— Вот где свиделись, Саша, — так же хрипло сказал Лунин. — Об этом же все время думаешь, в снах видишь, и спрашивал себя: кто же придет? Я ведь почти всех ребят знаю, наверняка кто-то знакомый… Перебирал, перебирал, а про тебя не вспомнил.
— Водки дать? — не ожидая ответа, Сергеев отвинчивал колпачок плоской фляжки.
— Давай. Мне ребята в блоке так и сказали. Своему нальют для храбрости…
Голос смертника был равнодушен. Он залпом выпил стакан, от плавленого сырка и хлеба отказался, попросил сигарету.
— Горькая водка какая-то… Или давно не пил…
Кузов спецавтозака наполнился тяжелым духом спиртного и табака.
— Там лекарства, — пояснил Сергеев. — Успокаивающее, снотворное. Большая доза.
Спецгруппа еще не была укомплектовала полностью, Сергеев согласился выполнять функции и первого, и третьего номера, благодаря чему в бронированном фургоне, как обычно, находились только он и Попов.
Викентьев сидел в кабине и размышлял, что так не годится, надо искать человека на место шестого.
— Кого возьмете вместо Петьки? — Сивцев как будто читал мысли.
— Посмотрим…
— Петька разошелся: говорит и за первого мог бы работать, — неодобрительно продолжил пятый. — А правда, что первый за каждое исполнение сотню получает?
— Поменьше, — нехотя ответил второй.
А что офицерское звание присваивают, правда?
— Разбежались. Сразу генерала получит…
Сивцев тяжело вздохнул.
— А чего, все равно интересней, чем баранку вертеть…
— Следи за дорогой! — приказал Викентьев, и водителе обиженно смолк. В кабине наступила тишина. Викентьев обдумывал возможные кандидатуры.
В кузове фургона тоже молчали. Лунин часто зевал. Действовали снотворное и водка, хотя многие смертники зевают и без этого.
Спецавтозак сделал плановую остановку. Слышался стук вагонных колес. Переезд. До города два километра. Очень напряженное место. Шлагбаум, машины могут стать и сзади и сбоку. Здесь конвой всегда настороже. Но не сейчас. Никто не будет освобождать Лунина извне. Никому он не нужен.
— Как пьяный… Вроде и сон наваливается, ноги ватные. Заснул бы — и все. Да разве заснешь? И не положено — разбудите…
— Слушай внимательно, — перебил Сергеев. Мы не будем исполнять приговор. Я выстрелю имитационной пулей — будет удар, как камнем из рогатки. И вались вперед, лежи тихо, засыпай. Мы тебя замотаем в брезент и вынесем. Потом отвезем ко мне, отсидишься — и на Алтай, как собирался когда-то…
Лицо Лунина на миг ожило и тут же вновь омертвело.
— Мне-то зачем эти басни… Я никаких фортелей… Смирился уже…
Сергеев потер грудь и шумно сглотнул.
— Слушай и запоминай, Палыч! Ты мне в свое время, можно сказать, жизнь спас. Я уже решил тогда: если что — бритовкой по венам, но в камеру не пойду!
— Сам себя, конечно, лучше, — осужденный с трудом выдавливал слова, язык слегка заплетался, речь стала невнятной. — Я бы тоже сам… Но пистолет небось не дадите… С одним патроном, с подстраховкой? Знаю, не дадите. Не положено, мало ли что смертник выкинет…
Сергеев еще раз сглотнул и надсадно откашлялся.
— Сюда, сюда слушай, Палыч! Не раскисай, ты же стальной мужик! Я тебя вытащу, а Валера мой друг, он поможет! Падай вперед и, самое главное, не шевелись! Иначе и сам пропал, и нас подведешь!
Мигнула лампочка условным сигналом начала движения, фургон переехал рельсы и гладко покатился по асфальту.
Лунин молчал. Голова его безвольно моталась из стороны в сторону, лица видно не было.
Григорий Лебедев ждал полуночи. График наблюдений показывал, что бандиты появляются на сопредельной территории по вторым-четвертым средам, около ноля часов. Очевидно, их дьявольский план жестко сопрягался с каким-то расписанием. Лебедев провел аналитическую работу, изучил движение поездов, побывал в аэропорту, и здесь его как током ударило: по вторым и четвертым средам каждого месяца около пяти утра вылетал самолет в Вену. Григорию стало жарко, и он ощутил противную пустоту в желудке смутные догадки получили объективное подтверждение! В животе крутило все сильнее, он поспешно спустился в платный туалет и бурно облегчился, даже в неудобной позе продолжая обдумывать свое открытие.
Эти разъезжаются в полвторого или два ночи, до аэропорта — час езды.
