Всего минуту удавалось не привлекать внимания. Потом на пути возникла скрюченная фигура в заляпанной кровью рубашке. Мертвец застыл, глядя, как приближается машина. Потом вдруг вытянул руки вперед и шагнул навстречу.
– Не сворачивай, майор, иди как шел, – процедил Андреич.
Мертвец стукнулся о капот и завалился на спину. Машина подпрыгнула, переезжая тело.
– Они нас заметили, – проговорила Галина.
Действительно, в сторону медленно ползущей машины оборачивались бледные распухшие лица, одно за другим.
– Они близко! Я стреляю!
– Так стреляй!
Грохнул автомат, по салону зазвенели гильзы.
– Вроде, попала…
– Молодец, только патроны экономь.
Еще два покойника выбрели навстречу машине и тут же оказались под ее колесами.
– Хорошо идем, – нервно усмехнулся Трошин. – Дальше почище вроде.
В самом деле, ближе к райотделу улица почти опустела, и Трошин прибавил скорости. Торопясь, он решил срезать путь через газон. Однако вместо того, чтобы мягко подпрыгнуть на бордюре, «Нива» вдруг глухо ударилась во что-то, развернулась и начала валиться на бок.
В долю секунды Трошин понял свою ошибку. То темное пятно, которое он принял за газон и кусты, на самом деле было совсем другим – скоплением шевелящихся мертвецов, раздирающих чье-то тело.
«Нива» удержалась на колесах, но плотно засела между деревом и кучей шевелящихся тел. К заднему стеклу тут же прильнуло пугающее белое лицо с бессмысленно выпученными глазами.
– Быстро из машины! – закричал Трошин, распахивая дверь и сбивая ею лезущего к машине мертвеца. – За мной!
Он первый начал стрелять, обездвиживая самых активных. Грохнула егерская двустволка, взвизгнула Галина, которую едва не схватили за ногу.
– Бежим! – скомандовал Трошин, когда все трое оказались на чистом участке асфальта.
А уже через несколько секунд он молотил рукояткой пистолета в железные ворота РОВД.
– Откройте!
Отдел был явно обитаем сегодня – в окнах двухэтажного здания мерцал желтый свет. Похоже, там жгли свечи.
– Они идут к нам! – крикнула Галина, растерянно водя из стороны в сторону стволом автомата. Мертвецы отреагировали на грохот и стрельбу и теперь неторопливо разворачивались в сторону троих оставшихся почти беззащитными людей.
– Стреляйте! – приказал Трошин.
И первым вскинул автомат, уложив двоих близко подобравшихся утопленников.
– Откройте! – снова закричал он, колотя в ворота.
Галина и Андреич стреляли не переставая. Последний едва успевал менять патроны, которых становилось все меньше.
Неожиданно Трошину ответили из-за ворот:
– Проваливайте ко всем чертям! – прозвучал злой надрывный голос. – Идите домой, не привлекайте к нам этих психов.
– Приказываю открыть дверь! – ничуть не смутился Трошин. – Я – майор Комитета государственной безопасности!
После секундной паузы загрохотал засов. Приоткрылась узкая металлическая калитка, из-за которой ударил луч света. Трошин уже держал в руке удостоверение.
– Товарищ майор… наконец-то… – пролепетал пожилой сутулый старшина, увидев перед собой воинственного Трошина с автоматом на ремне. – Быстрее к нам… Заждались уже.
Железная дверца грохнула, отсекая небольшой дворик от заполненной мертвецами улицы.
– Это все? – удивился старшина, взглянув на троицу потрепанных путешественников. – А где остальные?
– Какие остальные? – не понял Трошин.
– Ну, остальные! Где войска, солдаты, десант, танки? Нам обещали, что помощь будет!
– Никаких танков пока нет. И до утра не будет.
– Да как же так!
– Слушай, старшина, ты не причитай, а веди меня к старшему. Есть тут кто из начальства?
– Начальник отдела тут, майор Воронцов. А вы как здесь оказались, если танков нет?
– Как, как… молча!
9
В просторном холле горело с десяток свечей и пара керосиновых ламп. Вдоль стен на скамьях и стульях молча сидели какие-то люди – мужчины, женщины, некоторые в милицейской форме, другие чуть ли не в исподнем. Где-то наверху рыдал маленький ребенок.
На первый взгляд казалось, что милиционеры прямо из кроватей притащили сюда, под защиту железных ворот, своих родственников и близких.
Трошину показали начальника РОВД. Это был мордатый дядька простоватого рабочего вида. На нем были милицейские штаны, домашние тапочки и драный свитер. Взгляд был блуждающий, словно майор слегка не в себе. Обеими руками он сжимал простое охотничье ружье, поверх свитера был надет патронташ и уставной ремень с кобурой.
