— Элла, — побеспокоила она жрицу. — Не скажешь, что вам можно было носить из драгоценностей?
— В мое время можно было носить все, — ответила она, — а тебе пока вообще ничего нельзя. Что подумают люди, если увидят девчонку твоего возраста, одетую в шкуру, и с бриллиантовыми серьгами в ушах? Могут оторвать вместе с ушами раньше, чем ты им что-нибудь объяснишь. Отбери то, что понравилось, а остальное спрячешь вместе с золотом. Когда у тебя будет хоть какое-то положение в обществе, тогда будешь себя украшать. Сейчас тебе от этого будут одни неприятности.
— А что подумают люди, если я с ними начну расплачиваться монетами тысячелетней давности? — спросила девочка, запуская руку в одну из сумок с золотом. — Вон они какие новенькие, как будто только что отчеканили. Чья это голова?
— На наших монетах чеканили профиль императора, — ответил ей Лор. — Ты права, сейчас наверняка другие монеты. Но должны быть менялы, которые обменяют твои деньги на местные. Золото у нас было очень чистое. Медь для прочности добавляли, но совсем немного.
— Ты вспомнила хоть что-нибудь из того, что я в тебя вложила по магии? — спросила Элла.
— Вроде ничего не вспоминается, — неуверенно ответила Настя. — Я еще не думала…
— Ладно, — сказала жрица, и девочке показалось, что она при этом тяжело вздохнула. — Время есть, а ты в этой яме с мечом прыгать не будешь, поэтому начнем учиться магии. Так все вспомнится гораздо быстрее. Запомни, что на тебя не действует никакая магия, несущая вред. Я не смогла с помощью пояса тебя подчинить, но он без проблем убавляет тебе вес. Но тут есть сложности. Файербол тебе не повредит, а вот пожар, который он вызовет, может сжечь. Поняла? Сама магия не вредит, но могут повредить ее последствия. Но и это еще не все. Ты сможешь определить яд, но не сонное зелье, потому что сам сон вред не причиняет. Вот только проснуться ты можешь в кандалах в каком-нибудь подвале. Не знаю, подействует ли на тебя заклинание сна, но очень может быть, что заснешь. Но все это не очень опасно, если знать заклинание, которое не позволит погрузить тебя в сон. Никто не засыпает мгновенно, а оно очень короткое. Если будешь настороже, выкрутишься. Твоя беда — это очень малая магическая сила, поэтому и использовать ты сможешь только то, для чего ее нужно немного. Это кое-что из магии иллюзий, ментальной, ну и лечение. Никакого метания огня или заморозки ты никогда не сделаешь. Вся боевая магия не для тебя. Не так сложно кого-нибудь вылечить, а проще всего — себя. Но сил для того, чтобы остановить у кого-нибудь сердце, у тебя не хватит. Ответь, что нужно сделать, чтобы запустить любое заклинание.
— Прежде всего его нужно знать, — ответила Настя. — Слова это только основа. Главное представить рисунок и дать ему силы. Кажется, я вспомнила, как это делать.
— Представь какой-нибудь цветок, — дала задание Элла. — Запах пока не нужен, достаточно внешнего вида. Впиши его в формулу силы!
На ладони у девочки появилась большая алая роза. Через несколько ударов сердца в землянке сильно запахло розами.
— Красивый цветок, — оценила Элла. — А главное — это то, что ты быстро уловила суть. Вот мы и продолжим сегодня с магией иллюзий. Надолго тебя не хватит, но до полудня продержишься.
Настю хватило на пару часов, за которые она создала два десятка иллюзий. Ей долго не давалась иллюзия прикосновения, но в конце занятия создаваемые ею образы уже можно было потрогать.
— Завтра займемся ментальной магией, — сказала Элла. — Для тебя она полезнее всего остального. Целительство изучим совсем немного. Большинство магов его вообще не знают, кроме нескольких общих заклинаний, улучшающих состояние и позволяющих быстрее зарастить рану или вылечить болезнь. Вот мы их и изучим. Все остальное будет слишком сложно и не для твоих сил. Самым последним будут несколько полезных магических хитростей и работа с поясом. Только учти, что все это тебя магом не делает, и не сильно распускай хвост. Страх для тебя будет полезней самоуверенности. По крайней мере, он сделает тебя осторожной.
