— Мы не выскочим, а подсмотрим, что он будет делать. Вдруг он оттуда звонит кому-нибудь? Или с кем-то там встречается? Тайно?
Рыськин закатил глаза:
— Женское детективное расследование! Может быть, ты откроешь собственное частное бюро? Народ к тебе так и повалит. Особенно если ты повесишь в холле парочку своих буратин с отрубленными головами.
— Я никогда не рисовала отрубленные головы! — вознегодовала Вероника.
— Да? А что тогда висит возле зеркала: красное, с растрепанными жилами, торчащими пучком из розовой трубы?
— Эта картина называется «Огненный танец». Надо же такое придумать — отрубленная голова!
— Тебе надо сходить к психоаналитику.
— Сам туда сходи.
Вероника бросила трубку и пошла обуваться.
— А ты в курсе, во сколько редакция заканчивает работу? — спросил Рыськин, встретив ее на лестничной площадке. Каждый раз он обследовал подъезд, начиная с верхнего этажа.
— В семь. Это официально. Но вполне может случиться, что кто-нибудь застрянет там после того, как все разойдутся. Так что нам необходимо найти такое убежище, где не было бы тесно.
— А под каким предлогом ты вообще собираешься там появиться? — не отставал от нее Ося.
— Скажу.., ну…
— Ну?
— Скажу, что Нелли Шульговская хотела сделать мой снимок для обложки.
— Неудобно как-то пользоваться авторитетом покойной.
— Невинная ложь, — возразила Вероника. — И все для того, чтобы отыскать убийцу той же Нелли Шульговской!
— Ну, допустим. А если они пошлют тебя подальше?
— Я и пойду, — кивнула Вероника. — И найду какой-нибудь укромный уголок, где можно схорониться.
— В прошлый раз я не видел там никаких укромных уголков, — заметил Рыськин.
— Значит, в этот раз мы должны под суетиться.
Глава 8
В этот раз у них все получилось настолько удачно, насколько это вообще было возможно. Они спрятались в дальнем туалете возле лифта, где еще не закончился ремонт, и благополучно пересидели там всех сотрудников. Последний, кстати, ушел только в начале одиннадцатого.
— Хорошо, что это был не шкаф, — пробормотал Рыськин, выходя в коридор и хрустко потягиваясь. — Представляешь, как бы мы выглядели после шкафа?
— Иди сюда, — позвала Вероника и распахнула дверь в уже знакомую комнату, где в прошлый раз ютилось большинство сотрудников. Сейчас столы поредели, и вид у редакционного помещения был вполне респектабельный.
— Помнишь, я сказала тебе, что Нелли Шульговской кто-то угрожал?
— Ты ничего толком не объяснила.
— А теперь хочу объяснить. Благо у нас полно времени. Представь себе, что это — стол Нелли Шульговской.
Вероника выбрала ближайшее рабочее место с компьютером и симпатичным вертящимся стульчиком. Подошла поближе и положила руку на спинку.
— Ты, Ося, — Нелли Шульговская. Ты сидишь и занимаешься делами. Садись! — предложила она.
Рыськин послушно сел и навесил шалашиком руки над клавиатурой.
— Занимаюсь делами, — повторил он.
— А я — Кира Коровкина. Я только что приехала из Тулы. У меня с собой чемодан на колесиках и сумочка, естественно.
— Не пойму, к чему ты клонишь.
— Как ты думаешь, Ося, где в настоящий момент находится твоя собственная сумочка?
— Барсетка, что ли?
— Ося, ну какая барсетка! Ты — Нелли Шульговская, Балда Иванович!
— А-а! Ну, где-где? Лежит где-нибудь тут, возле компьютера. Вот тут, — он хлопнул ладонью по столу. — Если, конечно, я не оставляю ее где-нибудь в другом месте.
— С деньгами и документами?
— Ну, тогда она, возможно, в ящике стола.
