После этого Равана вновь приказал вступить в бой Индраджиту. Царевич опять отправился к жертвеннику и, чтобы увеличить свое могущество, стал возливать масло в жертвенный огонь. Он снова бросил в огонь козла. Как и прежде, огонь ярко вспыхнул и из него, чтобы принять подношение, появился сам Агни. Затем Индраджит взошел на колесницу, защитив ее и все свое оружие мистической силой Господа Брахмы.
Став невидимым, Индраджит обрушил на Раму и Лакшмана град стрел. Сыновья Дашаратхи попытались ответить ему божественным оружием, но даже оно не могло поразить могущественного сына Раваны. При помощи своей мистической силы, Индраджит погрузил все во тьму и обрушил на Раму и Лакшмана новые потоки стрел, которые тяжело ранили братьев.
Стреляя в том направлении, откуда летели стрелы, Рама поразил Индраджита, но ракшас не дрогнул. Наконец, Лакшман в отчаянии воскликнул: «Я призову брахмастру и уничтожу сразу всех ракшасов!»
- Дорогой брат, - отвечал Рама, - нельзя убивать тех, кто не принимает участия в сражении. Мне и Самому очень хочется убить этого могущественного ракшаса. Будь терпелив. Давай продолжим метать в него божественное оружие.
Опасаясь за свою жизнь, Индраджит бежал на Ланку. Вскоре, однако, он вновь отправился на поле битвы. На этот раз его сопровождала иллюзорная Сита.
Увидев перед собой Индраджита, все обезьяны во главе с Хануманом бросились на него. Сколь велико было их удивление, когда они увидели на колеснице ракшаса Ситу. Пока обезьяны беспомощно смотрели на сына Раваны, он взял меч и схватил Ситу за волосы. «Рама! Рама!» - закричала иллюзорная Сита. Индраджит ударил ее кулаком. Вне себя от гнева, Хануман воскликнул: «О худший из ракшасов, приготовься отправиться в ад, где отбывают наказание убийцы женщин!» С этими словами Хануман бросился на Индраджита. За ним последовали бесчисленные обезьяны. Однако ракшас отразил их атаку своими стрелами.
- Смотрите, как я убью Ситу, - сказал Индраджит. - Тот, кто хочет стать победителем, должен уметь наказывать своего врага. Сказав это, сын Раваны разрубил иллюзорную Ситу по диагонали. Ее тело рухнуло на землю, истекая кровью. «Сита мертва, - усмехнулся Индраджит, - а значит, все ваши старания спасти ее оказались пустой тратой времени».
После этого сын Раваны издал дикий рев, который разогнал всех обезьян. Упрекая обезьян в трусости, Хануман вновь стал собирать армию. Желая мести, он начал жестоко уничтожать ракшасов. Он метнул в Индраджита огромный камень, но ракшасу удалось увернуться от него. Упав на землю, камень раздавил множество ракшасов и погрузился в недра Земли.
Хануман продолжал истреблять ракшасов, а Индраджит пытался остановить его стрелами. «Поскольку Сита мертва, - подумал Хануман, - лучше обезьянам отступить. Я должен доложить о случившемся Раме и получить Его дальнейшие указания».
Когда обезьяны отступили, Индраджит отправился в святилище Никумбхила, чтобы совершить подношение во благо ракшасов. Видя, как отчаянно обезьяны сражались с Индраджитом, Рама отправил им на помощь Джамбавана. Но обезьяны во главе с Хануманом уже покинули поля боя.
Представ перед Рамой, Хануман рассказал Ему, как безжалостно Индраджит расправился с Ситой. Как только Рама услышал об этом, Он, лишившись чувств, рухнул на землю. Обезьяны обступили Его и окропили Ему лицо водой. Обняв брата, Лакшман воскликнул: «О ужас! Похоже, порок взял верх над добродетелью. Быть может, одной добродетели не достаточно, чтобы восторжествовало добро? Не лучше ли тогда полагаться на свою силу и забыть о никчемной морали? Клянусь, Я уничтожу всю Ланку вместе с Индраджитом и Раваной! Дорогой Рама, не печалься. Вспомни, ведь Ты - воплощение Господа Вишну».
