— Так это был он? — несчастным голосом спросил Йонги.
Джуффин не ответил, поскольку был ужасно занят: пытался придать своей, и без того вполне злодейской, физиономии совсем уж кровожадное выражение.
— Джуффин, не молчи! — настаивал Йонги. Его глубокий, отлично поставленный голос сорвался на визгливый фальцет. — Я тебя спрашиваю: это действительно был твой заместитель — тот жуткий тип с головой вурдалака?
— Я тебе уже сказал, что это был сэр Макс, — равнодушно откликнулся Джуффин. — А ты почему-то не поверил… Впрочем, это не важно. Не обращай на него внимания. Ты же слышал: я не собираюсь тебя ему отдавать, пока мы с тобой не побеседуем…
— А потом?! — взвыл Йонги.
Я был готов зааплодировать: его реакция превосходила мои самые смелые ожидания.
— Потом? Не знаю, — все так же безучастно ответил ему Джуффин. — Все зависит от результатов нашей беседы, Йонги.
— Чего ты от меня хочешь? — угрюмо спросил пленник.
— Очень хороший вопрос! — обрадовался Джуффин. — С него-то и надо было начинать. Все лучше, чем читать мне лекции о живых и мертвых. Я, видишь ли, не любитель слушать чужие рассуждения на вольную тему, ты же меня знаешь!
Он ненадолго умолк, покинул подоконник, на котором только что восседал, подошел к нашему пленнику, внимательно его осмотрел, удивленно покачал головой — дескать, бывают же чудеса на свете! — уселся в свое кресло и продолжил:
— Ты здорово нагадил нам всем напоследок, Йонги. Проблема даже не в том, что ты испортил жизнь людям, с которыми тебя объединяло общее дело. Я всегда знал, что тебе не свойственно чувство солидарности, и давно смирился с этим прискорбным фактом. Плохо другое: твои дурацкие, ты уж прости меня, мемуары поставили под угрозу само существование нашего Мира.
— Не выдумывай, Джуффин, — сердито сказал Йонги.
— А я и не выдумываю.
Дальше я уже не слышал: их голоса журчали где-то далеко, а я с пугающей скоростью уплывал в теплое темное море сна без сновидений — сам не заметил, как это случилось.
— Пора просыпаться, душа моя!
Жизнерадостный голос шефа вызывал у меня искреннее отвращение, равно как и веселенький солнечный свет за окном. Все-таки я ужасно не выспался. Поспать так мало — даже хуже чем ничего! Но я увидел в дальнем углу кабинета совершенно плоский силуэт Йонги Мелихаиса, сразу вспомнил свою роль и тут же включился в игру.
— Что, пора жрать вашего приятеля? Сейчас, только зубы почищу…
Йонги окончательно сник. Мне даже показалось, что он стал полупрозрачным, но Джуффин тут же взял его под защиту.
— Твое пиршество пока отменяется, бедный, бедный сэр Макс, — весело сказал шеф. — Пока ты дрых, мы с Йонги пришли к некоему соглашению. Если он его выполнит, мы его отпустим. А тебе придется обойтись обычным человеческим завтраком из «Обжоры».
— Пожалуй, я тогда обойдусь вовсе без завтрака, — вздохнул я, обхватывая руками тяжеленную голову. — Дайте бальзама Кахара, Джуффин, или я скончаюсь у вас на глазах.
— Не преувеличивай, — строго сказал он, извлекая из ящика письменного стола бутылочку с самым чудодейственным тонизирующим средством во Вселенной. — Такими вещами не шутят.
— А я всякими вещами шучу, — усмехнулся я. Сделал небольшой глоток бальзама и улыбнулся по-настоящему. — Вот теперь другое дело! Хорошо-то как!