— Возможно, — согласилась Вероника. — Но уж никак не на стуле, потому что ты на нем сидишь.
— Согласна, — сказал Ося.
— Что?
— Я ведь Нелли Шульговская!
— А, ну да! Итак, в комнате появляется Кира Коровкина с чемоданом и сумочкой через плечо. Здесь полно людей, все галдят, разговаривают друг с другом, болтают по телефону, входят, выходят, перекрикиваются. В общем, обычный рабочий дурдом. Нелли Шульговская здоровается с Кирой и ведет ее к своему столу. Говорит: располагайтесь, дорогая, ля-ля-ля. Кира задвигает чемодан под стол или куда-нибудь в угол и опускает сумочку в кресло.
— Она могла оставить ее висеть на плече.
— Могла. Но я думаю, она все же поставила ее. Кира устала и, когда достигла цели своего путешествия, так сказать, разгрузилась. Помню, как Нелли Шульговская рассказывала мне за обедом, что Кира все самое ценное держит в чемодане. А в сумочке у нее только рубль мелочью. Возможно, они стояли и разговаривали с Нелли, и та знакомила Киру со своими сотрудниками. Как бы то ни было, сумочка некоторое время лежала без присмотра. Думаю, когда Кира и Нелли отправились выпить по чашечке кофе, Кира даже не взяла ее с собой. Чемодан был заперт, а сумочка ее не волновала. Платить за кофе она не собиралась — Нелли пригласила ее.
— Никак не соображу, что ты хочешь сказать.
— Сейчас сообразишь. Только для этого тебе надо встать. Давай-давай, Ося, поднимайся!
Ося поспешно встал, и Вероника положила свою сумочку в кресло.
— Ну, дорогой мой, — сказала она, — подойди к двери. Подошел? Отлично. А теперь представь, будто ты только что появился в этой комнате. Ты прекрасно знаешь, где находится стол Нелли Шульговской. Что ты подумаешь о сумочке, которая стоит в кресле?
— Что это ее сумочка! — воскликнул Рыськин и хлопнул себя по лбу.
— Теперь ты понимаешь, кому предназначалась та записка: «Если поедешь в „Уютный уголок“ — будешь убита»?
— Господи Но зачем убийце понадобилось предупреждать ее?!
— Думаю, эта записка была одной из главных составляющих преступного плана. Но она не сработала! Произошла ошибка, и план дал осечку. И вот тогда-то…
— Тогда-то… — повторил заинтересованный Ося.
— Тогда-то и появился в моем подъезде душитель в черной маске!
— Какую связь ты видишь. — начал было Рыськин, но Вероника немедленно зажала ему рот ладошкой.
— Ш-ш! Сюда кто-то идет!
В коридоре и в самом деле раздались шаги. Они принадлежали женщине — гулко цокали «подкованные» каблучки. Вероника и ее телохранитель заметались по комнате и в конце концов спрятались за шторами. Однако женщина до их пристанища не добралась. Цоканье неожиданно прекратилось, и все стихло.
— Она зашла в один из кабинетов дальше по коридору! — прошептала Вероника и поглядела на часы:
— Половина первого ночи. Что ей понадобилось в редакции? «Женский досуг» — все же не ежедневная газета, тут авралов нет.
— Может быть, это с ней встречается здесь Тарас Шульговский по ночам? — тоже шепотом предположил Рыськин.
— Ты сам сказал, что он приходит не раньше половины второго ночи.
— Это не я сказал, это охранники сплетничали в буфете.
— Вдруг это ночная уборщица? — испугалась Вероника. — Она облазит все углы и, безусловно, наткнется на нас.
— Давай чем-нибудь припрем дверь. Она подумает, что комнату заперли.
— Комнаты внутри коридора не запираются — ты же видишь, здесь нет замков. Если дверь не откроется, уборщица позовет охранников.
Однако неизвестная дама вообще не подавала признаков жизни.
