Хелье пригорюнился, не прекращая работы. Вскоре сленгкаппа была готова и выглядела неплохо. Не то, чтобы великолепно, но сойдет. Натянув порты, Хелье обнаружил, что они давят в паху. Что за глупости – длина, вроде бы, нормальная. В бедрах я не широк, скорее наоборот. Он похлопал себя по бедрам и ягодицам и вдруг обнаружил тесемки в области паха. Тонкие, едва заметные. Найдя узел, он развязал тесемку, и давление ослабло. Так. Безобразие – порты предусматривают разные величины хвоя. Развратный Новгород. Даже в Константинополе такого нет. Хелье сделал широкий шаг. Затрещал шелк – порты не были рассчитаны на особенности перемещения в пространстве, связанные с учениями в Старой Роще. То есть, для драки не подходят. Вставить клинья, что ли? Хелье снял порты и рассмотрел их еще раз, внимательно. Ну я тут напортняжничаю! Тонкая работа, тонкие швы, стежки еле видно. А сленгкаппой … не прикрываются эти места, вдоль бедер. То есть, будут видны клинья, если их вставить. Знатная молодежь в драках не участвует. А если и участвует, то одежду покупает назавтра новую. Непозволительная расточительность.
Но вот что. Ротко пойдет со мной – ему в любом случае любопытно посмотреть на суд. Он наденет мою сленгкаппу и перевязь, и будет стоять рядом со мной таким образом, чтобы мне в случае чего можно было только руку протянуть – и вот он сверд. А порвутся порты – леший с ними. Еще можно разбудить Годрика и потребовать, чтобы он что-нибудь придумал с этими портами. Годрик многое умеет. Но пусть спит, ну его. Да не храпи ты так, бриттское чудовище.
Дверь отворилась и в дом вошли Ротко и Дир. Последний волок упирающуюся девчушку лет тринадцати или пятнадцати. Хелье завозился с новыми портами, но вспомнил о предстоящем ночном путешествии и взял с ховлебенка старые.
– Вот, привели! – объявил Дир.
– Что вам всем от меня нужно? – взвизгнула девчушка, глядя на полуголого Хелье и предполагая разное.
Надев порты, Хелье подошел ближе и внимательно на нее посмотрел. Она рванулась, и пришлось схватить ее – сперва за плечо, а когда она вздумала вдруг кусаться, то и за волосы. Нет, лет ей было больше. Восемнадцать. Как минимум.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– А тебе-то что! Свиньи! Вот узнает мой…
– Тихо. Как тебя зовут?
– Если хотите все хвелаш, то так бы и говорили, а зачем же меня сюда волочь, аспиды…
– Зовут тебя как!
– Минерва! – крикнула она с вызовом.
Хелье и Ротко засмеялись. Дир на всякий случай хохотнул.
– Чего ржете? – сердито огрызнулась Минерва.
– Садись, Минерва, – сказал Хелье. – Никто тебя здесь не тронет. И денег мы тебе дадим. Садись, садись. – Он повернулся к Ротко. – Она?
– Да.
– Она одна такая там?
– Где?
– В квартале.
– Да. Остальные посолиднее.
– Да уж, – вставил Дир.
Ротко, посмотрев на Дира, засмеялся.
– Чего ржешь? – осведомился Дир, тоном, почти совпадающим с давешним тоном Минервы, только в басовом ключе.
– Да так, – сказал Ротко.
Хелье посмотрел на него внимательно.
– Нет, не могу, – Ротко опять засмеялся. – Друг твой заприметил там же одну … солидную … – он опять засмеялся.
– А что? – возмутился Дир. – Я не виноват, что они дуры такие в городе этом астеровом.
– И что же? – спросил Хелье.
– Подходит он к ней, – объяснил Ротко, – к солидной … Она думает, что он ее за руку возьмет, денег даст, с собою поведет. А он … – Ротко опустился на ховлебенк и опять засмеялся.
– Ну нет у меня денег. Что поделаешь. Все истратил, – сказал Дир.
Хелье начал понимать, в чем дело.
