засиделись до половины первого ночи. Зданевич очень надеялся, что Ольга, уставшая с дороги и довольно прилично накушавшаяся домашнего материнского вина из черной смородины, не будет претендовать на то, чтобы он непременно сегодня выполнил свой супружеский долг. Пока жена плескалась в ванной, Антон свернулся калачиком в постели и принял вид давно и глубоко спящего человека, какой и полагалось иметь всякому добропорядочному гражданину в 00 часов 50 минут. Но Ольга претендовала. Она нырнула под одеяло и прижалась к Антону своим обнаженным и еще влажным телом.
– Как же я соскучилась по тебе, Антошка, – шепнула она так громко, что проснулся бы любой давно и глубоко спящий добропорядочный гражданин.
Пришлось «проснуться» и Зданевичу.
Он чуть не опозорился перед женой, потому что не испытывал ни малейшего желания, обнимая ее тело, которое показалось ему слепленным из только что подошедшего теста. Антону чудилось, что он увязает в этом Ольгином тесте, как муха. Жена облепила его со всех сторон своими мягкими членами, не давая шевельнуться, и целовала мокрыми горячими губами с какими-то новыми для него и отвратительными чмоками. Может быть, эти самые чмоки вырывались у нее всегда, но Антон никогда раньше этого не замечал. Супружескими отношениями с женой он никогда не тяготился, его всегда все устраивало. Теперь же после поджарого, сильного и крепкого тела Дары, с которым он срастался всю эту неделю, Ольгины оплывшие прелести вызывали у Зданевича чуть ли не рвотные спазмы. Он никак не мог понять, в чем дело. Он ведь сам убеждал себя и Дару, что между ними не было ничего, кроме обыкновенного животного секса. Ольга тоже предлагала ему секс, который устраивал его все проведенные в браке восемнадцать лет. Какая разница, худое или полное тело обеспечивает мужчине определенные ощущения?
В итоге все завершилось благополучно, к удовольствию не только Ольги, но и Антона. Он был счастлив тем, что все наконец закончилось. О том, что в последующие ночи жена потребует «продолжения банкета», ему не хотелось даже думать. Хорошо, что завтра надо вставать в половине седьмого и ехать в фирму. Уставшая Ольга наверняка не захочет просыпаться вместе с ним, и утром он будет свободен от своих «должностных» обязанностей.
Ольга действительно вставать не захотела. С закрытыми глазами она протянула к нему руки. Антон вынужден был обнять ее и ткнуться губами в горячую и влажную со сна шею. Жена сонно улыбнулась и перевернулась на другой бок. Одеяло съехало и обнажило одну ее ногу почти до самой ягодицы. Нога была неправдоподобно белая, белее простыни, с сеткой сине-фиолетовых вен и расплылась по постели все тем же непропеченным тестом. Как ни крути, все-таки было бы лучше, если бы эта нога была стройной, длинной и чуть смугловатой. У Зданевича внутри стало так нехорошо, что он поспешил уйти, чтобы избавиться от нового какого-то болезненного чувства за грудиной.
Весь рабочий день Антона не покидало ощущение того, что в его жизни произошла катастрофа. Иногда, разговаривая с клиентами или с сослуживцами, он на несколько минут забывался, потом опять вспоминал, что с ним случилось что-то ужасное. Вспоминать – что, не хотелось, но приходилось. «Ах да, Ольга же приехала…» – говорил он себе, потом спохватывался и проговаривал в уме совершенно другую фразу: «Нет! Дело не в том, что она приехала, а в том, что я ей изменил и никак не могу избавиться от комплекса вины!» Он даже оглядывался вокруг, будто хотел удостовериться, что никто не застал его за первой мыслью об Ольге, ловил себя на этой глупости и снова впадал в состояние, которое уже по всем параметрам начинало походить на нервное расстройство.
Дома он изо всех сил старался держаться огурцом, но мать однажды все-таки спросила:
– Антоша, я чувствую, что ты продолжаешь встречаться с другой женщиной. Мне это не нравится! Ольга такая славная, и мне хотелось бы, чтобы ты ее пощадил. Она родила тебе таких замечательных детей!
– Мама! У меня нет никакой другой женщины, – сказал он ей чистую правду. У него действительно не было сейчас никакой другой женщины, кроме Ольги, и от этого ему хотелось запить по-черному.
