– Вот-вот, – ехидно заметил внутренний критик. – Ты не лукавь, Карелин. Признайся честно, что тебя волнует женщина, которую ты, как и полагается храброму рыцарю, вырвал из пасти страшного чудовища. То бишь громадного бешеного пса! Все развивается по законам жанра, дорогой… как бы ты ни сопротивлялся. Пусть это глупо, смешно, но факт есть факт! Ты попался.
– Ерунда, – защищался Матвей. – У меня есть Лариса, мы устраиваем друг друга, и я ничего не собираюсь менять.
– Почему же ты постоянно думаешь о Камышине? Разве у тебя мало проблем? Вон, в бюро работы полно, мальчишкам из «Вымпела» второй месяц обещаешь двухдневный «экстремальный» поход. В группе появился новенький – его товарищ привел, – а тебе даже поговорить с ним толком некогда.
– Мне показалось, бабка и внучка Коржавины что-то скрывают.
– Тебе-то какая забота?
– Интересно!
– Ой, врешь, Карелин! Интерес твой и правда проснулся, только другого рода. Астра в душу запала? Так ты не бойся, это нормально, когда женщина за душу берет, а не за тело. Тело – оно живет инстинктами, ему высшие сферы недоступны. Жить без любви – все равно, что пить воду вместо вина.
– Какая еще любовь? – с досадой возразил Матвей. – Сироп от кашля для малолетних! Взрослые люди в эти игрушки не играют. У них все серьезно, исходя из потребностей.
Он бросил бумаги в ящик стола, вздохнул с сожалением: «Я ведь даже телефона у Астры не взял и теперь не могу элементарно набрать ее номер и узнать, как у нее дела. Просто, по-дружески, без всяких амуров».
Карелин приложил усилие и переключился на Ларису. Они вчера провели бурный вечер: ужинали при свечах, потом долго занимались любовью на черных атласных простынях.
– Я боюсь Калмыкова, – неожиданно призналась Лариса, медленно приходя в себя. – Он попытался меня изнасиловать, но потерпел фиаско, как всегда. У него были такие глаза… белые от бешенства… И холодные пальцы. Он взял меня за горло и начал душить… для возбуждения! Я тебе говорила, что ему необходим какой-то допинг? Раньше мы использовали то ароматический дым, то тантрические заклинания, то… в общем, не хочу вспоминать, противно. А теперь его изредка возбуждает только насилие. Он набрасывается на меня, я должна сопротивляться… а в результате – пшик! Полный облом! Мы давно не занимались сексом, я даже удивилась, когда он явился ко мне ночью… Слава богу, сын гостил у бабушки, а то бы испугался. Я пару раз закричала от боли. Знаешь, он в таком состоянии может убить! Реальная смерть – это последний способ вызвать эрекцию… как у маньяков.
Она привстала, опершись на локоть, и показала Матвею несколько синяков.
– Ты не преувеличиваешь?
– У страха глаза велики, но я пришла в ужас, когда его пальцы сомкнулись на моей шее. Еле отдышалась! Утром он просил прощения, конечно… вот, браслет мне подарил. – Лариса повернула к свету украшение на запястье: золотая косичка с вплетенными мелкими жемчужинами. – Калмыков не жадный, и вкус у него отменный. Жалко его!
– Поэтому ты и не уходишь?
– Отчасти. Не могу я от него уйти. Сын его обожает! Для него отец – идеал мужчины и человека. Не буду же я ему рассказывать, как папа пытается удовлетворить свои извращенные желания?
– Он болен.
– Но это не моя вина. – Лариса легла и уставилась в потолок. – Я старалась ему помочь. Калмыков умен, предприимчив, и если он до сих пор не справился со своим бессилием – я имею в виду в постели, – то это безнадежно.
– Ты живешь с ним ради сына? – саркастически усмехнулся Матвей. – Подвиг матери!
– Зачем ты так? – обиделась она. – Калмыков пашет с утра до вечера, содержит семью, ни в чем нам не отказывает. Он ни разу не попрекнул меня деньгами и тем, что я не работаю. Я же развлекаюсь, как хочу, веду свободный образ жизни, не обременяю себя хозяйством. В замужестве я воплотила все свои мечты. Да, с сексом в браке не сложилось! Так в этом мире нет идеальных вариантов, чем-то приходится поступаться.
– Ну, ты себя не ущемляешь.
– А зачем? Я вышла замуж по расчету и не обманывалась, не придумывала какой-то необыкновенной любви: мне не в чем разочаровываться.
При слове любовь Карелин поморщился. В этом они с Ларисой похожи, у них трезвые взгляды, а не розовые иллюзии. Люди страдают, когда их собственные фантазии разрушаются у них на глазах. Куда проще жить реалиями.
