– Ну давайте так, – кивнул Смоленцев. – Тогда сейчас с моим товарищем займусь понятыми, бумагами, а вы решайте свои вопросы.
Выкроив минуту, Стас наконец-то дал Павлу адрес рокерского клуба, и тот отбыл домой. Лев приказал Кагору подняться с пола и проводил его в соседнюю комнату. Приковав бандита наручником к трубе отопления, он достал из своего «дежурного» кейса диктофон.
– Имя, фамилия, отчество, год рождения, место жительства, род занятий, – строго потребовал Гуров.
– Чумалин Леонид Захарович, – уныло начал вещать Кагор, – семьдесят седьмого года рождения, проживаю в рабочем поселке Гольцово. Это соседний райцентр… Безработный…
– А откуда такое странное прозвище – Кагор? – с хмурой иронией поинтересовался Лев.
– Да к нам когда-то завозили молдавский кагор, а его название вроде бы было похоже на мою фамилию. Вот братва так и окрестила, – конфузливо морщась, признался Чумалин.
Как поведал Кагор, банда Корявого образовалась года три назад. Все трое отбывали сроки на одной зоне, где и познакомились. Там же и было принято решение объединиться в «бригаду», чтобы по выходе на свободу начать «работать». Все трое имели по нескольку сроков за кражи и грабежи. Выйдя из тюрьмы, бандиты обосновались в Гольцове, откуда и начали делать свои вылазки в соседние районы.
Обычно банда занималась грабежом состоятельных фермеров и коммерсантов. Напав ночью на спящих людей, бандиты в масках связывали их, избивали и отнимали только деньги или драгоценности – с вещами и электроникой не связывались, боясь засветиться. Проводили свои «операции» не реже двух раз в месяц. И хотя пострадавшие исчислялись десятками человек, банда оставалась неуловимой. Как-то раз от своей двоюродной сестры, проживавшей в Жукове, Корявый узнал о том, что в квартире, которую она сдавала внаем приезжим, иногда останавливаются небедные люди.
В городке находилась небольшая сувенирная фабрика, и за ее продукцией в Жуково частенько приезжали коммерсанты. Но если одни, завершив свои дела, тем же днем отбывали восвояси, то находились и желающие «оттянуться» вдали от семейных уз. Разумеется, такие не уведомляли жен о своем точном местонахождении. Для бандитов это было большим подспорьем. Оценив ситуацию, Корявый решил свой «бизнес» расширить и разнообразить. И если до этого, при всей низости криминального промысла, ограбления обходились без крови, то теперь наступил новый этап в деятельности банды – кровавый, устланный трупами жертв.
Наводчица, будучи по своей природе особой достаточно хитрой, умеющей войти в доверие, а также не лишенной врожденного таланта психолога, выясняла, кто из приезжих располагает большими суммами денег или же богатыми родственниками. Уточнив, что приезжий действительно не известил родных и близких о своем местонахождении, она немедленно звонила Корявому. Участь жертв банды оставалась незавидной. Они исчезали, а их родственники получали требование об уплате выкупа. При этом главное условие бандитов было – не обращаться в милицию. Сумму выкупа они назначали не запредельную, поэтому родственники легко соглашались на их условия. Но похищенных бандиты никогда не отпускали.
– Конспирация, батенька, – любил повторять Корявый, когда со своими подельниками где-нибудь на пустыре закапывал очередную жертву.
Как признался Кагор, чтобы увести от подозрений свою наводчицу, бандиты «прикармливали» местного участкового. Был у них свой человек и в местном уголовном розыске.
– Кто такой, фамилия? – сдвинув складку меж бровей, жестко спросил Гуров.
Когда он слышал о шкурниках из своей, милицейской среды, то воспринимал низость предателей как личное оскорбление.
– Замначальника угрозыска старший лейтенант Клобуков… – неохотно выдавил Кагор.