– Чекисты подъехали, товарищ майор! – сообщил ему старшина. Милицейский начальник даже не пошевелился, лишь беспокойно заморгал.
Трошин представился, сел рядом.
– Объясните, что тут произошло с момента прорыва плотины? Почему полные улицы утопленников?
Воронцов судорожно сглотнул, сильней прижал к себе ружье.
– Да кто ж его знает, что произошло… – с трудом выдавил он. – Я думал, вы расскажете.
– Лично вы что видели?
– Я-то? Да сначала – ничего. Объявили насчет аварии на котловане. Я с областным УВД связался. Тем временем снизу два грузовика подъехали – с мертвыми, с ранеными. Мне приказали тела складировать за городом, на какой-нибудь ферме… для последующей санобработки и опознания… Пока туда-сюда… А они – шевелятся! Я сам видел – мертвецы шевелятся и расползаются! Люди закричали, паника началась. Я ребят послал проверить, что да как… Не вернулись. Потом гляжу – один из них у столба стоит, шатается, весь в крови, изо рта – пена черная…
– Вирус распространяется… – тихо сказала Галина.
– Вирус? – милицейский майор словно ожил. – Что за вирус? Заражение?
– Спокойно, товарищ Воронцов, – ответил Трошин. – Вас за воротами не достанет. Да, произошло заражение. Эпидемия, можно сказать. Передается при прямом контакте, через кровь. А теперь скажите – какие средства связи еще работают?
– Никакие не работают, – покачал головой милиционер. – Приказом из обкома все телефоны и телеграф отключены. Сразу после прорыва плотины. Для соблюдения режима секретности. Нам сказали – никаких действий не предпринимать, ждать помощи. Так что сидим, ждем…
– Долго придется ждать, майор. Ни в Москве, ни в области даже не знают, что на самом деле у вас произошло. Вы же не сообщили про заражение?
– Нет, успели только насчет плотины. И тут же был приказ отключить всю связь, запретить фотографирование вплоть до задержаний… Чтоб ни звука наружу не проскочило.
– Значит, придется ее включить, связь вашу. Вставай, майор, идем на пульт дежурного.
Воронцов затряс головой.
– Я не могу. Мне только прямой начальник может это приказать.
– Твой начальник в тихом безопасном городе, майор! Он даже не знает, что мертвецы восстали и нападают на людей! А ведь это твои люди – родные, знакомые, соседи. Вы же их даже предупредить не смогли, так?
– Не смогли. Районное радио тоже отключено.
– Так включай!
– Вы не понимаете. Все линии отключены централизованно, через районный узел связи. Это недалеко, под телевышкой. Я сам людей отправлял проверить отключение. Сейчас туда не пройти!
– Пройти – слишком большая роскошь в нашем положении. Нужно прорываться.
– Это как? – Воронцов изменился в лице.
– А вот так! – Трошин продемонстрировал ему автомат.
– Вы с ума сошли? Хотите, чтобы мы стреляли в больных людей? Да меня за это под суд отдадут. Нет уж, товарищ майор. Если они здание штурмовать начнут – тогда имею права. А вот так – просто выйти на улицу и открыть огонь…
– Ты, майор, совсем дурак, что ли? – рявкнул Трошин. – Эти больные люди убивают здоровых! Кроме того, их уже не вылечить, они уже покойники, только ходячие. Никто тебя судить не будет!
– Нет-нет-нет… Это вы сейчас так говорите. А утром прибудет комиссия… И сам стрелять не буду, и людей своих не пущу.
– Ну ты и лапоть! – только и смог сказать Трошин.
– Если такое дело, – продолжал Воронцов, – то вы сами и прорывайтесь. Я вам мешать не стану.
– Патронов хоть дашь? И машину.
– Патронов немного дам, только пистолетных, под расписку. А машин нет. И мотоциклов нет. Все, кто успел, по домам разъехались, своих выручать.
– Эй, там же «буханка» во дворе, – подал голос Андреич. – Я ж видел.
– Не ездит она. Как раз сегодня днем радиатор дырявый сняли.
– Все у тебя не слава богу… – вздохнул Трошин. – Ладно. Будем прорываться сами. Но сломанную «буханку» я все же возьму. Если надо, даже под расписку. И ботинки дайте какие-нибудь, а то в моих сапогах не очень-то побегаешь.
10
– Вместе пойдем, чего уж там… – вздохнул Андреич. – Я и дорогу короткую покажу…
– И я с вами, – присоединилась Галина. – Лишний боец не помешает, а я уже опытная.
– Лучше бы вам здесь остаться… – покачал головой Трошин. Но сильно отговаривать не стал. Ни один человек из РОВД в добровольцы не попросился.
