– Ну, не знаю, не знаю... – проворчал Старпер, отказать Артуру трудно. Хитро взглянув из-под очков, он спросил: – Любовница?
– Нет. Друг.
– Ну да, ну да... – недоверчиво закивал головой тот.
– Кстати, она заместитель главного редактора газеты, может написать статью о нашем центре.
Подействовало.
– Ладно, вези, – с неохотой разрешил патрон.
– Я вам очень признателен и в долгу не останусь. Но у меня еще одна, совсем маленькая просьба...
– Какая? – Лицо Старпера скисло, не любил он бесплатных просьб.
– Не могли бы вы осмотреть ее?
– А ты?
– У вас практический опыт в подобных делах, а у меня...
– «Лев обожал подхалимаж», – процитировал Георгий Денисович баснописца. – Все же почему не ты?
– Просто меня сомнения берут. У нее черепно-мозговая травма, если вы подтвердите мои предположения, я буду доволен собой. А пока немного сомневаюсь.
– А, я для тебя – путь к самоутверждению?
– Вроде того, – рассмеялся Артур.
– Ну, добро, добро, – кивал по-барски Старпер, свыкнувшись с невозможностью отказа.
На лестнице Артура перехватила Женя:
– Ты не уехал?
– Управился за сутки.
– Какие планы?
– Срочно сажусь за работу. Патрон требует в ближайшие дни предоставить текст диссертации, лютует. Так что...
– Ясно. Придется сесть на пост, – вздохнула с кокетливым огорчением она.
– К сожалению. Извини, спешу.
На том и расстались.
Нечаянная встреча
Но Париж – это не только аристократические салоны. Париж – это запутанные улочки, нищета, помои на голову, бандитские разборки и грабежи. Ночью в Париже одной рукой держи кошелек, другой шпагу, а головой верти на триста шестьдесят градусов, ибо казалось, что ножи летали сами собой и «случайно» могли угодить в спину. Абраму приходилось упражняться в фехтовании, он должен был уметь защитить себя, ведь французы прекрасно фехтовали, владели гардами и кинжалами. Несмотря на все трудности из-за безденежья, учился он рьяно, добиваясь успехов.
Однажды поздним летним вечером Абрам нес из кабачка вареные бобы домой – ужин и завтрак в единой таре. На одной из улиц он замедлил шаг. Трое, явно разбойников, скрестили шпаги с человеком, одетым в дорогой камзол. Поскольку фонарь не был разбит и достаточно освещал драку, Абрам не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться зрелищем, тем более что «камзол» дрался как зверь и без правил. Собственно, какие правила, когда трое против одного? Неожиданно один из бандитов попятился задом и столкнулся с Абрамом. Это ерунда, но! Горшок выскользнул из рук и разбился о камни мостовой. Разъяренный Абрам схватил негодяя сзади и взревел, произнеся по-русски:
– Ты мне заплатишь, скотина, за ужин!
Вдруг «камзол», парируя удары шпагой, выкрикнул тоже по-русски:
– Русский?!!
– Русский, – ответил Абрам, отомстив кулаком злодею.
Тут уж русский русскому на чужбине помочь просто обязан. Абрам обнажил шпагу и стал рядом с «камзолом». Пять минут – и мерзавцы разбежались, ибо двое – не один. Со смехом и свистом провожали разбойников победители. Присмотревшись к Абраму, «камзол» воскликнул:
– Ибрагим?! Арап царя Петра?!
– Вроде он, – ответил удивленно Абрам, ведь мусульманское имя он почти забыл.
– А я Ефимка! Не припомнил? Турция... Племянник Рагузинского, которого дядя в Азов отправил, а вас сухим путем. Потом в Москве виделись...
Тут только разглядел Абрам знакомые черты. Радости, счастью не было предела, они обнялись, расцеловались троекратно.
– Я бы тебя ни за что не признал, – сознался Абрам. – Ты-то как меня узнал?
– Да кто ж может ночью в Париже разгуливать по ночам с черным ликом и по-русски ругаться? Арапы здесь в лакеях ходят, а не в драки ввязываются. Да и справлялся я о тебе, узнал, что ты на обучении в Париже. Эх, Ибрагимка!.. Несказанно рад я. А помнишь, как в Турции мы шалили, а дядя нас поругивал? Чего приуныл?
– Ужина жаль. Экие мерзавцы! Чего они от тебя хотели?
– Известно чего – кошелек им подай. А ты не горюй, идем, угощу тебя на славу. Я, брат, теперь в долгу перед тобой, ты мне жизнь спас.
– Да не стоит...
– Нет, нет, пойдем, только заведение подскажи приличное, а то я недавно в Париже, мало чего знаю. Эх-ма! Надо же! Ночью! В Париже! Ибрагим!..