Как далее рассказал Чумалин, решение напасть на Гурова было их роковой ошибкой. Впрочем, и он, и Шмоксель вначале убеждали Корявого с этим приезжим не связываться, поскольку не были уверены, что им удастся справиться с нехилым москвичом. Но Корявый, ошалевший при мысли о возможности срубить «капусты» не менее чем на миллион (наводчица предположила, что приезжий очень богат), даже и слышать не хотел их возражений. И вот получилось, как получилось…
– Кто из вас троих убивал потерпевших? – Голос Льва звучал как будто даже без эмоций, но в его глубине таилось для Кагора нечто очень пугающее.
– Корявый, он любил это делать, – не поднимая головы, сообщил тот. – Он же сам вам об этом говорил.
– Да-а-а?.. А кто же тогда меньше часа назад мне на шею собирался накинуть удавку? Дядя Федя с мыльной базы? И как же ваш бандитский обычай всех вязать кровью? – Гуров смотрел на Кагора с убийственной иронией. – На покойника валить легко. Ну а вы со Шмокселем пока что здесь. Так что выкладывай, голубок, без уверток и вранья.
– Да я просто попугать хотел, – скуксился Кагор. – Я никого не убивал. Ну а Шмоксель… ну… случалось…
– Где захоронили убитых, можешь показать?
– Могу, – еще ниже свесив голову, судорожно выдохнул Кагор.
– Кстати, контакты с местными криминальными группировками у вашей шайки были? У тебя есть шанс облегчить свою участь. Два месяца назад в леске у Трофимовки повесили парня. Кто мог это сделать?
– Да братва тут вовсе ни при чем! Это фраера долбаные от не хер делать себе развлекуху устроили. Сынок Сиротина, зама тутошнего прокурора, с дружками возили на природу своих шлюх. А тут им этот пацан подвернулся – шел мимо. Ну они и решили посмотреть, как это – убить человека. Сзади скопом напали, скрутили и в петлю сунули.
– А ты откуда это узнал?
– Корявый рассказывал. Он говорил, что здешняя братва взяла Сиротина на хороший поводок, мол, теперь пусть только попробует рыпнуться…
– Да-а-а… Ситуация… – покачал головой Гуров, поражаясь тому, как далеко зашло разложение уездных элит.
В комнату заглянул Стас.
– Дела идут? – подмигнул он. – На пару слов тебя можно?
Они вышли в прихожую, проследовав мимо Шмокселя, прикованного наручниками к стулу, к которому совсем недавно был привязан Лев. Трупа Корявого уже не было. Капитан, строча авторучкой, сидел за столом. Рядом неспешно покуривал прапорщик. В нескольких словах обменявшись полученной информацией, опера вновь направились к своим подследственным.
– Так, говоришь, ты никого не убивал? – откинувшись на стуле, в упор рассматривая занервничавшего Кагора, сурово поинтересовался Гуров. – А вот Шмоксель утверждает, что убивали потерпевших только ты и Корявый, что оба куражились над людьми, перед тем как их убить. Он любил выкалывать глаза, а ты душил удавкой. И не сразу, а по нескольку раз приводя человека в чувство, чтобы насладиться его муками. Да еще, как он говорит, при этом глумливо пел: «Как прекрасен этот мир, посмотри…» Туды вашу!.. В сравнении с вами даже эсэсовцы выглядят гуманистами.
Кагор от услышанного задергался, позеленел и, захлебываясь от захлестывающей злобы, свободной рукой рванул ворот рубашки, словно ему было нечем дышать.
– О, сука!!! Сука!!! – выпучив глаза, прохрипел он. – Сам-то, гнида, если мы брали бабу, обязательно насиловал ее, перед тем как замочить. Шкура!!! Значит, он ни при чем? Ладно, я душил. А он… А он глотки резал! Он в прошлом году в Гольцове изнасиловал и изрезал пером малолетку. Его за это Корявый сам чуть не грохнул, потому что этот козел мог засветить нас по полной…
– Кто и почему неделю назад убил двух жителей села Трофимовка, комбайнеров Балова и Хомякова?
