…Под аккомпанемент этой чепухи, проскакивающей в мозгу Влада, дверь распахнулась, и Свиридов увидел фигуру в камуфляже, черной маске и с «калашом» наперевес. Прорезь глаз дернулась в крестике прицела, и Свиридов нажал курок. Человек молча упал, но из-за его спины, как молодые грибы рядом с только что срезанным, выросли еще… крестик прицела метнулся, и палец еще трижды совершил губительное касание, в то время как Фокин открыл огонь из двух стволов. Он еще стрелял, когда Свиридов крикнул ему:
– Афоня, давай-ка попробуем прорваться, они все оприходованы!!
Фокин скакнул к серой полоске ночи, открывающейся в проеме приоткрытой двери, и сунулся было наружу, но тут же с силой толкнул массивную металлическую панель и упал на пол… Свиридов видел это в прицеле.
Неужели его подстрелили, метнулась тревожно-багровая, как вид в инфракрасном прицеле, мысль? Почему нет… у них тоже могут быть снайперы, которые держат на прицеле парадный вход дома!
Глухо прорычал разрыв, и Свиридов понял, что по дверям дома снова выстрелили из гранатомета. Оставалось только удивляться, сколь прочно все-таки выстроили двери боцмановской виллы. Свиридов зажег свет и, увидев, что дверь, захлопнутая Фокиным, снова заблокировалась, подскочил к Афанасию. Тот уже поднимался с пола, глядя на Свиридова стеклянными глазами. Наконец он выговорил:
– Уф-ф… чуть не накрыло. Они снова «мухой» шарахнули. Веселятся ребята. Куда же смотрит гражданин участковый?..
– Участковый не участковый, – холодно сказал Владимир, – а вот шумим мы действительно так, что ментов скоро нарисуется, как грязи. Конечно, никто им и сунуться сюда не даст, все-таки дом Боцмана, который всю эту владивостокскую ментуру под колпаком держит, но все равно… неприятно. Что там у нас с этой несчастной группой захвата? – Он посмотрел на наваленные один на другой трупы «громовцев», вокруг которых на ковре расплывались бесформенные бурые пятна, и передернул плечами: – Что-то непонятно мне. Этот Орехов или дурак, или чего-то ждет. Потому что этих четверых он послал просто на убой. На прямой видимости, прямо в прицеле… он просто не видел, как я кладу пулю на пулю в «десятку», когда…
– Да не бахвалься ты, – перебил его Фокин, и в его голосе прозвучала едва ли не неприязнь. – Не до того.
– Я просто хотел сказать, что в одного я не попал, – сказал Свиридов, внимательно осматривая тела так быстро и нелепо погибших людей. – Одного убил ты. А теперь – к мониторам!
На мониторе, на который давалась картинка перед воротами, их ожидала удивительная сцена. Орехов мрачно стоял у ограды, а за его спиной бесновался Калитин. При этом он говорил примерно то же самое, что и Свиридов, только в куда более повышенных тонах:
– Вадим, ты же послал их на убой! Их расстреляли в упор, я понял, что произойдет!.. Ты все знал, ты разменял этих троих, чтобы доказать Китайцу, что…
– Не трынди, как рыхлая баба, – сквозь зубы перебил его Орехов. – Я действительно подозревал, что может произойти что-то подобное. К сожалению, мои худшие подозрения подтвердились. – Он отошел от ограды и вынул телефон, а Калитин продолжал что-то говорить ему под угрюмыми взглядами «громовцев», которые потеряли – так быстро и бесповоротно – уже шестерых своих. Орехов не обращал внимания ни на кого, он сказал несколько коротких зловещих слов в трубку, а потом проговорил, обращаясь то ли к Калитину, то ли к стоявшим за спиной полковника ФСБ людям:
– Он приедет. Увозите девчонку.
Вдруг вырисовалось какое-то неясное замешательство, и чей-то голос доложил:
– Вадим Дмитриевич… она сбежала… сорвала когти!!
