— Так администратор все-таки женщина? — снова вопросила Маруся уже не грозным, а ехидным тоном.
— Да! — вздернув подбородок, сказал тощий Казарюк. — Администратор — женщина.
— Так я и знала!
Маруся в сердцах швырнула на пол салфетку, которую комкала в руке, и размашистым солдатским шагом вышла из кабинета.
— Догоните ее! — жалобно попросил Казарюк и посмотрел на Рыськина. — В конце концов, вы должны компенсировать мне душевное потрясение. Для нее нужно поймать такси.
— Догоните сами!
— Я.., не умею успокаивать женщин. Она вырвется от меня и пойдет пешком по темной улице…
Ося вздохнул и поглядел на Веронику. Она кивнула, и тогда только он вышел из кабинета.
— Сейчас я здесь все приберу, — сказал Казарюк, встряхиваясь, словно собака. — И тоже поеду.
— Послушайте, Сергей Евгеньевич, — обратилась к нему Вероника. — Вы должны оставить мне ваш номер телефона.
— А что за нужда?
— Я пытаюсь разобраться в том, что случилось в доме отдыха. Масса странных деталей и фактов. Возможно, у меня будут к вам вопросы.
— Вы расследуете смерть моей жены? — сопя, уточнил Тарас.
— Можно сказать и так.
— Почему я в этом не участвую?
— Насколько я понимаю, вы считаете, что в тот вечер она просто много выпила.
— Да, но… Черт побери! Я расстроен. — Тарас взъерошил волосы и шагнул к Веронике. — Могу я чем-то помочь?
— Можете. Скажите, где вы были той ночью? На деловой тусовке?
— Нет, совсем нет. На деловой тусовке вместо меня был Стаc Марягин.
— Вот как? Но я же сама слышала, как вы говорили, что теперь, дескать, ваша очередь, потому что Стаc ходил на прошлой неделе.
— Точно. Но когда я приехал в Москву, мне позвонила Акимова… Это наш исполнительный директор. Сказала, что ей утром ехать на встречу, а документов, которые необходимо взять с собой, нет.
— Пропали какие-то документы? — насторожилась Вероника.
— Нет, не пропали. Это я виноват. Случайно засунул их в свои бумаги и унес домой. Мне пришлось перерыть все. Перевернул квартиру вверх тормашками.
— Акимова была с вами? Это она — ваше алиби?
— Нет. Я не знаю, где она была, но она мне все время звонила. Все время! Из-за нее я чертовски нервничал и уронил стойку с видеокассетами. Стоял такой грохот! У меня внизу соседка, мерзкая тетка Варвара Никитична. Любопытная и жутко склочная. Она мне ничего не спускает! Я думал: уж в два часа ночи она не придет интересоваться, что у меня упало и не грозит ли ей обрушение потолка. Представьте себе, пришла!
— И она может подтвердить, что в два часа ночи вы были дома?
— Конечно, подтвердит, куда она денется? Если к ней придут из милиции, я буду только рад. Такая маленькая соседская месть.
— Я не из милиции.
— Я знаю. Но ведь не собираетесь вы копаться во всем этом в одиночку? Если у вас есть подозрения относительно смерти Нелли…
— Милиция не разделяет моих подозрений. Например, когда я описала им Сергея Евгеньевича, они заявили, что он — плод моего воображения.
— Я, пожалуй, пойду, — проблеял из угла Казарюк. — У меня завтра множество дел. Нужно хорошенько выспаться…
Он прошмыгнул мимо Шульговского, глубоко втянув голову в плечи. Вероятно, боялся, что тот остановит его и скажет, что он больше никакой не «и.о.». Вероника была больше чем уверена, что именно Тарас раздает теперь должности в журнале.
— Господи, где же Ося? — обеспокоенно пробормотала Вероника.
— Кто такой Ося? — тут же вскинулся Тарас.
— Да мой брат.