— Вообще-то, тебе давно следовало бы научиться не превращать каждое свое пробуждение в мировую трагедию, — добродушно проворчал Джуффин. — Стыдно, сэр Макс! Такой могущественный колдун, а элементарных вещей не умеешь… Ладно уж, иди умывайся. Нас ждут великие дела и толпы наших возбужденных сограждан на Площади Зрелищ и Увеселений. Счастье, что она такая большая, но думаю, сегодня все равно выйдет давка…
— Сколько они еще могут ждать, эти самые толпы возбужденных сограждан? Полчаса могут? Ужасно хочется выпить кружку камры.
— Ну и пей себе на здоровье, хоть дюжину кружек. Не думаю, что ты поседеешь от горя, если узнаешь, что тебе не суждено присутствовать на церемонии публичного покаяния моего друга Йонги… А если даже и поседеешь — это твои проблемы. В любом случае, я разбудил тебя, чтобы ты подежурил, пока я буду отсутствовать.
— Публичное покаяние — это, конечно, великое событие, — усмехнулся я. — Но если учесть, что в ваше отсутствие я смогу спокойно выпить камры и поклевать носом в своем любимом кресле… Разумеется, я с удовольствием останусь!
— Вот и славно, — кивнул Джуффин. — Чем меньше Тайных сыщиков будет крутиться вокруг Йонги, тем убедительнее будет выглядеть его покаяние. Нас с Кофой вполне достаточно, да и то при условии, что Кофу никто не узнает… Потом буду каяться я сам. Вернее, не столько каяться, сколько оживлять несчастные жертвы нашего героического сэра Шурфа. Думаю, это доброе деяние прославит меня на вечные времена!
— Да уж, — фыркнул я. — Именно то, к чему вы всю жизнь стремились!
— Вот-вот… А ты непременно выкрои несколько минут, чтобы привести в порядок сэра Мелифаро, — неожиданно серьезно сказал Джуффин. — Ваша встреча в коридоре Управления произвела на него куда более глубокое впечатление, чем я думал.
— Правда? — удивился я.
— Ага, — вздохнул шеф. — Сам удивляюсь! Все-таки он еще очень молодой…
«Ну да, всего на какую-то сотню лет старше меня!» — ехидно подумал я. Но вслух ничего говорить не стал, поскольку прекрасно понимал, что возраст не всегда измеряется количеством календарных дней, отмечающих наше присутствие на земле.
Джуффин тем временем ушел и увел с собой своего бывшего товарища по «масонской ложе». Я зачарованно наблюдал, как передвигается по нашему трехмерному миру двухмерный Йонги Мелихаис. Он шел как-то боком, неестественно развернув свое плоское туловище. Я с запоздалым изумлением подумал, что странная манера древних египтян рисовать человеческие тела была в высшей степени реалистична — в том случае, если в их распоряжении были натурщики вроде нашего пленника!
Когда эта дивная парочка покинула кабинет, я решительно помотал головой, фыркнул, как сердитый еж, разгоняя сумбурные мысли, и послал зов Мелифаро. Если уж Джуффин сказал, что его надо приводить в чувство, значит, у бедняги действительно серьезные проблемы.
«Где ты, радость моя?» — приветливо осведомился я.
«Это ты, Макс? Или уже не ты?»
Вообще-то, Безмолвная речь не слишком хорошо передает эмоции собеседника, но тут я сразу понял, что мой друг пребывает на грани нервного срыва. Или даже за этой самой гранью.
«Это я. Без клыков, когтей и шерсти на носу. Так под каким столом ты спрятался, душа моя? Можешь вылезать: бука ушла».
«К твоему сведению, я не под столом, а на столе. У себя в кабинете, где же еще…»
«Можно к тебе зайти?» — вежливо спросил я.
Несколько секунд он не отвечал. Как я понимаю, в его душе шла нешуточная борьба.
«Ладно, заходи», — наконец решил Мелифаро.
Я тут же покинул кресло — пока этот герой не передумал. Друппи проснулся и тихо тявкнул — коротко и вопросительно.
— Я сейчас вернусь, — пообещал я. — Честное слово! А ты можешь подремать еще полчасика.