Как раз к самолету подвозят контейнер с сердцем, почками, разными железами… Таможня и пограничники, конечно, с ними заодно, и вот ранним утром в чужом капиталистическом городе мчится по чисто вымытым улицам санитарный автомобиль с внутренностями безвестного нашего бедолаги, предназначенными для продления жизни акулы империалистического бизнеса, нечисто плотного политикана, мафиози или какого-то другого кровопийцы-миллионера!
В состоянии сильнейшего возбуждения Лебедев приехал домой, достал папку, в которой накапливал нужную информацию, нашел заметку, неровно вырезанную из центральной газеты, и не смог сдержать вскрика: адресатом контрабандных трансплантатов называлась Австрия! Все совпадало один к одному!
Наверное, это был звездный час в жизни Гоши Лебедева. Он шутил, что такое железная логика умозаключений, умение наблюдать, анализировать, выдвигать версии и находить им стопроцентное подтверждение. Он испытывал упоение мощью своего интеллекта и одновременно нешуточный, до пупырышек на коже, страх от того, что проник в тайны международной мафии. Сколько же они зашибают, подумать страшно! Да еще в валюте… А он, Григорий Лебедев, поставил их на грань разоблачения!
По канонам всех фильмов, которые он видел, и книг, которые прочитал, его ждала участь опасного свидетеля. Причем в нашем неправильном мире милиция не станет охранять его днем и ночью, не разрешит постоянно носить верный револьвер и даже плохонького пулезащитного жилета не выдаст. Даже разговаривать с ним ни один милицейский чин не станет, а попросту отправит в психбольницу или, в лучшем случае, посмеется.
Он, Григорий Лебедев, был наедине с опаснейшей преступной организацией! В животе снова забурлило, и он опять поспешил в туалет. Наверное, расшалилась печень. С этими сыщицкими делами он перестал регулярно питаться и даже пропускал время приема лекарств. Лучше всего заняться здоровьем, бросив любительскую игру, которая ничем хорошим не завершится. Что, ему больше всех надо? Пусть ломают себе головы, а у него есть свои дела!
Гоша успокоился, покушал творожка без сахара, выпил зеленоватую пилюлю «Лива 52» и уселся у телевизора. Недавно он подключился к кабельному вещанию и теперь регулярно смотрел «крутые» боевики и эротические фильмы. Первые пробуждали желание скорей взять в руки любимый наган, а вторые облегчали половую жизнь, которую он вел в одиночестве.
На экране очередной супермен разделался в одиночку с целой бандой. Ситуация была похожей: полиция тоже не захотела прийти на помощь, герой собирался уехать, а потом пересилил себя и приобрел «магнум», отбрасывающий человека на несколько метров. Бандиты не ждут отпора, решительность, жестокость и первый выстрел — беспроигрышные козыри даже в неравной на первый взгляд игре. Главный негодяй прибегнул к хитрости, надев бронежилет, который не взял даже «магнум». Но у героя под рукой оказалась базука, и реактивный снаряд проломил бронированным мерзавцем толстенную стену, размозжив ему голову, как сырое яйцо.
Лебедев почувствовал прилив уверенности, а на следующий день, оставшись один в комнате дежурной смены, долго выхватывал перед зеркалом наган, вскидывал и щелкал разряженным барабаном семь раз подряд. Получалось очень быстро и ловко.
Бандитов было как раз семь, если не считать ело переставляющего ноги старика… Да и грузный не в счет, и этот, с кислой рожей… Опасен гигант с лицом убийцы да переодетый милиционером… Тот, который блевал, — слабак, он тоже не в счет, сколько там остается? Двое? А патронов — семь! И стрелок Григорий Лебедев отличный! И внезапность на его стороне! Надо перебороть себя и все: почести, награды, слава…
А чтобы никаких осечек, можно захватить с собой собаку. Точно! Льва или Беса! Или обоих! Эти псы разметают всю шайку даже без выстрелов, разве в воздух, для острастки…
Настроение у Лебедева улучшилось, страх прошел, и перед сном он в очередной раз прокручивал картину предстоящего задержания.
И вот наконец ожидаемая среда. Он ходил вдоль забора, прислушиваясь к звукам с той стороны. Щель, через которую он вел наблюдения, оказалась замурованной, это сто насторожило. Опустив руку, он нащупал холодную рифленую рукоять, торчащую из-за отвернутого клапана кобуры, чуть сдвинул пальцы вперед и за кольцо вытащил стальной, сплющенный на конец шомпол.
Вновь расковырял цемент, заглянул и облегченно вздохнул: территория прилегающего двора была убрана. Исчезли груды металлолома, ржавый остов грузовика, гора старых покрышек. Очевидно, когда наводили порядок, подлатали и забор. Только и всего.
