– Смотри, вон вход под землю, они там укрывались, – решил Швед. – Вход узкий, его можно отстоять. Ночью продержались, а потом бесы ушли. Видели, какие у них глаза? Я вроде припоминаю, большущие такие, а?
– И светятся, – добавила Яна.
– Ночные глаза, в общем. По ночам охотятся, к утру добычу в логово тянут. Так вот, им для прокорма и наших волков хватило. А волки на том заброшенном предприятии от них и укрывались. Видно, запах бесам не нравился или что-то другое, но волки неспроста то место заняли. Округа пустынная, файтеры всех распугали. И зверей, и людей.
– Это верно, – протянул Алекс, – народ из этих мест разбрелся. Все отсюда, только Армия Возрождения сюда. Что же на объекте такого ценного? За чем они идут, что им нужно?
– То же, что и мне, – ответил Швед, – память моя им нужна. Не отдам. Вот что, давайте и мы к объекту выдвигаться.
И задал такой темп, что Яна уже через километр бодрого марша стала жаловаться. Швед со вздохом согласился шагать не так быстро, но видно было, что просыпающиеся после схватки воспоминания зовут его торопиться. Алекс заметил, что он волнуется, – чуть быстрей движения, чуть больше суетливости, обычно Шведу не свойственной… но его можно понять – человек надеется отыскать свою память, свое прошлое. Получить ответ на тысячу вопросов разом.
Объект КИБО-3 вырос на горизонте массивной серой громадой. Длинные стены опоясывали территорию, они тянулись вправо и влево, очень далеко.
– Большая площадь огорожена, – заметил Швед.
– Здесь подходящие условия, помнишь? Из КИБО-4 сюда перенесли эксперименты, здесь условия и полигон.
– Точно. Смотри, за холмами видна дорога, асфальт. Наверняка армейцы там со своим грузовиком. Леха, слушай, я пойду немного вперед, а ты с Яной не спеши. Эй, пигалица, хочешь в бинокль посмотреть?
Конечно, Яна хотела. Пока она, вертя головой, рассказывала, что стена высоченная и поверху остатки колючей проволоки видны, Швед склонился к уху Алекса и едва слышно прошептал:
– Если со мной что-то случится, уведи девочку. Куда хочешь с ней отправляйся, но без меня туда не суйтесь.
Алекс кивнул, а сам подумал, что не бросит Шведа, что бы ни случилось. Да и Яну увести он просто не сумеет, она упрямая. Но для виду он согласился, пусть Швед хотя бы об этом не волнуется.
Швед нахлобучил шлем и пошел к дороге, едва видной за вереницей пригорков. Минута – и он скрылся из виду, словно растворился в залитой солнцем лужайке.
– Ловко крадется, – одобрила Яна. – Я так не умею… а когда нам идти? Швед же не сказал.
– И так понятно, что минут десять-пятнадцать форы нужно ему дать.
Яне не хватило терпения выдержать названный срок, она почти сразу начала требовать выдвигаться:
– Швед уже далеко! А мы медленно пойдем, у него будет достаточно времени! Ну, давай уже тронемся, а то все интересное без нас случится!
Алекс держался, сколько мог, потом согласился, но напомнил: идти медленно и осторожно. Они с Яной зашагали к дороге, держась так, чтобы их прикрывали холмы.
– Тебе не кажется, что Швед стал странный? – спросила она. – Он и раньше-то был тормоз, а сейчас и совсем.
– Он не тормоз, он медленный газ, – попытался отшутиться Алекс.
– Нет, в бою он двигался даже слишком быстро. Зато после – как будто ту скорость компенсирует тормознутостью.
– Я думаю, он уже начал вспоминать. Ему нужен зрительный образ, чтобы включилась какая-то часть памяти. Увидел логотип «Вектор» – и что-то в нем проснулось. Он вспомнил «Вектор». Увидел этих тварей, вспомнил и их. Чем больше знакомого по прошлой жизни увидит, тем быстрее будет вспоминать. Поэтому держись осторожно, когда видишь, что в нем просыпается прошлое. На Химзаводе он вояк раскидал и Миронову заодно по ребрам зарядил, когда тот попытался встать. Я лежал и цел остался, заметь. Когда он заводится, лучше лежи.