— Что, если она и в самом деле ждет здесь Тараса? — Вероника потерла кончик носа. — Перетирает бокалы, зажигает свечи.
— Тарас Шульговский, безусловно, такой бедный, что ему больше негде встречаться с бабой, кроме как в редакции журнала, принадлежавшего его жене, которая только что умерла.
— Убедил, — кивнула Вероника. — Может, пойдем посмотрим, где она?
— Не вздумай. Нас может выдать каждый шорох.
— Тогда я чуть-чуть приоткрою дверь, чтобы лучше слышать, что происходит снаружи.
Вероника выполнила свое намерение и на цыпочках вернулась обратно. Они с Осей простояли за занавесками не меньше четверти часа, когда услышали далекое гудение лифта.
— 0-па! — сказал Рыськин. — Сюда поднимается кто-то еще.
— Почему ты думаешь, что сюда?
— Вот увидишь.
Ося оказался прав, потому что почти сразу после того, как лифт, лязгнув, остановился, в коридоре прозвучал капризный женский голос:
— Ты опоздал!
— Спешил к тебе и был остановлен за превышение скорости, — ответил мужчина. Тон у него был недовольный.
— Принес деньги?
Пауза, затем все тот же тон:
— Вот.
— Прекрасно, прекрасно. Просто чудесно. Сумма меня устраивает. Только не пойму, зачем понадобилось встречаться именно здесь. Можно было пересечься в метро или в баре.
— А ты будто не понимаешь? — вкрадчиво спросил мужчина.
— Что я должна понимать?
— Разве ты не знаешь, что делают с маленькими грязными шантажистками? — Тихий взвизг. — Не знаешь? С ними обходятся очень, очень жестоко!
Рыськин и Вероника одновременно высунулись из-за штор и вопросительно посмотрели друг на друга.
— Внизу охранники! — пискнула тем временем незадачливая шантажистка.
— У юридической консультации есть отдельный вход. А у меня есть ключ. Я прошел незамеченным. Охранники думают, что ты здесь одна.
— Но я буду кричать!
— Я тебе не позволю Послышалась какая-то возня, сопение, а потом — все. Стало тихо, словно ничего и не было.
— Там что, кого-то убили? — дрожащим голосом спросила Вероника.
— Ага. А мы будем соучастниками.
— Ося, у тебя ведь есть пистолет!
— А вдруг у этого типа тоже есть пистолет? Обычно на свидание к шантажистам ходят вооруженными.
— Ося, мы не можем сидеть здесь и делать вид, что ничего не происходит!
— Взываешь к моим человеческим чувствам?
— Вроде того.
— Я не человек, а телохранитель.
— В любом случае ты — друг человека, — Вероника подошла и ткнула его в спину. — Так что давай не дрейфь.
— А ты?
— Я тоже пойду.
Толкаясь, они пересекли комнату и поглядели через щелку в коридор. Там было пусто и тихо.
— Он затащил ее в один из кабинетов! — прошептала Вероника. — Только в какой?
— Будем проверять, — обронил Рыськин и, достав оружие, прокрался к ближайшей двери.
Поднял руку и тихо-тихо постучал по ней костяшками пальцев. Подождал. Когда ничего не произошло, перешел к следующей. Снова постучал. Ничего. Так он прошел половину коридора, когда за очередной дверью в ответ на его стук раздались какое-то шуршание, шипение, потом быстрые легкие шаги, и.., дверь распахнулась.
Вероника, стоявшая прямо позади Рыськина, взвизгнула. И было от чего! На пороге кабинета стоял тот самый жуткий тип, которого она в третьем часу ночи видела выходящим из корпуса дома отдыха «Уютный уголок», — бледно-зеленый, лысый, со шрамом на шее. На нем был расхристанный костюм, белая рубашка в пятнах крови. Кровь капала и с его правой руки. Посреди кабинета, на ковре, корчилась девица, поджимая ноги к самому животу и слабо попискивая.