— Ему больше подошло бы имя Геннадий или Георгий. В общем, что-нибудь на букву "г".
— Это что, оскорбление? — опешила Вероника.
— Шутка. У вашего Оси такое лицо, будто он болен гипотонией, гепатитом и гастритом одновременно.
Вероника подумала, что Тарас, возможно, весьма близок к истине. Чтобы поддержать шутку, она сказала:
— Мне известно только о диарее и клаустрофобии. Сейчас позвоню ему на мобильный, узнаю, куда он запропастился. Однако мобильный Рыськина не отвечал.
— Его не могли скрутить ваши охранники? — поинтересовалась Вероника.
Тарас поднял телефонную трубку и позвонил на пост. Охранники сообщили, что Рыськин вышел вместе с Марусей и больше в здании не появлялся.
— И что же мне теперь делать? — расстроилась Вероника. — Как я попаду домой? Частника ловить ночью страшно.
— Наверное, из этих же самых соображений ваш брат решил отвезти Марусю домой.
«И бросил меня? Без предупреждения? — подумала Вероника. — Не может быть». Она волновалась, как бы с ее горе-телохранителем снова чего-нибудь не случилось.
— Если вы подождете пять минут, я вас подброшу, — неожиданно предложил Тарас. — Ночевать в казенном здании не слишком-то приятно.
— Была бы вам очень признательна, — учтиво сказала Вероника.
Они перешли в другой кабинет, где Тарас некоторое время копался в бумагах.
— После смерти Нелли, — признался он, — я частенько приезжаю сюда ночью поработать. Вообще не могу спать, даже снотворное на меня не действует.
— Но у вас ведь есть собственный офис! — удивилась Вероника.
— Не собственный. Офис у нас один на двоих с партнером. Боюсь, если я начну торчать там ночами, Стаc забеспокоится. Подумает, что я проворачиваю какие-нибудь темные делишки.
«Может быть, так оно и есть?» — неожиданно подумала Вероника.
Когда они вышли из подъезда, оказалось, что на улице льет дождь — все вокруг шуршало и булькало, а фонари парили над головой, потеряв ориентацию в пространстве. Шульговский скинул пиджак, раскрыл его у них над головами, и они бросились под секущие струи. Потом он достал из кармана брелок, и машина преданно подмигнула ему фарами.
— Садитесь, — предложил Тарас, торопливо распахивая дверцу.
«Он не знает, что я провела ночь с его партнером, — подумала Вероника, очутившись в машине, и почувствовала, как загорелись щеки. — Впрочем, об этом никто не знает».
Тарас спросил, куда ее везти, потом с печалью в голосе начал рассказывать о том, какие трудности возникли с журналом после смерти Нелли. Вероника слушала вполуха и механически отвечала на вопросы.
— Казарюк меня сегодня удивил, — неожиданно сказал Тарас.
— Да уж, — пробормотала Вероника. — Они с Марусей всех поставили в тупик.
— Я, собственно, не об этом. — Тарас оторвал левую руку от руля и сильно потер лоб. — В тот день в доме отдыха… Перед тем, как.., как Нелли погибла, я позвонил ему и сообщил, что прилетает Питер Ларсон из Лондона. Питер — журналист, он должен был усилить конкурсное жюри. Я попросил Сергея Евгеньевича встретить важного гостя лично.
— И куда же делся этот ваш Питер?
— У него в последний момент все изменилось, и он не прилетел. Но, как я сегодня понял, Казарюк вообще не был в аэропорту. Удивительное дело. Мой партнер Стаc за такие штучки увольняет сотрудников.
Услышав это имя, Вероника вздрогнула. Интересно, Стаc ждал вечером ее звонка? Конечно, ждал — она бы на его месте тоже ждала. Но как она могла встретиться с ним после того, как нашла злосчастные ботинки?
