– Сейчас они войдут в дом, а мы бессильны им помешать, – сказал Свиридов. – Будем держать оборону… никуда не денешься. Наверно, я все-таки сильно погорячился, что ломанулся прямо в логово зверя. Мне так кажется, что тут сильно ожидали именно такого шага киллера. Или, по крайней мере, на это надеялись.
Фокин посмотрел на труп Клюгина и выдохнул:
– Ты так говоришь, словно ты остался один в этом доме. Живой, в смысле. Так, да? Боцмана с охраной ты положил, так, да?
– Так, да в то же время и не совсем так, – скороговоркой ответил Свиридов, и Фокин издал невнятный горловой хрип, увидев Петю-Мешка, выглянувшего из комнаты охраны, а потом и несмело приблизившегося к паре друзей, сидящих на ковре. – В общем, Афоня, нет у нас времени болтать. Все оказалось гораздо интереснее, чем я ожидал. Отползаем на позицию, пресвятой отец. Возможно, что сегодня придется исповедаться в грехах.
Говоря это, Свиридов вскочил с ковра и увлек за собой Фокина:
– Пойдем полюбуемся, что они там делают. Я так думаю, минута для любопытства у нас есть.
Они вошли в комнату охраны. Фокин глазел на Петю, пока еще не веря, что глаза его вовсе не обманывают. Свиридов же сел за кресло и глянул на мониторы. В этот момент зазвенел телефон. Влад передернул плечами и, подумав, что в его положении терять особо нечего, снял трубку и проговорил:
– Дворецкий слушает.
– А ты еще и юморист ко всему прочему, – пророкотал низкий звучный бас. – Ловко работаете. Только предлагаю вам не тянуть волынку и сдаться.
– А кто говорит? Участковый милиционер? – поинтересовался Владимир, смутно догадываясь, с кем говорит в действительности.
– Говорит Орехов, директор охранного бюро, которому поручена охрана этого объекта. Не валяй дурака, падла, и сдайся.
– А ты что, можешь предложить мне какие-то условия капитуляции, как фашистской Германии?
– Я знаю только то, что ты, гнида, и твой бородатый дружок замочили двоих моих парней и одного покалечили так, что вряд ли он и выживет!
– Это ты о Берге говоришь? Значит, он все-таки не откинулся? Где это вы его нашли? От нас он так удачно закатился куда-то, что с концами. Еще фурычит? Ну-ну… авось и оклемается. Только если рассудить здраво – зачем это ему? Зачем ему выживать? Он и так сдал тебя, Орехов, по полной программе, – спокойно заметил Свиридов, зажав телефонную трубку между плечом и щекой и вставляя в пистолет-пулемет «узи», позаимствованный у Клюгина, новую обойму. Потом он осмотрел свой «ТТ». Фокин же угрюмо проверял снайперскую винтовку. – Так что твоему Бергу выживать и не рекомендуется особо. А вот что ты мне скажешь, мой дорогой Орехов, на то, что ты и твой любезный Китаец давным-давно замочили вашего Боцмана и теперь хотите прикрыться мной и обстряпать дельце так, что это я, нехороший дядя киллер из центра, замочил всеми любимого и уважаемого Батю?
Орехов кашлянул в трубку и холодно заметил:
– Это тебе Сучков рассказал? А ты его больше слушай. Впрочем, слушать ты можешь все, что угодно, но если хочешь выжить, то тебе надо сдаться…
– И я благополучно не доживу до суда, – резко закончил Свиридов. – Вы, Вадим Дмитриевич, лучше попробуйте суньтесь в дом. Тем более что у вас, да и у уважаемого полковника Калитина, которого я, кажется, видел рядом с вами… у него тоже пальчики подходят.
И Свиридов услышал второй голос:
– Говорит полковник Дальневосточного УФСБ Калитин. Советую вам сдаться. В противном случае мне даны полномочия не брать вас живыми.
– Полномочия? Кем это они даны? Китайцем, что ли? – усмехнулся Владимир, хотя эта усмешка раздирала губы через силу, а ледяные мурашки ползли по коже, в горле поднималось что-то тошнотворное, жуткое. – Я, конечно, знаю, что в вашем регионе азиатская раса большие возможности имеет, но, кажется, и тут этот ваш Китаец на общем фоне уникумом выглядит. Дадите с ним пообщаться, нет? Может, до чего и договоримся. Например, он даст нам уйти, а потом спокойно спишет на чужого дядю все свои грехи. Тем более что Москва в курсе заказа. Что молчите, полковник? Дело-то ведь серьезное, большой кровью пахнет. Думаете, что если отдадите приказ на штурм, то все проблемы этим решите? Да не тут-то было. Мне вот почему-то именно так кажется, полковник.