Успокоив обезьян, Вибхишана подошел к Раме и Лакшману. Видя, как убитый горем Лакшман держит у Себя на коленях лишенного сознания Раму, Вибхишана спросил: «Что случилось?»
Когда Лакшман стал рассказывать ему, как погибла Сита, Вибхишана прервал Его: «Индраджит не мог убить Ситу, ибо Равана никогда не расстался бы с ней добровольно. Та Сита, которую Ты видел, была создана мистической силой ракшаса. О Лакшман, немедленно отправляйся в Никумбхилу и убей Индраджита, пока он подносит дары жертвенному огню. В противном случае, он опять станет невидимым, а значит, неуязвимым».
Убитый горем Рама сперва не понял, что говорит Вибхишана. Он попросил его повторить свои слова. «Давным-давно Индраджит суровыми аскезами умилостивил Господа Брахму, - сказал Вибхишана. - Наградив сына Раваны брахмастрой и летающими конями, прародитель вселенной молвил: «Враг одолеет тебя, когда ты будешь совершать жертвоприношение в Никумбхиле». Лакшман должен немедленно отправиться туда и убить Индраджита, иначе он обретет огромное могущество и уничтожит всех обезьян».
- Лакшман, возьми с Собой Ханумана, Вибхишану и оставшихся в живых обезьян, - сказал Рама. Коснувшись стоп брата и поклявшись убить Индраджита, Лакшман удалился.
Приблизившись к Никумбхиле, Лакшман увидел, что святилище охраняют бесчисленные ракшасы. «Нам следует атаковать армию противника, - посоветовал Вибхишана. - Когда ракшасы станут отступать, Индраджит сам появится и вступит в бой».
Началась битва. Увидев, что его армия не в силах сдержать натиск противника, Индраджит, не закончив жертвоприношения, взошел на колесницу. Когда он появился на поле битвы, ракшасы воспряли духом и с новой силой бросились на Ханумана, но тот продолжал безжалостно их истреблять. Между тем Индраджит обрушил на обезьян град стел.
Вибхишана привел Лакшмана к баньяновому дереву, под которым Индраджит совершал жертвоприношение, перед тем как отправиться на поле битвы. Зная, что ракшас скоро появится, чтобы закончить ритуал, Вибхишана попросил Лакшмана подождать его прихода и напасть на него.
Царевичу не пришлось долго ждать. Когда Индраджит вернулся, Лакшман вызвал его на бой. «Почему мой собственный дядя желает мне зла? - воскликнул Индраджит, обращаясь к Вибхишане. - Я - любимый сын твоего старшего брата. Как ты можешь так поступать с членами своей семьи? Ведь ты тоже принадлежишь к роду ракшасов. Разве ты не гордишься своим происхождением? Глупец, почему ты предаешь своих близких? Неужели жить со своей семьей и пресмыкаться перед чужаками - это одно и то же? Предатель, даже самый плохой родственник лучше постороннего человека».
- Если ты так печешься о дхарме, то почему упрекаешь меня, ведь я старше тебя, - отвечал Вибхишана. - Хотя я и принадлежу к роду ракшасов, у меня другая природа. Я не выношу непристойности и жестокости. Твой отец, а не я, - причина раскола в нашей семье. Согласно писаниям, необходимо порвать все связи с греховным человеком, даже если он приходиться тебе родственником. Тот, кто похищает чужую жену, подобен змее. Того, кто предает друзей, вступает в связь с чужой женой и ворует, ожидает погибель. Равана обречен. Вместе с ним погибнешь ты и все ракшасы. Индраджит, ты - всего лишь гордый и невоспитанный мальчишка. Можешь говорить, что угодно, но тебе не спастись от стрел Лакшмана.
После того, как Лакшман и Индраджит обменялись угрозами, ракшас пронзил восседающего на Ханумане Лакшмана двумя стрелами. Лакшман в ответ поразил ракшаса пятью стрелами в грудь. Началась жестокая схватка. Вскоре под натиском противника Индраджит стал слабеть. Вибхишана посоветовал Лакшману поскорее уничтожить ракшаса. Лакшман увеличил поток Своих стрел, от чего Индраджит на время чуть было не лишился чувств. Однако он быстро пришел в себя и сказал Лакшману: «Не забывай, как я победил Тебя!» С этими словами он пронзил Лакшмана семью, Ханумана - десятью, а Вибхишану - ста стрелами.
