– Я скромный Малик ибн-Исмаил, самый ничтожный из нашего рода! – Выронив из глаза светящуюся голубым слезу, которая с шорохом упала на песок и загорелась там крошечным костерком, джинн почти по-человечески всхлипнул. – Жизнь моя в этой пустыне хуже, чем даже в аду, где мучаются души неверных! Нет моих сил больше терпеть издевательства родни! Отвезите Меня в мир людей!
– Вот уж точно – плачет горючими слезами! – усмехнулся Нерейд. – Хотя чего просит этот плакальщик, я так и не понял…
Ивар слегка опешил.
Выручил его подъехавший к голове каравана Мануил.
– Это еще кто? – полюбопытствовал он.
– Джинн, – честно сообщил Ивар, – Малик ибн… эээ… Исмаил! Просит взять с собой в мир людей!
– А что, разве ты сам не способен туда добраться? – поинтересовался посол, без особого воодушевления взирая на светящееся существо. – Вы же, джинны, вроде как исключительно могучи?
– Ты прав, о муж, исполненный многих достоинств! – витиевато согласился ибн-Исмаил. – Но стены нашего мира непроницаемы для нас, если нет на то особенного соизволения нашего повелителя! Нас могут вывести отсюда только люди!
– Ясно… – слегка смутившись, хмыкнул «муж, исполненный многих достоинств». – А твой повелитель, он ведь нас по головке не погладит, если мы тебя с собой возьмем.
– Только когда об этом узнает! – Джинн в волнении полетал туда-сюда, оставляя за собой след из белого пламени. – А если меня хорошенько спрятать, то он ничего не заподозрит! Главное, чтобы наши не заложили! А я вам в пути пригожусь – мало ли что!
– Да, карманный джинн нам не помешает, – сказал подоспевший Бузислав.
– И куда тебя можно спрятать? – все еще сомневаясь, спросил Мануил.
– Если у вас нет кувшина или бутылки, то сойдет и лампа! – радостно воскликнул ибн-Исмаил.
– Лампа? – переспросил Ивар.
– Ну да, такая штука, в которую наливают масло для освещения! – подсказал джинн.
– О, у меня есть факел! – встрял в беседу Нерейд.
Джинн поглядел на него как на идиота. К удивлению Ивара, рыжий викинг смутился.
– Как я понимаю, тебе нужно любое место, где ты будешь скрыт со всех сторон? – помедлив, уточнил Бузислав. – И тогда ни Сулейман ибн-Дауд, ни прочие джинны тебя не увидят?
– Воистину так, о воин, чье сердце тверже гранита! – В славословиях ибн-Исмаил, похоже, знал толк.
– Эй, Лычко, – повернулся старший из русичей к своим дружинникам, – кажется, у нас там оставался пустой мех…
– Был где-то… – отозвался молодой голос. Во дворце Сулеймана ибн-Дауда людям позволили набрать воды, но одну емкость воины Бузислава забыли заполнить. – Сейчас поищем!
Под свет месяца был явлен бурдюк, смахивавший на огромное мохнатое сердце. Когда его открыли, то в нос шибанул крепкий хмельной запах. Но джинн, похоже, ничего не заметил. С радостным воплем он втянулся в отверстие, и изнутри послышался его тонкий, странно исказившийся голос:
– Ой, что это тут у вас было?
– Брага, – ответил Бузислав. – Тебе что, не нравится?
– Почему? – удивился ибн-Исмаил и тут же запел тонко и противно: – Это кара-кара-кара, это кара-кара-кум! Пустыня, жгучее солнце, кара-кум!
– Чего это он? – спросил Гудрёд.
– Уже надрался! – вздохнул Ивар. – Иным и бочонка пива мало, – добавил он, с презрением проигнорировав укоряющий взгляд Нерейда, – а этому, видать, и запаха оказалось достаточно.
– Дайте-ка бурдюк сюда, – попросил Бузислав, – я сам повезу этого юного пропойцу!
