– Ага! – удовлетворенно сказала Яна и полезла в карман за отмычками.
Швед вяло спросил:
– Алекс, что вычитал?
– Здесь хозяйственные накладные. Жаль, но, не зная, что именно зашифровано под этими аббревиатурами, понять будет непросто. А то и невозможно. Реактивы… стальной прокат, механизмы – я не знаю, что это за марки. Электроника какая-то?.. А здесь стройматериалы, цемент, кирпич, арматура, опалубка… Однако количества у них – будь здоров!
– Это для полигона, его перестраивали, – объяснил Швед. – Что за полигон, не помню. Строительство там шло непрерывно, это было. На очередном этапе назвали мутантов файтерами. Бонапарт в первом поколении файтеров был самым способным. У него под череп вживлен чип, своего рода приемник. У меня в шлеме передатчик. Этот, который сейчас ношу, – старая модель. Когда я руководил десятью файтерами, что-то разогревалось, иногда слишком сильно. До сих пор ожоги остались. Один раз случилось во время тренировки, в такой момент, что я не сразу переключился. Когда десять павианов у тебя в башке, воспринимаешь реальность несколько иначе. А потом очнулся, мой шлем дымится… Больно было, я заорал, эмоции через край, передатчик отказал – и файтеры вышли из-под контроля. Едва удалось их перебить. После этого перевели испытания сюда. И шлем инструктора изготовили с более качественной изоляцией. Я тоже сывороткой стимулировался. Первый подопытный человек. Посчитали, что с павианами прошло успешно, можно и людей попробовать «улучшить». Сыворотка много побочных свойств имела, в том числе и повышала экстрасенсорную восприимчивость. Одного чипа мало, нужно, чтобы мозг был способен к контакту. Для этого я и начал сыворотку принимать, а потом уже пошло и пошло. Начальство видит результат: я тоже в файтера превращаюсь, когда вхожу в боевой режим. Учредили новый проект – уже с людьми в начале цепочки, не с павианами. Вот я и был первой попыткой.
– А почему ты? Твоя-то роль какая? Ты же специалист по древней Скандинавии?
Алекс подошел к Шведу и выглянул в окно. Отсюда до самой стены тянулась ограда, внутри которой, похоже, и располагался тот самый полигон. Угадывались забетонированные углубления, ржавые стальные бочонки, еще дальше – что-то похожее на небольшой танк, еще какая-то техника… позади открытого пространства возвышалась кирпичная башня.
Швед тяжело вздохнул.
– Не помню. Знаю, что сам не удивлялся. Нормальным казалось, что я боевой подготовкой занимаюсь. – И, не меняя интонаций, тем же равнодушным тоном продолжил: – Внизу, под лестницей, есть дверь. Я заметил, когда Яна позвала. И там на полу пятна. Вроде кровь и вроде свежая. Может, кто-то из пришлых прятался от файтеров? Надо бы глянуть.
На минуту стало тихо, потом перестрелка вспыхнула снова – затрещали автоматы, несколько раз хлопнули пистолетные выстрелы, потом одна за другой, с короткими промежутками, трижды рванули гранаты. Когда грохот разрывов смолк, стало тихо.
– Неужели конец? – пробормотал Алекс.
– Ура, – сказала Яна.
Ей удалось открыть сейф. Алекс пошел посмотреть, что прятал хозяин кабинета.
– Это что? Деньги? Старые… – Яна стала извлекать один за другим разные предметы. – Ерунда какая, зачем это? Может, для каких-то химических экспериментов? А здесь… Ну вот, хоть что-то…
Хозяин кабинета хранил в сейфе вещички, представлявшие для него особую ценность: «глок» с парой обойм, несколько электронных ключей, помеченных эмблемой «Вектора», две упаковки презервативов, початую бутылку французского коньяка, пачки денег, в основном американские доллары. Еще там была тетрадь, вернее подшитые в папку машинописные листки. Швед собрался вниз, и Яна торопливо стала укладывать добычу в рюкзак. Взяла все, кроме денег. В Мире Выживших старая валюта ни к чему. Тетрадь она милостиво протянула Алексу:
– Держи. Только уговор: расскажешь, что там написано.
