Кто-то вошел, постоял, то ли привыкая к темноте, то ли изучая обстановку… шагнул к кровати… раздалась тихая возня… как будто ночной гость что-то делал с лежащей на кровати баронессой. Та не сопротивлялась, во всяком случае, звуков борьбы Астра не услышала. Потом неизвестный включил настольную лампу – через портьеру просачивался желтый свет, – и молодая женщина молилась только об одном: чтобы ее не заметили. Видимо, визитеру было не до нее, он принялся открывать дверцы, выдвигать ящики, что-то разбрасывать… и вдруг движения прекратились.
Астра оцепенела от направленного на нее взгляда. Она готова была поклясться, что ночной гость смотрит на портьеру, за которой она стоит, он почувствовал ее, вычислил. В панике она вжалась спиной в подоконник, жалея, что не умеет проходить сквозь стены. Покосившись на окно, поняла: открыть створку и выпрыгнуть она не сможет – решетки. Но зато – о боже! – на подоконнике рядом с цветочным горшком… лежала отвертка, вероятно, забытая Тихоном.
Позже Астра вспомнила, что накануне сторож чинил карниз в спальне баронессы, закручивал шурупы и, к счастью, оставил на окне свое орудие труда. Спасибо ему!
Сейчас мысль о Тихоне даже не шевельнулась в ее уме. Рука сама потянулась к отвертке и крепко ее схватила. Черная тень, загораживая собой свет лампы, надвигалась на Астру… Еще мгновение, и все будет кончено… Откуда у нее появилось это ощущение неминуемой гибели, она не знала, но не усомнилась в нем ни на секунду и, сжав в кулаке отвертку, резко ударила ею вперед, туда, где сходились половинки портьеры, в приближающуюся темную фигуру…
Сдавленный вскрик дал понять, что она не промахнулась. Удар не был смертельным, потому что некто метнулся назад, уронив лампу, которая разбилась, и ринулся прочь. Астра и не думала никого преследовать, у нее ноги подкашивались от пережитого ужаса, а во рту стоял привкус железа – кажется, она прикусила себе то ли язык, то ли губу, разбираться было некогда.
Первым делом она включила свет и бросилась к баронессе – та была мертва. Ночной гость, возможно, пытался душить ее, но быстро сообразил, что это лишнее – женщина лежала в спокойной позе, с вытянутыми вдоль туловища руками и ногами; на ее шее не было синяков. Похоже, госпожа Гримм скончалась раньше, чем в ее спальню прокрался чужой, потому и не сопротивлялась. Она словно уснула, таким умиротворенным выглядело ее бледное лицо. Судя по уже остывшему и слегка окоченевшему телу, хозяйка дома ушла в мир иной около полутора часов назад. Астра отметила сей факт машинально: во время учебы в студенческом спектакле ей пришлось играть судмедэксперта, и, вживаясь в роль, она перечитала кучу книг по судебной медицине.
«Выходит, я находилась в доме, где лежал труп? – дрожа, подумала Астра. – Какой кошмар!»
В спальне резко запахло дымом – горела портьера, занявшаяся от разбитой настольной лампы, пламя быстро поднималось вверх. Тушить самостоятельно или вызывать пожарных, полицию? Астра кинулась к телефону – трубка молчала. Ночной гость повредил кабель, а сотовой связью баронесса не пользовалась: она была старомодна, как ее прическа, одежда и любимые вещи. Вот когда компаньонка пожалела, что выбросила свой мобильник! Она хотела сжечь мосты в прошлое, и ее желание исполнялось буквально.