Когда девочка проголодалась, она пообедала захваченными из пещеры орехами и двумя плодами, напоминавшими по вкусу кислые яблоки. После еды потянуло в сон, и она решила поспать. Кто его знает, получится ли выспаться ночью. Когда проснулась, уже начало смеркаться. Настя разобрала баррикаду у входа и выбралась облегчиться. Далеко уходить не стала и, быстро сделав все дела, поспешила вернуться в землянку. Она не столько боялась за Чуп-чу, хоть и успела к нему привязаться, сколько за себя. Было страшно остаться одной в этом лесу людоедов, вдали от людей. Она и людей боялась, прекрасно понимая, что никому в этом мире не нужна. Прочитанные о средневековье книги давали понятие о том, что ее могло ждать в будущем. Чтобы надежды на счастье не остались только надеждами, всего придется добиваться самой. Ее духи могут в лучшем случае только дать совет, да и то его ценность будет под вопросом, учитывая то, сколько веков прошло с момента их кончины. Как бы мало ни менялись люди, но тысяча лет — это очень много!
Ночь прошла на удивление спокойно. Изредка перекликались какие-то ночные птицы, а под утро прошел короткий и не очень сильный дождь. Было тепло, поэтому Настя подождала, пока высохнет листва, а после пробежалась к ручью умыться и попить воды. Возвращалась шагом и, выйдя на прогалину, вытащила из майки знак Вероны. Минут пять девочка любовалась переливами голубого, искрящегося света. Амулет словно впитывал лучи солнца, а потом светился собственным светом. Смотреть на такое можно было долго. Убрав алмазное чудо обратно в майку, она поспешила укрыться в землянке. Сегодня на завтрак были одни орехи, которые ей уже тоже надоели, как и все остальное, что здесь приходилось есть. После завтрака за Настю взялась жрица. Ментальную магию прошли быстро, потому что доступных девочке заклинаний было совсем мало, и их не на ком было пробовать.
— Быстро закончили, — подвела итог Элла. — Пока отдыхай, а во второй половине дня закончим с остальным. Не будем откладывать обучение, нам еще нужно дать тебе много знаний по этому миру. Пусть они устарели, но лучше знать хоть что-то, чем не знать вообще ничего. Ты сейчас даже не сможешь нормально поесть за столом. Я имею в виду не кабак, а еду в приличном обществе. Кое-что мы тебе сбросим в память, а остальное придется учить самой. На одних наших подсказках не проживешь, ты можешь просто не успеть ими воспользоваться.
Обедать было нечем, поэтому Настя опять сделала вылазку к ручью, напилась воды и по лиане забралась на одно из деревьев со съедобными плодами. Разогнав плюющихся в нее обезьян, девочка сбросила вниз десяток похожих на баклажаны плодов. Вкусом они, как и большинство местных фруктов, напоминали яблоки. Собрав добычу, она опять укрылась в землянке, пообедала и занялась изучением магии. Последним в их программе был пояс, который жрицы использовали на манер волшебной палочки. К сожалению, для управления нужно было много сил, поэтому Настя научилась только им светить и согреваться.
Вечером Чуп-ча не появился, поэтому пришлось ночевать здесь второй раз. Первая половина ночи прошла спокойно, но потом ее чуть не сожрали. Разбудил низкий рык и звук шагов возле самого входа.
— Не надо использовать свет, — подсказала Элла. — Его ты им не отпугнешь, а сама ослепнешь. Используй заклинание ночного глаза!