Шеф «Грома» вздрогнул так, словно к его телу приложили раскаленный утюг. Его взгляд на секунду обессмыслился дикой злобой и, быть может, даже испугом, но уже в следующую секунду он выговорил:
– Как… сорвала когти? Кто не уследил?
– Кто не уследил, тот уже получил свое, – откликнулся кто-то, бойцы «Грома» расступились, и Вадим увидел парня с перерезанным от уха до уха горлом, которого вынесли из машины два его коллеги. Орехов выругался и скорее по инерции, чем в сознании возможной пользы своего приказа, хрипло отдал распоряжение прочесать окрестности, но полковник Калитин махнул рукой:
– Ты ее недооцениваешь. Она не такая дура, чтобы сейчас выходить за пределы поселка. На выезде стоят наши. Их она не пройдет.
Орехов с живостью повернулся к нему:
– А где же она? Что ты по этому поводу думаешь?
– А что тут думать… – начал было Калитин, и тут вдруг он широко раскрыл глаза, глядя через плечо одного из бойцов, и заорал:
– Да вот же она!!
– Где? – жарко подкинуло Орехова.
– Да вон! – И палец полковника завис в направлении… все той же проклятой, все той же злополучной двери, которая в очередной раз за ночь сыграла дурную шутку с руководителями «Грома».
Юля Строгина сделала то, чего от нее ждали меньше всего. Она проскользнула в дом Боцмана, воспользовавшись кодом, цифры которого повторялись сегодня вслух уже столько раз, что только идиот не запомнил бы их.
Кроме того, отрубленная кисть Берга все еще лежала на ступенях раздолбанной двумя взрывами парадной лестницы…
* * *
– Отчаянная баба! – выговорил Фокин. – Она идет сюда! Ее же запросто могут подстрелить или она приведет «хвост»!!
Свиридов не стал выслушивать полноформатное мнение Афанасия по этому вопросу и уже выбрался в обильно политый сегодня кровью коридор: встречать неожиданную гостью. Она уже проскользнула в коридор, а потом захлопнула за собой дверь и, вскрикнув при виде горы трупов, пробежала несколько шагов и обессиленно опустилась на пол. Волосы ее растрепались, дыхание было прерывистым. На лбу виднелся кровоподтек, щека была почти разорвана свежим кровоточащим порезом. Свиридов открыл было рот, чтобы спросить, какого черта она сюда приперлась, но Юля опередила его словами:
– Ты правда киллер? Можешь не отвечать, я вижу, что правда! Хорошо… хорошо. Очень хорошо! Наконец-то… я рада… наконец-то и на этих сук нашлась хоть какая-то управа!.. Твари! Я знаю… я все равно знаю, что это они убили моего папу… они! Ладно, что он, сука, опоганил меня, сделал блядью и убийцей, но уничтожить единственного моего родного человека… гнида, я знаю, это он!..
– Все эти лестные слова предназначаются, очевидно, гражданину Орехову? – холодно спросил Владимир. – Даже если все так, чего ты сюда приперлась? Жить надоело? Я вижу, тебе удалось от них как-то сбежать под шумок, но, честное слово, лучше бы ты оставалась там, с ними. А тут тебя почти наверняка убьют.
Юля встала с пола. Ее губы искривились.
– Хорошее слово – «почти», – отозвалась она. – Это, наверно, самое хорошее слово, которое я слышала за последнее время. Потому что там, по ту сторону двери, меня убьют не ПОЧТИ, а – наверняка. Или я не знаю этого ублюдка.
– Ладно, уж если пришла, то делай что знаешь, только нам не мешай, – с досадой сказал Свиридов. – Хотя, по-хорошему, тебя следовало бы пристрелить. Откуда я знаю, что это не искусный розыгрыш и очередная шуточка Орехова? Может, это все такая театральная постановка? Я смотрю, у вас во Владивостоке любят театр, – сказал Свиридов, оборачиваясь и видя медленно приближающегося Петю-Мешка. – Не так ли, драгоценный мой Петр Валентинович?