Рассмеявшись, Лакшман снова обрушил на Индраджита град стрел, вдребезги разбив его золотые доспехи. Ракшас ответил тысячью стрел, которые разбили доспехи Лакшмана. Противники сражались на равных.
Поединок затягивался. Никто не хотел уступать. Бесчисленные стрелы, пронзив тела воинов, втыкались в землю. Противники истекали кровью. На земле, подобно траве куша, лежали груды сломанных стрел.
Лакшман и Индраджит бились без устали. Тем временем Вибхишана, не желая драться с племянником, сражался с другими ракшасами. Атмосфера накалялась. Джамбаван неистовствовал. Сняв с плеч Лакшмана, Хануман вступил в бой и стал тысячами уничтожать ракшасов.
Когда село солнце, небо стало черным от туч стрел, которые выпускали Лакшман и Индраджит. Они стреляли с такой скоростью, что невозможно было разглядеть, как они берут стрелу из колчана и вкладывают ее в лук.
Когда Лакшман обезглавил колесничего Индраджита, ракшасу пришлось самому управлять колесницей. Это было на руку Лакшману, и вскоре Индраджит начал терять силы. Четыре обезьяны прыгнули на коней Индраджита и разорвали их в клочья острыми зубами и когтями. Затем они вдребезги разбили его колесницу. Индраджит был вынужден спрыгнуть на землю.
В кромешной тьме Лакшман стал все ближе подбираться к противнику. Приказав ракшасам сдерживать натиск обезьян, Индраджит отправился на Ланку за новой колесницей. Скоро он вернулся и начал с новой силой безжалостно уничтожать обезьян. Обезьяны бросились искать прибежища у Лакшмана. Царевич сломал лук ракшаса и пятью стрелами пронзил его грудь. После этого Индраджит взял новый лук, но Лакшман без труда разбивал в щепки все его стрелы.
Ранив Индраджита, Лакшман стал пронзать каждого ракшаса двумя стрелами. Сын Раваны ответил градом стрел, но Лакшман вновь обезглавил его колесничего и ранил его коней. Видя, что все его стрелы отскакивают от доспехов Лакшмана, ракшас стал стрелять ему в голову. Несмотря на многочисленные раны, Лакшман поразил Индраджита пятью стрелами в голову.
Когда Индраджит пронзил голову Вибхишаны тремя стрелами, тот бросился на него в порыве гнева, размахивая палицей. Вибхишана убил коней Индраджита, после чего царевич спрыгнул с колесницы и метнул в своего дядю копье.
Тут вмешался Лакшман и вдребезги разбил копье Своими стрелами. Когда Вибхишана поразил Индраджита пятью стрелами в грудь, сын Раваны вложил в лук страшную стрелу Ямы. Видя, что Вибхишане угрожает опасность, Лакшман взял стрелу, дарованную Ему Куверой.
Когда стрелы столкнулись в воздухе, яркая вспышка осветила ночное небо. Раздался оглушительный взрыв, посыпались искры, повалил дым.
После этого Лакшман выпустил оружие Варуны, но Индраджит уничтожил его стрелой Рудры. Перейдя в наступление, Индраджит выпустил стрелу Агни, но Лакшман нейтрализовал ее оружием Сурьи. Стрела асура, выпущенная Индраджитом, тут же превратилась в бесчисленные мечи, палицы, чакры и топоры. Однако Лакшман нейтрализовал ее оружием Рудры.
Индраджит начал терять самообладание. Тогда Лакшман взял стрелу Индры. Вложив могущественную стрелу в лук и натянув тетиву, Он молвил: «О повелитель райского царства, если Рама, действительно, Верховный Господь, прибежище истины и добродетели, пусть эта стрела уничтожит сына Раваны».