Алекс взял бумаги и побежал догонять Шведа, который уже топал по лестнице вниз. Не хотелось оставлять его одного, пока память в таком неустойчивом состоянии. Увидев КИБО-3, Швед начал узнавать место и припоминать, что с ним здесь было. Но прошлая жизнь, до его странной работы на «Вектор», по-прежнему оставалась для него тайной. Но, может, одни воспоминания повлекут за собой другие, более давние?
Швед остановился перед дверью, ведущей под лестницу, она была приоткрыта, и на полу перед ней действительно темнели пятна, похожие на засохшую кровь. Кто был здесь ранен, не определить, бесы-файтеры имели привычку уносить все тела с собой. Куда? Должно быть, в питомник, о котором говорил Швед. Питомник в центре объекта. Видно, придется заглянуть и туда.
Яна сбежала по лестнице и сердито сказала:
– Куда вы торопитесь? Там полно запертых кабинетов, их тоже можно обшарить. Может, там найдется что-то интереснее, чем у этого хозяйственного начальника? Он цементом занимался, а мы найдем сейф того, что за науку отвечал. И у него сыворотка, от которой обезьяны в бесов превращаются. Вы прикиньте, сколько могут отвалить за средство, которое делает тебя сильнее в сто раз?
– Оно не только делает сильнее, – сказал Швед и толкнул дверь. – Еще повышает тонус и ускоряет реакции. Это важнее.
Внутри было темно, зато Яне понравилась дверь.
– Ого, какой замок, – сказала она, – штыри в стены уходят, с таким возни могло быть… Внутри что-то интересное! Швед, пусти меня, я посвечу.
У Яны в руках уже был фонарик, и она протиснулась внутрь, обойдя Шведа, который топтался на пороге. Луч света скользнул по стеллажам, уставленным папками, несколько штук валялось на полу, одна была раскрыта.
– Да здесь тоже до нас кто-то побывал… – с досадой заметила девушка. – Папки лежат поверх слоя пыли. Совсем недавно их бросили.
Алекс поднял раскрытую папку, это оказалось личное дело человека, занимавшего должность начальника охраны КИБО-3.
– Это Миша, – Швед глянул Алексу через плечо. – Миша Тополь. Помню. Хороший мужик, мы с ним тренировались.
Он пошел вдоль полок за световым пятном фонарика Яны.
– Стой! Сюда посвети.
Швед вытащил папку и раскрыл, Алекс с Яной направили свет фонарей ему в руки. С фотографии на них глядел Швед. Молодой, ожоги на висках выделяются сильнее, потому что еще свежие.
Отшельник замер, лицо странно исказилось – то ли улыбка, то ли гримаса боли. Он снова превратился в статую, как тогда на Химзаводе, когда увидел эмблему «Вектора». Только раскрытая папка в руках дрожала. Алекс заподозрил, что у Шведа начнется новый припадок, и уже прикинул, как сейчас упадет, сперва оттолкнув Яну в сторону, но Швед справился с эмоциями. Он поднес листки ближе к глазам, потом протянул Алексу:
– Не могу, читай ты.
– «Лукошин Илья Игоревич. Кодовая кличка Варяг. Переведен в КИБО для участия в экспериментах решением зам. директора по биологическим исследованиям «Вектор». Завизировано… дата… роспись». Значит, это объединение занималось биологическими исследованиями в рамках более широкой программы. Кроме биологии были и другие направления. А над всеми этими организациями стоял кто-то уровнем выше.
– Ну, вроде так, – согласился Швед.
– Илья Игоревич… Швед, вот как тебя правильно надо называть!