Он начал ежедневно и еженощно мечтать о Даре. Он вяз в теле жены и даже получал разрядку и наслаждение, но все это не имело никакого отношения к Ольге. Зданевич теперь уже с отвращением вспоминал, как учил Дару тому, что на самом деле все равно, с кем… Оказалось, что не все равно. Неужели он все-таки любит Дару? Нечеловеческим усилием воли он, будучи семнадцатилетним мальчишкой, затолкал свою любовь в такие глубины души, что был уверен: она похоронена там навсегда. И жил он в отсутствие любви очень хорошо и спокойно. Что же делать теперь?
Во снах к Зданевичу приходила Дара в том самом образе подбитой птицы. С ее тонких рук падали черно-белые перья и устилали путь. Антон шел за Дарой по этой дорожке из перьев, но никак не мог ни догнать ее, ни даже чуть-чуть приблизиться. Просыпался он в дурном настроении, которое сразу же портилось еще сильней, потому что подле себя в постели он видел расплывшуюся по простыне Ольгу. Он старался тихо одеться и убраться на службу, но иногда жена просыпалась, и ему приходилось целовать ее пухлые щеки и выпроставшуюся из глубокого выреза ночной сорочки крупную, неприятно мягкую грудь с большим коричневым соском.Однажды Антон пришел домой с работы и застал на кухне Ольгу, мирно пьющую чай с Да. Сердце Зданевича заработало «как пламенный мотор» и чуть не выскочило из груди. Ему даже пришлось незаметно придержать его рукой, поскольку казалось, что даже через куртку отчетливо видно его бешеное и неуместное биение.
– Погляди, Антоша, кто к нам пришел! – пропела жена, запахивая на груди оранжевый халат в мелкий красный цветочек. – Это твоя одноклассница! Узнаешь? Она услышала, что мы приехали, и пришла со мной познакомиться! Столько милого рассказала про ваш класс и учителей! Мы так хохотали, так хохотали!
Антон вымученно улыбнулся и пошел в ванную мыть руки. Эта незамысловатая гигиеническая процедура позволила Зданевичу какое-то время не встречаться глазами с Да и хоть как-то обдумать создавшуюся ситуацию.
Прежде всего, сморщившись и чуть ли не чертыхаясь, Антон подумал о том, что Ольга в этом своем отвратительном халате ходит целый день без бюстгальтера и что грудь висит чуть ли не до пояса. Да, как знала, явилась в сильно открытой кофточке, в вырезе которой красиво устроились по-голливудски сияющие матовые полукружья. Надо срочно купить Ольге красивую домашнюю одежду и белье. Есть же бюстгальтеры с какими-то там штуками, что и самая крупная и бесформенная грудь выглядит привлекательно. Черт! Какая ерунда лезет ему в голову!
Зданевич опять сунул под струю воды только что насухо вытертые руки.
Что же задумала Да? Она не могла прийти просто так знакомиться с Ольгой. Не тот человек. Не зря она зло сверкнула глазами, когда неделю назад он дал ей от ворот поворот. Тогда Антон проявил явную беспечность, теперь же всем существом чувствовал исходящую от Да опасность. Может, надо было и с ней переспать, раз уж… все равно уж… Его передернуло. Нет, во-первых, он не такой крутой ходок по женщинам, как некоторые, а во-вторых, после «пересыпа» с Да от нее вообще невозможно было бы отвязаться.
Руки были вымыты и вытерты мягким розовым полотенцем уже три раза, но стратегического плана Антону выработать так и не удалось. Задерживаться в ванной дольше, когда на кухне сидит «дорогая» гостья, становилось неприличным. Зданевич вздохнул, с неудовольствием посмотрел в зеркало на свое раздосадованное лицо, состроил выражение погостеприимней и вышел на кухню, где Да заливалась сладкоголосой сиреной. Она расспрашивала Ольгу о детях, советовала, в какой вуз лучше всего поступать Генке, и даже обещала посодействовать насчет краткосрочных подготовительных курсов. Потом она плавно перешла на Люську и назвала номер школы, куда ее следовало устроить, а также порекомендовала магазины, где можно купить дочери хорошее пианино. После этого «добрая фея» Да пообещала помочь Ольге устроиться на работу в соседнюю районную поликлинику. Антон помалкивал, изображая зверский голод и уплетая жареную картошку, только бы не встревать в разговор.
Руки были вымыты и вытерты мягким розовым полотенцем уже три раза, но стратегического плана Антону выработать так и не удалось. Задерживаться в ванной дольше, когда на кухне сидит «дорогая» гостья, становилось неприличным. Зданевич вздохнул, с неудовольствием посмотрел в зеркало на свое раздосадованное лицо, состроил выражение погостеприимней и вышел на кухню, где Да заливалась сладкоголосой сиреной. Она расспрашивала Ольгу о детях, советовала, в какой вуз лучше всего поступать Генке, и даже обещала посодействовать насчет краткосрочных подготовительных курсов. Потом она плавно перешла на Люську и назвала номер школы, куда ее следовало устроить, а также порекомендовала магазины, где можно купить дочери хорошее пианино. После этого «добрая фея» Да пообещала помочь Ольге устроиться на работу в соседнюю районную поликлинику. Антон помалкивал, изображая зверский голод и уплетая жареную картошку, только бы не встревать в разговор.
