Украшение и наслаждение - Мэдлин Хантер 9 стр.


— Мисс Фэрборн, какая счастливая случайность… Я как раз собирался заехать к вам. — Он отвесил поклон Кассандре. — Приветствую вас, миледи.

Кассандра одарила графа кислой улыбкой.

— Видеть вас, Саутуэйт, всегда большая радость. Могу я узнать, как поживает ваша сестра?

С трудом сохраняя деланное дружелюбие, Дариус ответил:

— Она прекрасно поживает, прямо-таки процветает. А ваша тетушка, леди Кассандра, бывает в последнее время в свете?

— Теперь моя тетушка находит, что уют и комфорт ее собственного дома перевешивают достоинства любого другого.

— Уверен, что ваше общество — большое утешение для нее.

— Мне хотелось бы так думать, милорд.

Эмма едва удержалась от стона. Бывало ужасно неприятно, когда подруга в ее обществе тратила время на ничего не значившие любезности. Да и со стороны Саутуэйта было притворством вести столь бессмысленный разговор.

— Леди Кассандра, надеюсь, вы не будете в претензии, если я увезу от вас мисс Фэрборн? — сказал граф, все еще безупречно вежливый. — Нам с ней надо безотлагательно побеседовать.

Кассандра с любопытством посмотрела на подругу, старавшуюся казаться столь же невозмутимой, как и двое ее собеседников.

— Речь пойдет о поместье вашего отца, — добавил Саутуэйт.

— О!.. — воскликнула Кассандра. — Я и не подозревала, Саутуэйт, что вы играете какую-то роль в улаживании этого дела. — Теперь она уставилась на Эмму с неприкрытым любопытством, причем выглядела несколько уязвленной.

— Я уверена, что разговор с лордом Саутуэйтом может подождать до завтра, — сказала Эмма.

— Нет, он действительно должен состояться сегодня, — настаивал граф, открывая дверцу своего экипажа.

Кассандра пожала плечами:

— Что ж, Саутуэйт, я передаю свою подругу под ваше покровительство и ни в коем случае не думаю, что из-за вас она может стать героиней скандала.

Эмма решительно покачала головой:

— Нет-нет, ты должна остаться с нами, Кассандра.

Та с усмешкой ответила:

— Но Саутуэйт, похоже, этого не хочет. Не так ли, сэр?

— В таком случае дело подождет до завтра, — заявила Эмма.

— Никоим образом, — продолжал настаивать граф. — Леди Кассандра, может быть, вы проводите мисс Фэрборн до парка в моей карете? Я последую за вами, а когда мы найдем такое место, где сможем прогуливаться и спокойно говорить, вы нас оставите.

Кассандра надолго задумалась. Потом проворчала что-то насчет того, что такая прогулка не входила в ее планы и что она предпочла бы их не нарушать. Но в конце концов, бормоча что-то о своеволии некоторых лордов, считающих, что весь мир должен им покоряться, она согласилась с его предложением.

Как только девушки оказались в карете графа, Эмма с возмущением заявила:

— Тебе следовало вызволить меня! И ведь ты почти добилась этого…

Кассандра обратила на подругу взгляд своих больших синих глаз.

— Но это ничего бы не решило, дорогая. Что бы граф ни хотел тебе сказать, это будет сказано, а сегодня или в другой день — не все ли равно? И если поразмыслить, то с таким же успехом эти его слова мог бы передать тебе поверенный графа.

— Совершенно верно. Вот почему тебе не следовало загонять меня в западню.

— Дорогая, мне нет дела до него, но он — граф. А уж если граф решил провести какое-то время с женщиной, то ей по крайней мере следует узнать, почему он так решил.

Но Эмма и так знала: Саутуэйт хотел поговорить об аукционном доме. А вот ей ужасно не хотелось об этом говорить.

Кассандра же в задумчивости продолжала:

— Мне кажется, Саутуэйт намерен поволочиться за тобой.

— Что за безумная мысль! Ты же сама только что сказала, что он граф!

— Но сейчас у него нет любовницы. Последнюю он выгнал месяц назад. И потому вынужден за кем-то приударить. Почему бы не за тобой?

Эмма подумала, что ответ совершенно очевиден. Она не собиралась перечислять все причины, по которым мужчины, в особенности графы, не ухаживали за ней.

— Как восхитительно, если я права, — вновь заговорила Кассандра. — Надеюсь, что это так, но я уверена, что ты не сможешь терпеть его ухаживания. И потому все его попытки будут тщетны. Конечно, я не прочь посмотреть, как он примет заслуженное наказание, но советую тебе пококетничать с ним, прежде чем ты окончательно его отвергнешь. Так как он тебе не особенно нравится, для тебя это не будет представлять опасности. Но его-то разочарование станет еще острее…

Эмме удалось не покраснеть только потому, что она сумела изгнать из памяти все воспоминания о Саутуэйте. И сумела она это лишь благодаря тому, что сменила тему разговора:

— Думаю, ты недооценила вашу с графом взаимную неприязнь, когда сказала, что вы не ладите.