План был прост. Неисправный уазик силами пяти милиционеров вручную подкатили к воротам. Затем Трошин полил сиденья бензином.
В тот момент, когда старшина открыл ворота, Трошин бросил в кабину спичку, а помощники подтолкнули машину.
Разгораясь и набирая скорость под горку, УАЗ выкатился из ворот. Метрах в тридцати от здания остановился, застряв в кустах. Но этого было достаточно.
Огонь занялся бодро, и мертвецы потянулись к теплу, оставив ворота РОВД без внимания.
– Пошли! – шепнул Трошин и первый побежал вдоль забора, стараясь не топать громко.
Им повезло – свернув за угол, они попали в совершенно пустой проулок, ограниченный глухими заборами. Проскочили его на одном дыхании, остановились на перекрестке.
Трошин выглянул из-за угла, скрываясь за кустами боярышника. Он мало что видел, лишь тусклые блики на мокром асфальте.
– Телевышка, – прошептал Андреич, показывая вперед.
Решетчатая конструкция была едва заметна на фоне ночного неба, огни не горели.
– Вроде близко, – заметил Трошин.
– Напрямую тут все кажется близко, – отозвалась Галина.
– Это да… – вздохнул Андреич. – Готовьтесь теперь по закоулочкам петлять.
– Пошли, – скомандовал Трошин. – Только старайтесь больше так не топать, а то на весь город слышно. Андреич, веди…
Проскочили улицу с частными домами, после этого Андреич указал на узкий ход между огородами. Далее двигались почти в полной темноте. Проулки и проходы, повороты, хлюпающая грязь под ногами, навозные кучи, редкий лай собак, гнилые заборы – все смешалось в непрерывный круговорот, из которого, казалось, нет выхода.
– Стой! – сказал наконец Андреич, подняв руку. – Считай, пришли.
Все увидели широкую улицу, ровно идущую между новыми кирпичными двухэтажками. Впереди, метрах в двухстах, горело пятно света. Трошин полез в рюкзак за биноклем.
– Это и есть узел связи? – спросил он, рассмотрев скучное одноэтажно здание из белого кирпича.
– Там и телецентр, и районное радио, и телефонная станция.
– Откуда у них электричество, интересно… – хмыкнул Трошин. – Хотя, если там телецентр и все остальное… Резервное питание должно быть.
– Что видите? – спросила Галина.
– Забор вижу. Из сетки-рабицы, но добротный. Фонари горят. Столбы, колючая проволока поверху. Окна с решетками. Ворота закрыты. Хорошее место, надежное. Как-то надо туда перебираться.
– Тут бы нам поаккуратнее… – вздохнул Андреич.
– В смысле?
– Мы, считай, назад пришли. За домами – овраг, а там недалеко дорога, на которой мы были.
– Это где машины брошенные?
– Точно. Машины есть, а людей нет. А почему их нет и где они?
– Понял, к чему ты клонишь… Короче, план такой. Снимаем верхнюю одежду. Карабкаемся на забор и накидываем все наши куртки на «колючку». Так и переберемся.
– Дельно, – кивнул Андреич.
– А теперь – быстро и, главное, тихо – бегом марш!
Дорога была ровная, и бежать по ней было бы сплошное удовольствие, если б не ноги, которые уже подламывались от усталости.
– Тише… – яростно прошептал Трошин, стараясь не сбить дыхание. – Не топочите!
– Мы и не топочем! – отозвалась Галина.
– А кто?
Трошина вдруг словно током пробило. Он остановился, тяжело дыша, оглянулся…
Вся улица за их спинами была заполнена быстро движущимися тенями. Шорох одежды, стук каблуков отражался от темных домов и заполнял мир. Теперь, когда ветер не свистел в ушах, было слышно и утробное ворчание, стелящееся в тяжелом влажном воздухе. И запах… Тяжелый, удушливый, словно в морге…
– Ох, мать честная… – обронил Андреич, который тоже притормозил вслед за майором. – Откуда их столько!?
– Рвем отсюда, живо! – воскликнул Трошин, уже не заботясь о соблюдении тишины. – Поднажмем, осталось недолго!
Словно тяжкий груз повис сзади, не давая двигаться легко, стремительно. Воздух рвал легкие, в глазах все расплывалось, а пятно света впереди было еще недосягаемо.
Но самое ужасное – шорох чужих шагов был все ближе, он настигал, как неумолимая волна во время шторма.
Последний бросок на пределе сил, и пальцы Трошина ощутили холодную металлическую сетку. Тут же, не тратя ни секунды, он принялся карабкаться вверх. Пальцам было больно, носки ботинок соскальзывали с проволочных узлов, но упорство брало свое. Через несколько секунд Трошин уже накинул штормовку на колючую проволоку, хоть и разодрал ладонь в кровь.
