– Я имею в виду – думала, он уже давно умер!
– Мортимер-Мортимер! Мы все кажемся вам доисторическими развалинами? Ему нет еще и шестидесяти.
Да это же просто дряхлость…
Келдыш почесал тыльную сторону ладони. Без кольца его рука выглядела какой-то… голой. Келдышу, наверное, тоже так казалось: он сжал-разжал пальцы, разглядывая ее. А вот Агата к кольцу быстро привыкла – теперь оно казалось легким, удобным. И даже теплым.
Она осторожно провела мизинцем по серебристой змейке, подпирающей буквы.
– А что здесь написано?
Келдыш покосился и ничего не сказал. Агата скорчила рожицу:
– Да ладно! Не хотите – не говорите! А кольцо волшебное?
– Даже если и так, вы, не-магичка, ничего с ним сделать не сможете.
– Волшебное? – Агата выставила вперед руку, с уважением разглядывая кольцо. – Ну ничего себе!
Келдыш хмыкнул.
– У вас дома не было никаких волшебных вещей?
– Ни единой. Бабушка даже таких игрушек не покупала – говорила, на них нет гигиенического сертификата. А я верила… дурочка! И по хозяйству мы все делали своими руками… ну, не считая бытовой техники. Хотя, знаете, я всегда думала, что бабушка немного волшебница. Она шьет вещи на заказ, и всегда так здорово выходит – заказчицы становятся такими молодыми, красивыми, стройными. Немного волшебница!.. А кольцо правда волшебное?
Келдыш помолчал.
– Не совсем. Скорее это кристаллизатор магии.
– А?
– Видели когда-нибудь перенасыщенный соляной раствор? Кристаллы… Так и оно концентрирует, вбирает магию владельца. Но применить эту силу может только его настоящий хозяин.
Агата глазела на него восторженно.
– Это как у Кащея Бессмертного – смерть на конце иглы, да?
Келдыш рассмеялся.
– И не надейтесь, Мортимер! Если вы его разломаете на кусочки или, не дай бог, потеряете – я не умру… и даже не очень пострадаю. Мне просто придется изготовить новый… кристаллизатор.
Агата вновь задумчиво потерла кольцо.
– А брошу-ка я его в огонь Роковой Горы! – зловеще предупредила она. – Вот тогда вы у меня попляшете!
Келдыш вновь рассмеялся. Кажется, даже непритворно. Хотя зачем ему перед ней притворяться? Потянулся с хрустом. Они сидели на скамейке городской смотровой площадки. Учитель добросовестно показал ей все достопримечательности столицы, которые можно было отсюда, сверху, увидеть. Словно они пришли на обычную экскурсию. Было тепло и слегка ветрено. Агата откусила от большого яблока, забыто лежащего на коленях.
– Я все хочу у вас спросить…
– Так спрашивайте, Мортимер, – разрешил Келдыш, – чего маяться?
Она покосилась. Келдыш лениво улыбался, разглядывая горизонты. В школе он никогда не улыбался ей. Не шутил. Чтоб он повеселел, надо было его слегка… убить? Странная реакция.
– Почему вы… ну, увели меня оттуда? Отдали бы Шрюдеру. Они бы быстро выяснили, что никакой магии у меня нет, и отпустили.
– Да вы оптимистка, Мортимер! Так быстро ничего в этой службе… нашей службе не делается. Вас бы проверяли, перепроверяли и переперепроверяли. А когда они узнают про Ключ… Мы бдим, мы бдим, Мортимер, и этим все сказано!
– Но тогда… у вас же будут из-за меня неприятности?
– И еще какие! – легкомысленно подтвердил Келдыш.
– И что… и почему?..
– В СКМ меня к вам и на пушечный выстрел не подпустят. А я, как и Генрих, предпочитаю держать вас на глазах, пока вы еще куда-нибудь не вляпались!
Агата стиснула кулаки:
– Да если б не вы, я бы никуда… я бы ни в какие… Вы сами сказали об этом своему Генриху! Если бы не вы, я бы по-прежнему была с бабушкой и ничего этого не знала!