Сверкающая стрела стремительно пронеслась и отрубила Индраджиту голову. Ракшас, бывший основным препятствием для армии обезьян, пал. Охваченные паникой ракшасы стали разбегаться в разные стороны, а обезьяны запрыгали, крича от радости. Полубоги и небесные мудрецы начали восторженно превозносить доблесть Лакшмана. Небожители осыпали Его цветами, а обезьяны били хвостом по земле, крича «Джая Рама! Джая Лакшман!»
Обессиленный и тяжело раненый Лакшман предстал перед Рамой, опираясь на Вибхишану и Ханумана. Рама с огромным удовольствием выслушал рассказ Вибхишаны о том, как был повержен Индраджит. Поздравив Лакшмана с победой и вдохнув аромат Его волос, Рама сказал: «Индраджит был правой рукой Раваны. Теперь, когда он мертв, царь ракшасов будет вынужден сам вступить в бой».
Сильная боль от многочисленных ран мучила Лакшмана. Рама приказал Сушене позаботиться о Нем, а также обо всех раненых обезьянах. Сушена дал царевичу целебной травы. Вдохнув ее аромат, Лакшман с удивлением обнаружил, что боль прошла, а раны зажили.
Когда министры Раваны сообщили ему о том, как Лакшман с помощью Вибхишаны убил Индраджита, царь ракшасов лишился чувств. Придя в себя, он стал сокрушаться о смерти любимого сына и наследника. Вне себя от гнева, Равана объявил, что отомстит за смерть Индраджита, убив Ситу. При этом лицо его было таким страшным, что ракшасы затрепетали от ужаса.
Равана приказал принести ему непробиваемые доспехи, а также лук и стрелы, дарованные ему Господом Брахмой. «Сейчас я сделаю то, что подстроил Индраджит, стремясь причинить боль врагу», - сказал он. Обнажив меч, Равана бросился в ашоковую рощу. За ним последовала Мандодари и некоторые советники. Хотя они пытались остановить его, царь ракшасов был непреклонен. Вскоре он предстал перед испуганной Ситой.
Когда Равана стал размахивать мечом, Сита поняла, что он хочет ее убить. «Что случилось? - думала она. - Почему царь ракшасов хочет меня убить? Ведь отпущенные двенадцать месяцев еще не истекли? Возможно, он потерял всякую надежду на то, что я стану его женой? Быть может, из-за того что Рама и Лакшман побеждают, им овладело отчаяние? Нужно было послушать Ханумана и позволить ему отнести себя к Раме. Тогда я не оказалась бы в этом ужасном положении».
Из сострадания к убитой горем Сите, Супаршва, один из министров Раваны, сказал: «Мой господин, ты изучил все Веды и совершал суровые аскезы. Неужели у тебя поднимется рука на эту беззащитную женщину? Не убивай ее. Лучше извергни свой гнев на врага. Сегодня четырнадцатый день убывающей луны. Завтра, когда покажется новая луна, выступи против Рамы и армии обезьян. Победа будет за тобой. Сокрушив Раму, ты вдоволь насладишься Ситой. Зачем лишать себя такой возможности? Ведь ты так сильно хотел этого».
Последовав угодливому совету, Равана решил не убивать Ситу и вернулся во дворец. Уныло восседая на троне, все еще скорбя о сыне, он сказал: «Приказываю всем оставшимся в живых ракшасам напасть на Раму. Если им не удастся сокрушить Его, завтра я сам вступлю с Ним в бой».
Перед самым рассветом ракшасы вышли из города и ринулись на обезьян. Завязалась жестокая битва. Возбужденные ракшасы стремительно уничтожили множество обезьян, заставив оставшихся в живых бежать с поля боя и принять прибежище у лотосных стоп Рамы. Господь применил тогда оружие гандхарва, обрушив на ракшасов непрерывные потоки стрел. Град стрел заслонил Самого Раму, так что ракшасы не могли даже увидеть Его. Единственное, что они видели, это то, как в великом множестве погибают их товарищи. Благодаря оружию гандхарва, Рама порой казался невидимым, а порой ракшасы видели перед собой тысячу Рам. За полтора часа Рама уничтожил двести тысяч пеших воинов, восемнадцать тысяч воинов, восседающих на слонах, четырнадцать тысяч конных всадников и множество воинов на колесницах. Оставшиеся в живых ракшасы бежали на Ланку. Между тем обрадованные полубоги с воодушевлением прославляли геройство Рамы. «Доблестные воины, - сказал Рама обезьянам, - знайте, что кроме Меня этим божественным оружием владеет только Господь Шива».
