БАБ успокоил Дубинина:
— Не бойтесь, Скуратова скоро не будет».[107] Скуратов также утверждает, что он располагал оперативными данными о происходившей в Швейцарии встрече Березовского и Дубинина, «где обсуждался вопрос о моем отстранении от должности».[108]
Вообще Сергей Дубинин не раз публично высказывался о том, что действия Скуратова очень сильно мешают ему работать. Надо думать, крайне неприятным для банкира сюрпризом стало сделанное генеральным прокурором заявление о том, что у следствия есть серьезные вопросы к тому, как Центральный банк расходует так называемые «представительские средства». Следствием, к примеру, было установлено, что сам Дубинин мог ежемесячно тратить на представительские и командировочные цели до пятнадцати тысяч долларов. Следователь генеральной прокуратуры Ирина Солдатова вызывала на допрос Сергея Дубинина в качестве свидетеля и беседовала с ним на тему обоснованности данных расходов. Раздраженный Дубинин сказал в одном из интервью, что «Скуратов, когда говорит о финансовых вопросах, обычно несет ахинею».[109] Защиту от Скуратова Сергей Дубинин и пытался искать у Бориса Абрамовича Березовского.
«Аэрофлот» стал для Березовского настоящей дойной коровой, и Скуратов решил положить конец разграблению крупнейшей авиакомпании России. Собранных материалов вполне хватало на возбуждение уголовного дела. Чтобы обсудить этот вопрос, Скуратов встретился с премьер-министром Евгением Примаковым.
— В связи с чем возбуждается дело? — спросил Примаков.
— В связи с тем, что Березовский прокручивает деньги «Аэрофлота» в швейцарских банках. Прошу вашей поддержке, прежде всего — политической.
— Поддержку обещаю! — заверил Скуратова премьер.
6 апреля 1999 года обвинения в «незаконном предпринимательстве и отмывании незаконно нажитых средств» были предъявлены Борису Березовскому и заместителю гендиректора «Аэрофлота» Николаю Глушкову. Скуратов прекрасно понимал: Березовский «конечно, нажмет на все кнопки, приведет в движение все колеса, чтобы уничтожить меня. Война будет нешуточная».[110]
Пожалуй, одного лишь дела «Аэрофлота» было достаточно, чтобы Юрий Скуратов стал неугодной персоной для Кремля. Однако в разработке Генеральной прокуратуры оказались и более громкие дела. В конце концов Ельцин понял, что Юрий Скуратов опасен для него лично и для его семьи. Инициированное Скуратовым дело фирмы «Мабетекс» стало своего рода «визитной карточкой» ельцинского правления. Такой волны компромата на семью президента не обрушивалось ни до, ни после. Наверное, в любой стране мира подобный скандал привел бы к отставке президента или, по крайней мере, всех оскандалившихся чиновников. Такой компромат для европейских политиков стал бы убийственным. Однако окружение Бориса Николаевича Ельцина выбралось из этой непростой ситуации с минимальными потерями. Можно сказать, «семья» вышла сухой из воды, пострадал лишь Павел Павлович Бородин, который провел семьдесят пять дней в американской и швейцарской тюрьмах.
Название этой скандально известной фирмы происходит от слияния первых букв имен ее руководителей — Макса Гигакса и Беджета Паколли. Вхождение на российский рынок «Мабетекс» начала с Якутии. Здесь Беджет Паколли познакомился с председателем Якутского горисполкома, а позднее мэром Якутска Павлом Павловичем Бородиным. Во время визита в Якутск президент Борис Ельцин обратил внимание на энергичного и хлебосольного весельчака «Пал Палыча», и вскоре Бородин переехал в Москву и возглавил Управление делами президента России. «Народная молва гласит, что Бородин стал главным завхозом Кремля благодаря вкусовым качествам пельменей, которыми он угощал Ельцина во время приезда последнего в Якутск, — говорится в одном из журналистских расследований. — На самом деле свое восхождение к вершине Пал Палыч начал в 1989 году, познакомившись с всесильным “телохранителем” Ельцина на съезде народных депутатов РСФСР. Целый год Бородин задабривал Коржакова различными подарками: то шкуру песцовую привезет жене на воротник, то корейский телевизор — на смену старому “Рубину”. А в 1990 году в бане произошло личное знакомство Ельцина и Бородина. Были и пельмени из рыбы, и оленина под водочку, была и строганина из нельмы и сига. Пельмени готовил личный повар Ельцина, а вот водочку разливал и рыбу строгал Пал Палыч собственноручно. При этом наливал и пил Бородин с шутками да прибаутками. По части анекдотов Пал Палычу равных в стране нет. Однажды на дне рождения Владимира Рушайло (тогда еще главы Московского РУОПа) Бородин вступил в соревнование с Винокуром, Лещенко и Никулиным одновременно. Полтора часа гости слушали сплошные анекдоты. В итоге представители эстрады вынуждены были сдаться. До последних дней правления Ельцина Бородин оставался единственным человеком, которому разрешалось рассказывать анекдоты во время застолья в президентском кругу. Правда, всего один анекдот и без мата. Особенно Ельцин уважал анекдоты про евреев. Отправным пунктом Пал Палыча в кресло кремлевского завхоза стало братание кровью Ельцина и Коржакова. Под водочку и строганину Бородин подарил дорогим гостям охотничьи ножи. Ельцин решил пошутить и полоснул своего телохранителя обратной стороной лезвия. «Да хоть острой», — сказал Коржаков. Ельцин, не задумываясь, стеганул его по венам. Кровь брызнула во все стороны. Не растерялся только Бородин. Разорвав простыню, он перевязал Коржакову руку. Ельцину, видимо, стало стыдно, и он потребовал, чтобы Коржаков резанул и ему руку для братания. Позже порез заклеили пластырем. С этого момента фамилия Пал Палыча упоминалась исключительно с эпитетом “тот самый”».[111]
Тот самый Бородин привел фирму «Мабетекс» в Москву.