– Все бы вам, мужикам, уложить девушку, – буркнула Яна. – Ладно, ладно, я поняла.
Они обогнули очередной бугор, из травы раздалось сердитое шипение Шведа:
– Куда прете? А ну – ложись! Дорога впереди!
– Ну вот, – продолжила свой обвинительный монолог Яна, – опять «ложись»…
Но говорила она шепотом и тут же послушно опустилась в траву, которая здесь поднималась выше колена и могла неплохо укрыть лежащего человека.
Швед жестом позвал следовать за ним и пополз, осторожно раздвигая жесткие стебли. Вскоре показалось шоссе, оно упиралось в ворота. Мощные, под стать бетонной стене, створки были закрыты. Трое армейцев возились с ними, грузовик стоял в десятке метров от ограды. Насчет грузовика сомнений не было – не армейская техника. Эту ржавую рухлядь бойцы Армии Возрождения подцепили где-то по дороге. С десяток возрожденцев стояли поодаль. То один, то другой скользил взглядом по окрестным холмам, так что сейчас подкрасться поближе было сложно. Оставалось лежать и смотреть.
Потом от ворот к бамперу автомобиля протянули трос, и Алекс сообразил, что задумали военные. Солдаты, копошившиеся у ворот, разошлись в стороны, из кузова спрыгнули еще несколько человек. Водитель дал задний ход, грузовик со скрежетом и дребезжанием начал сдавать назад. Трос натянулся, загудел, двигатель надрывался, из выхлопной трубы валил сизый дым… Лысые скаты терлись с противным хрипением, но ворота разве что едва шевельнулись.
Минут через пять один из армейцев, должно быть командир, махнул водителю рукой и что-то крикнул. Рев двигателя и шипение колес об асфальт сразу стихли. Командир подозвал двух бойцов и стал им что-то вполголоса втолковывать, тыча рукой то в грузовик, то в ворота. Потом армейцы пошли назад, трос отцепили, и грузовик тоже отъехал по шоссе метров на семьдесят. Двое, получившие приказ командира, остались у ворот. У одного в руках Алекс разглядел какой-то сверток. Солдаты повозились немного, потом развернулись и бегом устремились прочь. Их сослуживцы разбежались с дороги в стороны и быстро прилегли в кювет. Еще минута… И под оглушительный грохот над оградой вырос дымно-огненный столб. Земля вздрогнула, и Алексу почудилось, что его даже слегка подбросило. А может, и не почудилось.
Швед приподнял голову и объявил:
– Ворота на месте, только створку выгнуло чуток. Сейчас солдат под нее пролезет. Да, он уже там. Изнутри пробует открыть. Ага…
Скрип тронутых ржавчиной петель возвестил о том, что ворота открываются. Яна хотела посмотреть, и Швед мягко, но настойчиво прижал ее к земле:
– Не дергайся, сейчас нам ничего делать не нужно. Пусть они войдут.
Загудел мотор грузовика, снова завизжали ржавые петли…
– Лежим и ждем, – объявил Швед. – Зря они так шумели. Файтеры точно услышали, теперь вылезут. Они, конечно, твари ночные, но, если так шуметь рядом с их логовом, они точно забеспокоятся. Пусть армейцы с ними встретятся! Мы попробуем проникнуть за ограду, когда всем, кто внутри периметра, будет не до нас. Отдыхайте покуда.
– Не время сейчас отдыхать… – начала было Яна. – Вот возьмем добычу, уберемся подальше, тогда и…
– Думаешь, мне не хочется поскорее на встречу с собой? – отрезал Швед. – Ждем!
Он отполз чуть назад, чтобы точно не заметили с дороги, перевернулся на спину и уставился в прозрачное голубое небо. Вид у него был очень задумчивый. Непоседе Яне ждать было невмоготу, но, глядя на расслабленную позу Шведа, помалкивала и она. Глаза Шведа стали похожи на прозрачное стекло, в них отражались бегущие облака. О чем он думает? Там, за бетонным забором его ждет собственная память. Конечно, Шведу хочется поскорее ее обрести. Что может сказать воин, стоящий на пороге зала, где бог Один пирует с павшими героями? Он должен описать свои подвиги, воспеть все, что совершил в жизни. А Шведу, лишенному воспоминаний, сказать будет нечего. Конечно, он хочет скорее войти в КИБО-3, но ждет, старательно изображая спокойствие.