– У меня живот болит, – привычно откликнулся тот жалобным голосом.
– Ладно, – сказал Свиридов. – Я тебе поверю, Юля. Но учти: чуть что, и я не посмотрю, что ты такая милая девушка и так нравишься мужчинам. Что они там телятся? – повернулся он к Афанасию. – Не нравится мне это. Как говорится: уж полночь близится, а Германа все нет.
– Не Германа, – услышал он голос Строгиной. – Они позвонили Китайцу. Они ждут его.
– А, местный божок? – усмехнулся Свиридов. – Ладно, подождем. Интересно, в компьютере этого Клюгина есть хорошие компьютерные игрушки? Говорят, вышла хорошая стратегическая игра… это… «Championship manager-99».
Он сел за компьютер, а Юля опустилась на пол, видя перед собой мутно колышащееся марево, и прошептала:
– Папа, папа… я знаю, это ты защитил меня от младшего брата. Дима Орехов, чмо и нарк… Как жаль, что ты не сможешь защитить меня от старшего…
Глава 16 ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ
– Вадим Дмитриевич, там менты просятся посмотреть, что тут деется.
В такой уничижительной для работников внутренних органов форме один из сотрудников «старшего» отдела «Грома» сообщил Вадиму Орехову о приезде милиции, которую, однако, наотрез отказывались пускать в поселок. Полковник Калитин поехал разобраться лично, и при его появлении менты присмирели. Плетью обуха не перешибешь, так и владивостокскому менту не следует вступать в прения с всемогущим спецслужбистом, о котором в городе и крае ходило немало противоречивых толков. Хотя насчет толков и пересудов Калитин сам был специалист: он негласно курировал ряд СМИ, освещающих криминальную жизнь столицы края.
Вслед за ментами приехал черный «Лексус», который пропустили безропотно, даже не заглянув внутрь салона. Калитин и без того прекрасно знал, кто приехал.
…Черный «Лексус» остановился, не доезжая до загородного дома Боцмана метров пятидесяти. Из него вышел невысокий плотный мужчина лет около сорока пяти, в неброском черном костюме и черной шляпе, надвинутой на лоб. У него было широкоскулое лицо, узкий нос и чуть тяжеловатый, четко очерченный подбородок. Миндалевидные темные глаза смотрели остро и холодно. Сразу можно было сказать, что в этом человеке течет монголоидная кровь – быть может, ее и немного, но она весьма заметна.
Это и был знаменитый Китаец. Зловещий наперсник знаменитого вора в законе Боцмана, «серый кардинал», могущественный и влиятельный человек, который тем не менее никогда не светился на публике и не позировал на телевидении и пресс-конференциях.
Китаец приблизился к сразу напрягшемуся Орехову (Вадим Дмитриевич был сильно бледен и с трудом унимал крупную дрожь во всем теле) и сказал:
– Что тут? Серьезные люди?
– Серьезнее я давно не видел, – сказал Орехов.
– Ты, Грек, всегда склонен драматизировать ситуацию. Хотя почти десяток трупов за последние сутки – это действительно… неприятно. Значит, ты предлагаешь?..
– Воспользоваться подземным ходом, – тихо сказал Орехов, а потом, шагнув к Китайцу вплотную, быстро заговорил, пользуясь тем, что их никто не мог слышать: – Не мне напоминать тебе, что этот дом оформлен на Боцмана задним числом, уже после его смерти. А дом построили для тебя, и построили как раз на те деньги, которые ты взял из общака, за что тебя Батя едва не прихлопнул. И вот теперь, когда…
– Ты еще дай пресс-конференцию насчет того, что ты тут сказал, – невозмутимо прервал его Китаец. – Или выйди к ментам, которые там у шлагбаума переминаются. Уверен, что они тебя и на бис вызовут.
– У нас нет времени на разговоры.