– Что же ты, Дир, ей сказал?
Дир насупился.
– Он ей сказал, – Ротко сделал торжественное лицо, – «Полюбил я тебя!..»
Хелье сел рядом с ним на ховлебенк и захохотал.
– А что? – спросил Дир сердито. – Любовь военачальника чего-то да стоит, все-таки. Даже в Новгороде! Я так думал. Провались они, астеры эти.
– И обнял ее, – добавил Ротко. – Страстно так.
Хелье чуть не упал от смеха с ховлебенка.
– Прекратите ржать, – велел Дир.
– Ничего страшного, – сказал Хелье. – Ты вот давеча ржал, и я не обижался.
– Так то другое дело совсем. – Дир хмуро посмотрел на Минерву. – А эта совсем не годится. Я ее давеча видел в детинце.
– Чего-чего? – Хелье сразу посерьезнел.
Дир понял, что совершил оплошность и прикусил язык. Но было поздно.
– В детинце? Ты видел ее в детинце?
– Да. Э … Я там был … гулял я там. Случайно зашел.
– Дир!
– С поручением! А она…
– Врет он, – сказала Минерва.
– Дам по уху, – огрызнулся Дир. – Она там с этим … который посадник. С Константином.
– Скупердяй этот ваш посадник, – уверенно сказала Минерва. – Скупердяй и вор. Обещает много, дает мало. И никакого уважения. Может, я и хорла беззаветная, но это еще не значит, что мною можно помыкать. Один хвелаш и три раскрутки, я ему сказала, сколько это стоит, а он…
– Минерва, – перебил ее Хелье. – Скажи, Минерва. Недавно недалеко от Улицы Толстых Прях убили человека. Ты видела, кто его убил?
– Какого человека, ничего я не знаю, мое дело низкое и незначащее. Отпустите меня, мне положено ждать, когда подойдут…
– Сколько тебе нужно дней, чтобы заработать восемь гривен? – спросил Хелье.
Сделалась пауза.
В голове Минервы свершился переворот. Восемь гривен соответствовали ее трехмесячному заработку без вычетов в пользу сводника.
– Сколько?
– Сколько дней?
– Дня за три-четыре заработаю, – сказала она осторожно.
Хелье ушел в угол, покопался в своей походной суме, и выволок из нее кошель.
– Вот, – сказал он, отсчитав шестнадцать золотых монет. – Видишь? Восемь гривен. Будут твои, если будешь отвечать, как положено.
– Что отвечать? – спросила Минерва, не отрывая взгляда от золота.
Дир с удивлением посмотрел на деньги. То, что Хелье располагает средствами, не приходило ему раньше в голову.
– Видела ли ты, как недалеко от Улицы Толстых Прях убили человека?
– Видела.
Да, это удача, подумал Хелье. Ишь ты, Годрик! Лежит, храпит. Молодец. Кто это ему такое сказал? Ворожиха какая-то, небось. В Новгороде их много.
– Помнишь ли ты, как выглядел убийца?
– Помню.
– Смотри на меня.
– Смотрю.
– Нет, ты смотри все время на меня. Не отворачиваясь. Деньги от тебя не убегут. Итак. Убийца – пожилой человек, с окладистой бородой.
– А?
– Пожилой человек с окладистой…
– Нет, не очень пожилой.
– Какого возраста?
– Возраста?
– Сколько ему лет, убийце?
Минерва пожала плечами и снова уставилась на золото.
– Как он? – спросил ее Хелье, указывая на Дира.
– А? Нет, не такой большой.
– Я про возраст спрашиваю.
– Возраст такой же.
– Не старше?
– Может, чуть старше. Ненамного.
– Не такой большой, говоришь. А какой? С меня?
– Чуть меньше.
– А борода?
– Что борода?
– Какая у него борода?
– Какая? Ну … Как подкова.
– Как подкова? – Хелье подумал. – А! Вот такая, от краев губ, по подбородку, а под нижней губой нету? – он провел пальцем по своему подбородку, уточняя.
– Да.
– А ты узнала бы его, если бы увидела еще раз?
– Узнала бы.