– Вы бы предпочли не знать, Мортимер?
– А вы как думаете? Думаете, я просто счастлива?! Узнать, кто были моя мать и мой отец, и еще он меня даже видеть не хочет…
Агата заставила себя замолчать… вранье! Заставила замолчать вся та же «удавка» на горле – и еще страх опять разреветься. Перед ним. Перед Келдышем. Если Келдыш начал по-человечески улыбаться, то она стала закатывать непрерывные истерики…
Стыдно, Мортимер!
Келдыш щурился, как будто рассматривал что-то вдали.
– Знаете, – сказал равнодушно, – я бы тоже предпочел многого в жизни не знать. Можете обвинять меня, или судьбу, или своих прокля… хм… особенных родственников – дело уже сделано. Но я не ожидал, что вы воспримете все это так… стойко.
Агата едва не раскрыла рот. Хотя он произнес это все тем же безразличным тоном, услышать комплимент от Келдыша! Агата вызывающе шмыгнула носом:
– Это называется – «стойко»?
Втайне она надеялась, что он опять похвалит ее. Зря.
Келдыш сказал:
– И вот что. Насчет вашей магии.
– Какой такой «моей» магии?
И Агата разинула-таки рот: Келдыш неожиданно взял ее за руку. Через секунду рот пришлось закрыть – он просто хотел прикоснуться к своему «кристаллизатору». Провел пальцем по кольцу, как совсем недавно – Агата. Погладил, будто приласкал крохотного котенка. Кольцо потеплело. Агата смотрела на сомкнутые руки. У нее длинные пальцы, и в длину их ладони были почти равны. Но все равно ее рука на фоне его смотрелась какой-то маленькой. Слабой.
Детской.
– Я бы назвал это антимагией, – говорил Келдыш. Он касался только кольца, но согревалась вся ее рука. Агата прищурилась. Показалось, или змейка и буквы и вправду стали наливаться золотом?
Не показалось. Когда Келдыш отнял палец, буквы светились, а переливающаяся змейка заструилась по кольцу! Агата зачарованно вертела рукой с растопыренными пальцами, следя за ее передвижением, – даже голова закружилась.
– Вот это да!
В голосе Келдыша мелькнула усмешка:
– Одна наша общая знакомая назвала бы это дешевым ярмарочным фокусом!
– Дьячко? – рассеянно спросила Агата. Все ее внимание поглощала змейка.
– Так вот, что касается вашей магии… Мортимер!
Он быстро коснулся кольца, и змейка замерла. Агата вздохнула разочарованно.
– Нет у меня никакой магии, сами знаете!
Келдыш улыбнулся ей сомкнутыми губами.
– Умение противостоять магии – тоже своего рода магия.
– Ничего я не умею противостоять, – буркнула Агата. – Есть же люди, не поддающиеся, например, гипнозу! Что тут такого?
– Не поддаваться стихии… а магия, Мортимер, – одна из стихий мира… редкостная способность.
– А может, ко мне просто не применяли сильнодействующую магию? – предположила Агата и тут же спохватилась: вот еще, подаю идею, как со мной лучше экспериментировать!
– Может, и так, – покладисто согласился Келдыш.
Агата смотрела с подозрением.
– Так вы меня спрятали, чтобы самому разобраться, да?
Келдыш по-прежнему смотрел вдаль с забытой улыбкой на лице.
– Ваша бабушка назвала это одержимостью. Может, она и права. Прикоснуться к магии Мортимер, понять, что это такое, – это действительно может стать болезнью…
Агата все сильнее втягивала голову в плечи.
Все ясно.
И этот ее не отпустит.
В это время Келдыш сказал:
– На самом деле, Мортимер, я не держу вас. Идите куда хотите.