Неужели она провела ночь с.., с монстром? С убийцей, который подбирается к ней все ближе и ближе? Почему, если он считал, что «Москвич» намеревался сбить ее, он не позвал милицию? Он, такой правильный, который натравил на Осю представителя правопорядка только за то, что тот якобы приставал к ней? Потому что он знает женщину в зеленом! Потому что она — его сообщница!
Вероника застонала.
— Что с вами? — спросил Тарас участливо. — Что вас беспокоит?
— Я… У меня… У меня ноги промокли, — нашлась Вероника.
— Под вашим сиденьем есть пара тряпок, чтобы вытирать обувь. Оботрите туфли, иначе схватите воспаление легких.
— И еще кучу болячек на букву "в"? — усмехнулась Вероника, послушно наклоняясь и шаря под сиденьем. — Водянку, волдыри и варикоз?
— Ну, для вас это слишком. Пожалуй, стоит остановиться на веснушках.
Тарас улыбнулся, но улыбка вышла печальной. Вероника тем временем разглядела, что держит в руках красно-белый клетчатый носовой платок, сильно перепачканный и странно заскорузлый. Этот платок она видела в столовой дома отдыха, когда Тарас Шульговский вытирал брюки. Странно, что вещь, которую он носил отглаженной в кармане, Тарас использовал не по назначению. Особенно если учесть, что под сиденьем и в самом деле было полно тряпок.
В тот момент Вероника не смогла бы объяснить, зачем она это сделала. Скомкала платок в руке и опустила в свою сумочку. Даже если Тарас Шульговский убил жену, он в любом случае не обагрял руки кровью. И, конечно, платок не кровью испачкан. Однако Вероника считала, что, пока убийца разгуливает на свободе, нельзя пренебрегать ни одной мелочью.
— Я сочувствую вам. Очень, — сказала она, пожимая холодную руку Тараса Шульговского, который промок до нитки. Дождь по-прежнему буйствовал, но Тарас все равно побежал вместе с ней к подъезду.
— Иначе я буду волноваться, — объяснил он. — У вас в подъезде не страшно?
— Н-нет, — соврала Вероника.
Совершенно неожиданно она испугалась: вдруг Марягин как-нибудь узнал, где она живет, и теперь ждет ее возле двери?
— Я отлично доберусь до квартиры!
— Ну, ладно.
Тарас тревожно глянул на нее из-под мокрой челки, и Вероника улыбнулась. Помахала рукой и вошла в подъезд. Дверь хлопнула и отсекла все звуки мира. Здесь было сухо и необычайно тихо. Только сейчас она сообразила, что ночь уже кончается. Какой Стаc? Что это она, в самом деле?
Вероника постояла под горячим душем и легла на неразобранную постель. Рыськин не звонил. Вероника еще раз проверила его номер — мобильный не отвечал. Она не позволяла себе думать, что с ее телохранителем случилось что-то плохое. Плохого и так выше крыши.
Глава 9
Рыськин появился рано утром — помятый и грязный, словно лист скомканной бумаги.
— Ну, что скажешь в свое оправдание? — спросила Вероника, оглядывая его с ног до головы, словно жена загулявшего мужа.
— Что скажу, что скажу? — расстроенно ответил тот — Скажу, что менты в нашем городе совсем опупели.
— Тебя что, опять загребли в милицию? — ахнула Вероника.
— Слушай, ну не нравится им моя рожа, что ты будешь делать!
— А почему ты мне не позвонил?
— Потому что у меня отобрали телефон, вот почему. Вероника тотчас же сменила гнев на милость.
— Есть хочешь?
— Еще бы! У меня в желудке мечутся злые пираньи. Вероника приготовила ему омлет, а сама уселась напротив и принялась разглядывать носовой платок Тараса Шульговского, который выудила вчера из-под сиденья его машины.
— Что это такое? — с набитым ртом спросил Рыськин, удивленно подняв брови.
— Просто одна вещь, — уклончиво ответила она. — Не могу понять, чем ее испачкали.