Все происходящее казалось дурным сном – абсурдным, невероятным. Госпожа Гримм мертва, спальня горит, Астра ударила кого-то отверткой, возможно, убила. Человек в состоянии шока может пробежать несколько метров и только потом упасть. Скорее всего, он лежит где-нибудь в коридоре или в холле…
Она обвела комнату безумным взглядом – все разбросано: белье, полотенца, книги, шелковые халаты и пижамы, письменные принадлежности, листы бумаги, носовые платки… Несколько капель крови на светлом полу свидетельствовали о том, что неизвестный, по крайней мере, ранен. Отвертка закатилась под ночной столик, и Астра не полезла за ней. Пожар разгорался…
«Мне надо бежать! Бежать! – молнией пронеслось в голове. – В доме два трупа, в их смерти обвинят меня. Как я докажу обратное? Что я буду объяснять? Зачем я ударила человека отверткой? Он не собирался нападать на меня! Я почему-то решила, что он душил мертвую баронессу… и первая набросилась на него. А он только хотел посмотреть, кто прячется за портьерой. Естественное любопытство… Я даже не знаю, кто это был и как он проник в дом!»
Она плохо соображала, почему все еще не покидает спальню. На кровати лежало тело госпожи Гримм, холодное и неподвижное, пламя уже подбиралось к нему. Но Астра ощущала присутствие хозяйки дома, словно та не уходит, ждет чего-то.
«Ключ! – осенило компаньонку. – Не случайно она подарила мне цепочку с ключом! Она предчувствовала скорую смерть и… ладно, потом разберусь. От какого замочка этот ключик?»
Ключ, в отличие от цепочки, был не из золота, а из обычного металла, и это слегка удивило Астру. Ее с детства научили: дареному коню в зубы не смотрят, поэтому она не стала задаваться пустыми вопросами. Но то, что произошло этой ночью, в корне изменило ее отношение к каждой непонятной мелочи. Ключик следовало использовать по назначению!
– Для того ты у меня и оказался, – прошептала Астра, осматриваясь. – Ну же, помоги мне!
Она неоднократно убирала в спальне Иды Вильгельмовны, вытирала пыль с бюро из красного дерева и такой же шифоньерки с несколькими отделениями. И ящички бюро, и дверцы шифоньерки закрывались на ключ. Связку ключей, как подметила наблюдательная Астра, баронесса носила в кармане халата. Сейчас эта связка валялась на полу, среди остальных вещей. К какому ящику или дверце подходил ключик на цепочке, предстояло выяснить методом подбора.
Астру подгонял огонь: от дыма стало тяжело дышать, в горле першило, глаза слезились. Дрожащими руками она попыталась открыть один замок, другой – тщетно. Пора было уносить ноги! И тут… она услышала голос госпожи Гримм – разумеется, не наяву, а как бы у себя внутри, – хозяйка указывала ей на дверцу шифоньерки. Здесь, мол, то, что тебе нужно. Быстрее! Не то сгоришь!
Надрывно кашляя, она вставила ключик в замок, открыла и увидела завернутое в бархат зеркало. Ни думать, ни рассматривать добычу времени не оставалось. Прижав к себе зеркало, Астра выскочила в коридор и обомлела от ужаса: огонь, раздуваемый сквозняками, по-видимому, бушевал уже и в столовой, и в каминном зале. Пламя виднелось в начале коридора, но не успело добраться до комнаты прислуги. Как огонь мог распространиться из спальни в другие помещения? Запах! Астра вспомнила настороживший ее запах… то были пары бензина. Как же она сразу не сообразила?
Ее прошиб холодный пот: если выход отрезан огнем, то ее шансы на спасение ничтожны. На окнах решетки, пожарные не успеют вызволить ее из этого пекла, звать на помощь бессмысленно. Даже разбив окно и взывая к прохожим и соседям, она ничего не добьется. Ночью люди спят, а не бродят по улицам. К тому же дома на Озерной расположены на приличном расстоянии друг от друга, а пластиковые окна обеспечивают хорошую звукоизоляцию. «Меня никто не услышит, а время будет упущено, – с ужасом подумала Астра. – Разве что богу помолиться?»