Внутри ограды загрохотали выстрелы – сперва несколько коротких очередей, затем все больше и больше стволов вступали в перестрелку, и вскоре стало ясно – огонь ведет весь отряд Армии Возрождения. Не пара выстрелов, чтобы отогнать мутантов, нет, идет настоящий бой.
Швед вскочил:
– Теперь пора! Вперед.
Он чуть ли не бегом устремился к шоссе, младшие спутники едва успевали за ним.
– Постой! – окрикнул Алекс. – А если у ворот засада? Ведь Черный Рынок…
– Не ждут они кочевников, – не задерживаясь, отозвался Швед. – Они сделали ставку на скорость: быстро войти на объект, быстро взять, что требуется, и уйти. Смотри, ворота за собой не заперли, значит, нет за ними никого.
Но, несмотря на свои рассуждения, входил Швед осторожно. Велел спутникам подождать, проскользнул в ворота один. Минутой позже позвал:
– Входите, здесь чисто!
От ворот заасфальтированная дорога уводила в глубину объекта. Слева было кирпичное здание, вероятно КПП. Потом полоса бывшего газона, сейчас заросшая кустами в полтора человеческих роста, дальше вдоль дороги рядами стояли длинные приземистые строения – склады, лаборатории. Повсюду, взломав асфальт и вывернув плиты, которыми были вымощены дорожки, поднялись молодые деревья, а все свободное пространство занимали кусты и бурьян. Грузовика не было видно, но звуки перестрелки доносились из глубины комплекса – отряд Армии Возрождения продолжал пробиваться к центру КИБО-3.
Швед уже шагал по дороге, держась поближе к зданиям, в тени стен. Яна по пути дергала все попадающиеся двери – все было заперто. В окнах стальные решетки, такие, что и ей вряд ли удалось бы пролезть внутрь. А Швед не задерживался – похоже, просыпающаяся память тянула его к центру объекта. То есть туда, где шел бой. За бараками были расположены двухэтажные здания. Видимо, административные службы и жилье сотрудников. Одно здание было повыше остальных и выглядело солидней, его дверь, к которой вела лестница в три невысоких ступеньки, была распахнута настежь, и Яна, не слушая окриков Шведа, побежала к ней.
– Куда! Стоять! – Швед в сердцах махнул рукой. Он, как и армейцы, стремился к центру комплекса. Что-то ему подсказывало – там самое важное.
Алекс обернулся, развел руками – мол, что ж тут поделать! – и побежал за Яной. Позади топал Швед. Яна быстро заглянула в окно и тут же присела. Приподнялась и снова глянула, уже задержавшись дольше. Потом побежала к двери и скользнула внутрь. Когда Алекс поравнялся с входом, из-за угла соседнего здания выскочили три тени. Выскочили – это значит вымахнули в мгновение ока. Алекс сообразил, что твари здесь, лишь когда передняя, завершив скачок, опустилась на бетонные плиты. Тогда глаз сумел зафиксировать движение в воздухе позади нее. Миг – и уже не одно, а три существа сидят в напряженных позах, припав к бетону, и пялятся большущими серебряными глазами на Алекса и Шведа. И это при дневном свете! У них сутулые, тощие тела, поросшие шерстью. Их вытянутые волосатые морды слегка похожи на человеческие лица. И что самое удивительное – у мутанта, что сидел в центре, на башке был шлем, отдаленно напоминающий тот, что носил сейчас Швед. И еще этот мутант был в жилете, отливающем металлом. Скорее всего, защитный доспех, охватывающий грудь и верхнюю часть живота. Этот был крупнее собратьев, в шерсти заметна седина. Но доспехи ему явно малы: из-под шлема в стороны торчали щетинистые бакенбарды, этим зарослям тесно под сталью. И брюхо выступает под обрезом бронежилета.
Вокруг файтера, прискакавшего последним, по бетону расплывалось темное пятно – он был ранен и истекал кровью.
Алекс замер, стискивая автомат и опасаясь, что твари прыгнут быстрее, чем он сместит ствол в их сторону. Швед остановился в нескольких шагах позади него и с шумом выдохнул.