— Руки вверх! — в полный голос крикнул Рыськин и наставил дуло пистолета лысому в лоб.
— Ося, это он! — воскликнула Вероника. — Убийца Нелли Шульговской!
Лысый, который держал дверь одной рукой, внезапно что есть силы толкнул ее, и она захлопнулась прямо у спасателей перед носом. Ося тотчас же выбил ее правым плечом. Лысый трусил к окну, вероятно, рассчитывая пройти по карнизу или выброситься на асфальт.
Рыськин в два прыжка догнал его и хотел ударить пистолетом по голове, но лысый увернулся и, в свою очередь, нанес Осе удар кулаком в нос. Тот ругнулся, сделал выпад, лысый ответил, и тут между ними завязалась отчаянная потасовка.
— Стреляй! — закричала Вероника. — Я свидетель! Это самооборона!
— Не могу прицелиться! — прохрипел Ося, которого худой, но жилистый лысый теснил к шкафчику с документами. — Вызывай милицию!
Вероника кинулась было к телефону на столе, но тут же налетела на жертву убийства, которая на четвереньках двигалась к выходу из кабинета, с бешеной скоростью перебирая коленками.
— Эй! — крикнула Вероника. — Ты куда это? Жертва ничего не ответила и через пару секунд исчезла в коридоре. Вероника метнулась к телефону и только тут заметила, что на столе стоят два бокала, а рядом, в ароматной луже, бутылка вина.
— Что здесь происходит, черт побери?! — совершенно неожиданно раздался позади нее властный голос.
Вспыхнул свет, и Вероника, обернувшись, увидела на пороге Тараса Шульговского. Рыськин с лысым перестали сражаться и тоже повернулись к вошедшему, растерянно хлопая глазами.
— Они… Они ворвались! — отвратительным визгливым голоском сказал кто-то из-за спины Тараса.
Вероника сделала шаг в сторону и увидела, что это говорит жертва нападения — молодая встрепанная девица в помятой блузке и короткой юбке.
— Сергей Евгеньевич, что вы здесь делаете в такой час? — продолжал допытываться Шульговский, глядя теперь почему-то конкретно на лысого.
— Я… Забыл тут кое-какие документики! — забормотал тот, пытаясь огладить себя руками со всех сторон.
— Сергей Евгеньевич? — изумленно повторила Вероника. — Какой такой Сергей Евгеньевич? Это он — Сергей Евгеньевич? Вы его знаете?
— Сергей Евгеньевич Казарюк, — представился лысый, застегивая рубашку на верхнюю пуговку, вероятно, чтобы скрыть шрам. — Исполняющий обязанности главного редактора журнала «Женский досуг».
— А по тебе не скажешь! — презрительно заметил Рыськин, одним движением руки спрятав пистолет.
— Я видела, как примерно в половине третьего ночи вы выходили из того корпуса, где погибла Нелли Шульговская! — тотчас же обличила Вероника нового и.о.
— Ну, я выходил, — выпятил хилую грудь Казарюк. Пятна на его рубашке поблекли, и стало ясно, что он всего-навсего облился красным вином.
— Постойте-ка! — встрял Тарас. — А вы, вообще, кто такие?
— Я Вероника Смирнова, — поспешно ответила Вероника. — Мы с вами знакомы. Помните, сидели за одним столиком в столовой «Уютного уголка»?
— А-а! Да-да-да-да, припоминаю. Конечно, это были вы!
— Понимаете, меня как победительницу конкурса красоты собирались сфотографировать для обложки. Я пришла в редакцию, меня посадили в какой-то пустой кабинет и велели ждать. Поскольку по личным обстоятельствам, о которых позвольте не распространяться, я всю ночь не спала, то почти сразу задремала. А когда проснулась, оказалось, что все сотрудники уже ушли, а дверь в коридоре заперта.
— Вы могли позвонить на пост охране, — укоризненно заметил Тарас.