— Фу, — наморщил нос Рыськин, — выглядит отвратительно.
— Ося, по-моему, это глина.
— И что с того?
— Хочу понять, зачем вытирать испачканные глиной башмаки платком, если есть тряпки.
— Говоришь загадками, — пробормотал Рыськин, уткнувшись носом в чашку с чаем.
— Я пока не готова делать заявления для прессы, — сказала Вероника. — Мы можем съездить в дом отдыха «Уютный уголок»?
— Где это?
— Не слишком далеко.
— Хочешь скрыться от опасности? — предположил Рыськин.
— Ошибаешься. Хочу кое-что узнать о нашем лысом друге Казарюке и заодно поискать глину.
— А Казарюк-то тут при чем?
— Его имя начинается с буквы С, — сообщила Вероника. — Это дает мне.., надежду.
— Надежду на что?
— На личную жизнь, Ося.
Когда они уже подъезжали к «Уютному уголку», Рыськин признался:
— Я так и не понял, зачем мы туда едем.
— Ты, главное, меня охраняй, — сказала Вероника.
С ночи, проведенной в квартире Стаса Марягина, она потеряла желание делиться с кем бы то ни было своими догадками и подозрениями.
Глина была обнаружена очень быстро. Первым делом Вероника обошла вокруг «своего» корпуса и тотчас же увидела желто-коричневое месиво под одним из окон. Здесь, судя по всему, собирались разбить клумбу, но работа отчего-то встала, и земля с комьями глины так и осталась лежать вывернутой рядом с бордюрным камнем. Никаких отчетливых следов на глине не было, и Вероника стала соображать, кто занимал номер. Много времени это не отняло — номер занимал Казарюк.
Итак, он сказал, что, когда попытался проникнуть внутрь, ключ не подошел. А у Нелли Шульговской ключ сломался прямо в замке…
Недолго думая, Вероника отправилась к администраторше, у которой Казарюк, по его словам, провел часть вечера и остаток ночи. Она решила сказать ей, что задает вопросы по просьбе Тараса Шульговского. Он ведь вроде бы говорил, что не хочет оставаться в стороне от расследования. Вот пусть его имя и послужит во благо самостийному следствию.
Администраторша оказалась маленькой миловидной пышечкой, при взгляде на которую у тощего Сергея Евгеньевича наверняка текли слюнки.
— Да, все так и было, — подтвердила администраторша, представившаяся Натальей. — Не могла же я выгнать на улицу хорошего человека? Он такой очаровательный мужчина, Сергей Евгеньевич!
Вероника незаметно скосила глаза на Рыськина. Судя по выражению его лица, он тоже считал Казарюка каким угодно, но только не очаровательным.
— Для нас было таким ударом узнать, что Нелли Шульговская погибла! — сказала между тем Наталья. — Представляете, мы ведь ее обсуждали. Сергей Евгеньевич бедняжку терпеть не мог.
— Почему же? — напряглась Вероника.
— Он сказал, будто Нелли перекрывает ему кислород. В профессиональном плане, разумеется. Он ведь такой талантливый, Сергей Евгеньевич. Если дать ему развернуться, он горы свернет!
— Могу себе представить те горы! — пробормотал Рыськин. — Облагороженные талантом Казарюка.
— Мне кажется, — потупилась Наталья, — Шульговская не нравилась ему не только как начальница, но и как женщина.
— Да? — удивилась Вероника. — А я не знала.
— Он называл ее фифой. Говорил, что это идиотство — строить из себя бизнесвумен, когда денежки на покрытие расходов дает муж.
— Все это он говорил в ту ночь? Наталья энергично кивнула:
— Вот именно. Можете себе представить наш стыд и ужас, когда наутро мы узнали, что Нелли погибла?
Вероника поблагодарила Наталью за помощь и потащила Рыськина к машине.
— Мне надо поговорить с Казарюком! — заявила она. — Мчись во весь опор!