Файтер, сидевший в центре, «одетый» старик, поднял голову и издал что-то вроде хриплого шипения. Раненый попятился – сейчас он двигался медленно, с вполне нормальной для восприятия человеческим зрением скоростью. Зато другой молодой мутант, тот, что выпрыгнул из-за угла первым, метнулся к людям, не тратя времени на размышления. Алекс сделал еще шаг к раскрытой двери, ступил на ступеньку лестницы. Собственные движения казались ему медленными, растянутыми во времени… Бесформенная темная тень – распластавшийся в прыжке файтер – нависла над ним… потом мощный толчок сбил Алекса с ног и швырнул в распахнутую дверь здания. Он шмякнулся на пол, не успев сгруппироваться. Яна ойкнула где-то рядом. А в дверном проеме, на залитой солнечным светом улице, мельтешили неуловимо быстрые тени. Промелькнул Швед – спиной к двери. Следом прыгнул файтер. Мгновением позже Алекс разглядел перед входом россыпь поблескивающих красных пятен. Кровь – только чья?
Он попытался встать, движение отдалось болью в ушибленном локте. Яна вдруг оказалась рядом и, вцепившись в одежду, потянула его, помогая подняться. Раздались шлепки и хрип за дверью. Снова показался Швед, он медленно пятился, тяжело дыша. Остановился и внятно сказал:
– Бонапарт!
Алекс шагнул к выходу.
– Стой! – окликнула Яна. – Он же…
Швед обернулся на ее голос. Взгляд из-под шлема был вполне осмысленный. Потом снова отвернулся.
– Бонапарт, – повторил он четко и раздельно.
Алекс доплелся к двери. Надо же, сколько времени на это ушло, а внутрь влетел мгновенно! Тот файтер, что был ранен, лежал поодаль и, похоже, был мертв. Только теперь Алекс сумел окончательно разглядеть мутанта. Тварь выглядела как уродливая карикатура на человека: слишком длинные передние конечности, слишком короткие задние. Или нижние? Седой мутант сейчас вроде бы стоял на задних, а передними, жилистыми, поросшими седыми волосами, сжимал шею третьего собрата. Разжал длинные пальцы и позволил телу соскользнуть на бетон.
– Ты вспомнил, Бонапарт.
Седой файтер ответил тихим шипением. Поднял мохнатую лапу и махнул в сторону.
– Да, иди, – прошептал Швед.
Мутант попятился, по-прежнему шипя, опустился на четыре лапы, развернулся и в длинном прыжке исчез из виду. Он снова двигался неуловимо быстро, зато Швед казался усталым и медлительным. Тяжело, словно это стоило неимоверных усилий, он обернулся к Алексу и сказал:
– Он вспомнил. А я пока что вспомнил не все. Его зовут Бонапарт, он из первого поколения. Вот какая штука.
– Поколения чего?
– Входите же! – позвала изнутри Яна. – Не нужно там торчать, идите сюда!
Алекс только теперь огляделся. Они стояли в холле с лестницей в дальнем конце. Когда-то здесь была очень солидная мебель, сейчас от нее остались лишь обломки. Видна была полировка, клочья обшивки кремового цвета. Уютно, должно быть, местечко выглядело до Катастрофы. Да и ковер на широкой лестнице смотрелся богато, несмотря на толстый слой пыли и грязные отпечатки сапог. Кто-то поднимался по лестнице, и не так уж давно.
– Смотрите, как здесь все круто было устроено, – с просительными интонациями в голосе произнесла Яна. – Здорово, а?
Она была явно растеряна. С одной стороны, место казалось достаточно перспективным, здесь явно должна отыскаться добыча, Яна хотела радоваться и как бы приглашала спутников разделить эту радость. С другой стороны, она видела, что ни Алекс, ни Швед не выказывают особого веселья при виде богатой обстановки. Вот это равнодушие ее и сбивало с толку. Как же так? Видят добычу – и не радуются. Швед зашагал по ступеням, тяжело опираясь на перила. Сейчас он двигался слишком медленно, Алекс подумал, что так компенсируются нагрузки на организм из-за слишком быстрого темпа в бою. Верно Яна подметила.
– Кто такие файтеры? – крикнул он в спину Шведа.
– Мутанты.
Яна уже проскочила вперед и теперь глядела на Шведа сверху вниз.