– Есть хочешь?
– А? Хочу.
– Дир, буди Годрика. Пусть готовит еду. Нечего ему спать так долго.
***
Минерва от нечего делать спала после обеда, умилительно сопя маленьким вздернутым носом. Ротко дремал у открытого окна. С реки дул легкий ветер, солнце клонилось к закату.
– Дир, – Хелье сделал серьезное лицо и строгие глаза. – Внимательно выслушай все, что я тебе скажу.
– Гостемил ждет нас в Талом Кроге.
– Ждет?
– Да. Пойдем.
– Ты обещал ему придти?
– Я-то?
– Ты-то.
– Н … нет. Он просто сказал – заходите сегодня к вечеру.
– Тогда не страшно. Дело такое – я пожалуй возьму с собою Годрика и мы с ним съездим кое-куда. К утру вернемся. А ты пока посиди здесь, никуда не отлучайся.
– Я хотел сходить в город.
– Зачем тебе. Не до прогулок нынче!
– Мне нужна женщина.
– Ты жениться собрался?
– Жениться? – Дир подумал. – Нет. Но женщина мне все равно нужна.
– И ты рассчитываешь найти себе женщину за один вечер.
– Да. А что?
– В хорловом тереме каком-нибудь?
– Может и так. Кстати, не дашь ли ты мне гривны три? А то я поистратился.
– Дам. Но в город не ходи.
– Почему?
– Потому что нужно, чтобы завтра к утру эти двое здесь все еще присутствовали. Собственно, Ротко-то пусть идет, если хочет, куда хочет. Но Минерва нужна мне здесь.
– Она тебе понравилась?
– Нет. И я ей тоже не очень понравился. Поэтому ей может взбрести в голову убежать. Я бы ее связал, но мне она понадобится завтра добрая и выспавшаяся, а не злая и сонная.
– Ага.
– Поэтому за нею нужно следить.
– Хорошо, я останусь. А к Гостемилу пошлю этого … зодчего. Чтобы он сообщил, что мы не придем сегодня.
– Не надо.
– Почему?
– Дир, – Хелье сделал серьезное лицо и строгие глаза. – Внимательно выслушай все, что я тебе скажу.
– Гостемил ждет нас в Талом Кроге.
– Ждет?
– Да. Пойдем.
– Ты обещал ему придти?
– Я-то?
– Ты-то.
– Н … нет. Он просто сказал – заходите сегодня к вечеру.
– Тогда не страшно. Дело такое – я пожалуй возьму с собою Годрика и мы с ним съездим кое-куда. К утру вернемся. А ты пока посиди здесь, никуда не отлучайся.
– Я хотел сходить в город.
– Зачем тебе. Не до прогулок нынче!
– Мне нужна женщина.
– Ты жениться собрался?
– Жениться? – Дир подумал. – Нет. Но женщина мне все равно нужна.
– И ты рассчитываешь найти себе женщину за один вечер.
– Да. А что?
– В хорловом тереме каком-нибудь?
– Может и так. Кстати, не дашь ли ты мне гривны три? А то я поистратился.
– Дам. Но в город не ходи.
– Почему?
– Потому что нужно, чтобы завтра к утру эти двое здесь все еще присутствовали. Собственно, Ротко-то пусть идет, если хочет, куда хочет. Но Минерва нужна мне здесь.
– Она тебе понравилась?
– Нет. И я ей тоже не очень понравился. Поэтому ей может взбрести в голову убежать. Я бы ее связал, но мне она понадобится завтра добрая и выспавшаяся, а не злая и сонная.
– Ага.
– Поэтому за нею нужно следить.
– Хорошо, я останусь. А к Гостемилу пошлю этого … зодчего. Чтобы он сообщил, что мы не придем сегодня.
– Не надо.
– Почему?
– Один раз зодчему простили, что он по незнанию ввалился в Талый Крог. Второй раз не простят. Выпьет светлейший Гостемил в одиночестве, невелика печаль.
– Неудобно как-то. Он мне давеча услугу оказал.