Вновь расковырял цемент, заглянул и облегченно вздохнул: территория прилегающего двора была убрана. Исчезли груды металлолома, ржавый остов грузовика, гора старых покрышек. Очевидно, когда наводили порядок, подлатали и забор. Только и всего.
Приедут или нет? Эта мысль жгла и не давала покоя. Сегодня он решился и ни за что не отступит, но если боевой настрой не удается реализовать… Кто знает, что будет в следующий раз. Глубоко в сознании копошилась мыслишка: «Не получится — значит, не судьба, забудь и проси путевку в санаторий. Лечиться надо, а не в ковбоев играть». Лебедев хорошо знал себя и подозревал: если сегодня сорвется, больше оп не решится. И придется клянчить путевку на общих основаниях, не будет статей в газетах и фотографий. Приедут или нет?
В двадцать три тридцать ржаво заскрипели петли, ворота разошлись. Лебедев прилип к щели в бетоне. Сердце его бешено колотилось.
На. этот раз в серой «Волге» находились три человека. Рядом с водителем важно сидел молодой прокурор, не удостоивший спутников ни одним словом, сзади привычно развалился Буренко. Шитов был недоволен: четвертый номер не должен крутить баранку, открывать да закрывать ворота. Мало ли что нет приказа! Раз переместили сразу на два номера, значит, он им нужен, вот пусть и устраивают, как положено, это их дело! Сергеев за два номера работает — тоже его дело, может, ему так нравится… Впрочем, самому себе Шитов мог признаться, что злится он не из-за лишней работы. Подумаешь, попашет и за четвертого и за шестого один раз! Задевало другое: все так и смотрят на него как на вечную «шестерку». Ну, Федька ладно, тот просто завидует, а остальные? Вот прокурор… Григорьев тоже был не шибко приветливым, но от него так презреньем не веяло… А ведь подсуетился в прошлый раз — домой отвез, анекдот рассказал: с прокурором надо дружить, это завсегда пригодится. Хоть бы улыбнулся, руку подал… Нет — буркнул что-то и сейчас воротит физиономию, как от картонного чучела! А тут еще угораздило в новых брюках, замотался, забыл переодеться, если как в прошлый раз…
Прокурор ни о чем особенном не думал, он был человеком маловпечатлительным, к фантазиям не склонным, потому и выбрали на замену Григорьева. Знал он, что держаться нужно строго, дистанцию соблюдать, панибратства не допускать, потому как он есть орган надзора, а все остальные — поднадзорные. Какие тут могут быть разговоры да выпивки? Понятно, что никаких. Выпить он вполне и дома может. Только какая нужда? В прошлый раз попил чайку и распрекрасно заснул. И рожу не перекривило, как у Григорьева! Нормально вошел в работу, начальника здешнего, Викентьева, на место поставил, тот выводы сделал, старикашки этого противного сегодня уже нету. Глядишь — и пьянку затевать не станут…
Буренко находился в самом скверном настроении. По своему должностному положению он постоянно имел дело со следователями и оперативниками, часто уезжал из дома и возвращался на капареечном «рафике» дежурной части, поэтому окружающие считали его полностью причастным к тайнам сыска, вроде как милиционером с медицинским дипломом. Бывало, обращались с соответствующими просьбами: кому-то надо техосмотр пройти, кому-то племянницу прописать, кому-то сообщение из вытрезвителя на работу перехватить. Иногда, правда нечасто, Буренко брался похлопотать, и иногда ему шли навстречу. Хотя случалось такое довольно редко, этого хватало для поддержания репутации «своего человека в милицейском мире».
На самом деле судмедэксперт не был здесь своим и прекрасно это понимал. Доверие в совместных делах доходило лишь до некоего предела, определяемого людьми в милицейской форме. Сколько раз прекращали при его появлении разговоры, казалось бы, закадычные друзья, с которыми обнюхано сто мест происшествия и выпито десять литров спирта! Сколько раз отшучивался на вопрос о способе раскрытия того или иного дела дежурный по городу, безотказно присылающий «разгонную» машину, когда ночью возвращаешься из гостей и не можешь вызвать такси! Милицейская среда выталкивала его, как в далеком детстве морская вода, когда он, ныряя за рапанами, достигал предельной по своим возможностям глубины.
Будучи человеком неглупым и склонным к анализу, он догадывался, какие тайны скрывали от него следователи и оперативники. Но чувство какой-то неполноценности не проходило, хотя он и пытался успокоить себя тем, что секретов «Финала» не знает никто из не доверяющих ему людей.