– Просто мутанты?
– Нет, это направленная мутация. Начали с павианов. Им кололи сыворотку, которая ускоряла реакции, повышала тонус, метаболизм разгонялся неимоверно. Мозги тоже апгрейдились. И кроме того, мутации оказались устойчивыми, у потомства проявлялись. Поэтому и перевели испытания сюда из-под Елизаровки, здесь целый питомник должен быть. Размножались, им снова кололи сыворотку, по полигону гоняли, учили выполнять команды, развивали способности.
– Где именно? – не отставал Алекс. Он видел, что память Шведа постепенно пробуждается, и хотел стимулировать этот процесс вопросами. – Мы не встретили ничего похожего на питомник или полигон. В КИБО-4 под Елизаровкой хотя бы клетки остались. А здесь? Где этот полигон?
– Лес его знает. Увижу – вспомню. Наверное.
– Эй, идите скорее! – позвала Яна сверху.
Второй этаж представлял собой короткий коридор с дверями по обе стороны. Яна звала, стоя у входа в одно из помещений.
– Дверь была раскрыта, я и заглянула, – затрещала она. – Алекс, посмотри! Тебе точно понравится! Бумажек полно!
В комнате, куда звала Яна, располагался кабинет. Судя по всему, его занимал какой-то начальник. Мебель и здесь была разломана, и бумаги из разбитого шкафа усеивали пол.
– Правда, здесь кто-то уже побывал! – продолжала Яна. – Глядите, бинты, кровь свежая. Вон, у окна. Там раненому перевязку делали. И гильзы. Наверное, здесь на них файтеры напали.
Швед прошел к окну и уселся на стул, около которого грязной горкой были брошены бинты.
– Стрельба тише стала, – буркнул он.
И верно – теперь звуки перестрелки доносились с большего расстояния, и, похоже, число стволов существенно сократилось.
– Пусть друг друга перемолотят. – Яна устремилась к опрокинутому письменному столу. За ним остановилась, разглядывая стену. Алекс подобрал несколько листов со знакомым логотипом «Вектора», рассматривал их и краем глаза следил за Яной. Она провела ладонью по обоям, что-то придавила, повернула – прямоугольный кусок обшивки повернулся на шарнирах, открывая темную металлическую дверцу сейфа.
– Ага! – удовлетворенно сказала Яна и полезла в карман за отмычками.
Швед вяло спросил:
– Алекс, что вычитал?
– Здесь хозяйственные накладные. Жаль, но, не зная, что именно зашифровано под этими аббревиатурами, понять будет непросто. А то и невозможно. Реактивы… стальной прокат, механизмы – я не знаю, что это за марки. Электроника какая-то?.. А здесь стройматериалы, цемент, кирпич, арматура, опалубка… Однако количества у них – будь здоров!
– Это для полигона, его перестраивали, – объяснил Швед. – Что за полигон, не помню. Строительство там шло непрерывно, это было. На очередном этапе назвали мутантов файтерами. Бонапарт в первом поколении файтеров был самым способным. У него под череп вживлен чип, своего рода приемник. У меня в шлеме передатчик. Этот, который сейчас ношу, – старая модель. Когда я руководил десятью файтерами, что-то разогревалось, иногда слишком сильно. До сих пор ожоги остались. Один раз случилось во время тренировки, в такой момент, что я не сразу переключился. Когда десять павианов у тебя в башке, воспринимаешь реальность несколько иначе. А потом очнулся, мой шлем дымится… Больно было, я заорал, эмоции через край, передатчик отказал – и файтеры вышли из-под контроля. Едва удалось их перебить. После этого перевели испытания сюда. И шлем инструктора изготовили с более качественной изоляцией. Я тоже сывороткой стимулировался. Первый подопытный человек. Посчитали, что с павианами прошло успешно, можно и людей попробовать «улучшить». Сыворотка много побочных свойств имела, в том числе и повышала экстрасенсорную восприимчивость. Одного чипа мало, нужно, чтобы мозг был способен к контакту. Для этого я и начал сыворотку принимать, а потом уже пошло и пошло. Начальство видит результат: я тоже в файтера превращаюсь, когда вхожу в боевой режим. Учредили новый проект – уже с людьми в начале цепочки, не с павианами. Вот я и был первой попыткой.