— Но как? Я же не знаю телефона.
— Ах, да! Но кто, извольте узнать, вот это?
Тарас неаристократично, пальцем указал на Осю, который сунул руки в карманы штанов и посвистывал, облокотившись на стену.
— Это… Это мой брат, — сказала Вероника. — Когда я не вернулась домой к ужину, он подъехал к редакции и решил меня поискать.
— Охранники не могли его пропустить!
— Тю! — сказал Рыськин. — Видал я ваших охранников в гробу и белых тапках!
— Так, — мрачно заявил Тарас. — С охраной надо разбираться. Но это позже. Скажите на милость, зачем вы напали на Сергея Евгеньевича?
— Мы думали, что его руки обагрены кровью!
— А при чем здесь половина третьего ночи и «Уютный уголок»?
— Как? Вы разве не знаете?! — удивилась Вероника и тут же пробормотала:
— Впрочем, откуда же вам знать?
— Что знать?
— Есть все основания полагать, что вашу жену убили.
— Вы спятили.
— Может быть. Но за что тогда угробили одну финалистку конкурса «Мисс Марпл» Инну Головатову и покушались на меня и на вторую финалистку, Татьяну Семенову?
— Угробили?
— Убили.
—Почему?
— Потому что мы — свидетели убийства. Мы трое занимали номера по соседству с Нелли и не спали той ночью.
— Какой-то бред, — помотал головой Тарас. — Вы отдаете себе отчет?..
— Я-то отдаю. Кстати, а у вас есть алиби? — неожиданно выпалила Вероника. — На ту ночь?
— Я не обязан вам отвечать, — заявил Тарас, — но да, алиби есть. Вас это успокаивает?
— Зря вы на меня обижаетесь, — пожала плечами Вероника.
— На дур не обижаются. — неожиданно сказала из-за спины Шульговского девица, которая еще недавно валялась на ковре. Вероника смутно представляла себе, как можно прийти в такой экстаз от Казарюка.
— Кстати, — оживилась она. — Что это были за разговоры про шантаж, про деньги? «Маленькая грязная шантажистка», кажется, так вы сказали, Сергей Евгеньевич?
— Это мы… — икнул Казарюк, — мы так играем. У нас такой способ.., разнообразить отношения, понимаете? Можно, мы пойдем?
— И все-таки, Сергей Евгеньевич, — весьма учтиво спросила Вероника. — Почему вы той ночью в доме отдыха не вернулись в свой номер?
Она блефовала. Потому что понятия не имела, вернулся Казарюк в номер или нет. Однако тот мгновенно попался на удочку.
— Я вообще той ночью не был в своем номере!
— Как это? — опешила Вероника.
— Понимаете, я готовил финал конкурса. Все было на мне — и реквизит, и непосредственно сами задания, и…
— Короче, Сергей Евгеньевич, — одернул его Шульговский. Вероника недовольно поглядела на него.
— Я приехал днем, раздал девочкам конверты и пошел к администратору договариваться о месте проведения конкурса, — затараторил Казарюк. — Ну, и так получилось, что мы заболтались, засиделись за полночь… — Он зыркнул на Шульговского, будто бы ожидал от него какой-то реплики. Но Шульговский промолчал.
— Администратор — женщина? — грозно спросила девица в мятой блузке, выходя из тени Тараса.
— Разве в этом дело, Маруся? — У Казарюка был жалкий вид. — В общем, я зашел в корпус уже после двух. Мечтал завалиться спать. Но, представьте себе, мой номер оказался заперт! Я вертел в замке ключ минут пять — без толку. Может быть, перепутал да взял не тот, кто его знает? Короче, в номер я не попал. Тогда я поднялся на второй этаж и попробовал достучаться до знакомых мне членов конкурсного жюри. Но они, вероятно, уже сладко спали. Что мне было делать? Я выбрался наружу и вернулся к администратору проситься на ночлег.