Читает ее мысли, что ли? Агата медленно дожевывала яблоко. Прямо так-таки и «идите»? Келдыш вольготно развалился на скамейке, заложив руки за голову. Закрыл глаза, как бы подтверждая: «Пожалуйста, можешь прямо сейчас встать и уйти». Агата вытерла липкие руки о джинсы. Растерянно глядела на учителя. А куда идти? Везде ее ждут. Лемовцы. Эскаэмовцы. У нее и дома-то теперь нет, потому что там наверняка тоже кто-нибудь дежурит.
– Конечно, – сказала недовольно. – Вы ведь со своим кольцом можете меня везде найти! Там что? Встроенный радиопередатчик?
– Можно и так назвать, – согласился Келдыш, не открывая глаз.
Агата смотрела в его расслабленное лицо, и ей захотелось дать ему в лоб. Она не умела читать мысли, но чувствовала – Келдыш знает, что никуда она не уйдет. Он был прав. Она бабушкина внучка и за всю жизнь, наверное, ни разу ничего не решала сама. А теперь и вовсе чувствует себя зрителем в кинотеатре, где показывают ее жизнь. Фильм уже давно отснят, и она ничего не может с этим поделать.
Агата еще раз потерла повлажневшие руки о колени. И сказала:
– Отведите меня туда, где умерла мама.
Она увидела, как сжался его рот. Келдыш больше не улыбался.
– Зачем? – спросил, не открывая глаз.
– Что, я и на это не имею права?
– Хотите пуститься в паломничество по святым местам?
Она все-таки ударила его. Почти. Келдыш, не открывая глаз, перехватил ее руку. Посмотрел и сказал удивленно:
– Мортимер, откуда вдруг такой дикий темперамент?
Агата безрезультатно дергала запястьем. Сказала, задыхаясь:
– А вы не смейте… поняли?.. не смейте!
– Хорошо, – неожиданно согласился Келдыш. – Больше не буду. Идемте, Мортимер. Найдем пристанище. Не вы одна в нем нуждаетесь.
Вставая, он уцепился за поручень ограды. Неловко, не сразу, забросил на плечо сумку. Агата смотрела с удивлением. Хотела предложить помочь, но Келдыш блеснул прежним мрачным взглядом, и она промолчала.
Агата стояла посреди комнаты, недоверчиво оглядываясь.
– Это ваша квартира?
– Одна из, – уточнил Келдыш. Кинул куртку на диван и тоже огляделся. – Надеюсь, вы не помешаны на чистоте?
Ушел на кухню. Агата услышала, как он открывает кран и пьет – громкими жадными глотками.
В комнате стояли громадный диван и большой домашний кинотеатр. Все. В углу валялась какая-то одежда. Возле дивана – растрепанная пачка журналов. Агата нерешительно присела на диван. Наклонилась, подобрала пару журналов – увесистые, глянцевые. Чихнула от скопившейся на них пыли. Перевернула загнутую страницу. И уставилась на загорелую, призывно улыбающуюся девицу. Кроме загара, на ней не было ничего. Агата медленно перевернула пару страниц…
Ой! Она поспешно захлопнула журналы и бросила их на пол. Посидела. Воровато оглянулась на дверь и запихнула ногой подальше под диван.
Кстати… куда там хозяин подевался? На кухне было очень тихо. Агата выглянула в коридор. Келдыш сидел у кухонного стола, откинувшись на стену. Глаза его были закрыты. Задремал? Агата осторожно подбрела. Позвала тихонько:
– Эй…
Келдыш едва приподнял ресницы. Взглянул тускло.
– Я сейчас. Посижу.
– Эй, – встревоженно повторила Агата, когда он вновь закрыл глаза. Встряхнула его за плечо. – Эй, вы что? Вам плохо?
– Нет. – Келдыш наклонился вперед, собираясь улечься на кухонный стол. – Нет. Я сейчас… просто устал.
– Тогда вам надо лечь. Эй, вы слышите? Ну! – Агата затрясла его за локоть, заглядывала в лицо. – Вы меня слышите? Вставайте! Я вам помогу, ну?