– Мы постоянно оказываем друг другу услуги. Такая у нас жизнь нынче на службе у трех конунгов и одной киевской ведьмы.
– Но ведь только что он ее оказал.
– Ну что ты от меня хочешь, Дир? Ну давай попросим всех жителей Славланда предстать пред ясны очи Гостемила и в гашник ему поклониться, что снизошел он до оказывания услуги Диру. А? Переживет Гостемил! Увидишься с ним завтра. Мне нужно, чтобы пигалица не сбежала. Это очень важно, Дир. Всё. Годрик, вставай, пошли.
Годрик что-то проворчал по-бриттски, нахлобучил шапку Дира, и потопал к двери.
– Э! Шапку мою не тронь! – сказал Дир.
– Придержатель пустого кошелька моего да не изволит серчать, что иду я на дело бранное в его шапке. Ибо как память о любимом придержателе головной сей убор есть в понимании моем.
Хелье повел Годрика прямо к небольшой ладье, кою даровал ему давеча Ярослав – по просьбе и для личных нужд. На этой ладье Хелье, пока плыл к Новгороду, два раза чуть не перевернулся и один раз чуть не налетел на прибрежные камни, несмотря на то, что так и не решился развернуть парус – шел на веслах, ближе к берегу. За последние полгода Хелье сильно возмужал и окреп, хотя на внешнем его виде это пока сказывалось мало. Памятуя об уроках Старой Рощи, ежедневный часовой комплекс упражнений изменился – больше времени занимала собственно разминка, во избежание растяжений. И все же он не рассчитал недавно обретенные дополнительные силы и четырежды, злясь на течение, ветер и собственную неумелость, приставал к берегу, чтобы передохнуть.
Годрик презрительно осмотрел ладью и сказал так, —
– Ужасное корыто. Плоскодонку сколько не подталкивай, толку никакого.
Тем не менее, после того как Хелье под руководством сидящего у руля Годрика развернул и укрепил парус, а Годрик, передоверив ему руль, что-то подправил и передвинул, ему одному ведомое, ладья лихо пошла на север, чуть кренясь на стьйор-борд и хлопая плоским дном о покатые волны Волхова. Начало смеркаться.
По прохождении более половины пути ветер стих, ход ладьи замедлился. Взошла луна. Годрик, время от времени посматривающий по сторонам, разглядел в лунном свете нечто, далеко позади.
– Парус, – сказал он.
Хелье, сколько ни всматривался, ничего разглядеть не смог, но он очень верил в годриковы способности.
– Большой?
– Драккар, – ответил Годрик.
Ну, драккар и драккар. Идут себе вояки – может, очередная партия варангов покидает Новгород, обидевшись на неуплату. Глупо, правда – если выехать утром, то можно заночевать в Старой Ладоге, а так, ночью? Ночью ходят на ближние цели.
Ближние цели. Драккар, идущий на ближние цели. Вскоре Хелье и сам разглядел парус – очень далеко. Но поскольку раньше он его разглядеть не мог, то и значило это, что драккар движется быстрее ладьи. Ближняя цель, к которой спешат.
– А много их там, в драккаре? – спросил он.
– Не знаю. Не видно.
– Совсем не видно?
– Совсем.
– Не может быть. Годрик, ты вглядись. На них же шлемы, они отсвечивают.
– Стало быть, нет на них шлемов.
Драккар, быстро идущий к ближней цели с командой без шлемов. Стало быть, не варанги. Или не воины. А может и варанги, и даже воины, но война у них иная. Такая война, когда нападают внезапно, желательно сзади, бьют в спину так, чтобы было поменьше крику, забирают только нужное, и исчезают. Знаем мы эту войну.
– Годрик, – сказал Хелье. – Нельзя ли сотворить какое-нибудь специальное бриттское чудо, чтобы нам идти быстрее драккара?
Сообразительный Годрик понял, что дело неладно.
– Можно попробовать, – предположил он.
– Ты попробуй.
– Возьми руль.
Некоторое время Годрик возился с парусом и мачтой. Затем он полез под палубу и с трудом выволок оттуда какой-то сундук.
