Она вернулась домой чуть раньше Джека. Вскоре усталый супруг вошел в ее будуар с виноватым видом.
– Прости, – искренне извинился он. Муж и вправду показался Эмили очень расстроенным. Его обычно безукоризненно отглаженный сюртук был измят, а глаза говорили об усталости.
– Что с тобой? – обеспокоилась молодая дама. – Что-то произошло? – Она вскочила со стула и подошла к мужу, озабоченно вглядываясь в его лицо.
– Министр собирает совещание сегодня вечером, – сказал Рэдли устало. – Я должен присутствовать, иначе никто не защитит мою точку зрения. Мне очень жаль, но это важно для меня.
– Разумеется, ты должен быть там, – согласилась его жена с облегчением.
– Но я обещал отвезти тебя в оперу. У нас есть билеты, к тому же я знаю, как тебе этого хотелось.
На самом деле Эмили совсем забыла об опере. Да и по сравнению с бедами Таллулы это был сущий пустяк. Можно ли сравнить оперу с теми мгновениями, наполненными страхом и одиночеством, которые ей пришлось совсем недавно разделить с ней?
– Ничего, – сказала миссис Рэдли, улыбаясь мужу. – Для тебя это очень важно, не так ли? Я, возможно, загляну к Шарлотте или еще к кому-нибудь. А оперу послушаю в другой раз. – Она видела, как исчезает озабоченность с лица мужа, и почувствовала укол совести. На самом деле молодая женщина уже отлично знала, на что использует выдавшийся свободный вечер.
– Спасибо, дорогая. – Джек нежно коснулся ее щеки.
Стоя к нему так близко, его супруга увидела тонкие линии усталости у его глаз и в уголках рта и вдруг с испугом поняла, как много ему, впервые в его жизни, приходится работать, чтобы добиться того, что он задумал ради себя и ради Эмили тоже, и как он боится, что это окажется выше его сил. Младший сын в семье, красивый бездельник, умеющий быть обаятельным в обществе, Рэдли пользовался этим, и это позволяло ему жить беспечно за счет тех, чье общество было ему приятно. Он свободно менял друзей и компании, ничего не задумывая наперед и не заглядывая в будущее дальше чем на пару недель.
Теперь, любя Эмили, он хотел быть частью ее жизни, ее круга людей и, заглянув наконец в себя, вдруг нашел силы на то, чтобы все изменить. Он поставил перед собой труднодостижимую цель, где неудача была более чем возможна, особенно если учесть, что это затрагивало интересы и права чьих-то крупных капиталовложений. Времена побед без борьбы, лишь благодаря приятным манерам и улыбкам, были теперь позади.
Миссис Рэдли потянулась, чтобы поцеловать мужа, но одумалась и поняла, что сейчас для этого не время. Он очень устал. Ему предстоит трудный и, возможно, не очень приятный вечер, и его мысли уже сейчас заняты этими проблемами. Джек предвидит трудности их решения и думает о том, что должен сказать и сделать.
Она схватила супруга за руку и почувствовала, как его пальцы сжимают ее ладонь: в этом пожатии были удивленная благодарность и тепло.
– Не говори глупости, милый, – быстро сказала миссис Рэдли. – Я не стану печалиться из-за того, что не попала в оперу, когда у тебя такие важные дела. Надеюсь, я никогда не стану такой недалекой и ограниченной. Я ведь знаю, что важно, а что нет, ты согласен?
Джек улыбнулся, и в его глазах блеснули искорки юмора и на мгновение исчезла усталость.
– Это правда! – горячо воскликнула Эмили. – И даже в большей степени, чем ты думаешь!
Как только Рэдли уехал на деловое свидание, его жена оделась в одно из тех своих платьев, которые давно уже не носила, взяла экипаж попроще и велела кучеру ехать в Блумсбери на Кеппел-стрит.