Тем временем на Ланке жены погибших ракшасов собрались вместе и стали причитать по своим мужьям. «Будь проклята Шурпанакха, - говорили они, - это она поссорила Раму и Равану. Их вражда погубила весь наш род. В прошлом Рама уже не раз сокрушал Равану. Неужели наш царь забыл, что Рама обладает безграничным могуществом? Почему он не послушал совета Вибхишаны и не предотвратил этой ужасной бойни?»
Услышав стенания женщин, Равана вспыхнул от гнева. Шипя, словно змея, на которую наступили, он приказал министрам: «Немедленно готовьте армию к бою. Я сегодня же уничтожу Раму, Лакшмана и всех обезьян. Колесницу мне! Пусть все оставшиеся в живых воины следуют за мной».
По приказу Раваны было собрано войско. Оно состояло из ста тысяч колесниц, трехсот тысяч слонов, шестидесяти миллионов всадников и бесчисленного множества пеших воинов. Равана взошел на свою колесницу, запряженную восемью конями и оснащенную различным оружием полубогов.
Когда Равана вышел из дворца, горожане радостно приветствовали его под звуки раковин и труб. Услышав этот гул, обезьяны испугались. Равана покидал город через северные ворота. Его сопровождали Маходара, Махапаршва и Вирупакша. Между тем все погрузилось во тьму. Черные тучи скрыли солнце и обрушили на землю потоки крови. Кони Раваны стали спотыкаться на ровном месте. У царя ракшасов начал подергиваться левый глаз, задрожала левая рука, охрип голос и побледнело лицо. В небе замелькали метеоры, на флагшток Раваны уселся стервятник. Но несмотря на дурные предзнаменования, Равана продолжил путь навстречу своей смерти.
Вступив в бой, царь ракшасов посеял панику в стане противника, ибо ни одна обезьяна не могла устоять под натиском его стрел. Когда разгневанный Сугрива повел свое войско в контратаку, Равана сосредоточил свое внимание на Раме.
Тем временем Вирупакша сошел с колесницы и сел на слона. Ринувшись на обезьян, он стал осыпать их бесчисленными стрелами. Вырвав из земли огромное дерево, Сугрива ударил им слона, отбросив его назад. Вирупакша спрыгнул с раненого слона и, вооружившись щитом и мечом, бросился на Сугриву. Сугрива метнул в противника огромный камень, но Вирупакша увернулся от него и ударил царя обезьян мечом. Сугрива упал на землю, но быстро поднялся и ударил ракшаса кулаком в грудь. Это только еще больше разозлило Вирупакшу. Мечом он разбил доспехи Сугривы и ударом ноги сбил его с ног. Когда царь обезьян поднялся и замахнулся, чтобы ударить ракшаса, Вирупакша уклонился от удара и ударил Сугриву в грудь. Разгневанный Сугрива неожиданно ответил, ударив ракшаса по голове. Кровь хлынула из всех девяти отверстий его тела, и он замертво рухнул на землю.
Смерть Вирупакши и других ракшасов привела Равану в ярость. Он отправил в бой Маходару. Отважный Маходара стал безжалостно истреблять обезьян, которые были вынуждены, спасаясь бегством, искать защиты у Сугривы. Сугрива кинулся на Маходару, метнув в него огромный камень, однако ракшас вдребезги разбил его своими стрелами. Разъяренный Сугрива вырвал из земли дерево, но Маходара тут же разбил его в щепки и пронзил царя обезьян своими стрелами. Тогда Сугрива схватил лежавшую на земле железную палицу и бросился на ракшаса. Он сбил с ног коней Маходары, вынудив его спрыгнуть с колесницы. Тогда Маходара ринулся на Сугриву, метнув в него свою палицу. В ответ царь обезьян бросил свою булаву. Палицы столкнулись друг с другом в воздухе и упали на землю.