Ее учили вежливости, достойным манерам, математике и географии, актерскому мастерству, но не молитвам. Молиться она не умеет, и выбраться из охваченного пожаром дома ей никто не поможет. Огонь, который она так любит, превратился из друга в заклятого врага, алчущего ее гибели. Кричи – не кричи, проси, умоляй – он не пощадит.
Астра побежала в свою комнату за сумкой: там документы и вещи, которые она не может оставить на съедение огню. Да и зеркало куда-то нужно положить, чтобы освободить руки. Возможно, придется прыгать из мансардного окна… хотя нет, окна там тоже забраны решетками. Как же быть?
Она металась по коридору, задыхаясь в дыму, ища выхода из огненной ловушки. В холл не пройти, это ясно. Закрыться в комнате, заткнуть щели? Это ненадолго отсрочит гибель. В страхе Астра совсем забыла о двери из мансарды на терраску, где любила сидеть, любуясь природой, госпожа Гримм. Дверная решетка отпиралась изнутри… и снова мысль о баронессе подстегнула Астру к последней попытке спастись. Только бы деревянная лестница выдержала – ее уже вовсю лизал огонь.
Астра вернулась в комнату за одеялом, накрылась им с головой и ринулась вверх, на мансардный этаж. Лестница рухнула, едва она миновала ступеньки и оказалась под крышей, – здесь тоже было жарко, дымно. Дверь на террасу открылась, но запертая решетка не поддавалась. Астра пришла в отчаяние. «Надо успокоиться, – подумала она. – Я ведь не раз открывала решетку, когда выносила кресло-качалку для баронессы. Щеколда туговата, но я с ней справлялась!»
Наконец рычажок сдвинулся, и Астра оказалась на террасе, подбежала к перилам ограждения и заглянула вниз: из окон первого этажа вырывались дым и огонь, освещая стволы яблонь и землю, покрытую палыми листьями. Надо прыгать! Она закинула ручки сумки на плечо, перелезла через перила и оторвалась от узкого каменного выступа. Короткий полет закончился приземлением на ноги, потом на бок, но удачным. Отделавшись ушибом, Астра поднялась, вся в грязи, в прилипших к штанам и футболке листьях. Бок ныл, нога подвернулась и отдавала болью при каждом шаге, зато Астра избежала гораздо худшей участи: сгореть заживо. По сравнению с этим все остальное выглядело мелкими неприятностями.
Наконец рычажок сдвинулся, и Астра оказалась на террасе, подбежала к перилам ограждения и заглянула вниз: из окон первого этажа вырывались дым и огонь, освещая стволы яблонь и землю, покрытую палыми листьями. Надо прыгать! Она закинула ручки сумки на плечо, перелезла через перила и оторвалась от узкого каменного выступа. Короткий полет закончился приземлением на ноги, потом на бок, но удачным. Отделавшись ушибом, Астра поднялась, вся в грязи, в прилипших к штанам и футболке листьях. Бок ныл, нога подвернулась и отдавала болью при каждом шаге, зато Астра избежала гораздо худшей участи: сгореть заживо. По сравнению с этим все остальное выглядело мелкими неприятностями.
Она оглянулась на дом. Вот так костер! Древний праздник Хэллоуин удался. Если верить преданиям, кельты в эту ночь чествовали злых духов, а христиане – Всех Святых. Как все тесно переплетено!
Жуткий вой раздался то ли из горящего дома, то ли из сада – словно, корчась в муках, изрыгали дикие стоны погибающие демоны. На мгновение Астре привиделась в клубах дыма, между освещенными пожаром деревьями женская фигура с запрокинутым лицом, заломленными руками…
– А-а! – закричала она. Не помня себя, кинулась прочь, к забору, подгоняемая ужасом, вскарабкалась вверх и снова прыгнула, взвыла от боли в ноге, вторя демонам: – О-ой! Мамочка! У-уу! – С трудом встала на колени, потом, опираясь на забор, выпрямилась, перевела дыхание и побрела вперед.