– Что это? – спросил Хелье.
– Лишний вес, – объяснил Годрик. – Помоги.
Хелье подумал – не открыть ли сундук? В сундуках, бывает, лежат весьма нужные, или интересные, грунки. Но решил – леший с ним. Вдвоем они с большим трудом приподняли его и перевалили через борт. Сундук закачался на волнах и остался позади.
– Сядь-ка к корме, – сказал Годрик. – Раньше в тебе весу меньше было. А во мне, наверное, больше. Посмотрим. Так. Идет хорошо. Лучше нельзя – мы и так можем перевернуться, если волна подпрыгнет повыше. Не люблю я плоскодонки. И реки не люблю.
Ладья пошла быстрее. Остальной путь занял около часа. Под конец луна зашла за облако и Хелье едва не пропустил момент, когда нужно было повернуть к берегу. Ладью следовало загнать в камыши севернее тропы, ведущей к дому болярина Викулы. Потеря времени компенсировалась тем, что высаживающиеся в нужном месте не обнаружат сразу по высадке, что их опередили.
Пока они шли через спокойные заросли а затем заступили на тропу, Хелье раздумывал – не слишком ли он стал подозрителен последнее время. Мало ли драккаров торчит у новгородской пристани! В городе полно ратников – не только варанги и дружина, но телохранители, сопровождающие, да и просто ищущие заработка и профессионального удовлетворения, и вернувшиеся из походов – Новгород стоит на перепутье, через Новгород ходят из всех стран во все страны. Парус на Волхове? Подумаешь. Странно, что один, а не три дюжины. В общем, ежели так дальше пойдет, ты скоро сам себя начнешь подозревать в заговоре каком-нибудь.
Рассуждая таким образом, он понемногу успокоился. Вскоре они с Годриком вышли к дому Викулы. К неудовольствию Хелье три окна гридницы ярко светились. На три аржи видать. И не лень же было зажечь – свечей сто, небось. Да и вообще в такое время спать надо, а девушки сидят да сплетничают. Дуры.
Цепной пес рявкнул настороженно, и Хелье на него прикрикнул. На стук вышла заспанная служанка и сообщила, что болярыня с подругой в гриднице, как будто это и так не было понятно.
– Хелье!
Любава поднялась, подбежала, и порывисто обняла его. Он погладил ее по волосам, огляделся, кивнул улыбающейся нахально Белянке, и спросил, —
– Всё спокойно?
– Кто это с тобою? – спросила Белянка, разглядывая Годрика.
– Я спрашиваю, все спокойно?
– Да, да, – успокоила его Любава. – Все хорошо, тихо.
– Это свир у вас?
– Да.
Хелье шагнул к столу и налил в кружку Любавы свир. Выпил залпом.
– Кончается, – заметила Белянка. – У меня нет ключей от погреба. Жаль. Надо бы послать Кира, но он куда-то пропал.
– Это холоп твой? – спросил Хелье. – Тот самый?
– Да. С утра куда-то пошел, и до сих пор его нет, – озабоченно сообщила Белянка.
– И часто он так отлучается?
– Да вроде в первый раз нынче.
Хелье поставил кружку на стол. Конечно же, Кир, парень молодой и увлекающийся, мог застрять в Верхних Соснах, четыре аржи отсюда, там нынче весело.
– Ты с ним спишь? – спросил он напрямик.
На какой-то момент Белянка потеряла дар речи. Все бы ничего – но в помещении наличествовал посторонний, явно холоп – как же можно при нем!
– Как ты смеешь! – возмутилась она.
– Она с ним спит? – спросил Хелье, обращаясь к Любаве. – С Киром, холопом?
По выражению лица Хелье Любава, более привычная к нему, чем Белянка, поняла, что это серьезный вопрос. Она кивнула.
Хозяйкин любовник в отсутствие мужа отлучился на гуляние вместо того, чтобы ласкать хозяйку – что ж, и такое бывает. И драккары, бывает, ходят по ночам туда-сюда исключительно для того, чтобы сидящие в них полюбовались ночным видом и подышали речным воздухом.