…Выйдя из экипажа и приказав кучеру ждать ее, Эмили постучалась в дверь. Как только горничная Грейси открыла ей, она быстрыми шагами проследовала в гостиную, где застала свою старшую сестру за починкой школьного фартука ее дочери Джемаймы.
– Выслушай меня, пожалуйста, Шарлотта! – воскликнула гостья и опустилась в кресло Питта, даже не попытавшись, как обычно, оправить пышные юбки. – Я знаю, какое дело ведет сейчас Томас. У меня близкое знакомство с сестрой главного подозреваемого, и я знаю, как он может доказать свою невиновность. – Она не обращала внимания на испуганное удивление сестры. – Поверь мне, Томас будет мне благодарен. Подозреваемый не из тех, кого ему хотелось бы обвинить, но это может произойти, если кто-то даст показания, что видел его на месте преступления.
Хозяйка дома отложила шитье. Она стала серьезной и смотрела на сестру уже с подозрением.
– Судя по твоему решительному виду и поведению, у тебя уже есть план, что делать, если полиция потерпит поражение? – наконец осторожно произнесла она.
Эмили глубоко втянула в себя воздух и выпалила:
– Да, у меня есть план. Подозреваемый сам не помнит, где он был в тот вечер, но это помнит и знает его сестра Таллула, потому что тоже была на этой вечеринке. Она видела его там.
– Неужели? – не удержалась Шарлотта не без иронии. – Почему же она не сказала об этом полиции?
– Потому что никто бы ей не поверил.
– Кроме тебя, конечно. – Миссис Питт снова взяла в руки шитье. Новость была не столь важной, чтобы откладывать ради нее свои дела.
Миссис Рэдли нетерпеливо вырвала у нее из рук фартук Джемаймы.
– Послушай меня, однако. Это очень важно! – воскликнула она. – Если Финли видели на этой вечеринке в Челси, то он не мог быть в Уайтчепеле и не убивал проститутку. Если он сможет это доказать, мы спасем не только его, но и Томаса, которому не придется арестовывать сына одного из богатейших людей Лондона!
Шарлотта взяла фартук обратно и аккуратно отложила его в сторону.
– Итак, что ты предлагаешь? – спросила она уже с некоторым интересом. – Не может ли… Таллула… да, да, Таллула, найти свидетелей, которые подтвердили бы, что видели Финли на этой вечеринке? Зачем именно ты понадобилась этой Таллуле? Или не ты, а я?
– Потому что она уже сказала полиции, что не была там! – теряя терпение, воскликнула ее младшая сестра. – Пожалуйста, выслушай меня! Она была там всего несколько минут, может, полчаса, не более, и не помнит, кто еще там был.
– Кажется, это вечеринка, о которой все хотят поскорее забыть, – сказала Шарлотта с ироничной улыбкой, которая показалась насмешкой ее нетерпеливой гостье. – Ты действительно веришь во все это, Эмили? Это смешно. Твоя Таллула не помнит никого из гостей, кроме своего брата, а он не помнит не только того, что там была его сестра, но даже собственного присутствия… Что уж говорить об остальных гостях!
– Они все курили опиум! – не выдержав, выкрикнула вконец раздраженная Эмили. – Это место было… притоном. Когда Таллула это поняла, она тут же ушла. А гостей не запомнила, потому что не знала никого из них. А Финли ничего не помнит, потому что был под воздействием опиума.
– Этому я охотно поверю, – сухо сказала миссис Питт. – Но если все это правда, чем мы с тобой можем помочь?
– Мы должны пойти в тот дом, где была вечеринка, и убедиться, что все так и было, как говорит Таллула, – ответила ее сестра, но, слушая саму себя, вдруг поняла, что говорит глупости. – Во всяком случае… мы хотя бы удостоверимся, что в тот вечер там действительно была вечеринка и, возможно, кто-то видел там Таллулу или Финли. Это хотя бы что-то даст нам!