Вскоре Абрам поглощал великолепно зажаренную баранину с фасолью, запивая превосходным вином. Ефим Рагузинский больше смотрел за другом, нежели ел. На столе появилась запеченная рыба, жареные каштаны, грибы в соусе. Роскошный пир!
– Ты как очутился здесь? По торговому делу? – поинтересовался наконец Абрам.
– Что ты! С дядей я приехал. Пожалован он в графы и послан государем послом в Париж. Я к делу государственных сношений присматриваюсь, однако намерение имею поучиться здесь военному искусству.
– А с графом Рагузинским увидеться возможно?
– Конечно. Завтра и приходи. Он рад будет...
* * *Уговорить Дашку лечь на обследование... да легче препарировать двадцать трупов за день! Поджав под себя ноги и закутавшись в халат, она сидела в углу на диване и упрямо говорила «нет», опустив голову, не глядя на Артура. Мало того, хлюпала носом. Панический страх перед больницей после недавнего в ней пребывания можно понять, но время... Артур вырвался на какой-то час и наткнулся на непробиваемую стену. В конце концов перестал тратить время на бессмысленные уговоры, подождал, когда она успокоится. Успокоилась. Без лишних слов быстро подхватил Дашу на руки и понес к выходу.
– Ты что делаешь? – испугалась она.
– Несу тебя в машину. Извини, у меня больше нет времени убеждать в том, что и так ясно.
– Ты с ума сошел? Я... я не одета... – растерялась Даша.
– Одевайся. Четыре минуты у тебя есть. Учти, через четыре минуты отнесу как есть. Поняла?
– Ненормальный. Да отпусти! Я оденусь.
– Четыре минуты, – напомнил он.
Оделась за пять. Артур подумал, что Дашку можно поместить в Книгу рекордов Гиннесса, быстрее ни одна представительница женского пола не оденется.
Оглядев палату, в которой ей предстояло пожить, Даша сказала одно слово: «Ого!» Удобная кровать, ковер на полу, шторы, даже настольная лампа, маленький холодильник и телевизор. Небо и земля в сравнении с палатами в маленькой больнице родного города.
Старпер чувствовал время, четыре палаты переделал в гостиничные номера, где отлеживались до и после операций важные городские шишки, а последнее время и шишкари из городов области, разумеется, их родственники тоже. Что это дает – вопрос излишний. Деньги! Деньги на новое оборудование, на зарплаты медперсоналу, на лекарства, возможность достать продукты по дешевке. Короче, Старперу непосредственно хирургией заниматься некогда, в нем проснулась хозяйственная жилка, повлекшая бурную деятельность. В условиях «постоянных временных трудностей» экономической неразберихи Георгий Денисович умудрялся держаться на уровне благополучия, хотя с каждым месяцем делать это становилось сложнее. Бегая по инстанциям, он повторял одну фразу с настойчивостью гипнотизера, глядя преданно в глаза чиновникам:
– Голодный хирург – убийца.
Но чиновники раса особенная, их интересуют хирурги, их материальное положение и новшества оборудования только при одних обстоятельствах, весьма прозаических – когда предстоит лечь на стол лично. Тут-то и «доил» их Георгий Денисович самым бессовестным образом. О нем ходит анекдот: ложится Старпер спать и обращается к богу: «Господи, пошли первым работникам администрации и близкому окружению губернатора хоть какое-нибудь заболевание, ну хоть воспаление аппендикса. Я приму их, как в пятизвездочном отеле на Майами. Ну что тебе стоит, Господи? Помоги, рабу твоему Георгию».
Шутки шутками, однако добивался он многого. Большая часть палат в больнице вообще для так называемых платников и, надо признать, приносит доход. Сюда рвутся из всей области. Георгий Денисович привлек спонсоров, оплативших ремонт и предметы интерьера, провел канализацию в те четыре палаты НЗ, соорудив удобства под боком: туалет и душ. Другая, значительно меньшая половина отделения, для остальных, простых смертных, безденежных. Там обычная унылая атмосфера медицинского учреждения. В общем, Старпер не во всем являлся старпером, кое в чем он передовой господин.
Артур и Георгий Денисович к Даше нагрянули в конце дня. Патрон (Артур не называл его Старпером даже за глаза, боясь, что однажды вылетит кличка при нем же) рассыпался в любезностях и комплиментах по поводу глаз и волос пациентки. Осмотрев рану на голове, он с улыбкой добряка-дядюшки спросил:
– И кто нас стукнул по головке?
– Никто. Я упала.
– Со второго этажа? – пошутил Георгий Денисович.
– И кто нас стукнул по головке?
– Никто. Я упала.
– Со второго этажа? – пошутил Георгий Денисович.
– Нет, просто упала неудачно. Но я ничего не помню.
– Очень интересно. Что еще?