Для магии надо было успокоиться, а как это сделать, если какая-то тварь уже лезет в лаз! Куча веток под ударами чьих-то лап с треском разлеталась во все стороны. Закричав от страха, девочка ударила мечом, целя в то место, где было больше шума. От страшного рева она не выдержала и замочила трусы и шорты. В отверстие просунулось что-то большое, и тут Элла сама засветила пояс. Света было совсем немного, но Настя увидела оскалившуюся на нее башку какого-то зверя, очень похожего на тигра. Подвывая от страха, она изо всех сил нанесла мечом колющий удар в раскрытую пасть, после чего, не выпуская рукоять, отшатнулась к дальней стене землянки. Раздался уже не рев, а визг, словно железом царапали по стеклу, но с такой силой, что Настя на какое-то время оглохла. Руки тряслись и были не в силах удержать меч, который упал к ногам. Ей что-то кричал паладин, но девочка ничего не слышала. Обхватив руками колени и уткнувшись в них головой, она ждала удара, моля, чтобы все закончилось сразу. Визг перешел в вой и стал отдаляться, пока вообще не стих. После этого прошло еще минут десять, пока девочка поняла, что зубастый ужас ушел. У нее и до того по щекам текли слезы, а теперь тихие всхлипывания перешли в рев.
— Сволочь! — кричала она, забыв об осторожности и том, что ей говорил орк. — Верни меня обратно! Ну что тебе стоит? Зачем тебе ребенок? Мамочка, как я хочу домой!
Наконец эти крики и рыдания стихли. Вход был свободен от веток, которые зверюга разбросала по всей землянке, и было видно, как быстро начало светать.
— Сволочь! — кричала она, забыв об осторожности и том, что ей говорил орк. — Верни меня обратно! Ну что тебе стоит? Зачем тебе ребенок? Мамочка, как я хочу домой!
Наконец эти крики и рыдания стихли. Вход был свободен от веток, которые зверюга разбросала по всей землянке, и было видно, как быстро начало светать.
— Успокоилась? — спросил Настю паладин. — С тобой уже можно говорить?
— Идите вы все! — непонятно ответила девочка. — Я здесь и минуты лишней не останусь. Сейчас же все на себя цепляю и иду в нашу пещеру. Лучше резать орков, чем еще раз вот так…
Она передернула плечами и принялась привязывать к поясу сумки и колчан.
— Я тебе тоже хотел сказать, что пора уходить, — сказал Лор. — Настя, послушай… Не бери сейчас сумки с золотом. У твоего орка вчера должна была закончиться еда, и он обещал прийти вечером, а если не пришел, боюсь, с ним приключилась беда. Если так, одной тебе в пещере оставаться нельзя. А уходить к людям ты будешь в эту сторону. Так зачем же таскать туда-сюда лишний груз? Хоть его облегчает пояс, идти все равно неудобно. Оставь их пока я яме и присыпь листвой. Если я неправ, твой орк сбегает и принесет.
— Да, рыба должна была закончиться, — согласилась Настя, — а его почему-то нет. Ты прав, сейчас все закопаю здесь. Тогда гораздо быстрее доберемся до пещеры. Скажи, почему ты не снял мне страх?
— Я сам испугался, — ответил Лор. — Конечно, не зверя, а за тебя. Я был уже почти уверен, что орк сюда не придет, а если бы этот сарпан разорвал тебя… Боюсь, что мой меч здесь бы и сгнил. Это не пещера, здесь в сильный дождь все должно промокать. А без меча моя душа истаяла бы без следа.
— Так бы и говорил, что перепугался из-за себя, — сказала девочка. — Больно я вам нужна!
Она зарыла в листву сумки с золотом, сунув перед этим в карман шорт горсть монет, и налегке побежала в сторону пещеры. Пробежка длилась меньше часа и вывела ее к реке.
— Здесь она немного шире, — сказал Лор. — Нужно идти против течения.
— А ты все еще видишь моими глазами? — спросила девочка, поворачивая влево.
— Ты не отменяла своего разрешения, — ответил он. — Я тебе не мешаю и смогу вовремя дать совет.
— А я? — подала голос Элла. — Разреши и мне смотреть и слушать, иначе толку от меня будет чуть. Если не захочешь, чтобы мы что-нибудь видели или слышали, ты всегда сможешь отменить свое разрешение на время или совсем.