– Зови лучше Шведом, так проще. Посмотрим дальше…
В личном деле Варяга больше ничего полезного не нашлось. Была характеристика с предыдущего места службы. Не работы, а службы, отметил про себя Алекс. Безликая, честно говоря, характеристика: «Проявил высокое мужество и дисциплину… отличное знание материальной части и владение боевыми навыками…» и дальше в том же духе. Еще была справка о том, что Лукошин И.И. прошел базовую подготовку и допущен к работе с биологическим материалом. Подпись: директор лаборатории «Вектор» Комплекса по Исследованию Биологических Образцов И.С. Логин.
– Посмотри, откуда меня перевели? – попросил Швед.
– Здесь нет названия, только номер. Переведен из подразделения 843/12, Житомир.
– Житомир? Нет, не помню.
Глава 18 Самоликвидация
Алекс ждал, что Швед, вернее Лукошин Илья Игоревич, будет теперь свое личное дело беречь, но тот взял папку за уголок двумя пальцами, чиркнул зажигалкой и держал горящие листы, пока они не обратились в пепел. После этого выронил, позволил тлеющим черным лохмотьям соскользнуть на пол и старательно растер подошвой.
– Зачем? – спросил Алекс. – Почему ты уничтожил документы?
– А почему нет? Я уже прочел, а другим это читать не следует. Слишком многое я так и не вспомнил, вот какая штука. Мало ли, что еще в моем прошлом сыщется? Нет уж, чем меньше следов, тем лучше.
– Швед Илья Игоревич, – перебила Яна, – а где сыворотка хранится? Лаборатория где?
– Хочешь до нее добраться?
– Ты свою память уже получаешь, для Алекса здесь бумажек столько, что за всю жизнь не прочесть, а мне что? Коньяк? Я его не пью. Я вообще не пью, если хотите знать.
Яна продемонстрировала бутылку, которую так и не успела сунуть в рюкзак, когда спешила за уходящим Шведом. Швед неуловимо быстрым движением – таким же молниеносным, как его удары в драке с файтерами, – выхватил бутылку, открыл и сделал здоровенный глоток.
Яна продемонстрировала бутылку, которую так и не успела сунуть в рюкзак, когда спешила за уходящим Шведом. Швед неуловимо быстрым движением – таким же молниеносным, как его удары в драке с файтерами, – выхватил бутылку, открыл и сделал здоровенный глоток.
– Эй, куда?
Швед вместо ответа снова припал к горлышку. Потом, не глядя, сунул девушке бутылку, в которой осталось лишь немного коньяка, на донышке, вытер бороду рукавом и сказал:
– Ну вот, теперь вроде как-то оно на свои места в голове становится. Маленько прочистились мозги. Пигалица, послушай. В центре объекта раньше была ракетная шахта, потом это место досталось «Вектору», они шахту переоборудовали, рядами настилы навесили внутри, это и есть питомник. Там файтеры, много. Плодовитость – это часть программы, они размножились сейчас, когда никто их не контролирует. Слышала, что охотники рассказывали и баба эта с немым Николкой? Все боятся бесов. Волки боятся, люди боятся. Почему? Потому что сперва их было не слишком много, они кормились вокруг КИБО-3, потом расплодились, стали рейды все дальше устраивать. И все, что попадается живого, убивать и к себе в шахту тащить. Им по программе вживлялись чипы управления, у Бонапарта такой стоит, он ветеран. Этих-то, стариков, почти не осталось, я их чувствую.
Швед постучал по металлической поверхности шлема.
– Они меня тоже чувствуют, трое их. Остальные, которые не контролируются, – просто убийцы. Молодые, чипы им не вживлены, сыворотку им не кололи, это да… но они унаследовали качества тех, которые получали сыворотку, в том числе агрессивность. Даже не так, в первую очередь – агрессивность. Атакуют все, что попадется. И очень успешно атакуют, ты сама видела. Сыворотка в лаборатории, на дне шахты. Это была дополнительная степень защиты – без шлема с передающим чипом в шахту не войти, файтеры растерзают. Так что…
– Но у тебя есть шлем! – напомнила Яна. – Дай мне, если сам боишься.