Пес послушно закрыл глаза и положил морду на лапы. Если бы давешний глоток бальзама Кахара не был таким большим, я бы ему позавидовал.
Дверь кабинета сэра Мелифаро была заперта на ключ. Эта нехитрая деталь насторожила меня куда больше, чем интонации его Безмолвной речи. Я осторожно постучал. Ждать пришлось довольно долго. Я даже начал нервничать. Наконец по ту сторону послышались легкие шаги, замок защелкал, дверь приоткрылась с тихим, но сварливым скрипом, и оттуда на свет божий вылез нос моего коллеги.
— Ну, хвала Магистрам, действительно настоящий! — с неподдельным облегчением сказал он.
— А какой же еще? — вздохнул я. — Не сходи с ума, дорогуша. Представляешь себе, как ты будешь смотреться в дальней комнатке Приюта Безумных? И как там буду смотреться я и мой дурацкий сверток с гостинцами… Не так смешно, как хотелось бы!
— Твоя правда, — он немного расслабился и решительно распахнул дверь. — Заходи, чудовище… Дырку над тобой в небе, эта фраза больше не кажется мне смешной!
— Мне тоже, — улыбнулся я. — Но это как раз не слишком меня огорчает. Придумаешь что-нибудь другое, с тебя станется!.. Слушай, ты что, напился с горя? — Я только теперь унюхал сладковатый аромат «Джубатыкской пьяни», исходивший от моего коллеги.
— Ага, напился, было дело, — флегматично согласился он. — Уже под утро, когда дела внезапно закончились и я остался наедине с этой жутью… Но выпивка не помогла. Скорее уж наоборот — я окончательно перестал соображать и перепугался еще больше… Потом, хвала Магистрам, пришел строгий сэр Шурф и быстренько со мной разобрался — после того как я заплетающимся языком попытался выговорить фразу: «Будучи в ответе за судьбы нации и родины» — и где только такую дрянь на язык подцепил?! Одним словом, он привел меня в порядок — только запах и остался на память об этом удовольствии! — да еще и отчитал. Спасибо, хоть не убил…
— Но с какой стати такие бурные переживания? — спросил я. — Можно подумать, ты не прослужил хрен знает сколько лет в Тайном Сыске! Думаю, в этой веселенькой организации случались вещи и покруче…
— Можешь себе представить — не случались! — сердито отрезал он. — А если и случались, то не в моем присутствии… Ты хоть представляешь, как ты выглядел?
— Представляю, — вздохнул я. — Ну и что с того?
— А как ты рычал! — запоздало возмутился Мелифаро. — Не на какого-нибудь злодея, а на меня, между прочим… По-моему, тебе должно быть стыдно!
— Могу принести тебе письменные извинения, — усмехнулся я.
— Вот-вот, принеси, — буркнул он. — Не помешает!
Я с удовольствием отметил, что ему здорово полегчало. Не столько от собственного ворчания, сколько от того факта, что я уже несколько минут сижу рядом и ни во что не превращаюсь.
— Знаешь, это очень забавно! — улыбнулся я. — Такое впечатление, что ты на меня обиделся.
— Есть такое дело, — смущенно признался он. — Я действительно обиделся. Только не совсем на тебя… То есть ты тут вообще ни при чем, если честно. Знаешь, сегодня ночью я впервые в жизни пожалел, что связался с этим кошмарным Джуффином, с Тайным Сыском и вообще…
— С чудесами? — понимающе подхватил я.