Из всех времен года Матвею нравилась осень – в этом безжалостном сбрасывании покровов и полном обнажении природы он видел воплощение своего принципа: никогда ничего не приукрашивать, не разрисовывать разными цветами серое полотно бытия. Краски блекнут, украшения рассыпаются в прах, а человек переживает трагедию, которую подготовило ему услужливое воображение.
Карелин удивился своему желанию поддеть Ларису.
– Если перед тобой стоит чашка с чаем, не следует принимать ее за волшебный Грааль! – театрально воскликнул он.
Лариса разразилась оскорбленной тирадой:
– Ты все утрируешь! Доводишь до абсурда! Да, я звезд с неба не хватаю, я приземленная, расчетливая стерва! Ты это имел в виду? По-моему, я и не прикидываюсь наивной пастушкой. Я играю открытыми картами, дорогой, а это сейчас большая редкость.
Она остыла, успокоилась и развеселилась. Потянулась к нему с поцелуями…
– Хватит, – отодвинулся от нее Матвей. – Удовольствия приедаются! Даже самое вкусное и изысканное блюдо надоест, если переусердствовать.
Он снова подумал о новой знакомой, сравнивая ее с Ларисой. Обе по-своему хороши. Так почему его мысли упорно бегут прочь от постели из черного атласа к дому, где поселилась баронесса Гримм и где моет посуду и стирает чужое белье странная молчаливая женщина Астра?
В Ларисе нет ничего непознанного. Но разве не к этому он стремится? Разве не это считает благом?
«Ты приукрашиваешь! – оборвал он себя. – Астра загадочна только потому, что ты не успел рассмотреть ее поближе».
Уезжая от Ларисы, он твердо решил выбросить из головы камышинское приключение. Любая загадка – всего лишь плод праздного ума.
* * *Иваницын немного успокоился.
Посещение детектива, который сначала встал в позу, но, услышав о деньгах, смягчился и отдал ему фотографии и диск, принесло облегчение. Вряд ли частник будет сотрудничать с полицией; то, что оперативники до сих пор не обращались к нему с вопросами, обнадеживало. Выходит, они не нашли снимков – еще бы! Захар постарался, перерыл всю квартиру! Следствию неизвестно о детективе, ведь его визитку он тоже забрал.
Жених Астры хвалил себя за предусмотрительность: тщательно скрывая свою связь с Мариной не только от невесты и ее родителей, но и от всех окружающих, он обеспечил себе относительную безопасность. Во всяком случае, судя по вопросам, которые ему задавали, как и всем друзьям и знакомым погибшей, его пока не заподозрили ни в чем предосудительном. Хорошо, что он ни разу не оставлял машину во дворе, где жила Степнова, выжидал и оглядывался, прежде чем войти в подъезд, старался не попадаться на глаза жильцам. Он был очень осторожен, и это принесло свои плоды. Просчитался Иваницын только в одном – недооценил преданного ельцовского пса Борисова и самого «тестя». Они выследили его и прижали к стенке: теперь у них в руках улики, которые могут отправить Захара на скамью подсудимых. Сотрудники милиции вцепятся в него, как бульдоги, им лишь бы найти обвиняемого и дело «раскрыть». Копать глубже они не станут. С их точки зрения, мотив налицо: Иваницын убил беременную любовницу, которая шантажировала его, чтобы помешать жениться на богатой невесте и принудить к браку с ней самой. Или вымогала большую сумму денег.
«Невеселые перспективы меня ждут, – неотступно думал он. – Ельцов молчит потому, что не хочет впутывать в скандал Астру. Вдруг это она расправилась с подругой-соперницей? Марина ей во всем призналась, и ревнивая женщина не совладала с собой. Чем не версия для следствия? Тем более Астра скрывается. Это дает мне шанс!»
Он понимал, что благодаря Астре пока находится вне подозрений. Предпринимая вялые попытки отыскать ее, он на самом деле был заинтересован, чтоб она как можно дольше отсутствовала. Если у нее есть алиби на момент убийства Марины, тогда ее отец с наслаждением бросит Иваницына правоохранительным органам на съедение, не простит измены и позора. Значит, Астра не должна появиться в Москве! Ее любой ценой надо остановить. Но как?
Он молился, чтобы доброе имя дочери, ее незапятнанная репутация оказались Ельцову дороже, чем сладкая месть. А если нет?
«Мне надо найти ее раньше и… убить?» – в ужасе думал Захар. Он перестал соображать здраво, как только перед ним замаячил призрак тюремной камеры. Сидеть вместе с уголовниками, в грязи, в нечеловеческих условиях, подвергаться побоям и унижениям… от такого темнело в глазах, волосы вставали дыбом.
– Я в тюрьме не выживу! Они лишают меня выбора!
– Я в тюрьме не выживу! Они лишают меня выбора!