– Значит, вам нужен Китаец?
– Вот с ним я бы поговорил. А вы, господа Орехов и Калитин, если не хотите его звать, то можете смело отдавать приказ на штурм. Нас, может, вы и получите – мертвыми, разумеется, – но половину ваших людей как минимум выносить придется отсюда тоже вперед ногами. Не хвастаюсь – обещаю.
В разговор снова вклинился Орехов:
– Кстати, забыл тебе сообщить, боец… не знаю, уж как тебя там… у нас есть для тебя сюрприз. Милый такой и обаятельный сюрприз. Берг сдал.
– Берг вообще, я смотрю, разговорчивый парнишка…
– Подведите ее под камеру!
И Владимир увидел на мониторе, с которого шло изображение с внешней видеокамеры перед воротами, Юлю Строгину. Ее держали под руки двое здоровенных парней. Свиридов поднял брови и недоуменно выговорил:
– И что? Что ты мне тут паришь, Орехов? При чем тут Юля? Трахал ты ее себе – ну и трахай дальше, а мне-то что ее показывать и к чему вообще… что-то, в общем, не понимаю я тебя.
– Не понимаешь? А вот Берг сказал, что ты – тот самый парень, которого она привезла в город. Один из тех двух. С бородой и без.
– Я – без бороды, – отрекомендовался Свиридов. – А тот, что с бородой, рядом сидит. Он, кстати, стреляет метко. Ты об этом у своих спроси, которые под забором валяются. А девчонка тут ни при чем, так что зря ты ее захомутал. Хотя мне кажется, что мои слова ей не помогут. Тебе же надо на кого-то повесить всех собак, правильно?
– Как ты умно рассуждаешь!! – прорычал Орехов. – Даже чересчур, только одного не понимаешь, сука, что ты попался, как мышь в мышеловку, и если я отдам приказ, вам кранты!
– Ну так отдавай, урод! – выговорил Свиридов и бросил трубку.
– Сейчас начнется… – пробормотал Фокин. – Наверно, кто-то должен остаться здесь, а кто-то подняться наверх… так, да, Влад?
Свиридов молчал, застыв в ожидании первых активных действий со стороны «громовцев».
Однако прошло еще несколько минут, но люди Орехова и полковника Калитина все так же, рассредоточившись с внешней стороны ограды, бездействовали. Хотя давно можно было открыть дверь и ворваться внутрь. Тем не менее они бездействовали, и Свиридов подумал, что, верно, существует какое-то обстоятельство, не позволяющее отдать приказ на штурм.
Какое-то обстоятельство…
Глава 15 ОПЕРГРУППА НА УБОЙ
Вадим Орехов прикрыл рукой глаза и сказал:
– Андрей Михалыч, есть разговор.
– Что? – распрямился Калитин. Он стоял, прижавшись лбом к прутьям ограды, и напряженно смотрел на дом, в котором гнездилась смерть. – Что ты говоришь, Дмитрич?
– Я говорю, есть разговор.
– Какой тут еще разговор? Ты что, Вадим, все забыл, о чем мы уговаривались? – с удивлением проговорил Калитин. – Некогда болтать, нужно действовать.
– Ты меня не понял. Если я говорю, значит, это важно. Или ты еще не успел это уяснить?
Калитин с досадой махнул рукой:
– Ну ладно, пойдем. Только мне кажется, что ты это как-то некстати, не ко времени зате…
– Андрей, я знаю, что делаю! – выдохнул Орехов. – В таком деле спешить нечего. Те, кто сидят внутри, – профессионалы. Ты просто не видел, что они голыми руками сделали с людьми Берга. Честно говоря, мне такого давно не приходилось видеть, да и вообще – пальцами пробить горло человеку… н-да!
Калитин сел в машину, за ним последовал Орехов.
– Ну, что ты хотел мне сказать? – произнес полковник ФСБ.
– Прежде я хотел бы выслушать тебя.