— Он так и не простил мне дружбу с его сестрой. Она очень милая, но немного странная. А раз и я немного странная, то, следовательно, мы с ней прекрасно ладим. Заметив это, Саутуэйт запретил сестре дружить со мной. — Кассандра скорчила гримасу — И теперь бедная Лидия осталась вообще без друзей.

— Как жестоко с его стороны…

— Дорогая, я уверена: чем больше ты будешь узнавать о нем, тем меньше он будет тебе нравиться. И я с восторгом предвкушаю его поражение.

— Ты будешь разочарована, потому что он вовсе не ухаживает за мной.

Кассандра рассмеялась и похлопала подругу по руке.

— Значит, скоро будет ухаживать!

Глава 9

Саутуэйт ожидал их в парке, на Роттен-роу — там и остановилась его карета. И граф никоим образом не походил на человека, собирающегося приударить за девушкой. Эмма подумала, что скорее он выглядел как человек, съевший какое-то испорченное блюдо, и это не предвещало ничего хорошего.

Кассандра прошла вместе с ними не более пятидесяти футов, затем отстала. Эмма же продолжала идти рядом с Саутуэйтом, едва поспевая за ним. Наконец он проговорил:

— Пора объяснить вам причину, по которой я решил срочно побеседовать с вами, мисс Фэрборн. Впрочем, я давно уже пытаюсь об этом заговорить, но вы постоянно стараетесь как-то отвлечь меня и преуспеваете в этом. И все же нам следует уладить этот вопрос. Речь идет о будущем компании вашего отца. Поверьте, мне не доставляет удовольствия разочаровывать вас или нарушать ваши планы. Но я пришел к заключению, что компания должна быть продана как можно скорее ради вашего же блага!

Все это он выпалил сразу же, будто репетировал свою речь перед зеркалом.

— Ради моего блага? Вы настолько дерзки, что пытаетесь представить дело так, будто оказываете мне услугу? То есть лорд Саутуэйт хочет облагодетельствовать меня? А ведь на самом деле вы просто ищете возможности отплатить мне за неудобство, испытанное вами из-за ваших не оправдавшихся ожиданий.

— Вам не удастся отвлечь меня от сути дела и втянуть в новую перепалку. На этот раз не выйдет, мисс Фэрборн.

— Думаю, нам надо подождать и поговорить после окончания следующей распродажи.

— Не пытайтесь сделать из меня дурака! Я знаю, чего вы добиваетесь. После этого аукциона вы надеетесь провести еще один, потом — еще один и так далее. И с каждым новым аукционом престиж «Дома Фэрборна» будет падать. У меня нет уверенности в том, что Ригглз сумеет справиться с делами, хотя вы на это и надеетесь.

— Да, верно. Надеюсь и верю в него. Он очень толковый человек.

— Неужели? Но он не в состоянии ответить на простейшие вопросы, которые я задавал ему по поводу счетов. И он, похоже, никогда и не слыхивал об Андреа дель Сарто. Нет, я принял решение. Я немедленно найду покупателя, и мы с этим покончим.

Эмма молчала, и граф добавил:

— Прибыль от продажи обеспечит ваше будущее, мисс Фэрборн, так что насчет денег не беспокойтесь.

Лазурные глаза Эммы засверкали, а на ее щеках выступили розовые пятна. Едва сдерживая гнев, она заявила:

— Вы вольны продать свою часть дела, если вам так угодно. Более того, я очень надеюсь, что вы это сделаете. Потому что вы становитесь постоянным источником беспокойства, настоящей язвой.

При столь явном оскорблении граф остановился и замер — словно окаменел. Его назвали «язвой», и это оскорбление исходило от женщины, наверное, ежедневно проводившей целые часы, чтобы придумать для него что-нибудь обидное.

— Вы должны быть благодарны, что хоть кто-то проявляет заботу о вас, — проворчал Дариус.

— Заботу? Боже милостивый, да ведь вы хотите разрушить мою жизнь, уничтожить все мои воспоминания и заставить меня поступиться моим долгом! И это вы называете заботой? Не надо притворяться, сэр. Вы уже проявили свою подлинную натуру, и я была бы дурой, если бы поверила, что вы искренне радеете о моем благе.

Граф невольно вздохнул. Он прекрасно сознавал, что в парке они не одни, поэтому, сдержав нарастающее раздражение, заставил себя улыбнуться самым непринужденным образом, чтобы любой, кто его увидит, поверил бы, что он занят дружеской болтовней.