– А вот с этим я соглашусь, – кивнул Китаец. – Значит, иного выхода, кроме как тобой предложенного, нет?
– Если мы будем ломиться в лобовую, то они всех положат. Профессионалы…
Китаец помолчал. Орехов напряженно смотрел на него, но думал, кажется, о чем-то своем. От напряжения он даже прокусил нижнюю губу, и по его подбородку потянулась тонкая ниточка крови.
– Ну что же, – наконец произнес Китаец. – Я думаю, что время настало. Я открою ход. Только при одном условии.
– Каком? – вздрогнув, спросил Вадим.
– Никого не надо брать живыми. Всех, кто будет в доме, уничтожить.
– Петю?..
– Его-то в первую очередь, сам понимаешь, – кивнул Китаец.
– И?.. – Орехов осекся, сам ужаснувшись тому, что он только что чуть было не ляпнул. Китаец, который уже было повернулся к нему спиной, живо на него глянул:
– Что?
– Да нет… ничего.
– А мне показалось, что ты что-то хотел сказать.
– Да нет, вам показалось, – угрюмо ответил Орехов, наконец обретая самообладание, которое он не мог вернуть с того момента, как обнаружился побег Юли Строгиной и то, что она направилась в осажденный дом.
* * *
– Быть может, нас решили оставить тут на ПМЖ?
– Что? – повернулся к Свиридову, выпустившему эти пропитанные тревожной иронией слова, Фокин.
– На постоянное проживание нас решили оставить, что ли, говорю, – повысил голос Владимир. – А вообще скверно это. Ожидание смерти хуже самой смерти. Кстати, иллюстрации нагляднее, чем многоуважаемый Петр Валентиныч, я еще не видел.
Все досадливо оглянулись на дрожавшего всем телом толстяка, зябко ежившего плечи так, словно в доме стоял дикий дубильник и дыхание курилось паром. Юля сказала сквозь зубы:
– Вы, конечно, можете продолжать мне не доверять, но только я достаточно хорошо знаю Орехова, и не в его характере так медлить. Следует ожидать какого-то сюрприза.
– Ну, лично меня ничем уже не удивишь, – отозвался Афанасий. – Господи, и что меня понесло в этот сумасшедший край… конец географии… да и всему конец при таких раскладах! Сидел бы себе, мирно исповедовал прихожанок, причащался бы себе помаленьку…
– По литру в день! – усмехнулся Свиридов. – Знаю я эти твои причащения и душеспасительные беседы. Но честное слово, лучше бы ты оставался дома и хоть чем там занимался, но не ехал со мной сюда!
– Я тебе все испортил? – не замедлил наершиться Фокин. – Ты это хочешь сказать, что ли?
– Да мало ли что я хочу сказать? Самое важное сейчас то, что ты можешь погибнуть вместе со мной, – просто ответил Свиридов. – А мне бы этого не хотелось…
– Честное слово, мне тоже! – откликнулся Фокин, вставляя новый рожок в автомат. – Но вот что, Влад… что сидеть на месте, ожидая, что они сюда влезут, все эти Ореховы, Калитины и Китайцы… пароля, который открывает дверь через комп, нам все равно не подобрать… а не поискать ли нам другого выхода? Юля, ты тут была? – повернулся он к девушке.
– Только один раз.
Афанасий покрутил пальцем в воздухе:
– Есть тут какие-нибудь… загадочные уголочки, в которых… м-м-м… через которые все-таки можно вытиснуться из этого проклятого дома. Эх, кабы нам гранатомет!.. – вздохнул Афанасий. – Я бы быстро нашел, откуда тут можно выйти!
– Да я уже смотрел, – сказал Влад. – Тут все бронебойное. Не дом, а настоящая крепость. Ореховские брателлы уже убедились. И очень хорошо, кстати, что у тебя нет гранатомета, Афоня. А то с твоей прытью ты бы понаделал делов.