Тут же под ногами раскатисто жахнула двустволка – Андреич принялся палить по толпе мертвецов, до которой оставалось уже шагов двадцать.
– Патроны не трать, все равно не попадешь! – закричал Трошин. – Лезьте сюда.
Он спрыгнул с забора, отбив ноги. Нужно было помочь Галине вскарабкаться по сетке, да и Андреичу наверняка не помешала бы помощь.
– Снимай плащ, наверху руки обмотаешь! – Трошин уперся руками в бедра Галины, подталкивая ее наверх. – Андреич, чего встал! Живо на забор!
– Ты – первый! Я пока их придержу.
Снова грохнули выстрелы. Трошин уже видел в полутьме бледные распухшие лица, бессмысленные глаза и оскаленные зубы. Запах мертвечины накатывал волной и вызывал спазмы в горле.
Он наконец взобрался на забор, подгоняя старого егеря.
– Я ружье обронил! – с досадой прокричал Андреич.
– Плюнь. Сам спасайся!
Перевалившись через колючую проволоку, Трошин не удержался и кувырком полетел вниз, отбив локти и колени.
– Живой?! – воскликнула Галина, которой удалось благополучно спуститься на той стороне.
– Порядок! Андреич, прыгай!
В этот момент бегущая толпа мертвецов со всего хода ударилась о забор. Металлическая сетка отозвалась звоном и дребезжанием и пошла волной по всей длине забора. Где-то заискрила проводка.
Покойники шипели и рычали, дергая за проволоку, некоторые пытались ползти вверх, но тут же падали.
– Они забор сейчас сломают… – обреченно выдохнул Андреич. – Слышь, майор, дай-ка автомат, а сам – быстрей к крыльцу. Там дежурный, стучись!
– Держи, – Трошин решил, что в этой ситуации ему хватит и пистолета.
– Беги, майор. Ты один все телефоны и секретные слова знаешь, беги!
Трошин бросился ко входу в радиоузел, слыша, как за спиной бахают выстрелы. Галина тоже осталась охранять последний рубеж, и не было времени ее отговаривать.
– Откройте! – Трошин принялся отчаянно молотить в дверь. – Приказываю открыть дверь, я – офицер госбезопасности!
За спиной что-то противно заскрежетало. Трошин обернулся и увидел: под напором толпы одна секция забора перекосилась, открыв в сетке приличных размеров дыру.
– Утекай, дочка! – закричал Андреич, молотя прикладом по лезущим в дыру мертвецам. – Уходи, быстрее.
Галина застыла на мгновение. Потом бросила автомат с опустевшим магазином и кинулась к Трошину.
Андреича уже окружили утопленники, влезшие через дырявый забор. Он вывернулся, отскочил и схватил с пожарного стенда топор.
– Получай, чертово отродье! Накась! Вот тебе.
Что-то брызнуло на лицо и руки, держать скользкий топор стало трудно, но старый егерь не сдавался.
– А кому еще! На тебе! Получите!
Он махал своим нехитрым оружием, отплевываясь от крови и пота, не чувствуя ни боли, ни вони, ни усталости, словно не было этого страшного дня, трудностей, утомительных пробежек.
– Гори, свечка, гори… – шептал он. – Вспыхни ярче, пока не погаснешь…
Но вдруг острая боль сковала грудь, тут же все тело обмякло, и Андреич упал на колени. Холодные скользкие пальцы ухватили за горло, спину согнула невыносимая могильная тяжесть, смрадный запах ударил в ноздри. Свет померк в глазах, и не осталось почти ничего…
– Гори, свечка, гори… – прохрипел Андреич.
Он успел увидеть, как надежная дверь в здании радиоцентра приоткрылась, впустив Галину и Трошина, и вновь захлопнулась…
11
Загородный аэродром «Сельхозхимии» всегда был местом пустынным и тихим. Небольшая конторка, пара курганов со слежавшимися удобрениями – вот и все хозяйство. Последний раз самолет здесь садился лет шесть назад.
Сегодня все было иначе. Сновали туда-сюда военные, гудели машины и бронетранспортеры. В стороне, на скошенном лугу трещали вертолеты, а пыль взлетной полосы то и дело взбивали уходящие на химобработку «кукурузники».
Трошин сидел на ящике и прихлебывал чай из мятой алюминиевой кружки. В голове было пусто и гулко, как в старой железной бочке.
Только что Галину увез домой ее муж – высокий нескладный старлей с прокуренными усами. Они несколько минут стояли перед Трошиным обнявшись. Галина что-то шептала, а старлей бросал на Трошина сердитые взгляды.