– В шлемах можно было входить, когда все обезьяны с чипами, – стал терпеливо растолковывать Алекс. – А сейчас они дикие, неуправляемые, хоть ты в шлеме, хоть в чем – не войти!
Швед нарочно рассказал о трудностях, чтобы отбить у Яны охоту лезть за сывороткой, но девушка считала, что может украсть что угодно и откуда угодно. Так что объяснение возымело действие, совершенно противоположное задуманному. Яне уже не терпелось спуститься в шахту с файтерами. Добыча-то светила громадная! Ведь сыворотка дает сверхспособности, не зря за ней охотятся Армия Возрождения и Черный Рынок. И армейское начальство, и Хан за такое отвалят, сколько ни попросишь! Все это она и выпалила одним духом.
– Не о том думаешь, – отрезал Швед.
– А о чем нужно думать?
– Представь себе, получит Хан сыворотку. Что тогда?
– Хорошую цену нам даст, что же еще? – Яна искренне удивилась.
– А что он потом будет делать? Ты только прикинь: Батька, Котел, их люди – все они быстрые, ловкие, сильные, с повышенной агрессивностью! Ты в них стреляешь, но не можешь попасть. Десять таких бойцов, сто, двести… Ты представляй, представляй!
– Что ты предлагаешь? – спросил Алекс.
Он уже вообразил эту картину. Достаточно было вспомнить Котла с Батькой. А еще – слова Миронова о новой Орде, которая пройдет по миру, разрушая и подчиняя. Это может оказаться почище Пандемии. Да и Армия Возрождения не лучше. Им только дай новые возможности…
– Но это же такой куш… – протянула Яна.
– Питомник с лабораторией нужно уничтожить, – твердо заявил Швед. – Наш мир, окруженный Лесом, сейчас стал очень маленьким. Хрупким, уязвимым. Достаточно легкого толчка, чтобы и он исчез. Ты хочешь, чтобы это произошло?
Потом обернулся к Алексу:
– Есть один вариант… Только что сообразил. Подробности по дороге объясню. Прежде всего нужно выяснить, что с возрожденцами. Я полагаю, они пришли за сывороткой и не ждали, что встретятся с файтерами, вообще об этом не думали. Видно, к Армии Возрождения попала неполная информация, вот армейцы и сделали ставку на быстрый прорыв небольшим отрядом. Не справятся они с файтерами, нет. Но я хочу сперва это наверняка узнать.
Пропуская Яну у выхода вперед, он придержал Алекса за локоть и шепнул:
– Следи за ней, чтобы не сбежала. Пропадет же, если полезет в питомник.
Потом, уже в холле, заговорил громче:
– Здесь есть система ликвидации шахты. Ее установили, еще когда собирались использовать по назначению, то есть для ракеты. Ну а когда «Вектор» свои работы развернул, систему самоликвидации протестировали и убедились, что она действует. А потом держали в готовности, поскольку рассматривался и такой вариант: лабораторию следует уничтожить, если возникнет опасность ее захвата.
– Захвата кем? – поинтересовался Алекс. – Против кого это вообще готовилось?
– Какая разница? – равнодушно ответил Швед. – Когда хочешь заполучить такое оружие, как файтеры, то враги всегда найдутся.
– Но все-таки? Ведь кого-то рассматривали в качестве потенциального противника? Может, в этом и разгадка? Причина начала катастрофы? Был конфликт, ну и…
– И что?
– Может, эти самые враги напали на «Вектор» с его разработками? Ведь кроме этого центра были и другие. Может, на каком-то из них хранилось оружие другого типа, которое сработало? Оружие стратегического назначения? И мир рухнул из-за такого толчка?