Очень не понравилось Зданевичу, как плотоядно Да посмотрела на Генку, который вышел на кухню на запах картошки с лучком. Парень тоже заметил особенные женские взгляды, которыми одаривала его гостья. Сначала он покраснел, а потом и сам начал исподтишка разглядывать папочкину одноклассницу, которая выглядела раз в десять лучше матери и на одноклассницу тянула очень слабо. Антон решил, что Да собралась отомстить ему с помощью его же сына. Он чуть не подавился свиной отбивной, но тут же взял себя в руки. Она сможет это сделать только через его труп или через свой собственный. Он удавит ее без всякой жалости, если она попробует посягнуть на Геннадия.
После чая со знаменитыми Ольгиными кексами Да наконец поднялась со стула и засобиралась домой. Прощаясь, она потребовала, чтобы Зданевичи непременно посетили их. В следующий четверг у ее мужа день рождения, и она ждет Антона с Ольгой в гости. У них будут еще несколько супружеских пар из числа бывших одноклассников, которые здорово обрадуются Антону, поскольку не видели его восемнадцать лет. Геннадия она тоже пригласила, так как он у них в доме получит возможность познакомиться и подружиться со своими питерскими сверстниками и сверстницами. При этих словах неожиданно свалившейся им на голову папочкиной одноклассницы Генка покраснел от удовольствия и восторга еще больше, а Антон подумал, что сына в логово врага ни за что не пустит.
Антон прекрасно понимал, что Да обязательно пригласит и Дару с мужем. Специально, для создания взрывоопасной ситуации. Похоже, она собралась ему мстить по полной программе. Не случайно за весь вечер она ни разу не взглянула ему в глаза. Можно было подумать, что десять долгих лет она проучилась в школе не с Антоном, а с его женой.
Ольга снова запахнула на необъятной груди свой жалкий и сильно измятый халат в красненький цветочек и с грациозностью слонихи выпорхнула в коридор – провожать приятную во всех отношениях гостью. А у Антона аж челюсти свело от жареной картошки, которой он переел, от глупого выражения лица сына и от ожидания надвигающегося кошмара, который он, похоже, не сможет предотвратить.
– Давай купим тебе спортивный костюм, – угрюмо предложил он жене, когда она, проводив Да, вернулась в кухню.
– Я же не занимаюсь спортом, – ответила Ольга и пристально посмотрела мужу в глаза.
Антон взгляда не выдержал и… положил себе еще немного картошки.
– Но если ты хочешь, то мы можем купить… – тихо проговорила жена и прикрыла руками расплывшиеся под халатом груди. – Я могу даже в какой-нибудь спортивный зал походить, если ты это считаешь нужным…
Антон кивнул. В настоящую минуту он боялся только одного: как бы его не вырвало от этой отвратительной жареной картошки. * * *Всю неделю Антон пытался отговорить Ольгу от визита к однокласснице и даже предлагал на этот день купить билеты в какой-нибудь театр, но Да так обаяла его жену, что никаких его разумных доводов она и слышать не хотела. Она говорила, что в театр можно сходить в любой другой день, а его однокласснице уже дано обещание, что они непременно будут на дне рождения ее мужа. Ольге уже представлялся этот день рождения в виде светского бала, и она собиралась на него с энтузиазмом Наташи Ростовой. Зданевич представлял, как нелепо будет выглядеть его пухлая провинциалка на фоне столичных одноклассниц с плоскими животами и узкими бедрами, и от жалости к жене у него щипало в носу.
– А Генке я купила рубашку, – заявила Ольга и вытащила ее из шкафа. – Гляди, какая модная! Мне продавщица сказала, что это самый молодежный писк! Нравится?
Бежевая рубашка с мелкими тиснеными ромбиками и впрямь была неплохая, но Зданевич грубо отбросил ее на диван и рявкнул:
– Я же сказал, что Генка никуда не пойдет!