— Ладно, можете смотреть и слушать, — согласилась Настя, — но больше ничего!
Через десять минут она зашла в тот лес, где охотилась на индюков. Еще немного, и девочка вышла к пещере. В нескольких шагах от входа лежал орк, точнее то, что от него осталось. У Чуп-чи было надорвано правое ухо, и у лежавшего орка оно было таким же. Кто-то отрубил ему руки и ноги и вырезал внутренности. Вся поляна перед пещерой была залита черной запекшейся кровью.
— Он ведь тоже хотел меня сожрать, только испугался богини, — сказала девочка, — а потом привык и оценил полезность. Он меня спасал для того, чтобы не остаться без мяса. И все-таки мне его жаль.
— Отсюда нужно быстрей уходить, — посоветовала Элла.
— Сначала я постираю одежду, а потом попробую кое-что забрать, — ответила ей Настя. — Нужных сил у меня нет, но можно попробовать убрать камень рычагом. Палки у нас были.
Она не знала, для чего Чуп-че жерди, которые он принес из лесу и сложил сразу за пещерой. При ней он ими ни разу не пользовался. Первым делом она сбегала к реке и постирала трусы и шорты, а потом положила их на горячие камни. Стараясь не смотреть на то, что осталось от хозяина пещеры, она вошла в нее и осмотрела все четыре камня, служившие тайниками. Орки их не двигали, поэтому можно было надеяться, что все клады Чуп-чи лежат на своих местах. Настя выбрала крепкую жердь не из самых тяжелых и после получасового труда сдвинула тот камень, за которым лежала сумка с кинжалами. Сейчас их в ней было пять.
— Хорошее оружие, и дорого стоят, — сказал Лор, — только тебе далеко идти, и лишний вес совершенно ни к чему. Пояс его полностью не уберет. Если не считать стоимости камней, эти кинжалы потянут только на пять золотых, а с камнями — на полсотни. Стоит ли возиться?
— Я не хочу идти к жрецам, — сказала ему девочка, — по крайней мере пока не узнаю, можно это делать или нет. Тысяча лет — это очень много! И с твоим золотом светиться… Не знаю я, чем это может кончиться, и вы этого не знаете!
— Хочешь продать кинжал? — спросил паладин.
— Конечно! На нем не написано, что ему тысяча лет, просто дорогая вещь. И с одеждой я до города ждать не буду. Сами стреляйте своих кроликов! Я из них юбку все равно не пошью. Ты знаешь, как выделывать шкуры? Вот и я не знаю! Их вроде очищают, а потом замачивают в моче. Где и когда я этим буду заниматься? А если просто высушить, то будут слишком жесткие. Возле каждого города должны быть деревни. Увеличу себе иллюзией возраст и представлю какое-нибудь платье, и продам один такой нож в дом побогаче. Пусть мне не дадут его цены, но будут хоть какие-то деньги, и одеждой можно разжиться. А уже все остальное можно без спешки сделать в городе.
— Можно и так, — сказала Элла. — Непонятно только, почему ты боишься обменять золото.
— Боюсь, потому что ничего у вас не знаю, — ответила Настя. — Откуда мне знать, может быть, ходить в вашу столицу запрещено, или вообще нельзя заниматься раскопками. Может, это право короля, а тут появляюсь я и начинаю сорить новенькими монетами, выпущенными еще во времена империи. Подождем. Я думаю, что узнать об этом будет нетрудно. Жаль, что сюда сейчас не ходят гробокопателя. Можно было бы нанять одного или двух.
— Слишком опасно с такими связываться, — сказал Лор. — Это должен быть совершенно безбашенный народ. Ты еще долго будешь здесь сидеть? Бери кинжалы и пойдем, а то досидишься до возвращения орков. Они сразу поймут, что здесь кто-то был. Уйти от них не получится.
— Я отдыхала, — объяснила девочка. — Сейчас проверю еще тот камень, за которым лежал пояс. Может, там есть еще что-нибудь ценное. За третьим камнем лежит книга, а есть ли что-нибудь за четвертым, я не знаю. Но это и не важно, потому что меня все равно хватит только на один камень.