– Отстаньте, Мортимер, я сам. – Келдыш оперся о стол, поднялся. Почти. Агата, стоявшая наготове, приняла на себя его тяжесть, когда Келдыша откачнуло назад. Он еле слышно выругался. Вздохнул: – Давайте… вперед…
Пошатываясь от тяжести, Агата по пути пару раз приложила его об стену, потом – о косяк. Келдыш ругался непрерывно и монотонно.
Почти уронила учителя на диван. Келдыш медленно перевернулся со спины на бок. Подтянул к животу колени. Его начало трясти. Это что… как тогда, в школьном парке? Агата метнулась в спальню, стащила с громадной кровати одеяло вместе с покрывалом. Накинула на Келдыша. Притащила подушку, подсунула ему под голову. Присела на корточки, рассматривая его лицо.
– Вы… вам что… что я могу сделать?
– Не… мельтешить, – сказал Келдыш, не открывая глаз, но вполне отчетливо.
– Может, позвонить кому-нибудь? Этому вашему… Шрюдеру?
– Никому. Некому. Мортимер. Только не… уходите. Я посплю, и все. Не уходите.
– Да, – сказала Агата, хотя он уже не слышал. – Не уйду.
На кухне она нашла чай, кофе, сухари и несколько пакетов с едой быстрого приготовления. Залила лапшу кипятком и притащила в комнату. Ела и пила, сидя на диване, а вместо стола используя кухонную табуретку. Келдыш дышал неровно. Все лицо его покрылось красными пятнами, как от аллергии. Агата то и дело трогала его лоб – горячий и сухой. Ведь Келдыш совсем недавно вышел из больницы… странно, что он только сейчас свалился. Разве что… Агата с сомнением посмотрела на кольцо на руке. А вдруг ему стало так плохо, потому что он отдал кольцо? Она же ничего не понимает в магии. Вдруг кольцо давало ему силу, поддерживало… у кого бы спросить? Попробовать, что ли? Она потянула с пальца кольцо – то, вроде бы большеватое, еле поддавалось, давая время вспомнить: «Никогда не снимайте его… даже если вам станет страшно… очень страшно». Агата призадумалась, взвешивая, насколько ей страшно. Выходило – страшно, но не очень. Ну и подождем.
В шкафу в спальне висели вещи Келдыша. Черные. Агата достала с полки спортивную майку, с сомнением оглядела ее. Еще и понюхала. Майка пахла стиральным порошком. Чистая. На другой полке нашлась пара полотенец.
В ванной она обнаружила, что ее учитель очень следит за собой (прямо какая-то девица-красавица!): перед зеркалом стояла куча мужской косметики. Агата тщательно выдраила себя мочалкой с гелем для душа – гель пах сильно, но приятно. Выстирала свою майку, подумав – и трусики. Сменки у нее не было. Если уж взяли моду похищать ее, сердито думала Агата, могли бы и одеждой обеспечить! И новой зубной щеткой. Она открыла дверцу шкафчика и невольно хмыкнула: в стаканчике стояли несколько разноцветных нераспакованных зубных щеток.
Спасибо Келдышу.
Майка едва прикрывала колени. Агата посмотрела и расстроилась: хорошо бы они были как у той титястой модели в журнале – смуглые, гладкие, блестящие, а то какие-то шершавые, бледные. И кости выпирают. Везде. Агата попыталась натянуть майку пониже. Вдруг вспомнила Вуда: а ему и такие коленки понравились… И тут же разозлилась на себя. Столько с тех пор всего произошло, а она зациклилась на той дурацкой сцене в гостинице! Келдыш с Вудом наверняка и думать забыли, а она все переживает, пережевывает…
Агата постояла над учителем. Он все так же лежал на левом боку, зажав в кулаке угол одеяла, как будто боялся, что отнимут. Агата забрала скомканное покрывало и пошла в спальню. Уставилась на кровать. Кровать была огромна и пустынна. В незадернутое окно светил фонарь: ветер раскачивал его, и по стенам метались тени от деревьев. Тени. Серые тени…
Агата отступила, крепко прижимая к груди покрывало. Тщательно закрыла за собой дверь. Выключила свет, оставив гореть светильник на полу у дивана. Сказала, как будто Келдыш ее слышал:
– Можете надо мной смеяться. Но я боюсь. Я тут посплю. С вами. Можно?