— Я сочувствую вам, если вы считаете, что должны сохранить аукционный дом как память об отце, мисс Фэрборн. Но ведь все его состояние было вложено в это дело, в эту собственность. И если вы хотите сохранить для себя нечто ценное, если хотите получить хоть какой-нибудь доход, то следует продать компанию.

— Вот тут вы ошибаетесь. Сам «Дом Фэрборна» даст мне возможность получать доход. Более того, сохранить его — мое единственное желание и мой выбор. Его продажа не даст возможности обеспечить мое будущее, и по этой причине он не может быть продан. К тому же, сэр… та доля, которая не принадлежит вам, оставлена в наследство не мне, а моему брату Роберту.

«Значит, этим объясняется ее упрямство? — изумился граф. — Невероятно!» Откашлявшись, он проговорил:

— Мне известно, что ваш отец лелеял надежду на то, что однажды ваш брат вернется. И все же вам следует знать, что этого не произойдет.

— А мне известно, что наследник отца — мой брат. И мой долг сохранить его собственность до того дня, когда он вернется.

Дариус обуздывал свой гнев, но ему становилось все труднее сдерживаться. И он твердо решил, что должен во что бы то ни стало разрешить этот вопрос.

Нахмурившись, граф проговорил:

— Вы вынуждаете меня быть предельно откровенным, мисс Фэрборн.

— А я никогда и не уклонялась от разговора начистоту.

— В таком случае знайте: ваш брат не вернется. Вы должны обратиться в суд с ходатайством о признании его смерти и затребовать деньги. И тогда аукционный дом будет продан. Советую вам обратить свою выручку в акции и облигации, чтобы получать стабильный доход. Мой поверенный позаботится об их покупке и уладит дела с банком.

С каждым произносимым им словом лицо мисс Фэрборн становилось все более печальным, и теперь она казалась совершенно беззащитной и уязвимой. Глаза же ее обрели необычайную глубину, взгляд их завораживал, так что Дариус даже забыл о своем гневе. А потом он вдруг осознал, что эти чудесные синие озера наполнились слезами. Черт возьми! Она готова была заплакать…

Но она все-таки сумела совладать с собой, и граф вздохнул с облегчением, хотя и в этот раз, как и прежде, оказался в проигрыше. Снова!

Он смотрел на Эмму, прищурившись и пытаясь понять, не намеренно ли она вызывала слезы. Он знавал многих женщин, способных на такую уловку. И все же было ясно: мисс Фэрборн действительно пыталась совладать со своими чувствами, а ее печаль казалась неподдельной.

Граф мысленно обругал себя за то, что говорил с ней так сурово, а она, шмыгнув носом, проговорила:

— Отец никогда не считал, что мой брат погиб, и я тоже не должна верить в его смерть. Роберт жив. Я в этом уверена. Я чувствую это сердцем. И всегда чувствовала. Знаю, что это звучит глупо. Даже Кассандра так считает, но я верю. И я не стану требовать доли наследства Роберта через суд.

Дариус с раздражением поморщился. Эта женщина явно не понимала, насколько уязвимо ее положение. Но как же ей объяснить?..

— Мисс Фэрборн, я могу силой заставить вас продать свою долю. Но если я это сделаю, то лишу вас всего в том случае, если выручка за продажу доли вашего отца отойдет другому наследнику.

Она обратила на него взгляд своих печальных синих глаз.

— Неужели вы будете настолько жестоким, что лишите одинокую женщину средств к существованию?

Глядя в эти прекрасные синие глаза, Дариус внезапно почувствовал, что гнев окончательно его оставил. И ему вдруг захотелось взять лицо Эммы в ладони и поцелуями осушить ее слезы.

— После гибели вашего отца нельзя рассчитывать, что аукционный дом обеспечит вам средства к существованию. Мистер Ригглз не сможет занять его место. Да и никто не сможет. Поэтому я не допущу еще одного аукциона. Поймите, если мы сейчас не продадим компанию, то через год она совершенно обесценится, так что не останется ничего ни для вас, ни для вашего брата, если он и в самом деле вернется.

Эмма всхлипнула несколько раз, потом пробормотала:

— Лорд Саутуэйт, я очень ценю и понимаю вашу озабоченность. Поэтому… предлагаю компромисс. Пусть Обедайя продолжает готовиться к следующему аукциону. И я постараюсь сделать так, чтобы аукцион стал как можно более успешным. Тогда вы поймете, что ошибаетесь.

Проклятие! Разве он только что не сказал ей, что не допустит следующего аукциона?! Разве она не слышала его? Или просто решила не обращать внимания на его слова?