– И вовсе я не юный! – обиделся джинн, удобно устроившийся в бурдюке. – Мне две тысячи триста семьдесят пять лет!
Новая его песня оказалась не лучше старой.
– Учкудук, три колодца! – заголосил ибн-Исмаил так, что лошади вздрогнули. – Защити, защити, защити нас от солнца! Ты пустыни спасительный круг, Учкудук!
Бузислав поспешно заткнул пробку, пение стало чуть тише, но полностью заглушить его не удалось. Зрелище было дикое; висящий около седла мех дергался и издавал вполне осмысленные звуки.
Песни, заунывные и однообразные, звучали почти до самого рассвета. Затем джинн, похоже, устал.
– Чем-то не нравится мне это место, – во второй уже раз сказал Бузислав, беспокойно поглаживая рукоять меча.
Закат окрасил лежащие впереди пески в желтый цвет, и черные тени, падающие от всадников, бежали далеко-далеко, прежде чем раствориться в наступающем с запада мраке. На песке виднелись странные следы, словно кто-то ездил на телеге, колеса в которой толщиной были под стать столетнему дубу.
– И чем же?.. – спросил Ивар, настороженно вглядываясь вперед. За песками маячила черная линия гор, в которых, если верить ибн-Дауду, лежал путь домой. Среди них выделялся высокий черный пик, имеющий правильную конусовидную форму. Срезанная его вершина время от времени озарялась алым. Земля при этом ощутимо вздрагивала.
– Не знаю, просто одолевают дурные предчувствия… – пожал плечами русич. – Если бы была такая возможность, то я направился бы по другой дороге.
– Но ее нет! – жестко заключил Ивар. – Придется ехать этой.
– Придется, – вздохнул Бузислав и слегка пришпорил коня.
Караван двинулся вслед за ним. Ивар стоял на месте, пока с ним не поравнялись собственные воины, замы-кавшие колонну.
– Ну что, конунг, скоро дома будем? – весело поинтересовался Гудрёд. – Пива напьемся, девиц потискаем?
– Как ты меня назвал? – удивился Ивар. – И что за дом ты имеешь в виду? Если Трандхейм, то нам до него как до луны!
– Ну дом для меня – мир людей! – Халогаландец улыбнулся, обнажив крепкие, молодые зубы. – И разве ты у нас не конунг?
– Нет! – отрезал Ивар. – Конунг у нас один – Хаук Лед!
– Это точно, – кивнул Нерейд, – но… Договорить он не успел. Дующий навстречу каравану ветер принес странный звук – будто тысячи зерен хрустели под огромным прессом. Из-за вершины ближайшего бархана поднялась в воздух огромная туча пыли. В ней угадывалось какое-то движение.
– Это еще что? – изумился Ивар, и будто в ответ на его слова из рваных клубов высунулась пасть таких размеров, что в ней запросто уместился бы бык. В пасти имелся полагающийся комплект зубов, а сверху к ней были приставлены пара вывороченных ноздрей и глаза, похожие на светящиеся плошки. Выражение в них было очень нехорошее.
– Вперед! – Ивар, выхватив меч, помчался к голове каравана, где готовились к бою русичи. За спиной колотили по песку копыта – викинги не хотели отставать от вожака.
Ветер в последнем усилии унес пыль прочь, и взглядам людей предстало черное змеиное тело, толщиной превосходящее замковую башню. Рядом с первой пастью обнаружились еще две. Они выглядели голодными и, уставившись на людей, сладострастно пускали слюни.
В караване послышались испуганные крики.
– Ну и змейство! – ухмыльнулся Нерейд. – И как только такое выросло на пустынных харчах?
– Эй, джинн, вылезай! – Бузислав откупорил бурдюк и принялся трясти его горлышком вниз. – Настало время отрабатывать!
Светящаяся белым капля размером с ведро выдавилась из меха и превратилась в Малика ибн-Исмаила.