– Комбайнеров? Не слышал о таком… Мы комбайнеров не трогали. На хрен бы нам сдались эти пролетарии?
– На хрен… Они нашли что-то очень ценное и свою находку хотели продать. Ну а покупатели оказались убийцами. Кто тут этим промышляет?
– Об этом ничего не знаю. Матерью клянусь! Зуб даю! – Чумалин ногтем большого пальца правой руки ковырнул зуб и чиркнул по горлу.
Лев понял, что тот действительно говорит правду. Он положил на стол перед Кагором несколько листов бумаги и авторучку.
– Ладно… Пиши все, что мне только что рассказал, – распорядился он, выходя из комнаты.
Когда с протокольными формальностями было покончено и капитан с прапорщиком увели с собой задержанных, Стас решил немного, как он выразился, «наладить фронтовой быт». Дабы приостановить нахальное вторжение орд комаров, с ликованием ринувшихся в квартиру через выбитую балконную дверь, он вооружился обнаруженным в прихожей молотком и начал затягивать им же самим образованную «амбразуру», приколачивая к притолокам крупными, сотенными гвоздями шерстяное одеяло.
– И что же нам теперь остается? – орудуя молотком, философски вопросил Крячко. – Ловить ветра в поле? Реальных зацепок у нас пока что никаких.
– Конечно, досадно, что из-за этих отморозков наша операция, по сути, сорвалась. – Гуров выглядел олимпийски спокойно. – Местные «брателлы» на меня теперь уже гарантированно не клюнут. Но, как говорится, еще не вечер. Хотя уже и ночь настала. Завтра ознакомимся с тем, что наработали местные пинкертоны, а потом едем в областной центр, будем искать по твоим адресам. В принципе есть шанс кое-что найти и в областной картотеке.
– Конечно, досадно, что из-за этих отморозков наша операция, по сути, сорвалась. – Гуров выглядел олимпийски спокойно. – Местные «брателлы» на меня теперь уже гарантированно не клюнут. Но, как говорится, еще не вечер. Хотя уже и ночь настала. Завтра ознакомимся с тем, что наработали местные пинкертоны, а потом едем в областной центр, будем искать по твоим адресам. В принципе есть шанс кое-что найти и в областной картотеке.
– Что будем делать с нашими, так сказать, коллегами? Я имею в виду, здешнего участкового и Клобукова.
– Ну что будем делать? Поставим в известность собственную безопасность и областную прокуратуру. Им и карты в руки – пусть занимаются.
– Принято! – объявил Крячко, размашисто загибая последний гвоздь. – Так, Лева, на твою койку не претендую – лягу вон на том диванчике. Но одеяло заберу – не обессудь! Ну что, пойдем на кухню, перекусим?
– Нет, я уже поужинал в ресторане… – отмахнулся Гуров. – Кухня, конечно, не ахти, но, надеюсь, желудок с их стряпней все же справится.
Неожиданно в его кармане заурчал мобильник.
– Кто это там на ночь глядя? – Лев недоуменно достал телефон и мельком взглянул на монитор, на котором высветился незнакомый номер.
– Андрей Тимофеевич, это я, Жюли… – Голос недавней собеседницы Гурова был преисполнен беспокойства и даже тревоги. – У вас все в порядке?
– Да вроде бы… А что случилось?
– Один, скажем так, знакомый мне только что похвастал, что какие-то здешние крутые ребята собираются пощипать этого, как он назвал, «лорда с московской помойки». Поэтому будьте настороже… Мне очень не хочется, чтобы с вами случилось что-то плохое.
– Большое вам спасибо. Я обязательно это возьму на заметку. Было очень приятно услышать ваш голос…
– О-го-го! А вот это уже интересно!.. – Стас с хитрой ухмылкой воззрился на Гурова. – Это чей там голос тебе приятно было услышать? Про Марию можешь не говорить – я уже догадался, что это была не она.