Келдыш, конечно, ничего не ответил. А молчание, как всем известно, – знак согласия. Агата притулилась с краю дивана, кутаясь в свое покрывало. Оно пахло пылью.
Просыпалась часто – когда Келдыш крупно вздрагивал. Или резко переворачивался. А потом он еще говорил что-то – непонятное, на никогда не слышанном языке, – сердито и отрывисто, словно отказывался от чего-то. И норовил стянуть с нее покрывало. Агата трогала его лоб, подтыкала одеяло. Он вроде бы согрелся – может, потому что она лежала рядом. Ей, например, было очень жарко. Как это семейные люди спят вместе? Они же друг другу так мешают!
Утро и Келдыш смотрели на нее, когда Агата открыла глаза.
– Доброе утро, – сказала она благовоспитанно.
– Доброе… что, черт возьми, вы здесь делаете?
Она растерялась от неожиданности нападения. Завозилась и наткнулась под одеялом на ногу Келдыша. Он отодвинулся.
– Сплю…
– Вам что, на кровати было тесно?
– Нет…
– Тогда зачем вы улеглись со мной?
Агата растерянно моргала, глядя на него снизу. Она не понимала, что его так разозлило. Поэтому сказала правду:
– Мне было страшно.
Келдыш потер щеки. Наверное, его опять раздражает выступившая за ночь щетина.
– С чего это?
– Ну… просто.
Он помолчал:
– Я как… не… буйствовал?
Она не поняла, про что он спрашивает. Мотнула головой.
– Только разговаривали…
Келдыш насторожился.
– О чем?
– Не знаю. Вы на иностранном.
– Так. – Он, прищурившись, рассматривал ее. – Значит, вам одной стало страшно. А со мной?
– Что – с вами?
Келдыш длинно вздохнул:
– Мортимер, я, конечно, не в курсе, как велик ваш сексуальный опыт, но разве бабушка никогда не говорила вам, что не стоит кидаться в постель к малознакомым мужчинам?
Агата открыла рот, и Келдыш добавил:
– И к хорошо знакомым – тоже.
– Я не кидалась к вам в постель! – высокомерно указала Агата. – Я просто прилегла рядом. А вчера в катакомбах у нас вообще была одна лежанка. Я что там, на полу должна была спать?
– Вчера – другое дело, – пробормотал Келдыш, морщась. – Вчера я был вменяемый…
И чуть не раздавил ее.
– Вы пить хотите?
– Просто подыхаю.
Агата свесилась с дивана и достала с пола большую кружку с водой.
– Вот.
Он принял без благодарности. Жадно выпил.
– Вы как? Вам лучше?
Он скривился.
– Не считая того, что меня будто танком переехало, – отлично. И будет еще отличнее, если вы сейчас уберетесь!
– К-куда?
– Куда угодно – в ванную, на кухню, в спальню… Давайте, Мортимер, проваливайте!
Ну и пожалуйста! Агата так резко села, что голова закружилась. И тут же принялась заполошно одергивать задравшуюся майку. Покосилась. Келдыш лежал, закинув руку за голову. Смотрел в потолок. Подумав, Агата обернула вокруг себя покрывало и «убралась» в ванную. Там умылась, оделась, почистила зубы вчерашней оранжевой щеткой. Уставилась на себя в зеркало. Бледная, даже какая-то синяя. Под глазами – темные круги. Сейчас бы Лизину косметичку. И вообще, когда все это закончится, она начнет по-нормальному краситься. И пойдет в солярий. И будет заниматься спортом. Может, тогда у нее появятся и нормальная грудь… и коленки… И вообще что положено.
Она осторожно приоткрыла дверь. Келдыш гремел на кухне посудой и дверцами шкафчиков.
– Я уже кофе сварил, – сообщил он, объявляясь на пороге кухни. Взлохмаченный, сонный и недовольный. – Вы что, там жить собираетесь?