Через пару минут, повинуясь внутреннему импульсу, Астра заглянула в сумку. Зеркало уцелело. Она не знала, радоваться ей или плакать. Порыв ветра обдал ее ледяным холодом, и она содрогнулась, только сейчас заметив, что почти раздета.
В соседних дворах залаяли собаки, и Астра, хромая, поспешно зашагала прочь от дымно-багрового зарева, рассыпающего в ночи алые искры.
Глава 16
В эту ночь много веков назад кельтские жрецы собирались в священных рощах и разводили костры на вершинах холмов. От их огня зажигали свои очаги все окрестные жители. Девушки бросали в костры каштаны – если два каштана будут гореть рядом, значит, невесту и жениха ждут любовь и согласие; если нет – разойдутся их пути-дороги.
Это был праздник Огня, когда в горах Шотландии на всех возвышенностях, у каждого дома пылали кучи заранее заготовленного хвороста и дров, устраивались пиршества, игры и гулянья, порой непристойные и разнузданные. Женщины смешивали сухую полынь, цветы дурмана и тисовые щепки, поджигали и окуривали благовонным дымом жилища.
Это была ночь «дикой охоты», когда черные всадники на черных конях устраивали бешеную скачку и увлекали в преисподнюю тех, кто осмеливался последовать за ними.
В ночь Самхейна завеса между мирами становится такой тонкой, что через нее одни существа могут видеть других и легко переходить туда и сюда. Это время, когда принято устраивать дьявольские маскарады. Ведьмы пускаются в пляс вокруг серого камня, а сам Князь Тьмы играет им на флейте. Дети ходят из дома в дом и стучатся с криками: «Угощай, а то пожалеешь!»
Этот праздник – отличный повод поиграть в чертей, утопленников и вурдалаков, почувствовать себя исчадием ада. Это попытка осознать, понять связь между миром людей и миром иных существ. Это интрига, миф, легенда и реальность.
В свою очередь, демоны, гоблины, привидения, вампиры и оборотни проскальзывают в мир живых, и не так-то легко отличить их от переодетых участников праздника. С точки зрения человека эти существа кажутся воплощением зла. А что видят они? Кем кажутся им люди? И какая она, «другая» сторона бытия?
Ночь Самхейна открывает ворота, которые принадлежат обоим мирам и ни одному из них. В них может пройти каждый, если пожелает. Но, войдя, можно ли будет вернуться? А вдруг эти миры похожи, как два близнеца и то, что начинается в одном, продолжается в другом?
В эту ночь, отгоняя нечистую силу, люди носят в руках светильники из тыквы, с вырезанными глазами и ухмыляющимся ртом. Тыквенные головы символизируют «голову Брана» – чудесный талисман, который защищает от зла. Потому что в ночь Самхейна духам позволено развлекаться в свое удовольствие. Людям же следует совершать странные и неожиданные поступки, чтобы сбивать всякую нечисть с толку.
В эту ночь в Москве некоторые клубы приглашают публику на вечеринки, где веселятся восставшие мертвецы, убийцы и их жертвы, зомби, панночки из гоголевского «Вия» и прочие обитатели склепов, подземных пещер и мрачных средневековых замков. В качестве фирменных напитков подаются «чаши с ядом», «коктейли из свежей крови», «эликсиры вечного сна», опробованные небезызвестными Ромео и Джульеттой, а также другие, не менее экзотические угощения. Для услады уважаемых гостей устраивается стриптиз, как отголосок древних обрядов, перерастающих в сексуальные оргии. Мистическое совокупление – вот мост, соединяющий жизнь со смертью…
В эту ночь можно быть кем угодно, только не собой.
В эту ночь черный Ворон отправляется за своей добычей… Только Самхейн – властелин мертвых – может помочь ему вернуть утраченное…
Москва.
Вечер и ночь с 31 октября на 1 ноября
– Это мне? – удивился Матвей, разглядывая бархатный камзол, завитый парик и белую кружевную рубашку. – И на кого я буду похож?