– Я полагаю, ей удастся найти кого-нибудь… – с сомнением сказала Шарлотта. – Почему бы ей самой не сходить туда? Она, очевидно, знает этих людей, а мы – нет. – Молодая женщина прищурила глаза. – Или я ошибаюсь?
– Нет, конечно, нет! – поспешно опровергла догадки сестры Эмили. – Именно поэтому будет лучше, если туда пойдем мы. Мы будем важными свидетелями.
– Где это?
– Бофорт-стрит, в Челси. Оденься так, словно мы собрались на вечеринку.
– Поскольку на этих вечеринках никто ничего не помнит и не видит, стоит ли наряжаться? – проворчала Шарлотта, однако поднялась и направилась к двери. – Я вернусь через несколько минут. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь!
Миссис Рэдли не ответила.
Полчаса спустя они уже сидели в экипаже, который, свернув с набережной, ехал по Бофорт-стрит.
– Где этот дом? – спросила миссис Питт.
– Где-то здесь, – ответила Эмили неопределенно.
– Что значит «где-то здесь»? Я спрашиваю номер дома.
– Я не уверена, что знаю его. Таллула тоже не знает.
– Ты хочешь сказать, не помнит? – съязвила Шарлотта. – Если Томасу удастся все же арестовать кого-либо из семьи Фитцджеймсов, у этого человека будет достаточно оснований объявить себя невменяемым и уйти от наказания. Кстати, то же самое можно сказать и о нас.
– Мы не делаем ничего такого, за что нас следовало бы арестовать, – резко возразила миссис Рэдли.
Ее спутница промолчала.
Эмили велела кучеру остановиться и, с вызовом посмотрев на сестру, первой вышла из экипажа, отряхнула юбки и, перейдя тротуар, взошла на крыльцо дома, перед которым стояли три экипажа в ожидании своих пассажиров. Шарлотта успела догнать молодую женщину еще до того, как та коснулась звонка.
– Что ты скажешь? – воскликнула она строгим голосом. – Не можешь же ты спросить, не в этом ли доме устроили оргию в прошлую пятницу, и потребовать, чтобы тебе назвали имена гостей?!
– Конечно, нет, – шепотом ответила Эмили. – Я скажу, что оставила здесь… э-э-э… перчатку.
– Непохоже, что этот дом посещают дамы в перчатках.
– Не могу же я сказать, что оставила здесь туфлю!
– Если отсюда уезжают, оставляя память и разум, то почему нельзя забыть здесь и туфельку?
Открывшаяся дверь помешала миссис Рэдли ответить. На пороге стоял лакей и в упор смотрел на нее. Он был в ливрее и на голову выше неожиданной гостьи.
– Добрый день, – промолвила Эмили с ослепительной улыбкой, нервно сглотнув. – Я была у вас в пятницу вечером, и мне кажется, я забыла у вас… э-э-э… мою…
Лакей смотрел на нее ледяным взглядом и, казалось, готов был превратить ее в сосульку.
– Боюсь, мэм, что это случилось в доме шестнадцать, а это дом шесть, – объявил он и, не дожидаясь ответа, отступил назад и захлопнул дверь. Сестры так и остались стоять на ступенях.
– Похоже, дом шестнадцать имеет громкую славу, – проворчала Шарлотта и натянуто улыбнулась.
Эмили ничего не ответила. Лицо ее залилось краской стыда и гнева.
– Пойдем дальше, – коснулась ее руки старшая сестра. – Потратив столько времени на то, чтобы добраться сюда, мы должны довести дело до конца.
Миссис Рэдли сейчас многое бы отдала за то, чтобы снова оказаться в экипаже и никогда больше не возвращаться на Бофорт-стрит. Выражение лица лакея отныне будет преследовать ее в кошмарных снах.
– Да ну же, Эмили, пойдем, наконец, – торопила ее Шарлотта. Младшей сестре показалось, что в ее голосе звучат веселые смешинки.