— Я же не лошадь, — пробормотал тот.
— А я и не собиралась ехать у тебя на горбу! — парировала Вероника и удивленно воскликнула:
— Эй, ты куда это сворачиваешь?
— Поедем короткой дорогой, — сказал Рыськин. — Пока ты рыла носом землю, мне рассказали, как сократить путь.
Минут пятнадцать они тряслись по одноколейке, тянувшейся через лесок, потом выбрались на проселочную дорогу, которая вилась между полями, засеянными клевером.
— В конце вон того поля повернем налево и выскочим прямо возле указателя, — гордо сообщил Рыськин.
Именно в этот момент раздался хлопок, и руль вырвался у Оси из рук.
— Прокол! — с досадой воскликнул он. — Эх, бляху тебе в муху!
Он ударил по тормозам и полез наружу. Вероника тоже собралась вылезти и вдруг увидела, как из клевера восстает фигура с пистолетом в руке. Это был тот самый тип из мебельного центра — седой, постриженный бобриком. Теперь вместо костюма на нем были джинсы и толстовка.
— Ося-а-а! — завизжала Вероника.
Седой, без сомнения, в ту же секунду убил бы ее. Но неожиданно прямо в нескольких метрах от них появился запыленный «Москвич». Седой пошевелил губами и нырнул в траву.
А Вероника, выпрыгнув из машины, бросилась к своему телохранителю. Вместо того чтобы защитить ее, болван Ося разинул рот и попытался схватить свою подопечную двумя руками.
— Тебя что, оса укусила? — сочувственно спросил он. «Москвич», который до сих пор ехал довольно медленно, неожиданно взревел и помчался прямо на них. За рулем сидела женщина в зеленом! Вероника тоже с ревом взвилась в воздух и изо всех сил толкнула Рыськина ладонями в грудь. Они оба потеряли равновесие и покатились под уклон. На том месте, где они только что стояли, взвились два фонтанчика земли. Заметив их краем глаза, Вероника ахнула и всем телом прижалась к Рыськину.
— Никак ты в меня влюбилась? — спросил он, когда открыл глаза и увидел, что находится в кювете, а Вероника лежит сверху и обнимает его.
— Ося! Ползи в клевер! — шепотом приказала та.
— В сущности, — заявил Рыськин, послушно работая локтями, — ты могла бы найти более подходящее место для объяснения. Я не привык ухаживать за женщиной в антисанитарных условиях.
— Ося, заткнись!
— А ты закрой мне рот поцелуем! Вероника застонала и зажала ему рот рукой. Ося вытянул губы трубочкой и звонко чмокнул ее в ладонь.
— Доставай пистолет! — прошептала Вероника ему в самое ухо. — Нас хотят убить!
— Ал! — в ответ на это сказал Ося и сощурился. — Чхи! Ал… Седой тем временем выбрался на дорогу и теперь шел прямо на них, противно улыбаясь.
— Ося! — заплакала Вероника. — Где твой пистолет?
— Чхи! — громко сообщил Ося и уткнулся носом в землю. В это время на дороге показался грузовик. Следом за ним ехал «газик», а в хвосте плелась побитая временем «Газель». Вероника начала судорожно обшаривать Осино тело и наконец достала оружие. Грузовик был еще далеко, а седой близко.
— An… — снова начал Ося.
Говорил он свое «ап» и «чхи» так громко, что седой мог ориентироваться по его голосу без всякого труда. Вероника чертыхнулась про себя и поползла в сторону. Счастье, что трава такая высокая и густая!
Кавалькада машин была уже совсем близко, когда седой обнаружил Осю. Он расставил ноги на ширину плеч и вытянул в его направлении руку с пистолетом. В этот миг Вероника, которая уже обошла седого с тыла, вскочила на ноги. К счастью, шум на дороге помешал ему услышать шорох и догадаться о ее манипуляциях.