– Ну почему, Антоша? – уже раз в пятый жалобно спросила Ольга. – Я никак не могу понять, что плохого, если сын познакомится с детьми твоих одноклассников? У него нет знакомых в Петербурге. А хочется ходить на эти… как их там… тусовки… что ли… А они… дети твоих одноклассников… ему помогут адаптироваться… Подскажут, как и что… какие требования к абитуриентам… И вообще…
У жены были такие жалкие глаза и такое расстроенное лицо, что Антон в конце концов сдался. Наверно, он все-таки перестраховывается. Ну в самом деле, что сможет сделать Генке Да при гостях и на виду у собственного мужа? Да и Ольгу жаль лишать удовольствия. Она не была на такого рода праздниках уже много лет.
А как же Дара? Как он посмотрит ей в глаза? Ведь стоит только посмотреть, как сразу уплывет сознание… Антон прямо чувствовал, как ему сделается плохо. Нет! Не стоит так раскисать! Конечно, ему очень тяжело будет ее видеть, но он сможет держать себя в руках. Разве он не мужчина? Неужели его жизнь могут расстроить женщины? Сумел же он сказать Да твердое «нет»! Сумел же порвать отношения с Дарой, когда они были еще на том самом страстном пике, когда стоит только закрыть глаза – и тут же видится обнаженное тело прекрасной женщины, а губы сами собой складываются для поцелуя!
В Гостиный Двор Зданевич поехал вместе с женой. Он должен помочь ей выбрать наряд. Надо сделать все возможное для того, чтобы она выглядела как можно лучше и не смешила окружающих.
Ольга, конечно, сразу уцепилась за интенсивно розовое платье со складочками и сверкающими стразами на поясе, но Антон стоял против него насмерть. Он лично перебрал в отделе все плечики с туалетами Ольгиного размера и выбрал ей шелковистый темно-синий костюм с удлиненной юбкой и элегантным пиджаком без всяких прибамбасов. Жена с большой неохотой пошла в примерочную кабинку, брезгливо держа плечики с костюмом на некотором отдалении от себя, но вышла оттуда очень довольная собой и мужем. Костюм сидел как влитой и стройнил ее не в меру располневшую фигуру.
– На лацкан или на шею просится какое-нибудь украшение, – сказала продавщица, одобрив выбор Зданевича. – На первом этаже Невской линии есть отдел ювелирных изделий…
На первом этаже Невской линии Антон купил Ольге сапфировые серьги и скромное колье. Украшения были классически строги и элегантны. Глаза жены светились счастьем и были тон в тон сапфирам. Зданевич поймал себя на том, что впервые со времени приезда семьи в Питер Ольга его не раздражала. Ее глаза по-прежнему хороши – настоящие драгоценные камни. И эти нежные кудряшки, упавшие на лоб… Может, все еще наладится? Ей очень идут костюм и украшения. Да, она несколько полновата телом, но зато у нее прекрасная кожа: лицо и руки нежно-розовые и гладкие, как у девушки. Совершенно непонятно, почему на супружеской простыне жена выглядит такой неестественно белой. Наверно, все дело в настроении, с которым на нее смотреть. Это открытие вселило в Антона уверенность, что у них действительно все еще может наладиться. Главное, изменить угол зрения и не отвлекаться на частности.
А волосы Антон попросит Ольгу поднять вверх и заколоть на затылке в пушистый узел. Тогда и на шею обязательно спустятся несколько кудрявых прядок. И туфли они ей купят непременно самые модные и на высоких каблуках, как у модницы Да. Они еще с женой поборются с гламурными петербурженками! * * *Андрей опять где-то пропадал целый вечер, Валентин, как всегда, задерживался на работе, и Катя села к компьютеру, чтобы посмотреть в Интернете прогноз погоды на грядущее лето. Во-первых, сыну надо сдавать экзамены в школе, а потом поступать в институт, и не хотелось бы, чтобы жара отвлекала его от работы… хотя, конечно, кого эта жара спросит… А в конце августа они собирались с мужем поехать в Египет. Неплохо бы посмотреть, какая в то время там будет погода. Вообще-то, в свете свалившейся на Катю проблемы в виде восставшего из пепла Зданевича, никуда ехать с мужем ей не хотелось, но она понимала, что придется.
Она горько, по-детски вздохнула и в поисковой строке для начала набрала: «Прогноз погоды на лето в Санкт-Петербурге». Тут же рядом, справа, появилось окошко с прошлыми запросами. Катя глянула в него от нечего делать, пока шел поиск, и словно приросла к стулу. Кто-то интересовался пистолетами системы «макаров», ценами на них, а также разными другими видами пневматического и боевого оружия. Кроме Андрея, разумеется, никому это не интересно. Не Валентин же станет интересоваться «макаровым»! Если бы он связался с криминалом и искал себе оружие, то у него, безусловно, хватило бы ума не оставлять за собой следов, особенно в домашнем компьютере. Конечно же, это Андрюшка!