– Ты догадался совершенно правильно. – Лев невозмутимо улыбнулся. – Это была не Мария. Это некая Жюли, девушка из ресторана «Хай форм». Когда я ужинал, она пришвартовалась к моему столику, и, согласно логике поведения того, кого я изображал, я был просто обязан ее «снять». Ну а потом мне удалось придумать удачный вариант побега, чтобы, не вызывая ненужных подозрений, свалить из этого кабака.
– Симпатичная? – С азартным блеском в глазах Крячко продолжил свои расспросы.
– Более чем… Думаю, ты бы не устоял.
– А ты, великий наш однолюб, собрав все свои силы воедино, решительно отверг притязания сомнительной девицы, – с нарочитым одобрением изрек Станислав. – Это достойно восхищения и подражания.
– Во-первых, зря ерничаешь – меня этим не проймешь. – Лев загнул палец. – В этом смысле шкура у меня дубленая. Во-вторых, эта Жюли, надо отметить, не какая-то там примитивная путанка. Это особа непростая. В Японии таких называют гейшами. Как рассказал мне один таксист, она еще и не со всяким ляжет в постель, даже за очень большие деньги.
– А вот это уже интересно… – Стас подбоченился. – С чего бы это вдруг?
– Своей «профессиональной деятельностью» она мстит бывшему жениху, который ее бросил. Между прочим, этот олух снимался в каком-то нашумевшем сериале, в главной роли.
– Ух ты! Познакомиться бы с ней… Я с удовольствием помог бы этой Жюли провернуть настоящую корсиканскую вендетту под одеялом… – Крячко потряс вскинутыми кулаками. – М-да-а-а… Вот ты мне когда-то говорил, что мое жизненное амплуа – своим вниманием как бы высвечивать интересных женщин, которых почему-либо не замечали мужики. Типа, я кого-то заметил, и тут же все кидаются ухаживать за незаслуженно забытой. Ну что ж, может, так оно и есть. Но тогда, выходит, твое амплуа – бегать от красивых женщин, которые непонятно почему липнут к тебе как мухи. А ты, мухоловка, надо понимать, некондиционная – не имеющая липких свойств и потому не выполняющая своих функций. Господи, и что ж все так несправедливо устроено?!
– Если бы я имел склонность к глупым шуткам, я бы сказал: давай намажу тебя бээфом, авось все изменится к лучшему. Ну не знаю я, чем ответить на крик твоей истерзанной души… – Гуров развел руками. – Не знаю!
– Ладно уж… Пойду пожую чего-нибудь. Как говорят студенты, лучшее лекарство от всех болезней – хорошая еда и здоровый крепкий сон. Начинаю первый этап лечения от хандры! – провозгласил он, отбывая на кухню.
– Колонку газовую там зажги, хочу искупаться, – попросил Лев, направляясь к ванной.
– Порядок, можешь приступать, – откликнулся с кухни Станислав.
Лев открыл кран, из которого с шумом ударила струя воды. Неожиданно ему показалось, что раздалось тирликанье дверного звонка. Гуров вышел из ванной и прислушался. Оказалось, он не ошибся – звонок действительно был. Недоумевая – кого это снова принесло, он подошел к двери и негромко спросил:
– Кто там?
– Это я, Жюли, пришла потыкаться… Открой, красавчик, открой!
Голос, доносившийся из-за двери, был явно не женским и звучал ернически-фальшиво. Одновременно слышались чьи-то приглушенные смешки. «Ах, вон оно что! – догадался Лев. – Это те самые, о ком предупреждала Жюли. Ну ладно, ребята, пеняйте на себя…» Он открыл дверь и отступил в глубь прихожей. В квартиру тут же ввалились трое крупных, мордастых парней, явно основательно подпитых. Тот, что зашел первым, с оттопыренными мясистыми ушами, шутовски раскланялся.
– Жюли – это я!.. – фальцетом объявил он.