Эмили неохотно подчинилась. Они двинулись по тротуару к дому номер шестнадцать. На этот раз в дверь позвонила миссис Питт.
Им открыл дверь стройный молодой человек. Ворот его белой и, должно быть, шелковой сорочки был расстегнут, темные растрепанные волосы закрывали лоб.
– Хэлло! – воскликнул он и обаятельно улыбнулся. – Я вас знаю? Если это так, то простите мою рассеянность, но временами в моей голове бывает пусто. Тогда кажется, что ты улетаешь в далекие миры, где случаются фантастические вещи. – Он разглядывал Шарлотту с искренним и дружеским интересом, ожидая ее ответа, словно все уже ей объяснил.
– Мы знакомы, но не близко, – ответила миссис Питт. – Боюсь, в прошлую пятницу я оставила у вас свою перчатку. Глупо было приходить сюда в перчатках, но я сказала отцу, что еду в оперу, поэтому пришлось одеться соответственно. Я была у вас с Таллулой Фитцджеймс, – добавила она как бы между прочим.
Молодой человек был несколько озадачен.
– Я ее тоже знаю? – уточнил он.
– Она такая стройная, темноволосая, – вмешалась Эмили. – Очень элегантная и даже красивая леди. У нее… длинный нос и прелестные глаза.
– Звучит интригующе, – одобрительно согласился хозяин дома.
– Я уверена, вы знаете ее брата Финли, – сделала последнюю попытку Шарлотта.
– О, Фин… да, конечно, я знаю его, – промолвил молодой человек. – Не хотите ли зайти и поискать вашу перчатку?
Приняв приглашение, дамы последовали за хозяином в просторный холл, а затем прошли через анфиладу комнат, каждая из которых была в своем стиле – китайском, турецком и псевдоегипетском. Эмили и Шарлотта, делая вид, что ищут забытую перчатку, не теряли времени и расспрашивали хозяина о Финли Фитцджеймсе. Но кроме того, что он бывал здесь несколько раз, они ничего больше не узнали. Молодой человек понятия не имел, был ли Финли здесь в ту пятницу, когда в Уайтчепеле произошло убийство.
Поблагодарив его, сестры ушли, так и не найдя перчатки.
– Что ж, это вполне могло быть здесь, – заметила миссис Рэдли, как только они оказались на тротуаре. – Очень похоже на то место, о котором рассказывала Таллула. Во всяком случае, хотя бы это правда.
– Ты веришь ей, не так ли? – озабоченно спросила миссис Питт.
– Да, верю. Мне действительно хочется ей помочь. Я отлично знаю, что такое быть под подозрением за то, чего ты не сделал… и ждать виселицы.
– Понимаю, – согласилась Шарлотта и взяла сестру за руку. – Особенно когда ты не виновата.
– Думаю, он тоже не виноват, – сказала Эмили. – И я сделаю все, чтобы помочь ему!
Утром следующего дня миссис Рэдли поспешила отправить Таллуле записку, где сообщила о дальнейшем плане действий и договаривалась о встрече. Ответ она просила послать ей с тем же посыльным.
Через час молодая женщина уже получила его. Мисс Фитцджеймс согласилась встретиться с ней в семь вечера у церкви Святой Марии в Уайтчепеле. Оттуда они предполагали начать свое расследование. Таллула обещала выполнить просьбу Эмили и одеться поскромнее, чтобы не привлекать внимания. Она заверила ее, что будет похожа на горничную, собравшуюся в свой свободный день навестить родственников.
По мере того как резвые лошади, цокая копытами по булыжной мостовой, увозили миссис Рэдли все дальше от знакомых фешенебельных районов Лондона, ей становилось все тревожнее. Позади остались красивые улицы Вест-Энда и дома с высокими окнами, выходящими на чистые тротуары, и не было больше встречных экипажей с ливрейными лакеями на запятках. Картина города стала меняться, как только кеб въехал в Сити. Здесь было засилье контор, торговых домов и лавок. Движение на улицах становилось все оживленнее, а шум – все громче. Кеб не раз останавливался из-за заторов на перекрестках.