На этот раз, несмотря на усталость, она справилась гораздо быстрее. За отодвинутым камнем лежал один-единственный предмет — стеклянный шар диаметром сантиметров десять, в котором клубилось что-то непонятное.
— Джинн… — растерянно сказал паладин. — Даже не знаю, повезло тебе или нет.
— Забирай и быстрее уходи, — поторопила ее Элла, — а то действительно кто-нибудь заявиться и придется пробовать этого джинна. Только лучше бы его на всякий случай во что-нибудь завернуть. Шары просто так не бьются, но все равно…
— Не во что мне его заворачивать, — сказала Настя. — Понесу в руке. Не объясните, что в этом шаре? А то не все слова в переводе означают то же, что у нас.
— Если коротко, то это довольно сильное оружие, — пояснил Лор. — Джинн — это стихийный дух. Шар сделан так, что его трудно разбить случайно, но он легко разбивается, если кинуть в противника. Дух огня сожжет все, до чего сможет дотянуться, пока не потратит свои силы. Дух воздуха уничтожит все смерчем, ну а духов воды применяют в морях и больших реках, чтобы топить вражеские корабли. Ловить стихийных духов и заключать их в шары — это сложная и опасная работа, поэтому они дорого стоили. Как с этим сейчас, я не знаю. Для тебя они так же опасны, как и для других, потому что бьют не магией, а стихийными силами.
— Ладно, немного отдохнула, так что теперь дойду, — сказала девочка. — Хоть мне и не хочется ночевать в схроне Чупчи, но еще одну ночь придется это сделать. Если выйти сегодня, я далеко не уйду, и нужно будет ночевать в том же самом лесу, только под деревьями и без укрытия.
— Не беспокойся, сегодня гостей не будет, — успокоил ее паладин. — Ты смертельно ранила сарпана и возле входа все забрызгано его кровью. Запах будет держаться еще несколько дней, забивая твой. Никто к твоей землянке не подойдет.
После орков в пещере не осталось ничего съестного, а на охоту или лазанье по деревьям не осталось сил, поэтому на обед и ужин не было ничего, кроме воды в ручье. Лор немного успокоил насчет здешних тигров, но Настя все-таки запасла два хороших кола, которые весь вечер заостряла кинжалом. Ночь прошла спокойно, хотя она раз десять просыпалась и хваталась за колья. Утром она обвешалась сумками и оружием и, стараясь уберечь от них ноги, зашагала прочь от развалин столицы бывшей империи. До самого вечера пришлось идти голодной. Птицы в лесу были, и можно было остановиться и поохотиться, но не было огня. Это Чуп-ча с его медвежьей силой легко добывал огонь трением, у девочки ничего бы не получилось. Плодами можно было насытиться, но сил такая еда не давала, а орешник ей не попался. Спасение пришло в виде небольшой лесной реки, в которой Настя обмылась. Когда мылась, увидела, что на песчаном дне лежит много раковин. Не слишком вкусная и питательная пища, но девочку она поддержала и позволила на время заглушить голод. Незадолго до ночлега она услышала в отдалении рев сарпана, поэтому решила ночевать на дереве. Нашла упавший ствол и подсунула под него все сумки. Зарывать в листья не хотелось из-за обезьян. Они редко спускались с ветвей, но могли испортить ее вещи и разбросать золото. Освободившись от сумок, Настя вскарабкалась на большое дерево, плоды которого можно было есть, и там заночевала, привязав себя к одной из веток. Спала она очень недолго и беспокойно, но все-таки смогла отдохнуть. Перед тем как спуститься, позавтракала небольшими сладкими плодами. Обеда опять не было, но девочке удалось к концу дня выйти к дороге. Когда-то очень давно она была выложена каменными плитами, но время и человеческое небрежение ее доконали. Плиты потрескались и во многих местах были покрыты почвой. Кое-где прямо посреди дороги росли деревья.