— Ага. Увидел твою кошмарную рожу и сказал себе: «Вот что тебя ждет, парень, — вместо награды за бессмертные подвиги, красивых восторженных девушек, музыки и цветов!» Знаешь, я всегда считал себя довольно храбрым человеком… Собственно говоря, я и был вполне храбрым. Никогда не боялся ввязаться в драку — да какое там «боялся», сам ее искал!.. Даже когда этот злодей, наш Почтеннейший Начальник, решил, что пришло время припахать меня по-настоящему, и в моей жизни начались какие-то бредовые походы на Темную Сторону, я немного понервничал по этому поводу, а потом сказал себе: «Да ладно, ерунда какая! Ну, побуду я Стражем, если так нужно, жалко мне, что ли?!» Но сегодня ночью я увидел, во что ты превратился, и…
— И подумал, что рано или поздно такое может случиться с тобой, — закончил я. — Утратить себя, превратиться во что-то иное — конечно, страшно! Мне и самому страшно, просто отступать некуда. Да и тебе некуда — ты поздно спохватился! Не переживай, дружище: подобные вещи случаются с кем угодно, каждый день, просто у людей не принято обращать на это внимание.
— Как это — «с кем угодно»? Что ты имеешь в виду? — он снова нахмурился, как большой босс на похоронах своего любимого заместителя.
— Ты же каждый день ложишься спать, как и все люди, — я пожал плечами. — Совершенно добровольно утрачиваешь себя, превращаешься во что-то иное — какая разница, как это выглядит со стороны? По-моему, вполне достаточно, чтобы испугаться. Но мы почему-то не пугаемся — вот что странно! Почему-то этот ужас считается желанным отдыхом после тяжелого дня…
— Я не хочу тебя понимать, — сухо сказал Мелифаро. — Наверное, могу, но пока не хочу!
— Дело хозяйское, — я пожал плечами. — В любом случае ты зря паникуешь. Никто не станет превращать тебя в чудовище, да еще и против твоей воли. Хотя бы потому, что ты и так вполне чудовище. Хуже просто некуда.
— Смешно, — деревянным голосом откликнулся он. Потом внимательно посмотрел на меня и осторожно спросил: — Хочешь сказать, что ты превратился в это… — ох, не знаю, как и назвать! — по собственному желанию?
— Ну, скажем так: по собственной инициативе. Я сам спросил Джуффина, можно ли как-то найти то, что уцелело после смерти великого писателя Йонги Мелихаиса, и привести его сюда, чтобы раз и навсегда закрыть все вопросы. Он сказал, что можно, но трудно; я спросил, что для этого нужно сделать… Слово за слово, и как-то само собой оказалось, что отступать мне уже некуда. Очень типичная ситуация, когда имеешь дело с нашим шефом!
— Ну ты даешь! — Мелифаро покачал головой — не то восхищенно, не то сочувственно.
— Ну а что еще оставалось делать? — устало спросил я. — Когда выясняешь, что Мир собирается рухнуть уже завтра, еще и не такого можно натворить… Хорошо, конечно, что сэр Шурф так напугал наших горожан, что они на время притихли! Но когда я принимал решение, я еще не знал, что у нас есть хоть какая-то надежда…
— А почему ты говоришь, что Мир должен был рухнуть уже завтра? — испуганно спросил Мелифаро. — С чего ты взял? Все, конечно, было довольно паршиво, но не до такой же степени! Вчера вечером, как раз перед тем как заявились вы с Меламори, Джуффин нас тоже старательно запугивал концом света — если эти грешные чудеса не прекратятся до Последнего Дня года. Жутковатое обещание, конечно, но мы не знали, что все настолько хреново! Почему он не сказал нам правду? Такие новости лучше узнавать заранее. Или же… — Он на секунду задумался, а потом лукаво прищурился: — Подожди-ка, радость моя! Это еще вопрос, кого из нас надули!
— Думаю, это даже не вопрос, — горько усмехнулся я.
Не берусь описать охватившие меня чувства. Думаю, ведро ледяной воды на голову подарило бы мне менее интенсивные и куда более приятные переживания. Больше всего на свете мне хотелось набить морду подлому обманщику и интригану сэру Джуффину Халли. Совершенно непередаваемое ощущение!