– Меня? – удивился тот. – А я-то с какого боку буду распыляться? Мне показалось, что ты хотел что-то мне пояснить. Ну так будь добр.
– Не пыли, Калитин. Я понимаю, что тебе решение проблемы кажется очевидным. Не мог бы ты расписать мне на словах эту очевидность?
Полковник поднял брови:
– Что-то ты болтлив сегодня, Вадим. «Расписать на словах очевидность» – это ты загнул. А то, что я хотел бы сделать, очень просто, ты и сам понимаешь. Мне, честно говоря, уже видится текст криминальной хроники: «Вчера ночью в загородном доме Ивана Вадимовича Телятникова, более известного как Боцман, или Батя, вор в законе и лидер ОПГ "Дальние", произошла кровавая драма. В дом беспрепятственно проникли киллеры и, расстреляв охрану, застрелили хозяина. Он был убит двумя, ну или там тремя выстрелами в голову и контрольным выстрелом в задницу, что говорит о высоком профессионализме киллеров. Подоспевшие сотрудники ЧОП "Гром" во главе с Вадимом Ореховым, кстати, бывшим заслуженным боевым и орденоносным офицером армейского спецназа, окружили дом, в котором засели не успевшие ретироваться преступники. После короткого и успешного штурма киллеры были уничтожены. Ими оказались такие-то граждане, недавно прибывшие во Владивосток из столицы. Они вступили в преступный сговор с бывшими сотрудниками ЧОП "Гром", уволенными за профнепригодность… задним числом уволим, – пояснил Калитин насмешливо, – бывшими сотрудниками ЧОП "Гром" Валерием Бергом и Юлией Строгиной. Строгина доставила преступников в город и снабдила информацией, Берг же навел на место пребывания Телятникова и дал коды доступа к вилле, благодаря которым киллерам удалось так легко проникнуть в дом. Помощь подоспела благодаря сотруднику "Грома" Олегу Клюгину, который, кстати, прошел прекрасную подготовку в отделе Дальневосточного УФСБ полковника Калитина. Операция проведена блестяще». Что-то в этом духе, и всю эту белиберду примерно так, как я сказал, только еще лучше и красочнее, напишет мой хороший знакомый, один из лучших местных писак, Костя Кузнецов, у которого я недавно был на свадьбе, – закончил Калитин. – Вот такие дела. Все чистенько, и мы герои, и Петю-Мешка выдадим за Боцмана, и никаких проблем, стало быть.
Орехов мрачно слушал речь полковника. Его суровое лицо не выражало никаких эмоций, разве что угрюмо подергивался угол рта. Когда Калитин замолк, Вадим Дмитриевич проговорил:
– Все?
– Я, по-моему, и так говорил достаточно долго и муторно. Но если ты хочешь еще, разных там уточнений… – с возрастающим раздражением начал полковник Калитин, но Орехов грубо его прервал:
– Не хочу! И вот почему – объясняю! Ты все сказал хорошо. И все вполне вписывается в наши планы. Но ты не учел одного обстоятельства. А именно – насчет Юли, которая… – Орехов продолжал говорить, и по мере того, как он высказывался, полковник Калитин все больше мрачнел. Когда же Орехов закончил, Калитин сказал:
– И что же ты думаешь, Китаец все это раскопает?
– Нельзя не учитывать такую возможность. Я знаю Китайца. Если мы засветим Юлю в этом деле, а ее теперь сложно не засветить, он докопается, и тогда в любом случае полетят головы – твоя и моя, – сказал Орехов. – А я, честно говоря, еще хотел пожить.
Калитин задумался.
– И какой же выход?
– Звонить Китайцу!
– И что мы ему скажем?
– Что не можем идти в лобовую атаку. Что те, кто засел в доме, слишком сильны и что мы не можем прорваться силой. Что есть только один выход… точнее, вход – в дом. Эвакуационный.
– Тот, доступ к которому есть только у Китайца?
– Вот именно. Этим мы вынудим Китайца самого приехать сюда, а потом…
– Что – потом? – тихо спросил Калитин.
– Потом Китаец погибнет вместе со всеми вышеперечисленными тобой, и в уголовной хронике появится еще одно ФИО…
– Ты в своем уме? – оборвал его полковник. – Ты хорошо взвесил то, о чем сейчас говоришь? Хорошо подумал, чтобы в такой ситуации выдавать вот такие вещи?