Артур смотрел в окно, стоя к ним спиной, не преминул подсказать:
– Посмотрите левый бок.
– Там все в порядке, – возразила Даша.
– Ну, ну... Не будем упрямиться. Показывайте, – все с той же улыбкой сказал Георгий Денисович.
Даша без особой охоты отбросила одеяло, подняла ночную сорочку. Пока Георгий Денисович отдирал пластыри, она ругала себя за слабость: подчинилась Артуру, теперь ее щупает совершенно незнакомый мужик... Какая мерзкая штука – больница! «Незнакомый мужик» расспрашивал: как, при каких обстоятельствах получила «милая русалка» подобное ранение. Немигающий взгляд и застывшая дурацкая улыбка Дашу смущали, она путалась, словно врала, и злилась на Артура все больше.
– Артур Иванович, – Георгий Денисович повернулся корпусом к нему, – ваше мнение?
– А я не видел, она не дается, – не оборачиваясь, ответил Артур.
– А, ну тогда взгляните...
– Зачем? – Даша поспешно прикрылась одеялом. – Что там смотреть, когда все зажило, не понимаю?..
– Милая наша русалка, – вкрадчиво сказал Георгий Денисович, при этом сладко улыбаясь, – мы же не гинекологи, посмотрим всего лишь бедро, а не гениталии. Не смущайтесь. Артур Иванович у нас ведущий специалист, а вы не доверяете. Нехорошо.
Артур, не обращая внимания на молнии из глаз Дашки, внутренне посмеиваясь над ее грозным видом, подсел к ним и, переговариваясь с патроном непонятными фразами с отдельными междометиями, осмотрел бедро. Распрощавшись с очаровательной пациенткой, Георгий Денисович шел с ним прогулочным шагом по длинному коридору:
– Рана на голове нанесена тупым предметом. Твоей русалке повезло, что не проломили череп. Упасть и удариться, чтобы таким образом получить данное ранение, она не могла никак.
– Значит, удар нанесен чьей-то рукой? – уточнил Артур.
– Именно. Я много встречал подобных ран, полученных человеком еще в юности, могу кое-что определить. Далее. Резаная рана. Осколок при подобном ранении должен быть очень тонким, длинным, крепким, не говоря о его заточенности. Для обычного стекла это слишком. Наткнувшись на кость, он не соскользнул бы, а сломался. Ведь с какой силой он вошел в бедро, если, наткнувшись на кость, соскользнул и проделал сквозное отверстие! Итак, получился свободный выход, аккуратный... и ширина раны от стекла должна быть другая, шире...
– Вы думаете, на нее напали и нанесли удар ножом?
– Черт его знает, чем нанесли, но чем-то вроде ножа.
– А как быть с провалом в памяти, глубокой депрессией?
– Сделай полное обследование, там видно будет. Не забудь энцефалограмму, покажешь невропатологу... Рентген... Кардиограмму... Анализы, они покажут многое. Но в принципе считаю, она в норме, нужно всего лишь время, забота, внимание, покой. А память... Захочет – вернется, не захочет – нет. Мозг не женщина, отдаваться нам не имеет желания.
«Рассуждает, как шаман: «захочет – не захочет», – досадливо думал Артур, возвращаясь к Даше. Вывод Старпера, которому в юности пришлось совмещать несколько должностей, включая и патологоанатома, когда он работал в захолустье, заинтриговал. Теперь Артур убежден: не проводка подвела. Так что же там произошло? Возможно, Даша знает, но она ничего не помнит. А это важно – вспомнить, ведь Гарелин обязательно вернется в город, будет искать их.
– Я долго здесь буду? – встретила она Артура недоброжелательно.
– Дня три-четыре, пока не проведу обследование.
– Послушай, я прекрасно себя чувствую. Не хочу здесь лежать и не буду. Оставь меня в покое, справлюсь сама.
– Оставляю. Знаешь, я, пожалуй, заберу твои вещи из шкафа, а то сбежишь ненароком. Халат буду выдавать по мере надобности, ходить тебе некуда, а еду принесут, я распоряжусь. Смотри телевизор.
– Я что, в тюрьму попала?
– Нет, дорогая, всего-навсего в клинику, хорошую клинику.
Прихватив вещи, он открыл двери, собираясь действительно уйти, но его остановил жалобный голос Дашки:
– Артур, подожди. (Обернулся.) Не уходи, пожалуйста... Я боюсь.
Женская логика – явление изумительное, держит в состоянии неожиданности. Непредсказуемость – милая черта при условии, если женщина нравится. Только что выгоняла тоном и поведением, вдруг просит остаться. Артур присел на кровать:
– Чего ты боишься?
– Боюсь, и все. Оставаться здесь боюсь. А вдруг придут те?
– Они не придут.
– Все равно. Дай руку.