– Ой, Трехголовый Извивающийся Черный Мангас… – пролепетал он, обозрев окрестности.
Словно услышав собственное имя, чудовище издало громогласное шипение. Ивару показалось, что кожа слезает с его тела, начиная от макушки.
– И что это значит? – чуть поморщившись, спросил Бузислав.
– А то, что дело непростое… – Джинн грустно вздохнул. – Но я попробую!
Мангас величаво перевалил через бархан. Вслед за тремя головами двигались бесчисленные извивы змеиного тела. Лунный свет играл на черных чешуйках величиной в ладонь.
– Сдавайся, чудовище! – внезапно гулким и раскатистым голосом проревел джинн, после чего скачком увеличился в размерах и бросился навстречу исполинской твари.
Мангас недоуменно моргнул тремя парами глаз, разглядывая напавшего на него светящегося воина, а затем неожиданно чихнул.
Волной воздуха джинна сдуло, точно листок во время урагана, и он с воплем врезался в склон бархана, а на песок с чавканьем посыпались капли желтой слизи, которой хватило бы, чтобы заполнить небольшое озеро. Воняла она хуже, чем труп, неделю пролежавший на солнце.
– Да он больной какой-то! – возмущенно воскликнул Нерейд, прикрываясь щитом от летящих с неба соплей. – И что, меня слопает змея, страдающая насморком? Какой позор!
– Не привередничай! – огрызнулся Ивар, пытаясь совладать с конем, который, по-видимому, решил, что ему тут явно не место и пора уносить копыта.
Мангас с шумом втянул воздух и возобновил движение.
Свистнула стрела, но лишь бессильно отскочила от чешуи, которая, судя по всему, была прочнее стали.
– М-да… – Гудрёд извлек из ножен меч. Лицо его выражало решительность. – Жалко, что так и не побываем в Багдаде!
– Зато увидишь Вальхаллу! – расхохотался Нерейд, вскидывая клинок и готовясь ринуться в самоубийственную атаку…
Ноздри уловили аромат цветущего луга. Это оказалось так неожиданно, что Ивар на мгновение потерял ориентацию и завертел головой, пытаясь понять, где находится.
Увы, он стоял все там же. Чудовищный змей в полусотне шагов разевал сразу три пасти, готовясь сытно поужинать. А чуть в стороне от каравана, непринужденно повиснув в воздухе, расположилась стройная черноволосая женщина. Она была облачена в нечто странное и пестрое, но на одежде взгляд не задержался, намертво прилипнув к удлиненному миловидному личику со жгучими темными глазами.
– Так-так… – сказала женщина низким грудным голосом, от которого по телу Ивара прокатилась сладостная дрожь. – И что это у нас тут творится?
Даже Мангас, казались, удивился ее появлению. Правая голова вытаращила буркалы, левая с громким стуком захлопнула пасть, а средняя сердито зашипела.
– Ой, пери! – пискнул выбравшийся из бархана Малик ибн-Исмаил. Он был весь покрыт зеленой слизью и менее всего напоминал сейчас джинна.
– Заткнись! – Черные глаза женщины на мгновение вспыхнули, а за спиной ее колыхнулся плащ, напоминавший крылья летучей мыши. – Кто вы, посмевшие забрести в эти места?
– Путешественники! – нашелся Ивар. Прочие застыли с раскрытыми ртами, откровенно пялясь на незнакомку. А посмотреть было на что: из разрезов в длинных и широких рукавах высовывались изящные ручки, полупрозрачные шаровары вовсе не скрывали длинных ног, а под вышитым золотом одеянием угадывалась высокая грудь. Стан женщины казался так тонок, что его можно было обхватить ладонями. – Но сейчас не время для бесед! Вон тот змей вот-вот нас сожрет!