– Ни о чем в жизни я не думал серьезнее, чем об этом, – отозвался Орехов. – И, Андрей Михалыч, я думаю, у тебя нет причин мне не доверять.
Калитин почесал в затылке:
– Ну что же… решать тебе. Тем более что Китайца в самом деле пора убирать. Слишком много знает и слишком много на себя взял в свое время, да и сейчас на нем немало. Только – чур! – Китайцу звонить будешь ты.
– Договорились.
И Орехов стал набирать номер, а потом, выждав определенное число гудков, произнес:
– Это Орехов. Тут вот что, босс… подъехать надо вам лично. Дело в том, что в доме Боцмана засели киллеры, которых так и не удалось нейтрализовать раньше. Двое. Клюгин убит. Прямой штурм невозможен, говорю вам как специалист. Это профессионалы высочайшего класса, к тому же вооруженные до зубов. Уже есть жертвы.
– Сколько? – глухо отдалось в трубке.
– Сначала трое – люди Берга и сам Берг, – потом еще двое, это уже здесь, возле коттеджа. Убойные ребята. Москва кого попало присылать не будет, оно понятно. Так что нужно вам лично подъехать.
– Я-то что могу? Я габаритами не вышел, – раздался тихий голос того, кого называли Китайцем.
– Вы меня не поняли. Я говорю об эвакуационном ходе. Только вы можете пройти им, не мне вам объяснять это.
– Нет! – резко отозвалось в трубке. – Это не выход. Была попытка штурма?
– Нет… но…
– Попробуйте! – рявкнул Китаец, и Орехов услышал в трубке короткие гудки. Вадим Дмитриевич выругался и, посмотрев на полковника, сообщил:
– Говорит – штурмуйте. Ну что ж… предпримем такую попытку. Только с умом. И ответственность за нее возьму на себя я, а не ты, Андрей. Договорились? – Орехов вышел из машины и проговорил: – Мне нужно три, лучше четыре человека. Я думаю, что именно столько будет оптимально для проникновения в дом. Задача проста: достичь крыльца, подобрать руку Берга и открыть дверь. Там их двое. Киллеры. Очень опасны, но я не думаю, что это какие-то уж терминаторы. Я сам подберу тех, кто пойдет. Если, конечно, не наберутся добровольцы. Которым, конечно, по выполнении задачи обеспечена хорошая премия. Это я гарантирую.
За добровольцами ходить далеко не пришлось: тут же нашлось семеро молодых амбалов из числа не самых опытных сотрудников «Грома», которые выразили желание размазать приезжих ублюдков по стенам и полу боцмановского коттеджа. Самые опытные промолчали, потому что справедливо полагали: случись острая нужда в их услугах, шеф сам им об этом скажет и предпочтет их менее обстрелянным. Хотя в «Громе» асами – каждый в своем смысле – были все.
Из семерых Орехов выбрал четырех. Калитин пристально смотрел за подготовкой к оперативной вылазке, но оставался молчаливым…
* * *
– Афоня, кажется, эта ребятня по ту сторону забора заволновалась, – сообщил Свиридов, не отрывающий взгляда от мониторов. Петя-Мешок при слове «ребятня» затрясся всем телом и невнятно пробормотал: «Не надо так говорить… это же… какая же это ребятня, это страш… страшные люди…» – Честно говоря, мне не нравится, что они так медлят. Лучше бы уж полезли в дом, тем более нам есть чем их угостить.
– Только не забывай, что этой ребятни там два десятка человек, и каждый ростом чуть ли не с меня, – пробурчал Фокин. – Ну и что… если они сейчас полезут в дверь, у тебя есть план?
– А как же! – отозвался Свиридов. – У меня на каждый случай жизни есть план. И на этот найдется. Дай-ка сюда эту штуку, – потянулся он за снайперской винтовкой с инфракрасным прицелом. – Я возьму ее, я все-таки стреляю получше тебя. А ты бери «узи» и «ТТ» и пали себе с двух рук. Я думаю, сориентируешься. Просто я хочу выключить свет в коридоре, а потом резко его включить.
– Выключить? – хмуро спросил Фокин. – Зачем?