Белые и темные пальцы переплелись. Некоторое время Даша рассматривала их, давным-давно она часто так делала, потом повернулась спиной к телевизору, а ладонь Артура положила себе под щеку. Он просидел в неудобной позе, опершись на локоть, полулежа, пока Даша не заснула. Высвободив занемевшую руку, отключил телевизор и свет, тихонько вышел. Вещи унес с собой.
– А где цветы? – спросила утром следующего дня Валентина Женьку.
– Какие цветы? – Женя приподняла одну бровь, ох, и здорово у нее это получается.
– Сегодня Мерс выходил из джипа с во-от таким, – она очертила руками круг в воздухе, – букетищем. Думала, тебе несет...
Валя закусила губу, увидев недоуменное лицо Женьки. Ясно, букет к ней не попал. Но если совсем честно, то Валя знает местонахождение букетика.
– Во-первых, не такой, – поспешила успокоить Женьку Ольга, ибо чем кончаются подношения букетов посторонним женщинам, знала на собственном опыте. – Меньше. Вечно, Валентина, ты преувеличиваешь. Букет стоит в палате НЗ у новой больной. Артур Иванович зашел с букетом и сразу же вышел без него. Кстати, к этой больной только что приходили кровь брать. Кто она, Жень?
– Откуда я знаю, – пожала та плечами с видимым безразличием. – Какая-нибудь шишка на ровном месте. В НЗ лежат только такие.
Валентина усмешку спрятала за наклоном головы вниз. Ага, лежат в НЗ только шишки. Но Мерс никому не приносил цветов, не уносил вещички из палаты, как дворецкий. Да, близок час Женькиного заката, близок. Что ж, бросают и красавиц. Ничего, Женечке полезно приобрести опыт брошенки, возможно, спеси поубавится. Надо будет сходить посмотреть на новенькую. Мерс и букет – понятия несовместимые, но чего только не случается, оказывается!..
Ее тронула за рукав Ольга. Тьфу ты, размечталась! Работать ведь надо. Кстати, с Артуром Ивановичем, волшебником Артуром, с почти богом.
После сна Даша сладко потянулась...
Выспалась она впервые за много-много дней. Села, протирая глаза... На столе стояли фрукты и букет. В цветах белел лист бумаги. Даша развернула его и прочла:
«Доброе утро».
Даша улыбнулась: Артур. Конечно, он.
* * *Выходной используют по назначению далеко не все российские граждане, Артур не исключение. В выходной он набирал на компьютере текст докторской, работа шла со скрипом, можно сказать, вовсе не шла. Он бросил насиловать мозги, принял душ и растянулся перед теликом, потягивая ледяное пиво. Чертова жара покоя не дает.
К Даше поедет вечером. Конечно, через три дня, как обещал ей, он ее из больницы не забрал: обследование есть обследование, на это уйдет недели полторы, а то и больше. Она свыклась с положением арестантки, не ворчит, не просится на свободу, а искренне радуется появлениям Артура.
Звонили. Кого это черт принес? Артур нехотя встал, а, открыв дверь, одновременно открыл рот. Прижавшееся тело в ореоле терпких духов все же догадался слегка обнять, но без обычных конвульсивных сжатий. Жаркий поцелуй Женьки! Все ясно: берет она его по-крупному, что имело большое расхождение с планами Артура. Обычно, дойдя до определенного пика отношений, когда девушка переставала волновать, она полностью испарялась из внутреннего мира Артура. Он мог с ней встречаться на работе, танцевать на вечеринках, болтать ни о чем, но, став посторонней, эмоций она не вызывала, раздражения тоже. Женщины удивительно чувствительны и в своем большинстве не позволяют ронять реноме унизительной назойливостью, попросту отходят в сторону, уступая место другой. И это правильно, в конце концов, люди, не связанные кандалами брака, имеют право на свободный выбор. Женька явно другого сорта. Не замечать остывшего Артура способна только дура, она не дура, значит, девушка с претензиями на кандалы, то есть хочет замуж, и хочет замуж за него.
– Не соскучился? – спросила она с обворожительной улыбкой, ох, не миновать сцен, выяснения отношений и черт знает каких сюрпризов с осложнениями.
– Пашу как вол, не до скуки, – улизнул от ответа он. – Проходи и отдыхай, а мне надо договорить по телефону. Черт, отключились...
Разумеется, никто не отключался. Артур прибегнул к надежному способу изгнания из своего бунгало бывшей (уже точно бывшей, вне всякого сомнения) возлюбленной. Номер набрал родителей, умоляя бога и черта, чтобы Ивашка оказался дома.
– Артур, это свинство, – поднял трубку отец и с удовольствием принялся отчитывать: – Мать волнуется, я тоже. Хорош, не соизволил позвонить за две недели, будто на другом континенте находишься!