Шагая по дорожке, к ним приближались мужчина и женщина. Влажные глаза мисс Фэрборн заметил бы каждый, кто подошел бы к ним. Граф поспешил вручить Эмме свой носовой платок, чтобы в бульварных листках не появились сплетни о том, что лорд С. довел средь бела дня до слез неизвестную женщину в Гайд-парке.

Эмма утерла глаза, но взгляд ее, устремленный на графа, оставался все таким же печальным.

Черт!

— Так когда же Ригглз подготовит все для нового аукциона? — спросил Дариус. — Ему хватит трех недель?

Лицо девушки осветилось радостью и надеждой; она испытывала явное облегчение.

— Да-да, конечно! Благодарю вас, лорд Саутуэйт. Вы проявили редкостную доброту и покладистость. Вы увидите еще, как «Дом Фэрборна» оправдает ваши надежды. Я верю в Обедайю, и вы тоже можете верить.

Он бы не назвал это «покладистостью». Ведь он только спросил…

— А сейчас мне надо найти Кассандру, — сказала Эмма. Теперь она выглядела почти веселой. И слез уже не было и в помине. — О! Вот и Кассандра! Она будет очень разочарована, что столь превратно судила о вас, сэр.

— Как так?

— Ну… она же не знает о том, что вам принадлежит доля в «Доме Фэрборна». И она… Ох, вы сочтете это забавным… Кассандра думает, что вы ухаживаете за мной.

— Какое удивительное предположение!

— Да, конечно. — Эмма хихикнула, и они направились к карете графа, у которой стояла Кассандра. — Она ведь даже не знает о Вопиющем Заблуждении в тот первый день. Поэтому ее фантазия породила столь абсурдную и нелепую мысль.

— Полагаю, вы объяснили ей ошибку?

— Конечно. Но она думает, что я слишком неопытна, поэтому ничего не понимаю.

— Леди Кассандра прославилась своими романтическими похождениями, и она, вероятно, считает, что все склонны к подобным развлечениям. И если вас, мисс Фэрборн, будут считать ее подругой, то и о вас будут думать то же самое.

Эмма взглянула на графа неодобрительно:

— Лорд Саутуэйт, вы напрасно пытаетесь восстановить меня против моей подруги. Пожалуйста, не берите на себя такое бремя. Ведь я не ваша сестра.

Похоже, леди Кассандра поделилась с ней этой историей о Лидии и его запрете дружить с ней… Что же, больше он не станет говорить об этом с сестрой. Но мисс Фэрборн была права. Она не приходилась ему сестрой, и он не нес за нее ответственности. В его обязанности не входило спасать ее от чего бы то ни было, даже от скандала.

Дариус передал мисс Фэрборн леди Кассандре, и он нисколько не сомневался: как только они останутся одни, мисс Фэрборн будет подвергнута допросу с пристрастием.

Кивнув дамам на прощание, Дариус сел в свой экипаж. Беседа с мисс Фэрборн прошла совсем не так, как он рассчитывал, и даже его грубоватая прямота в разговоре с ней не имела успеха. Так что если он рассчитывал на удачу в деле с аукционным домом, то, по-видимому, ему следовало сменить тактику. За последнюю неделю он кое-что узнал об этой женщине. И теперь граф был уверен: в отношениях с ней существовали более действенные способы убеждения, чем здравый смысл. Он твердо решил, что заставит Эмму Фэрборн капитулировать и принять его доводы.

Глава 10

Дариус снова зажег свою сигару и сделал три глубоких затяжки, слушая, как Эмбери описывает свое недавнее приключение. Сидящий за столом напротив него Кендейл выдохнул дым и сделал добрый глоток бренди.

— Ничего, кроме пустяков, а Рим продолжает гореть, — пробормотал Кендейл, перебивая рассказчика, и было очевидно, что он весьма раздосадован, что в последнее время случалось с ним чаще обычного.

— Думаю, Кендейл, тебе надо вскочить на коня и весь следующий год провести в седле, разъезжая по побережью. Тогда ты, возможно, удостоверишься, что все в порядке, — проворчал Эмбери.

Кендейл нахмурился, а его яростный взгляд свидетельствовал о том, что он не одобрял беззаботности Эмбери. Виконт нисколько не сомневался: французы планировали вторжение и скоро его осуществят. А этот болван Эмбери так не считал. Дариус же полагал, что в любом случае следовало принимать меры предосторожности, и все последние месяцы они с Кендейлом разрабатывали систему наблюдений за юго-восточным побережьем, чтобы не упустить из виду французские суда, если те попытаются совершить тайное вторжение. Но разумеется, на появление всего французского флота никто не рассчитывал.

Тут Дариус наконец вмешался в разговор, так как опасался, что между двумя его старейшими друзьями начнется перепалка прямо здесь, в «Бруксе».

Назад Дальше