Страх накинулся на него, как стервятник, почуявший легкую добычу. Господин Иваницын забыл обо всем, кроме спасения собственной драгоценной шкурки, даже о женитьбе на Астре, не то что о своих подружках. Его снедали тревога и нетерпение. Икать Астру? Или, наоборот, препятствовать ее поискам? Беда заключалась в том, что он не мог осуществить ни первого, ни второго, так как понятия не имел, куда подалась его будущая жена.
– Господи! – метался в нервном жару Захар. – Помоги мне! Укажи стезю спасительную!
Как многие преуспевающие люди, он обращался к богу в критические минуты, когда речь шла о жизни и смерти.
Денно и нощно он набирал номер мобильника Астры, увы, напрасно.
«Она выключила телефон, – догадался Захар. – Или выбросила. Трубка разрядилась… и все. Теперь – все! Она тоже мстит мне, по-своему, по-женски! Если хотите превратить жизнь в ад – как следует разозлите женщину. И вы почувствуете на себе острые, роковые когти ее ненависти! Они раздерут вашу душу в кровь, в жалкие, непотребные ошметки! Господи! Ты меня слышишь?»
Главный менеджер страховой компании «Юстина» пошел в храм и поставил множество самых дорогих свечей – и за здравие, и за упокой. Он оказался у последней черты, сдался, опустил руки и взывал единственно к милости Всевышнего…
Глава 15
Камышин
Баронесса привыкла подчиняться Ади, а та велела ей ложиться спать и ни о чем не думать. Ади неохотно появлялась из зеркального тумана…
Отмеренное им время истекало. Эльза оказалась не той, за кого поначалу приняла ее госпожа Гримм и принимала все эти годы. Только прошлой осенью она сообразила: что-то не так.
Эльза неприятно удивляла ее своим поведением, своими вопросами и, главное, своим молчанием. Компаньонка замыкалась в себе, запиралась в комнате, стала пренебрегать обязанностями и вести себя по меньшей мере странно. Она бродила по дому, словно сомнамбула, прислушиваясь к чему угодно, кроме указаний и просьб хозяйки. Она витала в облаках или в сумраке собственного подсознания, далеко от окружающей ее реальности. Она все чаще отлучалась, все дольше отсутствовала, и баронесса подумывала об ее увольнении. Если бы не основное жизненное правило – не вмешиваться в ход событий, – Ида Вильгельмовна так бы и сделала.
Место Эльзы заняла Астра и дала почву для новых мучительных раздумий, сомнений и колебаний. Кого судьба на сей раз привела в камышинский дом?
Госпожа Гримм стремительно теряла интерес к жизни, как солдат, который, подчиняясь приказу и данной им присяге, выполнил свой долг и теперь может заняться наконец собственными делами. Но он привык к существованию по чужой воле, регламентированному и расписанному до мелочей, и не знает пока, куда податься и как распорядиться свалившейся на него свободой. Свобода – испытание не для слабых.
Баронесса не могла уснуть и приняла снотворное. Ветер гудел в дымоходе, свирепо гнул и раскачивал деревья. Скрипела старая ель у калитки, что-то позванивало, потрескивало. Госпоже Гримм не хотелось прислушиваться, не хотелось ничего больше видеть, ни о чем знать. Она жаждала смежить веки и отрешиться от забот и волнений, от всего, чем был для нее этот непонятный и тревожный мир. Долгожданный сон принял ее в легкие, упоительные объятия и понес к иным берегам…
В то же самое время в своей комнате пыталась уснуть и Астра. Она почти задремала, когда раздался подозрительный шум наверху, будто на мансарде кто-то ходит. Иногда гуляющие по дому сквозняки создавали странные звуковые эффекты – хлопали неплотно прикрытые двери, что-то падало, шуршало, постукивало. Астра жаловалась Тихону, а он самодовольно посмеивался:
– Это привидения, – доверительно сообщал сторож. – Камышин славится неприкаянными душами, которые ночами бродят по домам неверующих граждан и внушают им суеверный ужас. Люди веру забыли, вот на них потусторонняя нечисть и ополчилась. Жилища не освящают, икон не держат… посланцам с того света раздолье!
– Ты нарочно меня пугаешь?
Тихон опускал хитрые глаза, хихикал в бороду:
– Есть немного. Баронесса не боится, и ты не робей. Эльза тоже от каждого шороха вздрагивала, все прислушивалась, приглядывалась, чуть ли не принюхивалась! А что толку-то? Бывало, выйдет на крыльцо и кричит: «Тихон! Тихон! В каминном зале гарью пахнет!» Дескать, появление дьявола сопровождается запахом жженой серы или чем-то подобным… в общем, горелым несет.
– А ты что думаешь?