– В каждой крепости, между прочим, есть или должен быть отводной ход, через который можно выбраться в авральной ситуации, – задумчиво произнес Фокин. – На случай пожара или как вот сейчас мы. И, по-моему, у таких сверхосторожных людей, как местные хозяева, это должно быть предусмотрено. Как ты думаешь, Влад?
Свиридов качнул головой:
– Ну, если этот ход существует, почему им еще не воспользовались хозяева? Потому, что он проходим только с одной стороны? Изнутри дома? Да вряд ли.
– Я тут на мониторе вижу какой-то подвальчик, – сказал Фокин. – А что, если спуститься туда и там все хорошо прощупать? Пока есть время, а? Все-таки, Влад, у нас с тобой в «Капелле» были курсы по всякому там обнаружению, дешифровке разных там тайников, лазов… контрэскарпных галерей!
– Это ты завернул! – сказал Свиридов и вдруг резко повернулся к Юле. Она смотрела на него застывшим взглядом, в котором, если бы Свиридов до такой степени умел читать по глазам, можно было бы прочесть одно слово, взбаламутившее Юлю Строгину: «Капелла»!
– В чем дело? – после паузы спросил Свиридов.
– Ничего, – без выражения сказала она. – Просто я вспомнила, как веселый фээсбэшник Калитин собирался делать из меня и мне подобных этакую женскую «Капеллу».
(В ее голове всплыло, как было вчера: «Ну вот, теперь можно из тебя с подругами делать суперагентов, как говорится. Этакую женскую "Капеллу". Не хор, в смысле, а был такой отдел особого назначения у разведки, расформировали его давно – "Капелла". А мы свою сделаем…». Как давно это было, сколь многого не вернуть.)
Свиридов отвернулся и, вставая, сказал Фокину недовольно:
– Опять эта твоя болтливость…
* * *
Китаец повернулся к стоявшему у него за спиной Орехову и четырем автоматчикам (четверка была самой проверенной и опытной, прочих оставили в оцеплении виллы и перед домом) и произнес:
– Вот здесь. Подними люк, Вадим. Я все-таки не такой сильный, как ты. Да нет, не такой, это, верно, слабо сказано. Раза в три я тебя слабее.
Орехов наклонился и, нащупав в земле металлическую скобу, крепко взялся за нее и потянул. Открылся люк, за которым виднелось черное пространство. Китаец сел на корточки, протянул руку, пошарил – щелкнул выключателем. Разлился мягкий свет. Китаец жестом велел следовать за ним. Когда все люди Орехова во главе с ним самим оказались в тесном подземном помещении размером примерно два на два и на два с половиной – в высоту – метра, Китаец с неожиданной для его небольшой фигуры силой захлопнул люк и сказал:
– Мы в пятидесяти метрах от дома. Вход идет через подвал. Мои инструкции вы помните. И повторите их много раз, пока я открою вот это. – И он постучал по внешне невзрачной металлической двери. Характерный глухой звук дал понять Орехову, что толщина двери весьма внушительна.
Китаец тем временем набрал код на панели справа от двери, а потом, когда высветился зеленый контур в виде человеческой ладони, приложил к нему свою руку. Сначала ничего не произошло, а потом в помещении возникло еле слышное гудение, и тяжелая металлическая дверь начала отъезжать в сторону, уходя в стену и открывая за собой черный прогал тоннеля. Китаец угрюмо посмотрел на автоматчиков, а потом кивнул Орехову:
– Иди первый. Свет включится автоматически, как только ты наступишь на порог.
Вадим Дмитриевич повиновался. Все произошло, как и говорил Китаец, и теперь сотрудники «Грома» оказались в узком тоннеле длиной около пятидесяти метров. Китаец заблокировал дверь и пошел последним. В конце тоннеля обнаружилась еще одна дверь, но на этот раз безо всяких хитроумных кодов и локов. Орехов взялся за ручку двери. Металл обжег кожу холодом, и Вадим, глубоко вдохнув, потянул ручку на себя.