Он примерил башмаки с массивными позолоченными пряжками и расхохотался. Его подопечные прятали улыбки. Только бы «командир», как они между собой называли Карелина, не передумал.
Подростки целый час уговаривали Матвея устроить ночное гулянье на Хэллоуин.
– Это же так здорово! Маски и костюмы мой старик обеспечил! – обнадежил длинный худой парень в кожаных штанах и жилетке. – И эти… тыквенные головы тоже.
– Вы же обещали экстрим! – запальчиво произнес новенький. – Я только за острыми ощущениями сюда и пришел. Драться научите?
– Не драться, а защищать себя и более слабых, – поправил его длинный. – О русском бое слыхал? Едва заметное движение, и противник повержен.
– Ну-у… – недоверчиво протянул новенький. – Гонишь, пацан! Я в секцию карате два года ходил, – папик посоветовал, – ногами махал, руками… да все без толку. Потому и бросил.
– Хочешь, классный прием покажу? – предложил Матвей.
Он ждал удобного момента заинтересовать подростка какой-нибудь диковинкой, на что сам и ребята из его группы были мастера. Произведенное впечатление имело почти магическое действие, и Карелин считал его лучшим воспитательным методом. Если у паренька возникнет желание подражать, он останется в «Вымпеле». Любая другая агитация с отвращением отвергалась, как он не раз убеждался на собственном опыте. Старший Карелин научил сына закону «ненавязывания» – лучше подавать достойный пример, чем читать нотации.
– Давайте… – новенький принял боевую стойку и напрягся.
– Бегаешь хорошо? – вскользь обронил Матвей.
– В каком смысле?
– Ногами! – захихикали остальные. – Если можно избежать драки, лучше побыстрее смыться!
– Отстой… – скривился новенький. – Я не трус. У вас тут чё, одни бегуны собрались?
– Когда драка неизбежна, нужно бить первым, – назидательно произнес длинный. – Нападай!
Новенький дернулся, сделал обманное движение, прыгнул вперед и вдруг потерял равновесие и очутился на полу. При том что Матвей мягко повел рукой, почти не коснувшись его. Подросток озадаченно потряс головой, поднял глаза.
– Вы чё, пацаны… у меня просто нога подвернулась.
Пусть попробуют поднять его на смех! Больше его ноги здесь не будет. Ишь, супермены! Он занервничал, оступился, вот и все. Сейчас он им покажет!
Ребята и не думали смеяться; длинный с серьезным видом протянул новенькому руку.
– Вставай! Понравилось?
– Ага! – выдавил тот фальшивую улыбку. – Я балдею! Скользко у вас…
– Пол недавно вымыли, – кивнул длинный. – А ты молоток. Принимаем тебя в наше братство!
Он похлопал новенького по спине, и тому расхотелось задираться, спорить и доказывать свою правоту. Занятно будет пройтись с этими парнями по ночным улицам, чувствуя себя спокойным и защищенным от пьяных молодчиков, которых он в глубине души побаивался. Хотя рвался в их среду, мечтал стать среди них своим. А зачем? Этого он не знал. Наверное, так он пытался утвердить себя в мужском мире, где правит сила.
– Ладно, выбирай себе прикид, – миролюбиво предложил длинный, явно заводила в этой разношерстной компании. – У тебя какой размер обуви?
– Прикольно! – одобрили остальные, рассматривая ворох необычной одежды. – Будем бродить по городу, как привидения, народ пугать!
Ребята взялись примеривать костюмы. Длинный облачился в наряд Смерти – черный балахон с нарисованным на нем светящейся краской скелетом – и выбрал себе двух подмастерьев: юношей одинакового роста, которые оделись Могильщиками. Новенький нарядился Солдатом-убитым-на-поле-боя, с «вытекшим» глазом, в буром от «засохшей крови» мундире. В ход пошли одеяния Алхимика, Узника-гремящего-кандалами и Оборотня-с-волчьей-мордой.