В 1994 году Борис Ельцин подписал указ о реставрации Большого Кремлевского дворца, а претендентом на выполнение этих работ государственной важности стала хорошо известная руководителю Управления делами Бородину фирма «Мабетекс». Как свидетельствует Юрий Скуратов, «фирма “Мабетекс” безо всякого конкурсного отбора была допущена к работам в Кремле. Хотя строительных фирм в мире полным-полно, которые и денег берут меньше, и делают качественнее, а главное, имя имеют не такое плутовское, как “Мабетекс”».[112] Символично, что именно компания «Мабетекс» занималась восстановлением в Москве Белого дома, который осенью 1993 года был обстрелян танками по приказу Бориса Ельцина. Почерневший от копоти Белый дом стал символом революционных ожиданий, знаком беды и предвестником грядущих трагедий. Иностранная компания, которая прославилась в России благодаря многомиллионным взяткам и подкупу кремлевских чиновников, заметала следы ельцинских преступлений, побелила и вычистила здание мятежного Верховного Совета. Также фирма «Мабетекс» проводила ремонт в зданиях важнейших государственных ведомств — Думы и Совета Федерации. Как выяснилось, подряды на выполнение этих работ Беджет Паколли получал не случайно, а исключительно по дружбе с Павлом Бородиным.
В сентябре 1998 года бизнесмен Филипп Туровер-Чудинов, который в начале восьмидесятых покинул Советский Союз в качестве мужа испанской гражданки, обратился в прокуратуру Швейцарии с заявлением о том, что швейцарская компания «Мабетекс» перевела порядка шестидесяти миллионов долларов на счета высокопоставленных российских чиновников и членов их семей, в том числе на счет управляющего делами президента России Павла Бородина. Туровер-Чудинов на протяжении нескольких лет занимался реализацией финансовых схем по возращению долгов российских предприятий западным банкам и компаниям, а потому обладал уникальным компроматом на многих бизнесменов и политиков из России. Своими бесценными знаниями бывший советский гражданин и решил поделиться со швейцарской прокуратурой. Туровера лично приняли федеральный прокурор Швейцарии Карла дель Понте и ее заместитель Феликс Бесингер. Позднее Карла дель Понте познакомила Туровера со Скуратовым. «Мы провели с ним разговор, и я понял — человек этот действительно знает очень много… — вспоминал Юрий Скуратов. — Показания Туровера плюс показания других свидетелей плюс бумаги, имеющиеся у нас на руках, дали нам возможность 8 октября 1998 года возбудить уголовное дело по “Мабетексу”. Расследовать его решили в конфиденциальном режиме».[113] Для защитников интересов ельцинского окружения Туровер оказался опасным свидетелем. «Наши спецслужбы, — рассказывает Скуратов, — защищая кремлевских “горцев”, начали разрабатывать Туровера и, чтобы дискредитировать его, организовали появление в “Новых известиях” трех обширных публикаций. Автор их — Вадим Белых. Но, увы, значительная часть из того, что было опубликовано Белых, — несусветная чушь. Белых даже договорился до того, что Туровер — мой советник. Ну что тут скажешь? Туровер гражданин иностранного государства, и я, даже если бы и очень того хотел, никак не мог назначить его своим советником. Даже на общественных началах. Написали, что Туровер ездит на машине с синими мигалками. Туровер, конечно, бывал в Генеральной прокуратуре, но чтобы ездить на машине с мигалками… Такого не было никогда… Спецслужбы пытались выполнить главную свою задачу — защитить Бородина и дискредитировать Туровера как основного свидетеля преступления. Вполне возможно, что своими неуклюжими действиями наши спецслужбы вывели Туровера из себя и он “слил” в “Коррьере делла сера” часть имевшейся у него информации».[114] Скуратов говорит о публикации, которая на страницах «Коррьере делла сера» состоялась 26 августа 1999 года. Статья называлась «Кредитные карточки обвиняют Ельцина», и в ней утверждалось, что федеральная прокуратура Швейцарии располагает тремя кредитными карточками, выписанными на имя российского президента Бориса Ельцина и двух его дочерей. Деньги на эти карточки переводились главой фирмы «Мабетекс» Беджетом Паколли. Об этих карточках был давно осведомлен Юрий Скуратов. Информация итальянской прессы быстро разлетелась по миру, о коррупции в окружении Ельцина стали говорить повсюду, компроматом на Ельцина заинтересовались «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал».