Они вышли из здания и зашагали к центру комплекса, где между стенами ангаров виднелась забетонированная площадка. Там был центр объекта, и, значит, там располагается питомник файтеров.
– Во-первых, – рассудительно заговорил Швед, – если бы напали на «Вектор» и была угроза захвата, то пришлось бы задействовать систему самоликвидации. Раз шахта цела, значит, никакого нападения не было.
– А во-вторых?
– А во вторых… – Швед остановился, прислушиваясь. Стрельбы больше не было слышно, только шорох и время от времени глухой стук. – Во-вторых, не было никакого нападения, иначе нам бы сообщили. Да, вот здесь все и произошло. На полигон привезли людей. Я сперва думал – вроде меня, сержантов для файтеров, инструкторов. Оказалось, нет. Привезли зэков. То есть осужденных, заключенных из лагеря, понимаете? И мне новый приказ – тренировать файтеров. Натравить на этих… Зэки, может, все как на подбор были убийцы, рецидивисты, маньяки какие-нибудь. Может, такие, что будь у меня время подумать, я бы не стал… хотя нет! Все равно стал бы! А тогда и времени не было, чтобы обдумать и взвесить. Сказал: не буду, идите Лесом! Вы что ж делаете? Натаскиваете мутантов убивать людей! Безоружных людей! А для чего им привычка убивать безоружных? Сегодня погибнут зэки. А завтра? Кто завтра будет? И ушел. Охрана пыталась меня задержать, однако Миша им это запретил. Кто-то из начальства примчался: отставить, кричит, отстраняю полковника Тополя от командования… В общем, кое-кто из службы безопасности бросился за мной. Я их успокоил.
– Убил? – деловито поинтересовалась Яна.
– Нет, просто вырубил. Я же был первый эксперимент на человеке, меня сывороткой накачали по уши. Переборщили, наверное. Первый раз, все хотелось больше, больше, скорее попробовать!.. А когда начинаешь чувствовать себя быстрым, ловким, сильным, это мозги перекашивает. Сила пьянит, сила дурит… Ух, я тогда и развернулся…. Яна, дай бутылку. Не могу, нужно что-то… ну хоть коньяка этого малость, что ли.
Яна полезла в рюкзак, но, прежде чем рассталась с остатками коньяка, отскочив на всякий случай подальше от Шведа, быстро сделала глоток. Поперхнулась, закашлялась. Швед постучал ее по спине, отобрал бутылку и одним глотком прикончил содержимое. Яна утерла выступившие слезы и спросила:
– А дальше?
– Дальше я ушел. Но был-то в шлеме, пока охрану по асфальту валял. А файтеры сигнал уловили. Мой гнев, раздражение – в общем, боевой настрой мой. Помню, когда я уходил, стрельба позади была. Не хочу думать, что там произошло. А Пандемия как раз в разгаре была, я еще в КИБО-3 первые сводки о заражении читал. Вот какая штука. Катастрофа все списала, а у меня память перемкнуло. Видно, очень не хотелось помнить, и мой организм себя от стрессовой информации таким образом защитил. Плюс побочное действие сыворотки. Что дальше – и сейчас не помню. Даже как объект покинул – и того не могу сообразить.
Он аккуратно поставил пустую бутылку на асфальт и зашагал к центру КИБО-3. Алекс, как и просил отшельник, поглядывал на Яну. Та раскраснелась, глаза подозрительно заблестели – похоже, глоток коньяка подействовал слишком сильно. Но, что хорошо, ускользнуть от спутников и в одиночку отправиться к файтерам она не собиралась.
Швед остановился, разглядывая последние здания на пути к шахте, – это ангары, многие частично разрушены, с просевшими кровлями. Повсюду среди бетона и ржавеющих конструкций торчали кроны деревьев. Асфальтовые дорожки тоже пострадали от растительности. Далеко позади были наружные ворота и КПП, впереди, на открытом месте, замер грузовик возрожденцев. Швед вытащил бинокль. Посмотрел и передал Алексу.