— Макс, ты чего? — осторожно поинтересовался Мелифаро. Потом в нем окончательно победило здоровое начало, и он заржал: — Небось опять в какую-нибудь пакость превращаешься?
Я криво улыбнулся и отрицательно помотал головой.
— Ладно, поверю тебе на слово и не буду звать подмогу.
Мелифаро еще несколько секунд внимательно разглядывал мою физиономию, а потом расхохотался с неописуемым облегчением. Самое удивительное, что я к нему присоединился — не сразу, но все-таки…
— За что я тебя люблю, чудовище, — что бы с тобой ни случилось, рано или поздно оказывается, что это куда больше похоже на глупую шутку, чем на какой-нибудь «бессмертный подвиг»! — наконец заявил он.
— Сейчас обижусь и превращусь в монстра! — пригрозил я.
Судя по всему, получилось не слишком внушительно — оно и к лучшему…
— Все, можешь считать, что ты меня исцелил! — торжественно заявил Мелифаро. Он окончательно расслабился, уложил ноги на стол — мой скромный вклад в его и без того очаровательные манеры! — и смотрел на меня спокойно и насмешливо. Одним словом, парень снова превратился в старого доброго сэра Мелифаро: никаких тебе нервных срывов, никакого трепета перед гримасами неизвестности и прочей романтической чепухи. Выразить не могу, как меня это радовало!
— Прими мои поздравления, — усмехнулся я. — Теперь бы еще меня кто-нибудь исцелил…
— А тебе что, действительно обидно? — восхитился Мелифаро.
— Ага, — честно сказал я. — Пойду-ка я, пожалуй, к себе в кабинет…
— И что ты там будешь делать?
— Страдать!
— В таком случае я отправлюсь за тобой и буду подглядывать в замочную скважину: грех пропускать такое зрелище! — решительно заявил он.
Я поднялся со стула и направился к двери. Стыдно сказать, но я на полном серьезе собирался сидеть в одиночестве и репетировать свою партию в предстоящей беседе с сэром Джуффином. Впервые с момента нашего знакомства я испытывал непреодолимое желание с ним поругаться.
— Вот увидишь, этот злодей, наш шеф, отмажется, да так, что ты еще дюжину дней будешь чувствовать себя законченным кретином, — сочувственно сказал Мелифаро. — Проверено практикой!
— Поживем — увидим, — буркнул я.
Открыл дверь и услышал хорошо знакомый оперный бас. В Управлении Полного Порядка есть только одно человеческое существо, способное вопить так, что его слышно во всем здании, да еще и на всех окрестных улицах впридачу! До меня, впрочем, доносились только обрывки фраз, в которых фигурировали «дерьмо», «дерьмовые дерьмоглоты», «дерьмовое дерьмохлебство» и прочие производные от этого замечательного слова. Настоящий монолог короля Лира в изгнании, еще не прошедший литературную обработку Шекспира.
— Бубута разошелся! — почти нежно сказал я. — Давненько он не шумел… С чего бы это?
— Как — с чего? — Мелифаро продемонстрировал мне не меньше тысячи белоснежных зубов. — У Бубуты серьезные неприятности. Не знаю, рухнет ли завтра Мир, как обещал тебе наш добрый сказочник сэр Джуффин, а вот кресло генерала Бубуты очень даже может рухнуть. Представляешь, какой будет грохот?
— Примерно, — невольно улыбнулся я. — Джуффин мне говорил, что Бубута крупно проворовался, но я думал, что все герои мемуаров сэра Йонги будут амнистированы…
— Может, будут, — пожал плечами Мелифаро. — А может, и нет… Но у Бубуты сдают нервы. Он всю ночь вопил — единственная светлая страница в этой дрянной истории! Думаю, я должен сказать ему спасибо: он меня здорово развлекал.
— Я тоже должен сказать ему спасибо, — кивнул я. — Послушаешь немного и понимаешь: все суета сует и проблемы мои яйца выеденного не стоят. Вот у человека действительно проблемы!