Минуя банковские и торговые кварталы Лондона, экипаж выехал под сень собора Святого Павла к набережным. Был тихий летний вечер. С прогулочных катеров на реке долетали обрывки музыки, заглушаемые цокотом копыт и стуком колес.
Вскоре улицы стали более тесными и темными. Над ними возвышались фасады многоквартирных домов с узкими прорезями окон. Тротуары были не шире тропок, и по ним, опустив головы, озабоченно спешили пешеходы. Здесь не было места для прогулок и тихой беседы. Да и движение на улицах не располагало к этому. Экипажи и кебы сменились телегами и повозками ломовых извозчиков. Здесь не в диковинку было увидеть стадо свиней, гонимых на бойню, – в такие моменты на время перекрывалось всякое движение. В воздухе резко пахло конским навозом.
У церкви Святой Марии кеб остановился. Эмили торопливо расплатилась с возницей и отпустила его, испугавшись, что у нее не хватит мужества и она повернет обратно. Что, если ей не удастся быстро найти кеб для обратной дороги? Неужели придется идти отсюда пешком? Далеко ли это? Что, если ее примут за уличную девку? Миссис Рэдли слышала, что полиция арестовывала одиноких женщин в кварталах, пользующихся дурной славой… и даже в Вест-Энде. Что подумает о ней Джек? Он никогда не простит ей этого, и его никто не осудит. Поймет ли он, что его жена просто хотела помочь человеку, чья честь под угрозой, тому, кому грозит позор за преступление, которого он не совершал? Шарлотта поступила бы так же. Хотя это не может служить оправданием.
Где же Таллула? Что, если она не придет?
Придется вернуться домой, пока еще светит солнце и тепло. Может, ей не следует так кутаться в шаль, словно на дворе зима?
– Заблудилась, дорогуша?
Эмили резко обернулась. Перед ней стоял маленький человек с уродливым, но добрым лицом. Кепка на его голове съехала набок, лицо было грязным, а во рту не хватало зубов.
– Нет… ничего, спасибо. – Молодая женщина судорожно глотнула воздух и попыталась улыбнуться. – Я жду подругу, а ее почему-то нет. Это церковь Святой Марии, не так ли?
– Да, это так. Не мистер ли Джонс вам нужен, а? Преподобный отец? Он на Кок-стрит у Мейзи Уоллес. У нее вчера умерла дочурка. Скарлатина. Мейзи так убивается, страшно смотреть, вот отец Джонс и сидит у нее.
– Мне очень жаль, – быстро сказала миссис Рэдли, на мгновение забыв о своих страхах, и тут же подумала о малышке Эви, спящей в своей чистенькой кроватке в тихой, полной полуденного солнца детской, под бдительным надзором кого-нибудь из домашних. А Эдвард сейчас с учителем в классной комнате… Уходя, Эмили их видела. – Мне очень жаль, – искренне повторила она еще раз.
– Да хранит вас Господь! Такое случается каждый день с какой-нибудь бедной душой.
– Боюсь, что так, но когда это случается с тобой, кажется, что пришел конец света.
– Ну это не совсем так. А с тобой все в порядке, дорогуша? Ты не здешняя, я не ошибся? – Незнакомец внимательно прищурился.
Эмили внезапно пришла в голову ужасная мысль, что он подумает о ней и о причинах, по которым она здесь оказалась: бегство из дома, тайное венчание или, в худшем случае, что она вполне приличная женщина, но, наделав ошибок, пошла на панель, чтобы вернуть неотложный долг либо чтобы заплатить врачу за подпольный аборт. Миссис Рэдли с трудом изобразила беспечную улыбку, прочтя подлинную тревогу в глазах своего собеседника.