Можно сказать, Туровер обнародовал компромат не лично на Ельцина и его семью, а компромат на Россию, за которой окончательно укрепилась репутация бандитского государства.
«Я изучил документы и понял: фирма “Мабетекс” давно уже находится в поле зрения швейцарской полиции. Впрочем, не только швейцарской, но и полиции Германии и финансовой гвардии Италии. Малоизвестная хилая фирма неожиданно начала ворочать сотнями миллионов долларов, и одновременно — утаивать налоги, конструировать свои операции так, что они делались совершенно непрозрачными…» — вспоминал Юрий Скуратов.[115]
22 января 1999 года сотрудников штаб-квартиры компании «Мабетекс» на виа Каттори в Лугано ждал неприятный сюрприз — здание было окружено полицией, и наружу никого не выпускали. Пока сотрудники терялись в догадках и причинах полицейской осады, федеральный прокурор Карла дель Понте беседовала с президентом фирмы Беджетом Пакколи, задавая «неудобные» вопросы о взятках российским чиновникам. Эта операция была проведена на основании международного следственного поручения, направленного из Москвы генеральным прокурором России Юрием Ильичом Скуратовым, который просил произвести выемку документов, относящихся к контрактам с Управлением делами президента России. Юрий Скуратов в интервью Newsru.com 17 декабря 2000 года сообщил: «Во время этого обыска были найдены документы, в общем-то, копии банковских документов, которые подтверждали, что те комиссионные, а по сути взятки, которые давались Пакколи, прошли по всем документам. Более того, они даже были проведены, эти суммы были заявлены и налоговым органам Швейцарии. Для чего? Для того, чтобы Пакколи не платил с них налоги. И эти документы также… есть в распоряжении российской стороны… У истоков этого дела действительно стояла мадам Карла дель Понте. Я помню, во время визита сюда, в Москву, она отозвала меня в сторону от коллег и сказала о том, что в ее руках есть материал, в их распоряжении есть материалы о причастности к коррупции работников Управления делами президента Российской Федерации, где задействованы крупные чиновники. И она меня спросила: “Интересуют вас эти материалы или нет”? Ну, я сказал, что у нас перед законом в стране должны быть все равны, поэтому эти материалы меня интересуют. И спустя какое-то время мы эти материалы из Швейцарии получили».[116]
Когда Скуратов договорился о встрече с Карлой дель Понте в России, многим в Администрации президента этот визит показался крайне нежелательным. Приезда госпожи дель Понте не хотели настолько, что буквально до последнего дня задерживали выдачу ей российской визы. Скуратов даже вынужден был обращаться лично к премьер-министру Примакову, чтобы госпожа дель Понте смогла приехать в Москву. Как удалось узнать Скуратову, даже Министерство иностранных дел Швейцарии не рекомендовало ей лететь в Россию. Может быть, МИД опасался за ее жизнь, зная, что в руках у этой женщины — компромат на ближайшее окружение президента России.