– Просто у меня есть инфракрасный прицел, а у них нет, – пояснил Свиридов. – Надо использовать преимущество… я могу стрелять в темноте, они, конечно, тоже могут, но наугад. А ты, Афоня, надень-ка бронежилет этого Клюгина. Хороший у него, кстати, бронежилет. И пойдем встречать дорогих гостей.
– А я? – пробормотал Петя-Мешок.
– А ты, лицедей, сиди смирно в этой комнате и не высовывайся. Оружия я тебе не дам, мало ли что тебе в голову в твою дурную стукнет. Еще нас с Афоней перестреляешь. А то ты вон уже как-то раз помог ментам кармановским его обезвредить. Конечно, тогда у тебя была уважительная причина… – бормотал Свиридов, проверяя оружие. – У Афони тогда проклюнулась белая горячка, и он представлял опасность для сознательной части граждан…
– Все! – резко перебил его Фокин. – Заканчивай это занудство! Они перемахнули через ограду и бегут к дому! К двери!
Свиридов молча выскочил из комнаты в коридор и выключил свет, а потом стал метрах в двадцати от входа. Фокин же находился ближе к дверям. Он прислонился к правой, если считать от Свиридова, стене (чтобы не попасть в траекторию выстрела своего же товарища) и был вооружен клюгинским «узи» и пистолетом «ТТ» из чемоданчика с владивостокского вокзала.
Свиридов приложил винтовку к плечу и поймал в крестик прицела входные двери. Пространство вокруг виделось рассеянно-красным, а сами двери – тускло-серыми. Такой вид давала инфракрасная оптика. Свиридов считал про себя до десяти, ожидая, что на десятом счете дверь распахнется и появятся те, кому приготовлен теплый прием. Раз, два, три (Влад видел, как Фокин поднял оба ствола в направлении дверей), пять, шесть, семь (невнятный шум за дверьми, это как же надо шуметь, чтобы звуки просачивались сквозь преграду с такой звукоизоляцией, как эта проклятая дверь!). Восемь – прощения просим. Девять – шурин да деверь. Десять – пирата надобно повесить!
…Под аккомпанемент этой чепухи, проскакивающей в мозгу Влада, дверь распахнулась, и Свиридов увидел фигуру в камуфляже, черной маске и с «калашом» наперевес. Прорезь глаз дернулась в крестике прицела, и Свиридов нажал курок. Человек молча упал, но из-за его спины, как молодые грибы рядом с только что срезанным, выросли еще… крестик прицела метнулся, и палец еще трижды совершил губительное касание, в то время как Фокин открыл огонь из двух стволов. Он еще стрелял, когда Свиридов крикнул ему:
– Афоня, давай-ка попробуем прорваться, они все оприходованы!!
Фокин скакнул к серой полоске ночи, открывающейся в проеме приоткрытой двери, и сунулся было наружу, но тут же с силой толкнул массивную металлическую панель и упал на пол… Свиридов видел это в прицеле.
Неужели его подстрелили, метнулась тревожно-багровая, как вид в инфракрасном прицеле, мысль? Почему нет… у них тоже могут быть снайперы, которые держат на прицеле парадный вход дома!
Глухо прорычал разрыв, и Свиридов понял, что по дверям дома снова выстрелили из гранатомета. Оставалось только удивляться, сколь прочно все-таки выстроили двери боцмановской виллы. Свиридов зажег свет и, увидев, что дверь, захлопнутая Фокиным, снова заблокировалась, подскочил к Афанасию. Тот уже поднимался с пола, глядя на Свиридова стеклянными глазами. Наконец он выговорил:
– Уф-ф… чуть не накрыло. Они снова «мухой» шарахнули. Веселятся ребята. Куда же смотрит гражданин участковый?..
– Участковый не участковый, – холодно сказал Владимир, – а вот шумим мы действительно так, что ментов скоро нарисуется, как грязи. Конечно, никто им и сунуться сюда не даст, все-таки дом Боцмана, который всю эту владивостокскую ментуру под колпаком держит, но все равно… неприятно. Что там у нас с этой несчастной группой захвата? – Он посмотрел на наваленные один на другой трупы «громовцев», вокруг которых на ковре расплывались бесформенные бурые пятна, и передернул плечами: – Что-то непонятно мне. Этот Орехов или дурак, или чего-то ждет. Потому что этих четверых он послал просто на убой. На прямой видимости, прямо в прицеле… он просто не видел, как я кладу пулю на пулю в «десятку», когда…