– Трубы чистить надо чаще! Хозяйка у камина допоздна сидит, пока последние угли не остынут, а потом спать идет… и все. Дымоход оставляет открытым. Забывчивая она! Эльза сама виновата: шла бы да проверяла. Следить за порядком была ее обязанность. А теперь – твоя!
От этих воспоминаний Астра мигом проснулась и насторожилась. Тихон сегодня чистил дымоход, а закрыл ли? Надо бы пойти проверить. Но так не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, натягивать брюки и футболку, шлепать в каминный зал, возиться с металлическим рычагом! Черт с ним, с ветром, пусть гремит, гудит и воет, это не опасно.
Очень некстати пришли на ум слова баронессы о воротах между мирами, о ведьмах и демонах, которые не дремлют…
Астру пробрала жуть, она накрылась с головой и постаралась не обращать внимания на шум, сосредоточиться на чем-нибудь другом. Сами собой возникли в памяти записанные на флэшке отрывки: змея на дереве… охотники, загоняющие кабана… статуя Афродиты… русалка… котелок с кипящим варевом… мертвая голова на блюде… повешенный… Что за нелепый набор? Кто и зачем соединил эти разные по смыслу картины – от откровенно жестоких до утонченно прекрасных? Кто спрятал флэшку в тайник?
«Возможно, я усложняю простую, как дважды два, задачу, – говорила она себе. – Тайник – шутка, розыгрыш прежнего хозяина, строителей или… нынешней владелицы дома. Госпожа Гримм – дама экстравагантная, необычная, живет одна, ни с кем не общается. Надо же ей как-то развлекаться? Вот она и устроила в комнате для прислуги тайник, положила туда сухой корень, флэшку с запутанным содержанием – пусть, мол, компаньонки не только метут, стряпают и стирают, но и забавляют одинокую немолодую женщину. А как забавляют? Своим страхом? Глупыми расспросами? Нелепыми поступками? Интересно, Эльза знала о тайнике? Что, если…»
Закончить мысль Астре помешали крадущиеся шаги в коридоре. Неужели ветер разбудил Иду Вильгельмовну и она отправилась в кухню выпить чаю или горячего вина? «Но тогда хозяйка прежде позвала бы меня, – подумала Астра, холодея от ужаса. – Баронесса ни разу не ходила ночью по дому. Который час, кстати?»
Она потянулась к ночнику, но рука застыла на полпути – зажигать свет не стоило. Часы со светящимся циферблатом показывали половину первого ночи. Астра затаила дыхание и прислушалась. У нее с детства был тончайший музыкальный слух, улавливающий колебания воздуха, не то что приглушенные звуки. Шаги затихли, и раздалось какое-то бульканье: словно неведомый посетитель тайком наливал себе выпить. Может, это все-таки баронесса?
– Мое воображение играет со мной! – прошептала Астра. – Так я доведу себя до истерики. Надо просто пойти и убедиться, что все в порядке.
Она решительно поднялась, кое-как оделась, стараясь двигаться бесшумно, скользнула к двери. В коридоре стояла тишина, нарушаемая тиканьем больших напольных часов в столовой и низкими руладами ветра. Молодая женщина вышла из комнаты – в темноте нельзя было увидеть собственную руку. Госпожа Гримм требовала опускать шторы по вечерам, а свет Астра решила не включать. «Иди вперед, – приказала она себе. – На поверку все подозрительные звуки окажутся вполне объяснимыми, и ты будешь смеяться над своими страхами. Так уже не раз бывало!»
Она потянула носом – какой знакомый запах. Нервная лихорадка помешала Астре определить его происхождение. «Это не сера! – вспыхнуло в сознании. – И не дым! А что же?»
Не чуя под собой ног, она метнулась к спальне баронессы, дернула за ручку двери… Хозяйка лежала на кровати – Астра не могла этого видеть, она просто почувствовала ее присутствие, подошла и наклонилась к изголовью. От волнения она никак не могла уловить, дышит госпожа Гримм или нет. Впрочем, как та может не дышать? Недомогание еще не повод для смерти. Ида Вильгельмовна совсем не старая женщина…
По ознобу и сотрясающей тело дрожи, Астра догадалась: кто-то или что-то приближается к двери в спальню. Она инстинктивно отпрянула к окну, нырнула за толстую гобеленовую портьеру и замерла. Снаружи завывал ветер, внутри дома происходило что-то пугающее… как нарочно, когда Тихон отлучился в поселок. У Астры душа, что называется, ушла в пятки. Сцена в спальне разыгрывалась в полном мраке, отгороженном от компаньонки плотной тканью, за которой она стояла, сдерживая готовый сорваться крик. До ее ушей доносились некоторые звуки, но собраться с силами и выглянуть из-за портьеры она себя заставить не смогла. Да и что удалось бы увидеть? Она ведь не кошка!