«Финал» был чем-то ирреальным, существующим за пределами привычного мира. Заходя в «уголок», он терялся и трусил, а чтобы скрыть это, цинично шутил и дразнил чудовище в обличье безобидного старичка Ивана Алексеевича Ромова. Впрочем, все члены спецгруппы казались чудовищами, иногда появлялась мысль, что они с привычной легкостью могут пустить пулю и ему в затылок, как положено по какой-то сверхсекретной инструкции для предотвращения утечки информации. Или откроют еще одну дверь в той дьявольской комнате… Нет, скорее разгребут влажные опилки, поднимут крышку люка и увлекут вслед за собой в преисподнюю…
Чтобы успокоить себя, он вспоминал Павла Сысоевича, которого сменил на этом посту и которому ничего плохого не сделали. «Держи с ними ухо востро», — говаривал тот и многозначительно поднимал палец, но никаких дальнейших пояснений не давал. Воспоминания помогали мало, куда лучшее действие оказывала добрая порция спиртного, потому Буренко норовил врезать перед выездом да иногда приматывал к животу грелку со спиртиком.
Неожиданное предложение двух чудовищ, которое несомненно исходило из высоких сфер, ибо самодеятельность тут исключалась, вконец испугало врача. Противиться не имело смысла, все равно сделают, как захотят, у них на то секретные приказы имеются, а вот как бы не подставили его, не выставили в случае чего виноватым. Длинный и худой палец был у Павла Сысоевича: «Держи ухо востро!» Может, с прокурором поговорить? Да небось они все заодно!
Когда «Волга» заехала в «точку» исполнения, Шитов привычно загнал ее в гараж и подошел к воротам, поджидая остальных. Прокурор прошел в диспетчерскую, сел к шаткому столу, брезгливо застелил пятна на зеленом сукне. «Почему я должен их ждать? — раздраженно подумал он. — Надо это дело поломать! Пусть они меня ждут!» Он вытащил приговор на Лунина, постановление об отклонении ходатайства о помиловании, еще раз бегло просмотрел. Врач подошел и стал рядом.
— Освоились на новом деле? — довольно развязно спросил он.
— Занимайтесь своим делом! — отрезал прокурор и сделал вид, что углубился в бумаги.
«Точно, заодно!» — подумал Буренко.
«Только не сразу порядок ломать, — думал прокурор. — У них ведь своя круговая порука… Викентьев генералу, тот моему шефу: «Кто, мол, у тебя такой шустрый, только пришел и все под себя перекраивает?» А шеф за свое: «Скромность, выдержка, достоинство…» Ладно, сразу не будем…»
Лебедев растерянно метался вдоль забора. Может, сейчас, пока их трое?
Он побежал к седьмому посту, чтобы спустить с проволоки Беса, но стоило протянуть руку к карабинчику ошейника, пес свирепо лязгнул зубами, и он едва успел отдернуть кисть. Бес грозно зарычал, Гоша шарахнулся в сторону.
— Сбесился, скотина…
Взъерошенный, с выпученными глазами и перекошенным ртом, он излучал такие мощные биоволны смятения и страха, что собака громко залаяла.
Зайдя за зеленый ангар, Лебедев сел на пустой ящик из-под гвоздей, перевел дух, причесался и попытался успокоиться. Это ему удалось, во всяком случае, Бес позволил отстегнуть цепь и послушно пошел рядом. Громадная черная собака внушала уверенность еще больше, чем револьвер, потому что была способна действовать самостоятельно, без участия человека.
Но когда они подошли к нужному месту, Лебедев понял, что допустил ошибку: не предусмотрел, как волкодав преодолеет более чем двухметровый забор.
Тем временем вновь заскрипели ворота. Лебедев взглянул на часы. Ноль десять.
Спецавтозак въехал на территорию «точки» исполнения.
— Как считаешь, почему врач решил, что нас прислал Викентьев? — неожиданно спросил Попов.
— Хрен его знает!
Сергеев пошарил под сиденьем и осторожно положил что-то в карман.
— Слышь, Палыч! Не подведи! Упал вперед и не двигайся!
— Я бы уже сейчас не двигался, — еле ворочая языком, 112 вымолвил Лунин. — Хотите — стреляйте, хотите — что хотите…
Дверь фургона резко распахнулась.
— Такси по расписанию! Пассажиров просят выходить! — бодро сказал Шитов.
Прокурор, как обычно, сидел за столом, сбоку приткнулся Буренко, Викентьев стоял у сейфа, все трое смотрели, как Попов и Шитов вводили Лунина. Тот почтя не стоял на ногах, его чуть ли не тащили. Руководителя спецгруппы и врача это не удивляло, прокурор же был новичком и видов не видывал.
— Спекся? А еще милиционер! Самому убивать легче?