– Пока я тут – не осмелится! – с чувством собственного достоинства произнесла красавица. – А вот когда я уйду – точно съест…
– Э, может, не стоит уходить? – сказал Ингьяльд. – Ты, как я вижу, могущественная колдунья и не откажешься нас выручить?
– Я пери, а не колдунья. – Женщина покачала головой, одарив юного эриля такой улыбкой, от которой он едва не свалился с коня. – Помочь я готова, но только… в ответ на небольшую услугу.
– Это на какую? – подозрительно спросил Мануил.
– Вы отдадите мне одного из вас, по моему выбору. – Пери вновь улыбнулась, золотая диадема на смоляных волосах рассыпала вокруг горсть ярких бликов. – Не бойтесь, у меня ему не будет плохо…
– Но… – попробовал было возразить посол, однако Мангас прервал все его попытки начать торговлю. Громадный гад, похоже, от голода совсем потерял терпение. Он зашипел, как тысяча гадюк сразу, и решительно пополз к людям.
– Мы согласны! – завопил Мануил, растерявший все аргументы, едва он взглянул на круто изогнутые клыки.
– Хорошо, – кивнула пери, – я так и думала.
Она легко развернулась на месте. Притопнув высокими каблуками изящных сапожек, пропела какую-то фразу и резко, вскинула вперед руку. Из тонкой ладошки вырвался луч желтого, слепящего света.
Ударив в Мангаса, он окутал того сетью молний. Змей задергался, пытаясь вырваться, бешено замолотил хвостом. Чудовищное тело металось, как разрезанный надвое дождевой червь, песок тучами летел в стороны.
Но все было напрасно. Тогда пери шевельнула ладонью, что-то вспыхнуло – и исполинского гада не стало. На том месте, где он только что лежал, дымилась неровная яма с оползающими краями.
– Вот и все! – проговорила красавица, поворачиваясь к людям. – Убить Мангаса не под силу даже мне, но вот обезвредить его на довольно долгое время – это пожалуйста! Теперь я выберу того, кто уйдет со мной!
Русичи засмущались под ее плотоядным взглядом, Ивар ощутил мгновенный укол страха где-то у пупка. Только Мануил выглядел спокойно – знал, наверное, что на него юная красотка не позарится.
– Выбери меня! Выбери меня! – завопил вдруг Нерейд, выдвигаясь в первые ряды. Его загорелая рожа сияла как медный таз, улыбка была мужественно красивой. Рыжий викинг расправил плечи и напряг мышцы на руках. Конечно, до Кари ему было далеко, но все же…
– Хорошо, – пери призывно улыбнулась Нерейду, – ты мне нравишься… Езжай за мной!
Красавица грациозно изогнулась всем телом, словно обернулась вокруг себя, и растворилась в воздухе. А на том месте, где только что она была, появилось прямоугольное, достигающее земли отверстие. Оно источало неяркий молочный свет и смахивало на дверь.
– Ну все, я пошел! – довольно осклабившись, объявил Нерейд. – Не поминайте лихом!
– Счастливо! – проговорил Ивар, глядя, как рыжий викинг проходит в светящуюся дверь и та исчезает вместе с ним. Почему-то сильно зачесались глаза.
– Уф, легко отделались… – сказал Мануил. – А то эта тварюка могла нас всех сожрать.
Ивар покосился на него так, что посол осекся на полуслове.
– Нерейд сам вызвался! – забормотал он. – Его никто не заставлял!
Викинг ничего не ответил, просто пришпорил коня.
– Послушай, Малик, а кто такие пери? – Этот вопрос Ивар задал через два дня после того, как случилась встреча с Мангасом. Караван пересек пустыню и очутился в предгорьях. Тут были растения, была вода, и путники устроили привал на берегу самого настоящего озера.
– А?.. Что? – Джинн прекратил барахтанье в воде и посмотрел на человека. Сопли трехголового гада оказались на редкость липкими и стойкими, и все дни Малик ибн-Исмаил только тем и занимался, что пытался оттереться песком. Труд его был вознагражден, и уродливые зеленые пятна оставались только в некоторых местах. Последний и решительный бой с ними джинн собрался провести в озере.