– Я уже догадался… – чуть заметно усмехнулся Гуров. – Вы – те самые девочки: Маруся, Роза, Рая, из одесского фольклора про пивную на Дерибасовской…
– О-о-о! Лорд с помойки изволят шютить? – кривляясь, заухмылялся лопоухий. – А у нас за такие шютки выбивают зубки!
Все трое дружно загоготали, словно было сказано что-то очень остроумное.
– Ладно… Заходите, располагайтесь, не стесняйтесь… В общем, будьте как дома. – Гуров спокойно направился в глубь квартиры.
– Чё, может, и выпить найдется? – заходя следом за ним в зал, вызывающе поинтересовался заводила.
– Найдется, парни, все тут найдется. – Лев обнадеживающе улыбнулся. – Извините за беспорядок – час назад тут мужика завалили. Вон даже еще кровь убрать не успели. Пришлось клеенкой накрыть…
– Чего?.. – Парни, разом начиная трезветь, переглянулись с тревожным недоумением.
Лопоухий осторожно приподнял край клеенки и испуганно отпрянул.
– Ни …я себе!!! – воскликнул он, озираясь по сторонам. – Кровь, пацаны! Ты чё, мужик, и вправду кого тут завалил?
– Нет, это я завалил, – с хрустом откусывая соленый огурец, объявил Стас, который вышел из кухни с пистолетом на изготовку. – Моему корешу давеча не досталось. Ну а теперь и ему есть кого мочить. Молитесь, орлы, мир вашему праху…
Напуганные бузотеры ринулись к выходу, но бежать было некуда – выход в прихожую загородил Гуров.
– Мужики… мы тут случайно… Просто пошутили… – побледнев как стенка и заикаясь, проблеял лопоухий.
– Да, мужики, вы нас извините… Мы больше не будем… – почти по-детсадовски заканючили его дружки.
– В общем, так, – решительно резюмировал Гуров. – Считайте, что влипли вы по самые помидоры. И теперь у вас есть только одна возможность спасти свою шкуру: жизнь в обмен на информацию.
– Все, все!.. Спрашивайте! Скажем все, что знаем… – угодливо зачастил лопоухий.
– Дело тут вот какое… – Гуров не спеша закурил. – У нас предполагалась сделка с колхозниками из Трофимовки, которые нашли что-то ценное. Но нас опередили другие… Мы их ищем. Они замочили тех мужиков и интересующий нас объект забрали себе. Кто мог это сделать?
– Ну то, что мочила не местная братва, – это точно. Клянусь! – Выпучив глаза, лопоухий судорожно задергал руками. – Если бы кто из наших, мы бы знали. Тут скорее кто-то со стороны.
– А кто мог приехать сюда со стороны? Кто-то из губернских деловых? Фамилии, погоняла, хазы?
– Неделю назад тут крутился чей-то черный джип, – уже увереннее начал излагать лопоухий. – Пацаны говорили, что это Джек просекал обстановку. Ну, типа, куда какие кости кинуть…
– Джек?! – Лев с сомнением покрутил головой. – Не думаю. У Джека, насколько я знаю, совсем другие интересы. Так что зря тень на плетень не наводи – мне правда нужна.
– Да правда, правда, он это был… Я точно знаю, – неожиданно вступил в разговор один из дружков лопоухого, с густыми брежневскими бровями. – Ты, Тош, извини, я тебе про это не стал говорить… В общем, встречался я с ним. Он у меня про здешнюю братву выспрашивал. Но я ему – гадом буду! – ничего такого серьезного расталдыкивать не стал. Так, вокруг да около…
– Охренеть! – Лопоухий ошалело покосился в его сторону. – А почему об этом я узнал только сейчас? Хорош дружбан! Слушай, а может, ты еще и куму пишешь на нас характеристики?
– Ты чё, Тош?! – испуганно отстранился густобровый. – Да я, в натуре, и в голове такого не держал, чтобы своих сдавать!..