На Западе легко верят в истории о русской мафии. А когда появляются конкретные факты, возникает подлинная сенсация! В России практику вознаграждения чиновников стали называть «откатами». Суть ее в том, что коммерческая структура, получив с помощью чиновника подряд на выполнение тех или иных работ, часть государственных средств возвращала чиновнику в знак благодарности. Вообще о степени коррумпированности чиновников всех уровней во времена Ельцина до сих пор ходят легенды. Рассказывают о взятках самым высокопоставленным должностным лицам, о разных механизмах подкупа и откатов. При Ельцине сформировался способ хозяйствования, который профессор политической психологии А.Л. Вассоевич однажды назвал «криминально-мафиозным способом производства», то есть это был такой социально-экономический строй, где действуют не государственные или частные предприятия, а мафиозные кланы, большие криминальные «семьи», связанные круговой порукой. Известный российский политический деятель Анатолий Лукьянов считает, что «вопрос о том, как поставить барьер проникновению криминала во власть, во многом риторический. Криминал во власть давно проник, слился с ней и располагает для этого по крайней мере третью ресурсов страны. Все началось с преступной приватизации, которую даже Джордж Сорос охарактеризовал как “откровенное разграбление государственной собственности”. Поэтому почти десять лет не принимается закон о борьбе с коррупцией, все шире открываются двери для вывоза российского капитала за рубеж, и все активнее ведутся разговоры о некоей “экономической амнистии”».[117]
В смутные 1990-е годы, как и во всякую революционную эпоху, представление о законности оказалось размытым. Трудно было определить, кого считать добропорядочным человеком, а кого — преступником. Бизнесмена, который за бесценок покупал заводы или недвижимость, можно, конечно, назвать грабителем общенародной собственности, но, с другой стороны, ведь это не он выставлял на продажу фабрики и особняки — он всего лишь покупал то, что продавалось. По-другому нельзя было построить рынок. Невозможно жить «немного» в капитализме, как нельзя быть «чуть-чуть» беременной. Практически все капиталы, сколоченные в начале девяностых годов, имели криминальное происхождение. Но тогда власть закрывала на это глаза, потому что экономика требовала развития частной инициативы, становления отечественного бизнес-сообщества. Государство не сильно волновалось о том, насколько грязным был способ первоначального накопления. В конце концов, само государство выступило в роли афериста, проведя «приватизацию», ставшую, по сути, узаконенным разграблением страны. Появился даже анекдот на эту тему: «Милиция разыскивает преступников, в годы приватизации государственного имущества Российской Федерации воспользовавшихся тем, что Российская Федерация находилась в состоянии алкогольного опьянения и не отвечала за свои действия…» Но главное — появился класс собственников, возникли крупные бизнес-структуры, которые подставили плечо хилой и обескровленной экономике. Однако шло время, бизнес понемногу начинал жить не по «понятиям», а по законам. Выгоднее было выйти из тени. Однако связь с криминальным миром оказалась той «родовой травмой», которая на долгие годы отпечаталась на менталитете отечественного бизнеса. И большинство бизнесменов, чья карьера брала старт в лихие девяностые, прекрасно понимают, что при определенных обстоятельствах на поверхность может всплыть несметное количество компромата.
Полковник милиции Геннадий Водолеев, в прошлом — начальник УБХСС Ленинграда, пишет: «В современной России практика договоренностей с “ворами в законе” не чужда даже иным правительственным чиновникам, не говоря уж о политиках, многие из которых сделали структуры оргпреступности своей главной опорой. В истории известны только три политических режима, категорически отвергших всякое сотрудничество с оргпреступностью и планомерно ее уничтожавших: режимы Гитлера, Муссолини и Сталина, во времена которых социумы были наилучшим образом защищены от уголовной преступности в целом. Какими средствами и какой ценой — хорошо известно».[118]
Громким коррупционным скандалом ельцинских времен стало разразившееся в 1997 году так называемое «дело писателей», которое, по словам министра внутренних дел Анатолия Куликова, «было той самой арбузной коркой, на которой поскользнулась команда молодых реформаторов».[119] 28 октября 1997 года в газете «Коммерсанть» появилось интервью вице-премьера Анатолия Чубайса, в котором он говорил: «Мы подготовили фундаментальную монографию, которая ответит на важнейшие вопросы развития частной собственности в России, ее создания, и для этого собрали коллектив, который, собственно, и занимался созданием частной собственности в нашей стране: Чубайс, Мостовой, Бойко, Казаков, Кох…». Выяснилось, что книгу, написанную командой экономистов-реформаторов, никто не видел, хотя гонорары за нее были выплачены издательством «Сегодня-пресс». Удивительно, что Анатолий Чубайс даже и не скрывал, что каждый из авторов книги получил по девяносто тысяч долларов в качестве гонорара. Как свидетельствует генерал Куликов, МВД занялось проверкой появившегося в средствах массовой информации компромата, связанного с большими гонорарами, которые команда «младореформаторов» получила за еще ненаписанную книгу «Приватизация в России». «Мнение оперативных работников было таково: это скрытая форма взятки. Подкуп должностных лиц. Обыкновенная мзда за политическое лоббировние, за обеспечение шкурных интересов их коммерческих структур».[120] Один из авторов этой мифической книги глава Госкомимущества Альфред Кох ушел в отставку тут же, как только начал разгораться этот «писательский скандал». Однако это не спасло его от пристального внимания Генеральной прокуратуры. 11 сентября 1997 года Юрий Скуратов официально заявил, что дал поручение проверить достоверность сведений о получении Кохом баснословного гонорара за ненаписанную книгу. А 1 октября прокуратура Москвы возбудила уголовное дело против Коха «по признакам злоупотребления должностными полномочиями».