– Пери кто такие? – повторил вопрос Ивар.
– А, ты все боишься за друга… – усмехнулся ибн-Исмаил. – И зря! Пери – могущественные духи женского рода, чаще всего опасные для людей.
– А ты говоришь – не бойся!
– Пери может напакостить, но она взяла твоего приятеля себе в мужья и вряд ли будет вредить ему! – пояснил Малик. – Он проживет долгую и счастливую жизнь без болезней и тревог! Ни в чем не будет знать недостатка! Видишь, как ему повезло?
– Ничего себе – повезло! – ухмыльнулся Ивар. – Он же от скуки там свихнется!
– Странные вы – люди… – вздохнул джинн. – Идет счастье вам в руки, а вы его изо всех сил отпихиваете: скучное оно, мол. А потом плачете: ой, плохо живем…
– Не тебе нас судить!
– Это точно! – Малик ибн-Исмаил бултыхнулся в воду, подняв облако брызг. – Хоть я и сотворен из огня, а вы – из глины, Аллах заставил джиннов поклоняться человеку, а не наоборот!
Глава 14 БОГИ ВАВИЛОНА
– Ну что? Здесь заночуем? – Бузислав, ехавший во главе каравана, обернулся.
– Пожалуй… – ответил Ивар, оглядывая окрестности. – Ты у джинна спроси, может, он чего дельное посоветует…
Тропа здесь оказалась точно такая жё, как и далеко на западе, в тех горах, в которых пришлось искать спасение от турок. Удобная торная дорожка, неспешно перебирающаяся из одной ложбины в другую, карабкающаяся на хребты и отважно извивающаяся между завалами каменных глыб.
Только горы были другие. Не такие высокие, они удивляли диким видом. Чудилось, что земля только что вытолкнула их из своего чрева. Ветер не сгладил еще остроту пиков, а стены пропастей не успели оплыть. Торчали там и сям причудливой формы оранжевые, алые и белые скалы.
Между ними скромно пристроился небольшой участок ровной земли – приятная неожиданность в краю склонов и откосов…
– Скорее ворона по-соловьиному запоет! – усмехнулся русич, но пробку из висящего у седла меха вытащил. Синяя, светящаяся голова джинна, носящего звучное имя Малик ибн-Исмаил, тут же высунулась наружу.
– Чего изволите? – спросил джинн гнусавым голосом, подумал и добавил: – О воины, исполненные безумной отваги!
С тех пор как ибн-Исмаил добился того, чтобы его взяли с собой, красноречия в его болтовне слегка поубавилось.
– Глянь своим джиннским оком, – сказал Бузислав, – нет ли тут вокруг какой пакости? А то мы на ночлег собрались становиться…
Малик ибн-Исмаил некоторое время озирался, потом губы его задвигались:
– Все нормально. – И джинн выбрался из меха целиком.
В этот же момент черная конусовидная гора, которая еще хорошо просматривалась из пустыни и сейчас маячила где-то южнее, вздрогнула и выпустила из вершины сноп алого пламени, поднявшегося до самых небес. Донесся раздраженный рокот, земля задрожала.
– Разгружайся! – махнул Бузислав спутникам и тут же вновь повернулся к джинну: – Давно хотел тебя спросить: что это за гора?
– Это не просто гора! – Джинн сделал важное лицо. – Это тюрьма, в которой заключен величайший из драконов – Ажи-Дахака, прародитель всех мангасов и прочей мерзости… О трехголовый, о шестиглазый, страх внушающий видом своим, – тут Малик ибн-Исмаил завыл, подражая сказителю, – пасти твои – словно пещеры гор, клыки подобны смерти, а сам ты, как самум, падающий на землю. Ты источаешь пламя и яд, и ужас бежит перед тобой, будто жалкий слуга!